6 глава. Derfflinger

ВУЛКАН ПОД ПЕПЛОМ
ЛИНЕЙНЫЙ КРЕЙСЕР DERFFLINGER
 
Водоизмещение:
Нормальное - 26 600 тонн (26 180 - по данным Cоnway),
полное - 31 200 тонн (30 700 - по данным Cоnway)
 
Размерения:
Длина – 210,4 м.
Ширина по миделю - 29 м.
Осадка носом - 9,2 м.
Осадка кормой - 9,56 м.
Высота борта в области миделя (общая) - 14,75 м.
                                         
Механизмы:     
4 вала, 4 винта равного диаметра - 3,9 м. 4 турбины системы Парсонса в 4 индивидуальных отделениях.  Внешние валоприводы (I пара винтов) - от турбин высокого давления в I и II машинных отделениях, внутренние (II пара винтов) - от турбин низкого давления в III и IV машинных отделениях.  6 котельных отделений, 18 спаренных котлов системы «Шульц-Торникрофт». 4 спаренных котла с нефтяным отоплением, остальные - с угольным.
Номинал давления пара - 16-18 кгс/ кв.см.
Площадь нагреваемой поверхности - 12 300 кв.м.
                    
Мощность:
Проектная мощность на валах - 63 000 л/с.
Фактическая мощность на валах - 76 734 л/с.
 
Скоростные характеристики:
Скорость проектная - 26,5 узлов
Скорость испытательная - 28,0 узлов.
 
Расходный запас:
Запас топлива в норме водоизмещения - 985 тонны, из них: угля - 739 тонн, нефти - 246 тонн. При полном водоизмещении - до 3 640 тонн угля и 985 - нефти.
Дальность  плавания: 
3 100 миль при скорости 24 узла,
5 400 миль при скорости 16 узлов,
5 600 миль при скорости 14 узлов.
 
Защита: 
Броневой пояс по ватерлинии - 300 мм. броневой цементированной стали. Протяженность главного пояса - по границам внешних стенок барбета.
Верхний броневой пояс - от 300 до 230 мм.
Траверзы: 250 мм. носовой и 200 мм. кормовой.
Батарея среднего калибра - 150 мм. над амбразурами портов, 150 на диаметральной переборке и 20 мм. - на орудийных щитах и межказематных противоосколочных траверзах.
Барбеты башен - от 260 до 100 мм. на стенках обода, 60 мм. на дополнительных ободах у борта.
Амбразурные зеркала башен - 270 мм.
Боковые стенки башен - 220 мм.
Задние отвесы башен - 270 мм,
Рикошетные пластины (наклонная крышка) - 110 мм.
Крыши башен - 80 мм.
Настилы подбашенного комплекса - от 100 до 50 мм.
Межорудийные противоосколочные щиты - 25 мм.
Бронированная батарейная палуба - 30 мм в плоской части, 50 мм. на носовом скосе, 80 мм. на кормовом скосе, 50 мм. на бортовых скосах.
Бронированная верхняя палуба - 25 мм. за пределами батареи, 55 мм. - в зоне полубака.
Противоторпедная переборка - протяженностью по границам внешних ободов барбетов и толщиной 45 мм. (по некоторым данным, в зоне артиллерийских погребов - свыше 50 мм.), переходит в противоосколочную подбортную переборку толщиной 30 мм. и высотой до верхней палубы.
Отстояние ПТЗ от борта (коффердам) - 4 метра.
Вооружение:
8 - 305 мм./50 в четырех башнях (90 снарядов на ствол),
12 – 150 мм. /45 в бортовых казематах (160 снарядов на ствол),
12 – 88 мм./45 в палубных установках, в надстройках и казематах батарейной палубы. Из них 8 – зенитные.
4 торпедных аппарата калибром 500 мм.: 2 - бортовые, форштевневый                      и ахтерштевневый. Расположение аппаратов - все ниже                      ватерлинии. Боезапас - 12 торпед.
 
Экипаж:
1 112 душ по штатам мирного времени. Из них 41- офицеры. Во время боя при Скагерраке - 1 391.      
 
Именослов:
Окрещен 14 июня 1913 года именем Георг фон Дерффлингер -                     в честь знаменитого военачальника земли Бранденбург,                      победителя в битве при Фербеллине в 1675 году.
 
                                  
…Он начал свою жизнь с того, что
посрамил лучший в Германии морской
завод, поставил в дурацкое положение
Императора со всей свитой и едва ли не
до полусмерти испугал собственного
создателя. После такого спуска у него
просто не могло быть спокойной
биографии.
В.Ф.Ставинский, капитан 1 ранга.
 
1.
…Этот июньский день в 1913 году выдался в Гамбурге неожиданно прохладным. В дымчато-серых небесах, подернутых тонкой пеленой слабой летней облачности, стояло тусклое солнце. Ветер с моря, почти неощутимый внизу, на городских улицах, суматошно кружил флюгера над крышами старых домов и беспечно трепал разноцветные вымпела над главным эллингом верфи «Блом унд Фосс». Под этим беспечным влажным ветром легко трепетали флаги расцвечивания немногочисленных военных кораблей, тесно вставших на якоря в неширокой мелководной бухте.
Набережная у морского завода была украшена цветами и запружена любопытствующим людом.
В городе был праздник - спуск на воду нового корабля.
Так бывает всегда - в любой стране, под любыми флагами. Появление на свет грозной новейшей боевой единицы воспринимается как торжество и констатируется перед всем миром красивой традиционной церемонией крещения. Крестят в разных местах по-разному. В Америке дама из числа почетных гостей, нарекая имя, еще на стапеле разбивает о форштевень корабля бутыль шампанского. В России - приглашают православного священника, который кропит палубу святой водой. В славной морскими традициями Англии часто обходятся без служителя культа непосредственно при спуске, но относят в храм и посвящают Святому Георгию флаг, который вскоре будет поднят на гафеле новорожденной гордости державы.
В Германии традиции предписывают крестить корабли, разбивая о форштевень бутылку темного рейнвейна, а в крестные зовут прославленных военачальников или родичей той знаменитой персоны, в честь которой корабль назван. Причем, если спускают линкор или «большой крейсер» - иными словами, корабль капитального класса - в дореволюционные годы почти непременно на церемонию приезжал сам Император.
14 июня 1913 года Гамбург праздновал день рождения линейного крейсера проекта «К» построечным номером 213. Вознесенный над толпой зевак на специально выстроенной вышке, представлявшей собой нечто среднее между украшенным гирляндами цветов балконом смотровой площадки и кафедрой для оратора, к гордому прямому форштевню замершего на стапеле гиганта приблизился невысокий седоватый военный - генерал Август фон Макензен.
Он принял из рук адъютанта пузатую темную бутыль, обвязанную у горлышка тонким прочным тросом. Второй конец троса резко уходил ввысь - к острой игле короткого гюйсштока на носу крейсера. Генерал отдал честь Кайзеру, вместе с семьей и свитой взиравшему на все происходящее с высокого гостевого балкона. Потом прочел короткую, но эмоциональную речь - напутствие своему «крестнику» и пожелание удачи в будущих войнах. Тяжело размахнулся бутылью:
- Нарекаю тебя именем «Дерффлингер» - в честь славного бранденбургского маршала Георга фон Дерффлингера, чья конница принесла нам победу при Фербеллине в 1675 году!
Бутыль звонко ударила в корпус, брызнула осколками старинного темного стекла. Красное вино заструилось по форштевню под огромным дворянским гербом рода Дерффлингеров, с которого юнги только что сдернули брезентовый чехол.
Над толпой взлетели в воздух фуражки и шляпы. Заглушая восторженные возгласы зевак, грянул бравурную мелодию военный оркестр. В серую воду к отверстым железным воротам эллинга полетели пестрые букеты цветов. Тысячи глаз ждали зрелища, которое бывает нередким в крупных портовых городах, но никогда не становится обычным. Вот сейчас, когда специальный резак в руках самого старшего заводского мастера вскроет в ворохе искр последнюю широкую стальную ленту задержника, когда будет перепилен последний тяжелый брус, фиксирующий корпус огромного корабля на стапеле, это гигантское - за 200 метров длиной - стройное тело медленно и торжественно сдвинется с места. По дымящимся разогретой смазкой  длинным полозьям соскользнет, убыстряя бег, к серовато-прозрачной спокойной воде. Взрежет зеркало бухты крупными сильными винтами. Качнется, выравниваясь. Отдаст якоря... Сейчас, сейчас!..
Визг механических пил прекратился. Оркестр доиграл марш и уже начал другой. Стихли положенные по церемониалу залпы салюта и громовое «Ура!» почетного караула. Радостные крики толпы еще немного полетали над площадью и тоже угасли. А крейсер как стоял величественным светло-серым монолитом среди железного кружева построечных лесов на эллинге, так и продолжал стоять.
Его величество Император Вильгельм II, недоумевая, что могло произойти, обратился к инженеру Проектного департамента Военно-морского ведомства Дитриху с довольно резким вопросом:
- А дальше что?..
И Дитриху нечего было ответить. Разве что - позже, когда стихнет суматоха внезапно прервавшегося праздника, разойдется толпа, уедут журналисты и иностранные гости. Тогда можно будет в спокойной обстановке осмотреть корпус корабля на стапеле, проверить расчеты, вычислить неполадки.
Попытка спуска линейного крейсера «Дерффлингер» была повторена при ближайшем приливе. Корпус продвинулся на стапеле всего на каких-то сорок-сорок пять сантиметров и снова встал, словно какая-то неведомая сила всерьез вознамерилась помешать этому совершенному творению человеческих рук оказаться в стихии, которой оно было предназначено.
Император был взбешен:
- Какой нечистый дух держит за киль этот чертов крейсер?!
Если верить легенде, которая по сей день бытует среди гамбургских моряков, разгневанному кайзеру ответил гросс-адмирал Тирпиц. Ответил очень спокойно и даже слегка улыбаясь, хотя в этот момент одному Богу было известно, что творилось в его душе:
- Вы совершенно правы, Ваше Величество. Действительно, держит. И, кажется, если не за киль, то за весьма близкие к нему части. Только не нечистый дух, а обычная сила трения. Похоже, мы здорово просчитались, когда собрали спусковое устройство по тому же типу, что и для «Зейдлица». Этот корабль слишком крупный, он слегка просел на полозьях и выдавил их смазку. Чтобы его спустить, надо снова закрепить корпус, потом снять центральный из трех спусковых полозов и вместо него смонтировать два. Давление и уменьшится.
Старый адмирал, как всегда, оказался прав. После демонтажа центральных салазок спускового устройства и увеличения числа полозов линейный крейсер благополучно сошел на воду почти месяц спустя официальной даты своего крещения - 12 июля 1913 года. На сей раз спуск обставили без пышных торжеств, церемонию провели подчеркнуто краткую. Но сделать день рождения корабля обычным будничным днем никому не дано. Тем более, что речь идет о создании уникальном и удивительном.
2.
За богатую открытиями дредноутскую эпоху развития мирового военного флота, продлившуюся до первой большой войны всего около восьми лет, мир уже успел привыкнуть к такому грозному явлению, как германские линейные крейсера. Во время дипломатических визитов и международных парадов признанным специалистам и интересующимся наблюдателям не раз представали плоские, приземистые, широкие в миделе корабли двухтрубного силуэта, с выраженным полубаком, внешне медлительные и тяжкие на ходу, но на поверку оказывающиеся выносливыми и быстрыми.
Глазам флотоводцев примелькались асимметрично расположенные башни 280-миллиметровых орудий в центре корпуса, тонкие стрельчатые стеньги, рубленые форштевни резкого профиля и длинные ряды казематированной средней артиллерии. Но если бы в самом начале мировой войны кто-либо из иностранных адмиралов мог чудесным образом присутствовать на Бельтском испытательном полигоне германского флота, он, наверное, с первого взгляда усомнился бы в немецком происхождении «Дерффлингера».
Для начала при взгляде на него бросается в глаза сходство планировки корпуса с… заложенным на год ранее на верфях английской фирмы «Виккерс» линейным крейсером «Конго», строившимся для японского флота. Точно так, же, как у японца, у «Дерффлингера» вся артиллерия главного калибра расположена в диаметральной плоскости – по линейно-возвышенной схеме. Однако между башнями кормового сектора обстрела наблюдается значительное расстояние – около двух десятков метров. Секрет прост: между двумя подбашенными бункерами боезапаса и у германского, и у японского корабля находятся турбинные отделения. Схема редкая: за пределами Германии, кроме как у японцев и британского «Тайгера», она больше нигде не применялась.
У подобной планировки есть и свои плюсы, и свои минусы. Плюсов, скажем откровенно, меньше. Кормовая возвышенная башня, расположенная ближе к центру корпуса, позволяет более равномерно распределить весовую нагрузку по длине. Но размещение подбашенного комплекса промеж котельными и турбинными отделениями бывает чревато перегревом боезапаса. Да и паропроводы получаются чересчур длинными, что в бою тоже бывает небезопасно.
«Дерффлингер» был даже на вид значительно крупнее того же «Зейдлица», хотя по водоизмещению превосходил, вроде бы, и не намного. Очевидно, дело в дополнительных десяти метрах длины корпуса, которые подчас невооруженным глазом и не заметишь… А вот по ширине на уровне миделя «Дерффлингер» превосходил «Зейдлица» всего на полметра, отчего казался значительно стройнее и легче на ходу, нежели старший сотоварищ.
Огромный полубак, придававший «Зейдлицу» его экзотическую непропорциональность, применения в новом проекте не нашел. Зато, вместо компактных надстроек предшественника, у «Дерффлингера» более трети длины корпуса в центре занимает довольно высокий, почти ромбовидный в плане надстроечный комплекс с 12 казематами артиллерии среднего калибра. По первоначальному проекту планировалось установить 14 штук 150-миллиметровых пушек. Но в последствии инженеры приняли решение не ставить по одному из орудий на каждом борту в центре длинного ряда казематов. Вместо отсутствующих орудийных установок в прибортовых отсеках поместили противокреновые цистерны Фрама.
Корпус нового крейсера был более килеват, что и создало дополнительные сложности при спуске. Но зато в его прочных структурах преобладал продольный, а не классический сетчатый набор. Это в корне изменило и форму изящных обводов, а следовательно - общую гидродинамику корабля, и характеристики его нагрузки, и всю его внешнюю и внутреннюю архитектуру в целом.
«Зейдлица» современники считали чуть ли не страшным на внешний вид. «Дерффлингер» по признанию британского офицера Эрнела Четфильда был «чересчур красив для тевтона». Классическим для инженерной школы «Блом унд Фосса» остался довольно приземистый двухтрубный силуэт. Но резкая, - подчас до непропорциональности - загадочная асимметрия, традиционная для германских линейных крейсеров, исчезла вместе с асимметричным расположением башен главного калибра. 
Вместо привычных длинноствольных 280-миллиметровых орудий в новых линейно-возвышенных башнях «Дерффлингера» стояли спаренные двенадцатидюймовые пушки - той самой модификации, какую некогда планировалось установить на «Зейдлице», но которые так ему и не достались. Длина каждого 305-миллиметрового ствола, установленного на «Дерффлингере» достигала 50 калибров, что должно было обеспечить хорошую устойчивость снарядов в полете, и, как следствие - высокую точность и кучность стрельбы. Снаряд весил 405 килограммов. И надо отметить, что, будучи номинально легче британских снарядов калибром 343 миллиметра, какие поставлялись в качестве боеприпаса к артиллерии «Лайона», германские снаряды оказались не менее эффективны в бою с примерно равным по классу неприятелем.
Бронированные башни с 305-миллиметровыми пушками весят почти на четверть больше, нежели артустановки «Зейдлица». Поэтому сохранить прежнюю схему их расположения на новом корабле конструкторам не удалось - надо ведь было еще и «вписаться» в установленный Парламентом размер финансируемого водоизмещения около 30 000 тонн.
К тому же, благодаря большему объему подбашенных отсеков, располагать эти установки близко к борту просто неудобно: это хорошо видно на примере развития дредноутского класса в Германии. Например – при сравнении расположения бортовых башен главного калибра у «Нассау» и «Острфрисланда».  
Несмотря на отказ от установки пятой башни главного калибра,  бортовой залп «Дерффлингера» оказался больше, нежели у «Зейдлица» - 3 220 килограммов против 3 000. Принято считать: чем больше калибр артиллерии, тем труднее обеспечить пушке достойную скорострельность. Стереотипы, как правило, неверны, и этот – не исключение. Практическая скорострельность немецких двенадцатидюймовых орудий оказалась не только не меньше, а, пожалуй, даже больше, чем у применявшихся ранее одиннадцатидюймовых.  
Предельная дальность стрельбы  «Дерффлингера» составляла при угле возвышения орудий в 13,5 градусов примерно 100 кабельтовых. В официальных таблицах и определителях, особенно тех, что в большом количестве издаются в нынешнее время, нередко утверждается, что «Дерффлингер» стрелял на 110 кабельтовых. Это несколько некорректно для начального периода его службы, поскольку угол возвышения артиллерии крейсера был увеличен до 16 градусов, необходимых для достижения такой дальности, только во время восстановительного ремонта после Ютландской битвы. В обоих крупных линейных сражениях этой войны - и при Доггер-Банке, и при Скагерраке,- дальность стрельбы «Дерффлингера» не могла составлять более 101 кабельтова. Впрочем, и этого, как известно, некоторым англичанам вполне хватило…
Для того чтобы оценить рациональность размещения орудий на корабле, у морских артиллеристов тех лет бытовало правило вычислять средний сектор обстрела всех установок корабля и измерять его в обычных градусах горизонта. Для линейного крейсера «Дерффлингер» такой «средний угол обстрела» составлял 305 градусов. Для сравнения скажем, что считавшийся до спуска «Дерффлингера» эталоном классического германского линейного крейсера «Мольтке» имел «средний угол» примерно 290 градусов, а «Зейдлиц», признанный почти совершенством среди кораблей с асимметрией главного калибра - 298 градусов. Впрочем, простой арифметический подсчет «среднего угла» практически ничего не дает для оценки эффективности корабля в бою. Гораздо важнее, чтобы меньше различались условия ведения огня для разных башен одного корабля. И чтобы в «мертвой зоне» пушки при стрельбе оказывались реже. Кстати, при асимметричности расположения артиллерии «мертвых зон», как правило, больше…
Перенос главной артиллерии в диаметральную плоскость изменил и внутреннюю анатомию корабля. Близко поставленные носовые линейно-возвышенные башни при пробитии брони неприятельским снарядом могли бы стать источником повышенной опасности из-за устроенных вплотную друг к другу погребов боезапаса. Чтобы этого избежать, инженер Дитрих применил на «Дерффлингере» оригинальное расположение снарядного и зарядного отделения обеих установок. На нижней палубе он поместил снарядный погреб, а заряды в специальных ящиках-кранцах поместил еще ниже, в защищенном броней трюмном отсеке. А для того, чтобы, не дай Бог, при детонации неприятельского снаряда не произошло распространение энергии взрыва по подачному каналу, «Дерффлингер» получил так называемую «прерванную подачу» - ступенеобразное размыкание подачной трубы на уровне перегрузочного отделения.
Помимо первой и второй башни аналогичную систему подачи и подобное расположение погребов сделали и под третьей установкой главного калибра. А вот четвертая башня, установленная на длинном низком юте, где корпус корабля уже сужается в корме, сохранила классическую архитектуру погребов, при которой снарядный бункер располагается ниже зарядного, а подачный канал не имеет разрыва в перегрузочном отделении. Кстати, боезапаса кораблю полагалось по 90 выстрелов на ствол. В комплект одного выстрела входит снаряд - бронебойный или фугасный с донным взрывателем, основной заряд в укороченной металлической гильзе и дополнительный шелковый картуз с порохом, который хранится в металлическом футляре-кокоре, но перед заряжанием в пушку из него вынимается. По режиму военного времени фугасов считалось достаточно иметь немного более четверти от всего боекомплекта - по 25 штук на ствол.
При проектировании кораблей «капитальных классов» существует правило: артиллерия должна располагаться не только максимально удобно для стрельбы, но и так, чтобы при попадании вражеского снаряда не выводилась из строя одним ударом более чем одна установка. У «Дерффлингера» носовые башни сближены, но надежно защищены броней и имеют разделенные погреба боезапаса.  
Управлять стрельбой этих роскошных пушек старший артиллерийский офицер корабля мог из специального поста, оснащенного самыми передовыми на год спуска корабля приборами. Таковых постов было два - для главного и для среднего калибра. По сигналу боевой тревоги на визирные прорези рубок опускались броневые пластинки, и офицеры могли наблюдать окружающую обстановку только через выведенную на крышу поста оптику - на манер перископов у подводных лодок. Только видеть через такой бинокулярный перископ можно было куда как дальше, нежели через лодочный. Конечно, подчас это бывает не слишком удобным способом обозревать окрестности, но обычай устанавливать броневые жалюзи на боевых рубках и артиллерийских постах возникло как нелишняя мера предосторожности для офицеров еще после русско-японской войны.
Под Цусимой, например, не раз бывало, что вполне боеспособный корабль при уцелевшей артиллерии начинал стрелять, куда Бог на душу положит, поскольку его дальномеры сбиты, вычислительные приборы попорчены взрывами, а офицеры, управляющие огнем, получили ранения от залетевших через рубочные визиры осколков...
«Дерффлингер» получал данные об окружающей ситуации от семи дальномерных постов, расположенных по всей длине корпуса на надстройках и рангоуте. При каждом дальномере находилось по два дежурных наблюдателя. Разнесение оптических станций не только исключало их одновременное поражение вражеским снарядом, но и повышало точность определения дистанций. По сути дела, все окружающее пространство радиусом за сотню кабельтовых имело для корабля объем, восприятие которого было подобно тому, какое бывает у живых существ с бинокулярным зрением...  Семь пар сложных бинокулярных глаз, способных хорошо улавливать изменение расстояния до жертвы - да такому любой хищник позавидует!
Данные от всех семи дальномерных постов направлялись к старшему артиллеристу, который при помощи простого в обращении прибора - сумматора - определял среднее значение дистанции до врага. Оно и передавалось комендорам в качестве начальной цифры для установки угла возвышения орудия. При залпе включался другой прибор - указатель времени падения снарядов. Момент падения вычислялся прибором по известной дистанции и скорости полета снаряда, и вот одновременно слыша щелчки в наушниках своего прибора офицер наблюдал в перископ всплески у мишени или взрывы от попаданий. Имелись в вычислительном арсенале «Дерффлингера» и измерители ВИР, изобретенные артиллерийским офицером фон Пашеном - тем самым, что сохранил для нас в мемуарах описание последних часов биографии «Лютцова». Эти чем-то похожие на простой арифмометр машинки могли по данным о курсе и скорости стреляющего корабля и его противника вывести величину изменения расстояния и показать, какое нужно брать упреждение при стрельбе. Правда, они не учитывали скорости и направления ветра на поле боя, так что поправку на ветер приходилось давать по счислению.
Примерно так же была устроена система управления стрельбой для среднего калибра. Весь этот многокомпонентный комплект приборов полностью сформировался уже во время войны - к началу 1915 года. Немало интересных технических решений досталось «Дерффлингеру» в наследство от «Блюхера», на борту которого все эти системы испытывались и проходили «обкатку» перед массовым производством.
Мы остановились здесь на столь подробном описании артиллерийского комплекса «Дерффлингера» не только потому, что старший артиллерист линейного крейсера Хельмут фон Хазе подробно рассказал о нем в своих знаменитых мемуарах. Но и отчасти для того, чтобы можно было понять, как мог корабль, к началу боевых действий даже еще не завершивший полного круга испытаний, в первых же боях показать по-настоящему снайперские результаты.
Но «Дерффлингер» отличался от предыдущих проектов не только своей артиллерией. Линейно-возвышенные башни неизбежно должны были сместить центр тяжести всей корабельной конструкции немного выше, чем у других линейных крейсеров. Однако, изменение всей архитектуры корпуса на ранней стадии проектирования избавило новый крейсер от снижения остойчивости - даже после того, как с целью улучшения обзора рубка и командирский мостик были значительно приподняты над палубой. Для германских кораблей главных сил флота наблюдаемый горизонт из рубки считался достаточным, если через командирский визир нормально видится собственный форштевень, и никакая артиллерия его не заслоняет. У «Дерффлингера» это правило соблюдалось, что, кстати, не скажешь о многих представителях более поздних проектов.
С целью улучшения остойчивости и перенесения центра тяжести конструкции ближе к ватерлинии, конструкторы Проектного Департамента пошли на достаточно радикальное решение - понизили высоту корпуса корабля не только в кормовой и центральной части, но и в носу. В результате высота ведения артогня из первой башни составляла у «Дерффлингера» всего 8,2 метра - гораздо меньше, нежели, скажем, у «Зейдлица» с его огромным полубаком. Для сравнения: английский ровесник и будущий неприятель «Дерффлингера» - линейный крейсер «Тайгер» -  имел высоту ведения огня почти 12 метров, причем, если заглянуть в таблицы, обнаружится, что «Тайгер» не намного крупнее водоизмещением, но зато значительно высокобортнее.
Парадоксально, но факт: из-за своего невысокого борта «Дерффлингер» по первому впечатлению казался еще крупнее, чем был на самом деле. Плоский шельтер зрительно подчеркивал невероятную длину стройного корпуса. Плавный прогиб палубы на уровне 150-миллиметровых батарей не только весьма положительно влиял на мореходность, но и создавал внешний эффект легкого, стремительного «стелющегося» движения. Как ни странно было бы это слышать, линейный крейсер «Дерффлингер», - самый крупный из построенных к началу войны германских «больших крейсеров», -  был чем-то похож в движении на самые скоростные из легких крейсеров типа «Магдебург». Причем, одной внешностью это сходство отнюдь не исчерпывалось.
Проект «Дерффлингера» роднила с легкими крейсерами заводская программа экономии средств. Как при меньшем расходе металла обеспечить прочность и надежность конструкции? - Такую задачу поставило Военно-морское ведомство Германии перед специалистами завода «Блом унд Фосс».  И эта задача была выполнена весьма оригинальным путем, смелым даже для экспериментального корабля. Если на предыдущих линейных крейсерах система связей прочного набора была собрана с преобладанием «бракетного», сетчатого типа, когда частота шпангоутов и стрингеров на единицу площади борта примерно одинакова, то у «Дерффлингера» основную прочность корпуса обеспечивали именно продольные стрингера, а шпангоуты были легче и установлены несколько реже.
Если корпуса построенных ранее «Мольтке» и «Зейдлица» были внутри разделены двумя прочными водонепроницаемыми переборками, параллельными диаметральной плоскости, то «Дерффлингер» такую переборку имел только одну. Так собираются корпуса не линкоров, а легких, подвижных и мореходных кораблей. Не случайно уже во время войны, получив от разведки данные об особенностях «Дерффлингера»,  прославленный автор новой концепции развития линейного флота Дж.Фишер не преминул отметить:
- Ну вот, теперь среди германских крейсеров-дредноутов завелся, наконец, один, который и в полной мере дредноут, и в не меньшей степени крейсер!
3.
Он начал свою боевую службу несколько ранее, нежели был к ней готов.
Такова судьба кораблей, спущенных на воду в последний предвоенный год - на страх врагу их заносят в списки действующего флота раньше, чем будет завершена испытательная программа. В мае 1914 года «Дерффлингер» под управлением заводской команды перешел проливами Скагеррак и Каттегат в Киль, где крейсер ожидала уже сформированная молодая команда. В Киле он встал к заводской стенке для окончательного монтажа среднего и легкого вооружения.
Работы были едва-едва завершены, когда в конце тусклого, дождливого балтийского июля по флоту была объявлена готовность к боевым действиям. И в достроечную акваторию приехал из Главного Штаба курьер - офицер в чинах капитана-цур-зее - и передал командиру «Дерффлингера» Людвигу фон Ройтеру письменный приказ о зачислении его корабля в состав сил обороны Кильской бухты.
Первого сентября 1914 года, через месяц после начала боевых действий великой войны, линейный крейсер «Дерффлингер» вышел на ходовые испытания. Нейкругская мерная миля, где традиционно испытывались германские тяжелые корабли, теперь считалась районом повышенной опасности - там, по мнению вице-адмирала Ф. фон Ингеноля, запросто могли появиться подводные лодки противника. поэтому в качестве испытательного полигона была выбрана Бельтская мерная миля, которая вовремя пробегов «Дерффлингера» охранялась патрулями эсминцев.
Программа прогрессивных испытаний для германских быстроходных и линейных крейсеров была похожа на аналогичные программы в других странах, и даже военные условия пока не могли ее изменить. Традиционно она состояла из четырех циклов галсов по 10 миль каждый:
Первый цикл - освоение дистанции и приработка механизмов. На скорости около 16-18 узлов последовательно делается три галса - один против ветра, второй - по ветру, третий - снова против ветра. На этом этапе выясняется качество регулировки механизмов и проводится их разогрев для увеличения скорости. Замеряется по тахометру число оборотов винтов и выясняется соответствие этого числа скоростному режиму на лаге.
Далее - практический тест на управляемость. Два галса - по ветру и против ветра не менее чем на 20-узловом ходу. Замеряются углы отклонения рулей при удерживании корабля на прямом курсе, число оборотов винтов и усилие на рулевой машине.
Третий цикл - проверка высокооборотных механизмов. Два галса по ветру и против ветра на скорости не менее 24 узлов. Замеряется число оборотов винтов, а также проверяется уровень давления пара на входе в турбины и температура нагрева трущихся частей механизмов. Фаза считается тренировочной перед пробегом на полный ход.
И наконец, главный цикл - выяснение фактического скоростного предела. Галс по ветру на скорости не ниже контрактной, предусмотренной по проекту, с замерами всех показателей состояния механизмов. Далее - галс против ветра с выходом на предельно возможную в данных условиях скорость без ущерба для ходовых систем.
«Дерффлингер» вышел на главный пробег, имея осадку почти на метр выше естественной ватерлинии. К сожалению, глубины на Бельтской мерной миле составляют всего 35 метров, и так же, как на Нейкругском полигоне, не позволяют получить «чистый» результат. Номинальная мощность на валах, согласно проекту, должна была составлять для «Дерффлингера» не менее 63 000 л/с. Он достиг 76 734 л/с при форсировании. Если в условиях мелководья это дало скорость хода примерно 25,5 узлов, значит, при движении в открытом море на более глубокой воде будет не меньше 28 узлов. Приемная комиссия, состоявшая из офицеров Штаба, представителей завода «Блом унд Фосс» и лично адмирала Хиппера, в чьем соединении в дальнейшем предстояло служить кораблю, сочла достигнутые на испытаниях результаты достаточными для того, чтобы ходатайствовать перед Императором и Главнокомандующим о быстрейшем зачислении линейного крейсера в состав Первой разведывательной эскадры. Впрочем, никакое другое соединение на новичка не претендовало и претендовать не могло.
Приказ об этом зачислении пришел в Киль в конце октября 1914 года. Германский флот, уже понеся первые потери в бою при Гельголанде, готовился к набеговым операциям на британское побережье. Но прежде, чем принять участие в своей первой боевой операции, «Дерффлингер» был вынужден ненадолго задержаться при заводе - для окончательной регулировки турбин. Из-за этой двухнедельной задержки среди экипажей Гохзеефлотте быстро распространился странный слух, что новейший грозный корабль «надорвался на испытаниях», тем более, что флоту было известно о неполадках ходовых систем у «Фон дер Танна» и «Гебена». Впрочем, разные сплетни о возможных неудачах «Дерффлингера» продолжались недолго: 19 ноября линейный крейсер явился в Вильгельмсхафен и занял свое место на стояночной бочке подле флагманского «Зейдлица».
Во время испытательных пробегов на Бельтской мерной линии были проведен также и тест на определение фактических характеристик маневренности и мореходности нового корабля.  Капитан-цур-зее фон Ройтер отозвался о мореходных данных «Дерффлингера» как о великолепных, лучших из тех, что ему  доводилось видеть. Правда, присущая всем германским линейным крейсерам манера слегка заваливаться в крене в наветренную сторону сохранилась. А при движении корабля полным ходом вздыбленная прямым форштевнем волна достигала передних казематов.
Параметры маневренности «Дерффлингера» оказались несколько хуже, чем у «Зейдлица». В  частности, поворачивал новый крейсер хотя и довольно легко, но, пожалуй, с излишним спокойствием, на грани медлительности. Потеря управляемости наступала при повороте обоих рулей на угол за пределами 65 градусов. Предельный крен на циркуляции доходил до 11 градусов, исключая на несколько минут использование артиллерии в процессе резкого поворота.
По окончании испытательной программы «Дерффлингер» еще несколько дней провел в заводской акватории на окончательной регулировке механизмов. Памятуя о случае с «Фон дер Танном», когда недостаточное внимание к состоянию турбин после испытаний привело к тяжелой аварии вскоре после первого же дальнего похода, правление завода «выбило» у штаба неделю на полное обследование ходовых систем нового крейсера. Впрочем, этот осмотр никаких отрицательных последствий высоких испытательных нагрузок не выявил.
Наутро 20 ноября, по затянутой туманами серо-свинцовой осенней зыби Северного моря, «Дерффлингер» отправился на первое в своей жизни боевое задание. Легкие крейсера «Штральзунд» и «Страсбург» в сопровождении флотилии эсминцев вышли на патрулирование Гельголандской бухты. А в качестве артподдержки им дали новейший линейный крейсер – первый из серии с двенадцатидюймовым вооружением. Правда, полюбоваться на такой роскошный залп главного калибра легким силам не удалось.  В этом походе германские корабли не встретили неприятеля, и использовали выход как учебный - для отработки взаимодействия в составе разнотипной группы и тренировок в сигналопроизводстве.
4.
В ноябре 1914 года главнокомандующий германским флотом Открытого моря  адмирал фон Ингеноль представил в генеральный штаб проект крупномасштабной боевой операции, предусматривающей налет линейными крейсерами на британские города Хартлепул, Скарборо и Уитби. Крейсерскую эскадру, в задачи которой входило обстрелять портовые территории и наставить на подходах к этим пунктам мин, должны были прикрывать германские дредноуты.
Правда, линкоры планировали прикрывать свой авангард не ближе, чем в 130 милях от британского побережья.
Одновременно Ингеноль планировал выставить на подходах к  Гарвичу и Хамберу патрули подводных лодок. Тирпиц одобрил план, внеся в него некоторые незначительные коррективы. И после четырех недель подготовки операция началась…
Утром 16 декабря 1914 года мокрый серый горизонт слоился над свинцовым морем. Несильный ветер рвал этот туман на сизые клубящиеся клочья и медленно отволакивал к британскому берегу в районе старого городка Скарборо - тихого, почти курортного в довоенное время…  
Около семи часов пополуночи, когда поздний рассвет предзимья еще только начал заливать тусклым светом белые холмы над берегом, на траверзе портового маяка Скарборо туман потемнел. Бурое пятно дыма начало медленно разрастаться, близиться.
Корабль?..
Местные власти в лице коменданта порта поначалу совершенно не обеспокоились. По общему мнению, несмотря на то, что война шла уже пятый месяц, оборона вод Британии была настолько надежна, что вероятность появления здесь каких-либо военно-морских сил неприятеля почти исключалась.
Почти!..
Из седого тумана внезапно соткался плоский светло-серый силуэт большого двухтрубного корабля с выраженным полубаком, восемью 280-миллиметровыми орудиями и с флагом контр-адмирала на фок-флагштоке. Впрочем, его башни главного калибра оставались пока неподвижными. Зато 150-миллиметровые плутонги в казематах были уже расчехлены и шевелились в амбразурах, отыскивая цель.
Береговые наблюдатели опознали в этом гордом и грозном пришельце «Фон дер Танна» - недавнего гостя Британии во время парада в Спитхэде. Теперь он снова пришел к английским берегам. Только на этот раз - убивать. И кажется, пришел не один.
Из дымного бурого шлейфа позади «Фон дер Танна» стремительно вынырнул плоский, невероятно длинный контур второго линейного крейсера. Таких немцев эта береговая наблюдательная вахта еще не видела! Две трубы - первая чуть пошире второй. А дальше классика германской кораблестроительной архитектуры заканчивается…
Изящный прогиб корпуса вдоль батарейной палубы. Тяжелые длинные пушки в многотонных бронированных башнях, расположенных по линейно-возвышенной схеме. Тонкие острые стеньги стального рангоута, царапающие низкие северные небеса. И красноречивое свидетельство быстрого хода - высокий белый бурун у острого прямого форштевня, широкими усами белой пены обрамляющий нос корабля. На какое-то время вид новичка германской эскадры буквально заворожил резервистов наблюдательного поста в Скарборо. Его движение - неудержимое, плавное, словно стелющееся по воде, было совершенно спокойным. Словно в визирах великолепной цейссовской оптики – не почти тыловой неприятельский город, а рыбачий поселок на Гельголанде.
Наблюдатели связались со своим штабом, доложив о присутствии неприятеля. И офицеры британской разведки  по описанию опознали, что вместе с хорошо известным им «Фон дер Танном» попробовать на зуб местную береговую оборону явился «Дерффлингер», самый опасный на данный момент крейсер Авангарда Гохзеефлотте. Воплощение последних достижений германской военной техники. Молодой, красивый хищник...
Два германских линейных крейсера, сбросив ход, приблизились к самому Скарборо - небольшому городку, раскрошенному белыми, будто сахарными, домиками у самого берега. Подползли, развернулись бортом, и с дистанции немногим больше десяти кабельтовых начали стрельбу средним калибром. Такое поведение неприятеля окончательно убедило англичан на берегу в том, что операции предшествовала хорошо проведенная разведка - оба немецких корабля, очевидно, знали, что в системе обороны города нет ни крупных береговых орудий, ни обширных минных полей.
Адмирал Хиппер впоследствии объяснял, что его подчиненные имели целью только разрушить стратегически важные объекты на берегу. Но на деле обстрел затронул в большей мере городские жилые кварталы. Среди мирного населения города было 18 убитых и около сотни раненых.
Ориентируясь на высокий шпиль портовой радиостанции, «Дерффлингер» и «Фон дер Танн» выпустили по городу около 700 снарядов. «Дерффлингер» за 30 минут обстрела истратил 188 шестидюймовых и даже несколько 88-миллиметтровых. После чего немцы, сочтя свое задание выполненным, отошли к югу, к месту встречи с легким крейсером «Кольберг», который за это время успел поставить большую минную «ловушку» между Скарборо и Уитби.
Кстати, в Уитби, несмотря на сообщение из Скарборо по радио местным властям о том, что город подвергается атаке немецких кораблей, появление двух германских линейных крейсеров оказалось, тем не менее, весьма неожиданным. Обстрел было решено также провести 150-миллиметровыми и 88-миллиметровыми снарядами, чтобы поберечь боезапас главного калибра для возможной встречи с врагом на обратном пути.
Местные жители в Уитби, в отличие от своих северных соседей, при первых же залпах спустились в подвалы домов. Может быть, именно поэтому среди них было меньше жертв - двое убитых и шестеро раненых. Все пострадавшие на момент обстрела находились на территории порта.
При возвращении домой линейные крейсера Хиппера объединились в открытом море у британских берегов и взяли курс на восток-юго-восток. Через некоторое время они вышли в районе Доггер-Банки в точку рандеву с главными силами Гохзеефлотте.  Германские линкоры приветствовали своих сотоварищей, только что выполнивших опасное задание, и в этот миг даже самому адмиралу Ингенолю не было известно, что место нахождения его эскадры всего на восемь миль отстоит от точки сбора главных сил британского Грэнд-Флита…
Медлительные тяжелые дредноуты с легкими крейсерами и эсминцами прикрытия покинули внешний рейд Вильгельмсхафена через несколько часов после своего авангарда. И даже неизвестно зачем прихватили с собой «Роона» и «Принца Генриха». Последний, уступающий в скорости не только крейсерам, но и большинству линкоров, угрюмо тащился позади линейной колонны, исполняя обязанности флагмана тыловых противолодочных дозоров…
В это время в море находились британские линейные крейсера Битти и эскадра линкоров Грэнд-флита под флагом адмирала Уоррендера – со всеми причитающимися в подобных случаях разведывательными и противолодочными отрядами.
Около пяти утра в районе все той же Доггер-Банки британский эсминец «Линкс» из состава минных сил, приданных эскадре Битти, углядел в рассветной дымке прижимающуюся к воде серую тень. Запросил у встреченного миноносца позывные и в ответ прочел с его ратьера откровенную галиматью.
Если попытка поговорить не удалась, стало быть, пора стрелять! Но при первых же залпах немецкий эсминец, отстреливаясь, нырнул в полосу плотного тумана в северной части горизонта. «Линкс» оповестил свой отряд и кинулся за ним. В процессе короткой горячей перестрелки два британских эсминца получили повреждения надстроек, но способность следовать с эскадрой вполне сохранили.
Эсминец, который вместо позывного понес чепуху, а потом еще и убежал от английской погони, был V-155, из состава противолодочного прикрытия германской линейной колонны. К счастью для немцев, легким силам Битти не удалось обнаружить линкоры Ингеноля, иначе в этих слоистых утренних туманах не миновать было бы торпедной атаки…   
Примерно через полчаса, без десяти шесть, еще два британских эсминца - «Харди» и «Шарк» - заметили справа впереди от себя силуэт некрупного трехтрубного крейсера и опознали в нем немца. Дистанция не позволяла сделать торпедный залп, но была уже вполне доступна для стрельбы из легких орудий. По всей видимости, крейсер в первые минуты просто не понял, кто ведет по нему беглый, но неточный огонь. Но около шести часов поймал «Харди» в луч прожектора и принялся отвечать.
«Харди» суждено было выжить, хотя и не без потерь. Покуда шла эта перестрелка, «Шарк» подобрался к противнику на дистанцию торпедного залпа…
Впоследствии он будет утверждать, что потопил торпедой германский корабль! Но в действительности легкий крейсер «Гамбург», разведчик Ингеноля, отделается всего двумя попаданиями снарядами мелкого калибра, и благополучно отойдет с места схватки к южным румбам, на соединение со своим отрядом.
«Шарк» собрал еще несколько эсминцев своей боевой группы, отыскал побитого «Харди» и утащил его на буксире. Минут через двадцать подбитый эсминец даже сумел дать кое-какой ход. Битти с линейными крейсерами получил доклад о стычке, но счел, что эсминцы контактировали с отдельным отрядом германских легких сил, охота за которым не имеет большого смысла.
Когда «Гамбург» доложился по радио Ингенолю, он тоже, мягко скажем, несколько преувеличил свою результативность в этой стычке. Сообщил, что «Харди» потоплен, а «Шарк» тяжело поврежден.
В течение 40 минут противники следовали параллельными курсами на расстоянии примерно 50 миль. И лишь потеря контакта между легкими силами обеих противоборствующих эскадр в условиях ограниченной видимости не позволила состояться большому бою.
У самого входа в Гельголандскую бухту германскую линейную колонну поджидала еще одна опасность. У длинной отмели, мимо которой дредноуты Ингеноля ползли малым ходом, дежурила британская подлодка «Е-11». Тяжелые медлительные линкоры проглядели перископ, и субмарине удалось отстреляться по ним торпедами. Впрочем, безрезультатно: одна из торпед лишь скользнула под днищем «Позена».
Единственным, кто при известной внимательности мог бы, наверное, заметить, что англичане еще не свернули операцию, был «Принц Генрих», разминувшийся с противником на дистанции чуть более 100 кабельтовых. А его старого соплавателя «Роона» с флотилией эсминцев около семи утра обнаружили эсминцы Битти. И даже снова попытались вступить в лихорадочную и почти безрезультатную перестрелку. Неугомонный «Шарк» опознал немецкий броненосный крейсер, о чем и растрепал на все море по радио.
Через час адмирал Уоррендер спросил Битти по радио, что сталось с «Рооном», будучи почти уверен, что получит доклад о гибели германского корабля под снарядами «кошек»…
«Лайон» ответил, что никакого «Роона» видеть не видел!
- Преследуйте и утопите его! – потребовал Уоррендер, порекомендовав взять координаты последнего контакта и курс противника у «Шарка». И линейные крейсера Битти пошли на восток, не ведая, что «Роон» уже в безопасности, а гонятся они… за линейной колонной Ингеноля. Хорошо было для Британии, что не догнали!
«Дерффлингер» с «Фон дер Танном» выполнили задание и спокойно возвратились в порт в устье Яде – на свою штатную стоянку, и вызвали к борту бункеровщика, чтобы заправиться на случай скорого нового выхода.
5.
Немногим более месяца спустя после своего боевого дебюта под Скарборо, 24 января 1915 года, «Дерффлингер» равнялся в кильватер за «Мольтке», выжимая предельную скорость. Германская эскадра, на полном ходу пыталась оторваться от британской погони. На сей раз линейные крейсера Хиппера действовали без поддержки главных сил флота, и огромное неглубокое море над стылыми отмелями Доггер-Банки с жемчужными пластами тумана, гуляющими низко над ледяными четырехбалльными волнами, было пустынно. Если, конечно, не считать дымов над трубами неприятельских кораблей…
Помощи ждать было неоткуда, а бой еще только начинался.
Из коротких широких труб форсирующего ход «Мольтке» валил густой черный дым, почти скрывая от противника плоский силуэт следующего в строю корабля – «Дерффлингера». В этом дыму самый сильный в Первой разведывательной эскадре линейный крейсер практически не мог разглядеть неприятеля, и порой вел огонь почти наугад, часто меняя цели. Он успел пострелять и по британскому флагману «Лайону», и по однотипной с ним «Принцесс Ройал», и даже по «Тайгеру» - своему ровеснику, считавшемуся на данный момент наиболее мощным из линейных крейсеров Англии, находящихся в списках действующего флота.
Известно, что из 22 попаданий по британским линейным крейсерам, достигнутых в этом бою, 305-миллиметровыми снарядами было сделано пять или шесть... Почти четверть от общего результата германской эскадры, достигнутого в столь неблагоприятных условиях.
Кажется, именно от «Дерффлингера» «Лайон» и получил свою самую опасную рану, едва не закончившуюся гибелью корабля. Но неприятель тоже в долгу не остался.
Полубронебойный тяжелый британский снаряд, разорвавшийся на воде у борта «Дерффлингера», не мог повредить прочной брони германского крейсера. Но от ударной волны, порожденной этим разрывом и сотрясшей корпус «Дерффлингера» от киля до клотика, вылетели некоторые заклепки и разошлись швы наружной обшивки. И в прибортовые отсеки начала медленно проникать забортная вода. Впрочем, такие ранения считаются легкими и на реальную боеспособность корабля поначалу почти не влияют.
Затем еще один такой же 343-миллиметровый снаряд, вероятнее всего - с «Принцесс Ройал», повредил «Дерффлингеру» правый наружный вал винта, вращающегося от турбины высокого давления. Прямого попадания в корпус не было: этот фугас тоже рванул на воде. Но взрывная волна вызвала гидродинамическую контузию. Тоннель вала винта был деформирован, подшипники частью разбиты, частью смещены, и  при движении возникало избыточное трение, вызвавшее повышенную вибрацию. В кормовых отсеках корабля порой слышались резкие скрежещущие звуки. Как правило, при таких повреждениях принято сбрасывать скорость, чтобы не усугубить деформации и не попортить турбину. Но в условиях боя на отходе «Дерффлингер» не мог позволить себе роскоши замедлиться даже на минуту…
Позже, уже в родной базе, выправляя деформированные части дейдвудной трубы, инженеры и мастеровые вильгельмсхафенской казенной верфи скажут, что в эти мгновения боя лучший линейный крейсер Первой ударно-разведывательной группы Гохзеефлотте был весьма недалек от тяжелой аварии. Длинная тонкая труба вала в нескольких местах имела прорезы и трещины. Потеряй «Дерффлингер» винт - и правая внешняя турбина почти мгновенно пошла бы «вразнос» на предельных оборотах. А это значило, что крейсер неизбежно остался бы под огнем всей британской эскадры - вместо «Блюхера», или, что еще более вероятно - вместе с ним. Вне сомнения, вдвоем они продержались бы значительно дольше. Но также не вызывает сомнения факт, что в этом случае оба они погибли бы.
Момент отставания «Блюхера» от эскадры точно не отмечен в вахтенном журнале «Дерффлингера». Эта запись появляется несколько позже - уже тогда, когда развернувшийся бортом к неприятелю концевой крейсер, то и дело озаряющийся вспышками орудийных выстрелов, почти скрылся за горизонтом. Эскадра уходила. «Блюхер» оставался - на верную гибель, и даже «Дерффлингер» с его 305-миллиметровыми орудиями уже не мог помочь ему отбиться от врагов...
Последний британский снаряд - с «Тайгера» - гулко ударил в бронированный борт «Дерффлингера» и разорвался на шве между двумя броневыми плитами толщиной в 300 миллиметров. Пришедший почти на излете, этот снаряд уже не мог пробить брони, но сила разрыва на дециметр вдавила плиты в тиковую подбронную подкладку борта, и между разошедшимися плитами в бортовую угольную яму «Дерффлингера» стала поступать вода. Коварная медленная течь обнаружилась только несколько часов спустя, когда кочегары начали брать из этой ямы уголь для котлов и обнаружили, что он подмок.
Возвращение домой было горьким. Где-то далеко позади, в дыму и пламени последних пожаров навсегда остался отважный «Блюхер». Флагманский «Зейдлиц» угодил в тяжелый и длительный ремонт, так как лишился в этом бою обеих кормовых артиллерийских башен. Повезло только «Мольтке». Тот, кто стрелял по нему больше всех - «Тайгер» - как выяснилось, еще не научился делать это достаточно хорошо...
После того, как портовые ремонтно-спасательные суда позаботились о поврежденном флагмане Хиппера, адмирал собрал со своих кораблей рапорты о потерях. И был весьма удивлен, что «Дерффлингер», который, как выяснилось после подробного осмотра, нуждается в доковом ремонте, не потерял ни одного человека в экипаже.
Доггер-Банка была первым в мировой истории сражением, где с обеих сторон участвовали корабли новейшего дредноутского поколения. Единственный погибший – крейсер «Блюхер» - принадлежал к странному проекту переходного времени. Проекту, который был бы в эскадренном строю на своем месте пять-семь лет назад. Но англичане, к вящей славе своей, не преминули отнести его в на страницах своей крикливой прессы к разряду крейсеров-дредноутов.
А «Дерффлингер» стараниями тех же британских журналистов и моряков приобрел прозвище – «Железный Пес». Не иначе - за волчью стремительность маневра и хищную манеру «вцепляться» в противника мертвой хваткой, ни на мгновение не выпуская удобную для обстрела мишень из визиров своей холодной цейссовской оптики.
6.
«Дерффлингер» вышел из ремонта через двадцать дней после битвы при Доггер-Банке - полностью готовым к дальнейшим боевым действиям. Но подготовка к переходу линейного крейсера в составе эскадры на Балтику, для сражений с русским флотом, была прервана 26 июля 1915 года из-за тяжелой аварии турбин. Видимо, все-таки сказались отдаленные последствия сверхнагрухзки на ходовые, когда в бою во время погони вследствие взрывной деформации зажало правый верхний вал.
Случай был аналогичен тому, который несколькими месяцами ранее отправил на переборку ходовых механизмов «Фон дер Танна» и лишил этот линейный крейсер возможности участвовать в боевом выходе, завершившемся проигранным сражением.
Несмотря на то, что германская инженерная школа славится детальным соблюдением построечных технологий и надежностью сборки механизмов, почти у всех крейсеров-дредноутов Гохзеефлотте то и дело возникал какой-то непорядок с ходовыми системами.  Кажется, одному «Зейдлицу» повезло в этом отношении - он ни разу за войну не попадал в ремонт по аварии. И если засоление котлов у «Гебена» можно было списать на сложные условия службы, а «Мольтке» получил повреждения турбины после того, как ему  английской миной оторвало винт, то периодические проблемы с турбинами у «Фон дер Танна», «Дерффлингера» и позже «Лютцова» иначе, нежели преждевременным износом рабочих лопаток турбин, не объяснишь. Такова уж особенность этого типа механизмов, которые способны обеспечить кораблю прекрасные скоростные показатели, но даже будучи отлаженными и настроенными тонко и тщательно, как концертный рояль, тем не менее, иногда преподносят своим хозяевам неприятные сюрпризы.
Покинув вильгельмсхафенский док, «Дерффлингер» перешел на Балтику для послеремонтных испытаний, причем, был первым крупным германским кораблем, который во время этого путешествия отправился не через Малый Бельт, а по только что углубленному фарватеру Арозунда. Вернувшись 31 августа 1915 года в Северное море, он вновь вошел в состав Первой разведывательной эскадры и участвовал во всех ее боевых операциях, пока 24 ноября в Кильском канале не зацепил днищем мель. Адмирал Хиппер был весьма обеспокоен этой аварией и распорядился немедленно осмотреть корпус линейного крейсера в доке. К счастью,  никаких серьезных повреждений обшивки и основного набора выявлено не было, за исключением разве что, нескольких небольших царапин на окраске и легкой деформации лопастей винтов.
Ремонт был недолог, и уже через пару недель о случае, наверное, почти забыли бы. Но оказалось, что «Дерффлингер» при посадке на мель ухитрился порвать винтами идущий по дну электрический кабель и оставить без освещения несколько городских кварталов на берегу. Таким образом, ущерб от аварии в большей степени сказался на окружающих, нежели на самом ее виновнике.
Весной 1916 года активность обоих противоборствующих флотов резко усилилась - и в Германии, и в Британии командование решило, что настала пора готовиться к решающему бою этой войны. Концепция генерального сражения, издавна владеющая умами флотоводцев, теперь должна была адаптироваться к эпохе дредноутов.
6-7 марта германские линкоры под флагом Главнокомандующего Гохзеефлотте вице-адмирала Р.Шеера вышли в море, чтобы обстрелять британский порт Хафден. Двадцать дней спустя англичане предприняли экспедицию возмездия - провели демонстративную операцию под Тондерном. Причем, главной целью выхода для британского флота было прикрытие налета аэропланов на береговые ангары немецких «цеппелинов». Самолеты наделали много шуму, расковыряли бомбами крыши нескольких ангаров и других аэродромных построек. Но ни один дирижабль так и не подожгли.
В конце апреля Первая разведывательная эскадра вновь обстреляла британское побережье у городов Лоувстофт и Ярмут, причем, в этом походе впервые участвовал и новейший собрат «Дерффлингера» - «Лютцов». Причем, после повреждения на британской мине флагманского «Зейдлица» адмирал Бедикер именно на «Лютцова» неожиданно возложил всю ответственность за дальнейшую операцию…
Выпустив полторы сотни снарядов главного и среднего калибра по береговым целям в Лоувстофте и Ярмуте, «Дерффлингер» вместе с другими линейными крейсерами Первой разведывательной группы возвратился в Вильгельмсхафен.
Затяжная весна обрушилась на Северное море резкими ветрами, и неделя штормов дала обоим великим флотам передышку перед решающей битвой. Но как только вернулся из ремонта «Зейдлиц», вице-адмирал Хиппер распорядился по своей эскадре готовиться к большому походу.
7.
...Они покинули гавань в два часа пополуночи 31 мая 1916 года - под светлым северным небом за пять часов до рассвета. Пять линейных крейсеров Первой ударно-разведывательной группы Гохзеефлотте, в сопровождении своих легких сил величавым кильватером вытянулись за створовые боны в устье реки Яде и взяли курс в открытое море. Вслед за ними снялись с якорей могучие дредноуты главных сил, многочисленные флотилии суетливых эсминцев и даже эскадра морально устаревших броненосцев додредноутского поколения - во главе со своим бессменным флагманом, ветераном по имени «Дойчланд».
Германский флот шел дать противнику генеральный бой, и «Дерффлингеру» в числе других линейных крейсеров Хиппера предстояло в течение ближайших часов вынести основную тяжесть схватки с авангардными крейсерскими соединениями Британии. Пожалуй, лучшее из имеющихся описание участия линейного крейсера в этом бою оставил для нас старший артиллерист «Дерффлингера» Хельмут фон Хазе. Некоторые современные авторы батальных опусов, например, Александр Больных, подвергают сомнению слова участника событий, который в Ютландском бою руководил всем артиллерийским комплексом «Дерффлингера». Что же, право сомневаться есть у любого исследователя, особенно когда от самого события нас отделяют долгие годы…
Современные легенды могут ненадолго затянуть словесным туманом подлинный ход Истории, но главного они все равно никогда не сотрут.
Визуальный контакт между линейно-крейсерскими эскадрами Хиппера и Битти  состоялся примерно в 15 часов 20 минут по германскому исчислению времени. У Хазе этот момент указан часом позже, но не потому, что германский офицер ошибался, а из-за того, что в старину по морской традиции бытовал обычай сводить время боев на севере Атлантики по британскому времени - от Гринвичского меридиана. Обнаружив приближение с северо-западных румбов длинной кильватерной колонны из шести крупных крейсеров, Хиппер дал приказ поворачивать на юг и оттягиваться поближе к главным силам германского флота, чтобы увлечь англичан под могучие залпы дредноутов.
После поворота на юг на мачте флагманского «Лютцова» взвился флажный сигнал:
- Разделить цели слева!
Это означало, что следующему вторым в германской колонне «Дерффлингеру» достается в качестве противника второй в британском строю линейный крейсер – «Принцесс Ройал».
Но первые же залпы показали, что англичане не смогли реализовать свое численное преимущество, хотя и попытались. «Лайон» и «Принцесс Ройал» обрушили свой огонь на «Лютцова», желая как можно быстрее вывести из строя корабль неприятельского командующего. А третья в строю британцев «фишеровская кошка» - «Куин Мэри» - занялась ожесточенной дуэлью с «Зейдлицем», очевидно, предполагая, что двойному обстрелу будет подвергаться, как при Доггер-Банке, концевой германский крейсер.
По «Дерффлингеру» никто не стрелял...
Линейный крейсер-снайпер, несколько минут боя ведущий огонь по противнику в почти полигонных условиях - что в бою может быть опаснее? Правда, надо отдать англичанам должное, они довольно быстро осознали свой просчет, и вот уже  башни «Куин Мэри» быстро и плавно повернулись на тяжких барбетах, нащупывая в прицелах стройный длинный силуэт «Дерффлингера»...
К этому времени британцы уже понесли некоторые потери от огня «Мольтке» и «Лютцова». «Лайон», полыхая пожарами, оторвался от колонны, и некоторое время его характерный трехтрубный силуэт с тонкой трубой у самой первой мачты не читался в оптике «Дерффлингера» за пеленой задымления. Потом он вернется - слишком поздно для того, чтобы исправить ошибку своей эскадры.
После 17 часов 24 минут «Дерффлингер» клал накрытием каждый залп, сокрушая бронебойными снарядами стальную защиту своей противницы.
Эскадры сближались. В конце строя стреляющий по более крутой траектории «Фон дер Танн» уже поразил броню барбета первой башни на британском крейсере «Индефатигэбл» - и гордый англичанин навеки исчез с поверхности моря под бурой шапкой дыма от внутреннего взрыва. Первая победа, казалось, вдохновила его сотоварищей, залпы германских кораблей стали ложиться точнее и чаще. Но и враги не  собирались отступать. Именно в эти минуты Хельмут фон Хазе отмечает, что стрельба «Куин Мэри» была ритмичной и точной, накрытия были частыми, и лишь чудом «Дерффлингер» не был за несколько минут изувечен британскими снарядами.
С таким противником можно долго драться «на измор». Долго... Если в нужный миг не повезет всего с одним роковым попаданием.
Над стройным высокобортным корпусом красивого трехтрубного английского крейсера вспух черно-бурый дымовой шар. В облака взметнулось жестокое рыжее пламя. Стройные мачты в одночасье рухнули к центру, будто огромный корабль от взрыва сложился пополам. И бредовым кошмаром завертелся в небесах поднятый могучей энергией взрыва горящий спасательный баркас - рядом с подброшенными на высоту около 30 метров броневыми крышами орудийных башен. В дыму и пламени под поднимающимся дымовым грибом в последний раз мелькнул острый высокий форштевень, и медленно, словно само время прекратило на мгновение свой бег, на поверхность острых волн, черных на фоне багрового зарева, опустился дождь мелких обломков.
Клочья обшивки, шлюпки, палубные доски, крышки люков и вырванные из амбразур стволы легких орудий сыпались с небес на палубу соседа «Куин Мэри» по строю - «Тайгера». А вместе с останками корабля и пылающими пятнами нефти на морской поверхности плавали мертвые тела британских моряков...
Их погибло более тысячи - от одного удачно положенного залпа. Так всегда бывает на войне - не убьешь ты, значит, убьют тебя.
«Куин Мэри» уже погибала в адском пламени разрыва, а снаряды последнего залпа «Дерффлингера» еще летели в ее строну - и утонули в огне раньше, чем наблюдатели успели отметить накрытие.
Прицелы и дальномеры «Дерффлингера» повернулись, отыскивая новую цель. И только теперь германским артиллеристам стала понятна ошибка противника. Все это время они, оказывается, стреляли по третьему в британской колонне крейсеру. Теперь «Лайон» вернулся во главу колонны и «Дерффлингеру» предстоял поединок с «Принцесс Ройал».
К месту боя полным ходом приближались линейные силы обоих флотов. Сначала в пекло стремительно ворвались британские сверхдредноуты Эван-Томаса во главе с линкором «Бархэм». Потом горизонт с южных направлений окрасился дымами германской линейной колонны - на помощь своим линейным крейсерам, несущим жестокие потери от огня английских 381-миллиметровых орудий, спешили «Кениги» и «Кайзеры» адмирала Шеера. «Дерффлингер» вел в это время артиллерийский поединок с «Вэлиантом» - представителем новейшего британского поколения сверхлинкоров типа «Куин Элизабет». И продолжал периодически возобновлять огонь по так и не отставшим «кошкам» Битти.
А меж двух беспощадно сражающихся эскадр разгорелся бой легких сил Грэнд-Флита и Гохзеефлотте. И, кажется, немцы начали проигрывать этот суматошный бой, более похожий на суетливую драку двух стай мелких хищников. Снаряды средних и мелких калибров сыпались дождем, и то и дело покидали строй изувеченные подранки. Внезапно один из них - горящий, заваливающийся на борт и осевший на развороченную корму легкий крейсер - мелькнул в визирном поле стереотрубы «Дерффлингера». И Хельмут фон Хазе его заметил.
Это был «Висбаден». И его неотступно преследовали, продолжая интенсивный огонь, два крупных четырехтрубных британских корабля. По всей видимости, это были броненосные крейсера...
Если верить мемуарам Хельмута фон Хазе, германские комендоры башен главного калибра успели заметить «зловредных англичан» даже чуть ранее, нежели старший артиллерист отдал команду взять их под огонь. Сокрушительный залп, принадлежащий, по всей видимости, флагманскому «Лютцову», обрушился на головного британца почти одновременно с падением снарядов «Дерффлингера». И флагман эскадры адмирала Арбентнота броненосный крейсер «Дифенс» был буквально в клочья разорван детонацией собственного боезапаса.
Не будучи уверен в том, кто именно из германских линейных крейсеров нанес «Дифенсу» роковой удар, Хельмут фон Хазе приписал эту победу «Лютцову».
«Дерффлингер» тут же переключил внимание на его напарника «Уорриора», и тот отступился от «Висбадена» потому что получил тяжелые повреждения.
…Судьба сегодня будет жестока к обоим - и «Уорриор», и «Висбаден» не будут спасены. Каждому из них было дано еще только по нескольку часов ада под огнем.
В этом большом бою, богатом трагедиями, у «Дерффлингера» была и еще одна жертва. Линейный крейсер «Инвинсибл» под флагом адмирала Горацио Худа, предводитель Третьей линейно-крейсерской эскадры Грэнд-флита. При попытке обстрелять уже израненного «Лютцова», он попал под залп «Дерффлингера» с дистанции всего около пятидесяти кабельтовых.
Первые выстрелы легли со значительным перелетом - сказалась смена целей, но уже третьим залпом «Инвинсибл» был накрыт. Над плоскими, но громоздкими надстройками британского корабля взметнулся жаркий дымный язык. В пламени опали спаленные тали, на которых мгновение назад трепетал под свежим ветром адмиральский флаг. Далее последовал резкий удар под корму, лишивший «Инвинсибла» возможности управляться. А потом тяжелый бронебойный снаряд калибром 305 миллиметров вонзился в броню барбета третьей башни главного калибра.
Грохот детонирующего боезапаса расколол небеса. И для «Инвинсибла» настал конец света - в бушующем пламени непрерывной серии взрывов под сближенными башнями в центре корпуса. Из-под барбетов этих его башен вырвались кинжальные струи мощного пламени. Снова, уже в четвертый раз за время этого жестокого сражения, закружились в воздухе обломки. Черный дым грязным грибом встал над полем боя, заклубился, поплыл, поднимаясь в небеса. И горизонт медленно опрокинулся навстречу переломившемуся пополам британскому кораблю...
В четвертый раз за этот день, припав к мокрым черным резиновым окулярам задымленной оптики, германские дальномерщики и артиллеристы наблюдали жестокую до ирреальности картину гибели врага. И снова виновником столь страшной и быстрой смерти многих сотен неприятельских моряков был «Дерффлингер».
Такой результативности не было более ни у кого из германских кораблей. Разве что, субмарина за номером «U-9» однажды уничтожила в одном боевом походе три британских крейсера. Но то - субмарина, которой повезло некоторое время оставаться невидимой для врага, полностью растерявшегося после попадания первой торпеды. «Дерффлингер» же одержал все свои победы в битве равных. И сам едва уцелел, получив 21 неприятельский снаряд калибром от 305 до 381 миллиметра.
Сначала 343-миллиметровый британский фугас ударил в броню бортового каземата, где помещалось  150-миллиметровое орудие номер 4, и разорвался, брызнув во все стороны горячим вихрем осколков. Орудие уцелело, но некоторые комендоры в его расчете получили осколочные раны. Затем последовало еще два попадания от «Куин Мэри», причинившие недолгие пожары в надстройках, но в целом не повлиявшие на боеспособность линейного крейсера.
Далее в поединке с пятой эскадрой Грэнд-Флита «Дерффлингер» получил несколько ран от 381-миллиметровых снарядов. Первое такое попадание разворотило борт в носовой части германского линейного крейсера, образовав обширные разрушения на верхней и главной палубе и пятиметровую в диаметре воронку, идущую через два палубных настила. Второй снаряд сдержала бортовая броня, и от его разрыва получился только испещренный выбоинами от осколков широкий ожог на обшивке. Краска на борту вспучилась, пошла огромными пузырями, которые, лопаясь, оставляли страшные на вид красные пятна запекшегося сурика. Было срезано несколько заклепок и повреждены головки броневых болтов, но плита устояла, и тяжелых повреждений не произошло. Третий снаряд разнес часть центральной надстройки, что тоже довольно мало сказалось на боеспособности корабля, несмотря на потерю нескольких моряков палубной команды.
Зато почти сразу же после этого попадания сразу два снаряда сбили сразу несколько 100-миллиметровых броневых плит у самого форштевня «Дерффлингера», и крейсер принял 250 тонн забортной воды на носовые отсеки у ватерлинии. При каждом взлете узкого носа на волну из этой пробоины хлестали целые водопады, а как только нос опускался, вода снова устремлялась внутрь корпуса. От постоянной смены давления расшатывались переборки в поврежденном отсеке, начинались фильтрации. Под конец боя в носовой части «Дерффлингера» на главной и броневой палубах было уже более 1 400 тонн  затоплений.
После потопления «Дифенса» и бегства из-под огня поврежденного «Уорриора» «Дерффлингер» вскоре возобновил перестрелку с линейными силами англичан. В этот период боя его противниками являлись как «кошки», так и линкоры главных сил, и калибр трех полученных им снарядов точно не установлен. Ясно одно - он не мог быть менее 305-миллиметров. Одно из попаданий вырвало из бортовой батареи еще одну среднекалиберную пушку, два разрушили палубу в кормовой части позади четвертой артиллерийской башни. Кажется, именно благодаря этому попаданию в жилых отсеках линейного крейсера возник пожар. И офицеры «Дерффлингера» обнаружили после боя, что все их личные вещи сгорели. Повезло только Хельмуту фон Хазе - его каюту огонь каким-то чудом обошел стороной.
Во время боя с линейными крейсерами адмирала Худа, по «Дерффлингеру» стреляли все три участвующих в поединке британских корабля. Но три полученные им попадания, кажется, все принадлежали авторству одного лишь «Индомитэбла». Дистанция была невелика - что-то около полусотни кабельтовых. И ударяющие в бронированный борт снаряды еще не могли взять 300-миллиметровой защиты главного пояса, но деформировали борт и вдавливали плиты в тиковую подкладку, подобно тому, как это было в бою под Доггер-Банкой. От этого возникали мелкие фильтрующиеся течи - только и всего. Только одно попадание в центр корпуса, когда снаряд разорвался в воде ниже брони, вызвало деформации тонкой обшивки и многочисленные осколочные поражения на протяжении почти 12 метров. Ближайшая к месту разрыва угольная яма, только частично заполненная топливом, была затоплена. Но фактически остаток угольного запаса сыграл роль противоосколочного коффердама: весь раскаленный металл, что проник внутрь корпуса, увяз в подмокшем топливе. Кочегары, которые потом нашли в угле эти острые обломки снарядной оболочки, выставили их на рундуке в своем кубрике – из бытовавшего в те годы военного суеверия, что если у тебя уже есть осколок вражеского снаряда, другой не грозит…
Но как ни странно, этот обстрел едва не привел «Дерффлингера» на грань гибели, когда один из крупных горячих осколков срезал у борта тросы и штаги, закрепляющие свернутую по-походному противоторпедную сеть.
Такая сеть у линейного крейсера - это, по сути дела, несколько сотен тонн гибкой стальной кольчуги, которая разворачивается вокруг корпуса во время стоянок на не защищенных от вражеских эсминцев и подлодок рейдах. Распяленная на длинных, перпендикулярных борту штагах и растянутая специальными тросами, сеть свисает в воду значительно ниже ватерлинии, и если выстрелить по кораблю торпедой, она просто не дойдет до борта - в самом худшем случае, вырвет при взрыве клочок сети.
Но если вся эта система, сбитая снарядом с крепления, начнет разворачиваться на ходу, сеть будет увлечена спутной волной под киль, оттянута к корме, и почти неизбежно покалечит винты...
«Дерффлингер» рисковал остаться без хода под обстрелом - и тогда неизбежно все три британских линейных крейсера эскадры Худа набросились бы на него как на самую удобную цель. И даже удайся «Дерффлингеру» то роковое попадание по «Инвинсиблу», оставшиеся англичане смогли бы нанести своему противнику значительный ущерб. Но, к счастью для немцев, палубная команда вовремя заметила, что слева по борту сеть свисает в воду. И тогда «Дерффлингер» сам застопорил машины - всего на две минуты, чтобы подобрать этот опасный спутанный ком стальных тросов, цепей и толстой проволоки. Маневр с резким изменением скорости сбил англичанам пристрелку, и за это время они не успели ни разу накрыть противника залпами.
А бой запылал с новой силой, когда шестью кильватерными колоннами - по четыре линкора в каждой - с северо-западных направлений подошли главные силы Грэнд-Флита. Подошли и перестроились в длинный кильватер, переломленный посередине, по месту в строю дредноута «Бенбоу». Голова германской линейной колонны - длинный вектор с Первой разведывательной группой на острие - оказалась в позиции «охвата». 
И многим показалось тогда, что битва проиграна. Серьезные повреждения не дадут линейным крейсерам Хиппера продержаться долго, а тут еще видимость играет на руку англичанам. И «Лютцов», который в течение всего предыдущего времени боя был в центре внимания неприятеля, был уже настолько близок к полной небоеспособности, что адмирал решился снимать с него свой штаб. Вывести сейчас избитого до полусмерти флагмана из-под огня – и может быть, он еще выберется, выживет. Оставить в колонне - непременно добьют. Причем, добьют очень быстро.
Из этой ситуации был только один выход - разворот всей длинной кильватерной колонны дредноутов Шеера на обратный курс. Методом «все вдруг» – почти синхронно, когда первым начинает разворачиваться концевой в строю линкор, а каждый последующий закладывает циркуляцию, как только заметит, что поворачивает ближайший мателот. Маневр простой и, без преувеличения, красивый, если выполняется правильно. Но требующий под огнем прикрытия, а это прикрытие было уже почти некому осуществлять…
Только, разве что, авангарду...
Небольшой стремительный эсминец, подпрыгивая на острой зыби, отошел от борта «Лютцова», уже держащегося с видимым дифферентом на развороченный нос. И полетел вдоль строя линейных крейсеров, отыскивая, которому из них передать на борт штаб адмирала Хиппера. «Дерффлингер», ближайший мателот «Лютцова», в качестве нового предводителя эскадры, по мнению командующего, не годился. Хотя большинство артиллерии линейного крейсера еще действовало, Хиппер заметил, что рангоут и надстройки сильно повреждены. Значит, вряд ли уцелели какие-либо средства связи, и командовать будет затруднительно. В действительности радиоантенны «Дерффлингера» были повреждены, но принимать радиограммы он еще мог – не получалось только передавать. А черная, разверстая дыра в носу, в которой при каждом движении фонтанировала вода, показалась командующему раной даже, пожалуй, пострашнее тех, что получил его «Лютцов». 
На роль флагмана следовало поискать менее избитый корабль - и эсминец под адмиральским флагом пошел дальше. Но на его тоненьком сигнальном флагштоке взлетел адресованный «Дерффлингеру» сигнал:
- До назначения нового флагмана эскадру ведете вы!
И «Дерффлингер» повел - вперед. Последней контратакой прикрыть перестроение флота. Спасти ситуацию. Решить судьбу великой битвы... Самоубийственное, но действительно единственно верное решение, принятое в этот миг его командиром - капитаном-цур-зее Хартогом, который всего месяц назад вступил на этот пост, но уже прекрасно знал, что можно ожидать от своего корабля.
К этому времени «Дерффлингер» действительно не располагал никакими средствами оперативной связи. Но все его соратники - и «Зейдлиц», и «Мольтке», и «Фон дер Танн» - без сигналов поняли, что нужно сделать...
Уже после войны, узнав, что в момент последней контратаки Первой Разведывательной группы на железный строй британских дредноутов, Хиппер фактически был не у дел, адмирал Битти не смог сдержать эмоции:
- Черт возьми, это действительно была одна команда!.. Прикрыть выход своих линкоров из боя - без адмирала и с «оглушенным» крейсером во главе кильватерной колонны - это еще суметь надо!
После такого признания бывшего врага что еще можно добавить?.. Разве что, высказывание самого Хиппера:
- Эскадра обошлась без меня - значит, я действительно подготовил хорошую эскадру.
Но эта контратака слишком много стоила своему «автору». «Дерффлингер» попал под обстрел 381-миллиметровыми снарядами линкора «Ривендж». Сначала  бронебойным вскрыло защиту третьей башни германского корабля. Расчет обоих орудий понес многочисленные потери убитыми и ранеными, причем, смертельные ранения получил командир плутонга, которому перебило ноги. Обе пушки вышли из строя, а раскаленные осколки снаряда и фрагменты собственной брони воспламенили готовый к подаче боезапас. Пламя горящих кокоров брызнуло во все стороны, уничтожая уцелевших при первом взрыве, проникло по подачному каналу чуть ли не до самых погребов боезапаса. В перегрузочном отделении обслуга почти мгновенно задохнулась в ядовитом дыму, сгорела заживо. Только  пятерым матросам из 78 удалось спастись бегством от огня, выскочив через узкий лючок, предназначенный для выброса стреляных гильз.
Сразу же вслед за этим попаданием аналогичная судьба постигла и башню номер четыре. Через относительно тонкую бронированную крышку проломился еще один 381-миллиметровый снаряд. Разрыв произошел над казенной частью правого орудия, примерно в метре от правого снарядоподъемника. Воспламенились уже извлеченные из пеналов для заряжания дополнительные пороховые кокоры и несколько основных зарядов. Из амбразур и сквозь поврежденную крышу башни выбило вверх жаркую струю темного пламени и раскаленных газов – на несколько десятков метров. Из расчета самих пушек и персонала подачных отсеков уцелел только один контуженый моряк, которого при взрыве снаряда вынесло ударной волной через входное отверстие башни.
Когда после боя вильгельмсхафенские инженеры будут осматривать повреждения третьей и четвертой башен «Дерффлингера», выяснится, что попадание 381-миллиметрового снаряда, разбившее барбет башни «С» - единственный за всю войну случай удачного пробития столь толстой брони. Защита барбета составляет в этом месте 280 миллиметров...
Башня «С» также была полностью выведена из строя. Снаряд, пробивший барбет, прошел вверх и разорвался между станками орудий. В правом боевом отделении сгорели семь зарядов. В левом, отделенном от места взрыва броней толщиной всего 25 миллиметров, пожара, к счастью, не произошло, хотя заряды, приготовленные к стрельбе, имелись и там. Из расчета выжило лишь шестеро артиллеристов, почти все - раненые.
...Шквал огня с британской линейной колонны буквально обрушился на немцев. За короткий период последней контратаки «Дерффлингер» получил семь попаданий за 4 минуты. Были изрешечены осколками трубы, разбита штурманская рубка, повреждено несколько орудий среднего калибра в бортовых казематах, выведены из строя системы наведения второй башни. От повреждений ниже ватерлинии крейсер принял 3 400 тонн воды на прибортовые отсеки и угольные ямы. 
Еще один снаряд – вероятно, от линкора «Ривендж» - вскрыл у основания первую дымовую трубу, пронзил ее, не взорвавшись, навылет, и ушел за борт. Если бы этому 381-миллиметровому снаряду было суждено разорваться в трубе, почти наверняка вышли бы из строя все котлы в этом отделении.
Затем к обстрелу «Дерффлингера» подключился линкор «Колоссус» - с главным калибром 305 миллиметров. Один из его снарядов попал в башню №1, но 280-миллиметровой броневой защиты не взял, скользнул по касательной, нанеся длинную царапину, рикошетом ударил в палубную 25-миллиметровую плиту и… так и не взорвавшись, был выброшен за борт. Впрочем, кое-какой вред, и даже немалый, был и от этого попадания: сотрясением погнуло стальную планку мамеринца. От этого башню заклинило, и стрелять на какое-то время стало вовсе нечем. Рискуя жизнью, артиллеристы и моряки спасательной партии во главе с боцманом выбрались из-под брони с ломами и железными крюками в руках. И под обстрелом разогнули деформированную планку, причем, даже счастливо избежали ранений.
Дистанция до противника была уже значительно менее 50 кабельтовых. И оставшийся только с двумя боеспособными орудиями главного калибра «Дерффлингер» попытался применить по вражеским линкорам торпеды. Но, к сожалению - безрезультатно.
Тем временем еще один 305-миллиметровый вражеский снаряд скользнул по палубе на правом борту. Он разорвался на главной палубе, разрушив несколько жилых кают и вызвав кратковременный, но жестокий пожар. Следующее попадание – от линкора «Коллингвуд» - разворотило ходовой мостик. Фрагменты снаряда пролетели дол броневой палубы, проникли в лазарет и также вызвали интенсивный пожар. Раненых пришлось временно эвакуировать из носового перевязочного пункта, а легкие конструкции надстроек в носовой части превратились в бесформенный ком искореженного метала, полыхающий зеленоватым пламенем.
Конечно, горела не сталь, а краска. Но зрелище было близким к ирреальному: жаркие оранжевые и зеленые кисти огня тонко дрожали в раскаленном воздухе над развороченной надстройкой…
Дыма, порожденного этим пожаром, вполне хватило для того, чтобы «Коллингвуд» через две минуты потерял свою цель из виду.
Зато к обстрелу линейных крейсеров Хиппера подключились «Ройал Оук» с «Беллерофоном». Первый просадил навылет 381-миллиметровым снарядом кормовую трубу «Дерффлингера» и вызвал взрыв на шлюпочной палубе. Второй англичанин оказался удачливее: его 305-миллиметровый полубронебойный снаряд ударил в 300-миллиметровую защиту у основания боевой рубки германского крейсера. Его осколками был разбит носовой дальномер, взрывной волной повреждена оптическая системы башни №2. А для находившихся в командном посту офицеров создалось впечатление, что тяжелый удар буквально сдвинул рубку с ее тяжелого фундамента.
Отслоившимися при взрыве кусками брони и осколками, проникшими через смотровые щели,  в рубке были ранены несколько моряков. К тому же в центральном посту погасло освещение, а сквозь наблюдательные амбразуры и заклинившуюся при взрыве в открытом положении входную дверь в рубку повалил зеленовато-желтый удушливый дым. По приказу командира все, кто остался на ногах, бросились надевать противогазы, помогать раненым. Несколько минут руководить движением корабля и огнем последней оставшейся в строю башни главного калибра уцелевшим офицерам пришлось непосредственно с поврежденного мостика…
В довершение картины пристрелявшийся «Ройал Оук» загнал «Дерффлингеру» еще один снаряд под основание командирского мостика. Броневая дверь, ранее заклиненная в открытом положении, захлопнулась и деформировалась в пазах. Так что офицеры, только что возвратившиеся под броню, оказались заперты до конца боя.
- Я понял, что если нашему крейсеру суждена будет в этой битве гибель, нас в любом случае не смогут спасти, - признался позже Хипперу командир «Дерффлингера» капитан-цур-зее Хартог, - и с того момента, как я это понял, пришло какое-то решительное спокойствие. Чему быть, того не миновать, надо просто драться – и все, драться пока не победишь или не будешь убит!..
Следующим попаданием 381-миллиметрового снаряда была разрушена кормовая штурманская рубка крейсера. Ни карт, ни навигационных приборов не осталось. Пострадал и дальномерный пост кормовой артгруппы.
Пользуясь сокращением дистанции, «Дерффлингер» вел огонь из артиллерии среднего калибра, хотя было очевидно, что большого ущерба британским линкорам от огня шестидюймовых пушек не будет. Из шести орудий левого борта в этот момент оставались в действии только два: в стволе одного из орудий взорвался собственный снаряд, орудие №3 потеряло кучность от повреждения нарезов ствола, а еще две установки были подбиты вражеским огнем.
И тут к месту боя вернулся со своим отрядом флагман британских линейных крейсеров – «Лайон»…
Сам совершенно избитый, в огне и в дыму пожаров, он, тем не менее, сразу же повел интенсивный огонь по врагу. И оказался на удивление точен для своего состояния. Его снаряд калибром 343-миллиметра вонзился в барбет первой башни «Дерффлингера». Брони, достигавшей в этом месте 260-миллиметров, не взял. Но разорвался с оглушительным треском, вырвав огромный клок палубы и деформировав поворотное кольцо первой установки главного калибра. Башню заклинило намертво, а курс германской колонны сменился, так что противник ушел из ограничившегося до нескольких градусов сектора обстрела.  
Стрелять «Дерффлингеру» окончательно стало нечем. Кроме, разве что, двух сохранившихся по левому борту шестидюймовок…  
Уже готовый к верной гибели, «Дерффлингер» получил неожиданное содействие, когда из дымного клока на востоке вышло шестеро коротких в корпусе, тяжелых на ходу броненосцев из Второй эскадры Гохзеефлотте. Ветераны додредноутской эпохи заметили врага, медлительно развернулись и строем пеленга величаво и спокойно поползли навстречу британцам, непрерывно ритмично стреляя из своих  280-миллиметровых орудий.
Англичане долгое время не воспринимали додредноутские линкоры Германии как серьезную силу, и даже прозвали «пятиминутными кораблями». Мол, если что, расстрелять таких врагов можно минут за пять…
Но на сей раз им пришлось отступить перед этими почтенными порождениями морально устаревшей стратегической концепции. Избитые линейные крейсера Грэнд-Флита во главе с лишившимся большей части артиллерии и утратившим способность к полному ходу «Лайоном» были уже не в силах сразиться с ними. А дредноутам Британии  в эти минуты было просто не до броненосцев.
Исследователи по сей день спорят, было ли верным решение адмирала Шеера взять с собой в генеральную битву эту эскадру. Но для нас факт несомненен: не явись она на поле боя, Первая разведывательная группа Хиппера понесла бы очередные невосполнимые потери...
...За ночь битва угасла, распавшись на отдельные очаги. «Дерффлингер» и оставшийся с ним «Фон дер Танн» шли с линейным флотом, поддерживая эскадренный ход около 15 узлов, и занимались всевозможными ремонтными работами на случай новой встречи с неприятелем. Из четырех башен главного калибра «Дерффлингера» две оказались изувечены безнадежно, но оставшиеся две удалось подготовить к стрельбе – пусть и с ограничениями по сектору обстрела.
Суммарные затопления в корпусе линейного крейсера достигли трех с половиной тысяч тонн, отчего выявился дифферент на нос: осадка носом составила почти 12 метров, корма приподнялась, так что верхней паре винтов не хватало глубины для полноценной работы. Крен на левый борт мешал маневрировать, а в случае стрельбы мог значительно ухудшить ее результативность, поэтому было принято решение заполнить водой правые креновые цистерны и некоторые прибортовые отсеки справа. В результате крен уменьшился всего на 2 градуса, а вот с маневренностью стало совсем скверно - вследствие ухудшения остойчивости.
За ночь неприятеля встретили только один раз. Плоской серой тенью скользнул во мраке, прижимаясь к воде, стремительный хищный эсминец из британской 13-й флотилии. Пустил торпеды. Но «Дерффлингеру» повезло: смертоносный веер миновал его, и лишь одна «сигара» в ореоле серебряных пузырей легко царапнула обшивку на излете и затонула, не взорвавшись.
- Расстрелять отважного маленького врага мы не смогли, - честно признался в своем рапорте Хипперу Хартог, - а нас самих спасло то, что пуск торпед был сделан с большой дистанции и без необходимого учета упреждения.
Если бы эта торпеда взорвалась, вероятнее всего «Дерффлингер» удержался бы на плаву, но самостоятельно двигаться точно уже не смог бы.
А наутро, по прибытии в Вильгельмсхафен, моряки «Дерффлингера» узнали, что британская пресса уже распустила на все море слух о гибели их крейсера. Очевидно, кто-то из англичан прознал о трагическом конце «Лютцова» и решил, что этой ночью погибли два однотипных корабля.
8.
Ремонт был долог. После осмотра боевых повреждений комиссией во главе с флагманским инженером эскадры, «Дерффлингер», уже подготовленный специалистами завода «Блом унд Фосс» к постановке в док для временного закрытия подводных пробоин и укрепления расшатанных связей корпуса, уступил очередь на докование значительно более серьезно пострадавшему «Зейдлицу».
Несколько дней крейсер оставался у заводского причала с понтонами и водоотливными буксирами у борта. За это время был сдан в портовый арсенал оставшийся боезапас, осушены подтопленные через кингстоны для тушения пожара кормовые артпогреба, зачищены надводные повреждения и ожоги, удалены при помощи газорезок искореженные детали надстроек, подлежащих полной реконструкции.
Кстати, подробный осмотр крейсера специалистами верфи выявил, что ни энергетика, ни ходовые системы, ни рулевые приводы, ни электромеханические приборы в бою серьезно не пострадали. Идеальный расчет системы бронирования сделал свое дело: конструктивная живучесть «Дерффлингера» в бою оказалась выше всяких похвал. 
После предварительной заделки в плавучем доке внешних подводных пробоин, занявшей почти месяц, линейный крейсер перевели в Киль, на завод Ховальда, где он простоял в доках и у заводской стенки еще 76 дней. Только к ноябрю инженерная комиссия Главного Штаба констатировала факт боевой готовности корабля и разрешила ему выйти на практические стрельбы на один из ближайших балтийских учебных полигонов. Но к тому времени крупные операции надводного флота Германии уже практически прекратились.
После сражения при Скагерраке всего дважды за оставшееся время войны «Дерффлингер» покидал Вильгельмсхафен. В ноябре 1917 года - для участия в отвлекающей экспедиции флота к Хорнс-Рифу, когда выход крупных кораблей дал возможность незаметно пробраться на вражеские коммуникации отряду германских субмарин, и в апреле 1918 года, когда немцы ставили мины у Терсхеллинга и провели демонстративное развертывание морских сил на широте Бергена. Но по сравнению с генеральным боем линейных сил это были уже не сражения - лишь искры угасающего пожара.
…Таких дней, как последний день весны 1916 года, больше не будет никогда и ни у кого. Многочисленным линейным колоннам больше не  суждено сходиться друг против друга, искусным маневрированием выстраивая сложную и страшную картину баталии. Отныне флотоводцы уже не пытались решить всю судьбу войны одним сосредоточенным  мощным ударом.
Последующее развитие морской тактики породило абсурдное с точки зрения классических воззрений явление – боевую работу тяжелых артиллерийских кораблей не в составе мощного соединения, а малыми группами и даже чуть ли не в одиночку. В результате в мобильных ударно-разведывательных отрядах, состоящих из линейных крейсеров, постепенно отпала надобность.
Еще долго со стапелей ведущих морских держав будут сходить корабли, по тактико-техническим характеристикам подходящие под классификационное понятие «линейный крейсер». Они будут добиваться на испытаниях мировых рекордов скорости и отличных показателей маневренности. Они станут великолепными стрелками. Среди них высокие штабные чины будут выбирать флагманов самых сильных флотских соединений. Но сама концепция эскадренного авангарда сойдет на нет – за неприменимостью в изменившихся условиях…        
Безнадежная для Германии война продолжалась. Потом были недолгое участие «Дерффлингера» в матросском мятеже, разоружение крейсера по  условиям перемирия в 1918 году, уход вместе со своей непобежденной эскадрой на интернирование в английские воды.
Боевая биография «Дерффлингера» закончилась 21 июня 1919 года, в 14 часов 45 минут пополудни, когда рядом со своими соратниками по Первой ударно-разведывательной группе Гохзеефлотте он лег на вязкий илистый грунт шотландской гавани Скапа-Флоу.
Незадолго до начала Второй мировой войны английская компания Э.Кокса в числе других немецких кораблей решила поднять и «Дерффлингера». Крейсер был найден водолазами перевернувшимся вверх килем с креном на правый борт примерно градусов в двадцать. Наглядное свидетельство того, что затопление корабля произошло от потери остойчивости при слишком быстром затоплении прибортовых отсеков через кингстоны. Перевернуть его на дне в нормальное положение Кокс не смог, так и решил поднимать вверх килем. К тому времени английский энтузиаст уже заключил с одним из морских заводов в Фаслайне договор на продажу металла после разборки еще не извлеченного со дна корабля…
Провозился Кокс с «Дерффлингером» до начала следующей мировой войны…
Начавшиеся боевые действия не дали приступить к ликвидации поднятого крейсера в заводском плавучем доке. Всю Вторую мировую войну «Дерффлингер» простоял у острова Риза, неподалеку от якорных мест линейного флота Британии, сделавшего Скапа-Флоу своей главной резиденцией.
Когда стоянки «Хоумфлита» начала бомбить германская авиация, у Первого Лорда Адмиралтейства Дадли Паунда возникла мысль - замаскировать старый трофейный линейный крейсер под какой-нибудь из действующих кораблей британского флота и установить на якорях в одной из прибрежных бухт в качестве «лакомой мишени» для германских самолетов. Пусть, мол, немцы бомбят своего всласть, а боеспособные английские корабли останутся невредимы!..
Но для осуществления этого авантюристического плана «Дерффлингера» нужно было не только извлечь из плавучего дока и перевернуть в нормальное положение, но и достаточно долго и серьезно ремонтировать. В условиях войны Британия не могла себе позволить тратить на это время и средства, а потому дурную идею Первого Лорда достаточно быстро забыли.
Только в 1946 году, через 14 месяцев после подписания мира во Второй мировой войне, «Дерффлингер» был переведен в порт Фарслайн и снова поставлен там в док. Но речь шла уже не о ремонте. Ликвидационные работы начались почти год спустя и заняли еще 15 месяцев.
Судьба оказалась слишком жестока к триумфатору Скагеррака, закончившему свою жизнь в чужих водах - в унизительном положении никому не нужного трофея войны, закончившейся более четверти века тому назад…
Сегодня памятью о «Дерффлингере» остались только сохранившиеся на музейных полках бронзовая рында без языка, с причудливым тиснением готической вязи по ободу, и резная печать из кают-компании. Вещи, которые были найдены при разборке корпуса корабля на Фарслайнской верфи и переданы англичанами в знак примирения германскому учебному фрегату «Адмирал Шеер», приходившему в Росайт на празднование очередной годовщины битвы при Скагерраке.
 
 

© Copyright: Neihardt, 2015

Регистрационный номер №0296748

от 4 июля 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0296748 выдан для произведения:
ВУЛКАН ПОД ПЕПЛОМ
ЛИНЕЙНЫЙ КРЕЙСЕР DERFFLINGER
 
Водоизмещение:
Нормальное - 26 600 тонн (26 180 - по данным Cоnway),
полное - 31 200 тонн (30 700 - по данным Cоnway)
 
Размерения:
Длина – 210,4 м.
Ширина по миделю - 29 м.
Осадка носом - 9,2 м.
Осадка кормой - 9,56 м.
Высота борта в области миделя (общая) - 14,75 м.
                                         
Механизмы:     
4 вала, 4 винта равного диаметра - 3,9 м. 4 турбины системы Парсонса в 4 индивидуальных отделениях.  Внешние валоприводы (I пара винтов) - от турбин высокого давления в I и II машинных отделениях, внутренние (II пара винтов) - от турбин низкого давления в III и IV машинных отделениях.  6 котельных отделений, 18 спаренных котлов системы «Шульц-Торникрофт». 4 спаренных котла с нефтяным отоплением, остальные - с угольным.
Номинал давления пара - 16-18 кгс/ кв.см.
Площадь нагреваемой поверхности - 12 300 кв.м.
                    
Мощность:
Проектная мощность на валах - 63 000 л/с.
Фактическая мощность на валах - 76 734 л/с.
 
Скоростные характеристики:
Скорость проектная - 26,5 узлов
Скорость испытательная - 28,0 узлов.
 
Расходный запас:
Запас топлива в норме водоизмещения - 985 тонны, из них: угля - 739 тонн, нефти - 246 тонн. При полном водоизмещении - до 3 640 тонн угля и 985 - нефти.
Дальность  плавания: 
3 100 миль при скорости 24 узла,
5 400 миль при скорости 16 узлов,
5 600 миль при скорости 14 узлов.
 
Защита: 
Броневой пояс по ватерлинии - 300 мм. броневой цементированной стали. Протяженность главного пояса - по границам внешних стенок барбета.
Верхний броневой пояс - от 300 до 230 мм.
Траверзы: 250 мм. носовой и 200 мм. кормовой.
Батарея среднего калибра - 150 мм. над амбразурами портов, 150 на диаметральной переборке и 20 мм. - на орудийных щитах и межказематных противоосколочных траверзах.
Барбеты башен - от 260 до 100 мм. на стенках обода, 60 мм. на дополнительных ободах у борта.
Амбразурные зеркала башен - 270 мм.
Боковые стенки башен - 220 мм.
Задние отвесы башен - 270 мм,
Рикошетные пластины (наклонная крышка) - 110 мм.
Крыши башен - 80 мм.
Настилы подбашенного комплекса - от 100 до 50 мм.
Межорудийные противоосколочные щиты - 25 мм.
Бронированная батарейная палуба - 30 мм в плоской части, 50 мм. на носовом скосе, 80 мм. на кормовом скосе, 50 мм. на бортовых скосах.
Бронированная верхняя палуба - 25 мм. за пределами батареи, 55 мм. - в зоне полубака.
Противоторпедная переборка - протяженностью по границам внешних ободов барбетов и толщиной 45 мм. (по некоторым данным, в зоне артиллерийских погребов - свыше 50 мм.), переходит в противоосколочную подбортную переборку толщиной 30 мм. и высотой до верхней палубы.
Отстояние ПТЗ от борта (коффердам) - 4 метра.
Вооружение:
8 - 305 мм./50 в четырех башнях (90 снарядов на ствол),
12 – 150 мм. /45 в бортовых казематах (160 снарядов на ствол),
12 – 88 мм./45 в палубных установках, в надстройках и казематах батарейной палубы. Из них 8 – зенитные.
4 торпедных аппарата калибром 500 мм.: 2 - бортовые, форштевневый                      и ахтерштевневый. Расположение аппаратов - все ниже                      ватерлинии. Боезапас - 12 торпед.
 
Экипаж:
1 112 душ по штатам мирного времени. Из них 41- офицеры. Во время боя при Скагерраке - 1 391.      
 
Именослов:
Окрещен 14 июня 1913 года именем Георг фон Дерффлингер -                     в честь знаменитого военачальника земли Бранденбург,                      победителя в битве при Фербеллине в 1675 году.
 
                                  
…Он начал свою жизнь с того, что
посрамил лучший в Германии морской
завод, поставил в дурацкое положение
Императора со всей свитой и едва ли не
до полусмерти испугал собственного
создателя. После такого спуска у него
просто не могло быть спокойной
биографии.
В.Ф.Ставинский, капитан 1 ранга.
 
1.
…Этот июньский день в 1913 году выдался в Гамбурге неожиданно прохладным. В дымчато-серых небесах, подернутых тонкой пеленой слабой летней облачности, стояло тусклое солнце. Ветер с моря, почти неощутимый внизу, на городских улицах, суматошно кружил флюгера над крышами старых домов и беспечно трепал разноцветные вымпела над главным эллингом верфи «Блом унд Фосс». Под этим беспечным влажным ветром легко трепетали флаги расцвечивания немногочисленных военных кораблей, тесно вставших на якоря в неширокой мелководной бухте.
Набережная у морского завода была украшена цветами и запружена любопытствующим людом.
В городе был праздник - спуск на воду нового корабля.
Так бывает всегда - в любой стране, под любыми флагами. Появление на свет грозной новейшей боевой единицы воспринимается как торжество и констатируется перед всем миром красивой традиционной церемонией крещения. Крестят в разных местах по-разному. В Америке дама из числа почетных гостей, нарекая имя, еще на стапеле разбивает о форштевень корабля бутыль шампанского. В России - приглашают православного священника, который кропит палубу святой водой. В славной морскими традициями Англии часто обходятся без служителя культа непосредственно при спуске, но относят в храм и посвящают Святому Георгию флаг, который вскоре будет поднят на гафеле новорожденной гордости державы.
В Германии традиции предписывают крестить корабли, разбивая о форштевень бутылку темного рейнвейна, а в крестные зовут прославленных военачальников или родичей той знаменитой персоны, в честь которой корабль назван. Причем, если спускают линкор или «большой крейсер» - иными словами, корабль капитального класса - в дореволюционные годы почти непременно на церемонию приезжал сам Император.
14 июня 1913 года Гамбург праздновал день рождения линейного крейсера проекта «К» построечным номером 213. Вознесенный над толпой зевак на специально выстроенной вышке, представлявшей собой нечто среднее между украшенным гирляндами цветов балконом смотровой площадки и кафедрой для оратора, к гордому прямому форштевню замершего на стапеле гиганта приблизился невысокий седоватый военный - генерал Август фон Макензен.
Он принял из рук адъютанта пузатую темную бутыль, обвязанную у горлышка тонким прочным тросом. Второй конец троса резко уходил ввысь - к острой игле короткого гюйсштока на носу крейсера. Генерал отдал честь Кайзеру, вместе с семьей и свитой взиравшему на все происходящее с высокого гостевого балкона. Потом прочел короткую, но эмоциональную речь - напутствие своему «крестнику» и пожелание удачи в будущих войнах. Тяжело размахнулся бутылью:
- Нарекаю тебя именем «Дерффлингер» - в честь славного бранденбургского маршала Георга фон Дерффлингера, чья конница принесла нам победу при Фербеллине в 1675 году!
Бутыль звонко ударила в корпус, брызнула осколками старинного темного стекла. Красное вино заструилось по форштевню под огромным дворянским гербом рода Дерффлингеров, с которого юнги только что сдернули брезентовый чехол.
Над толпой взлетели в воздух фуражки и шляпы. Заглушая восторженные возгласы зевак, грянул бравурную мелодию военный оркестр. В серую воду к отверстым железным воротам эллинга полетели пестрые букеты цветов. Тысячи глаз ждали зрелища, которое бывает нередким в крупных портовых городах, но никогда не становится обычным. Вот сейчас, когда специальный резак в руках самого старшего заводского мастера вскроет в ворохе искр последнюю широкую стальную ленту задержника, когда будет перепилен последний тяжелый брус, фиксирующий корпус огромного корабля на стапеле, это гигантское - за 200 метров длиной - стройное тело медленно и торжественно сдвинется с места. По дымящимся разогретой смазкой  длинным полозьям соскользнет, убыстряя бег, к серовато-прозрачной спокойной воде. Взрежет зеркало бухты крупными сильными винтами. Качнется, выравниваясь. Отдаст якоря... Сейчас, сейчас!..
Визг механических пил прекратился. Оркестр доиграл марш и уже начал другой. Стихли положенные по церемониалу залпы салюта и громовое «Ура!» почетного караула. Радостные крики толпы еще немного полетали над площадью и тоже угасли. А крейсер как стоял величественным светло-серым монолитом среди железного кружева построечных лесов на эллинге, так и продолжал стоять.
Его величество Император Вильгельм II, недоумевая, что могло произойти, обратился к инженеру Проектного департамента Военно-морского ведомства Дитриху с довольно резким вопросом:
- А дальше что?..
И Дитриху нечего было ответить. Разве что - позже, когда стихнет суматоха внезапно прервавшегося праздника, разойдется толпа, уедут журналисты и иностранные гости. Тогда можно будет в спокойной обстановке осмотреть корпус корабля на стапеле, проверить расчеты, вычислить неполадки.
Попытка спуска линейного крейсера «Дерффлингер» была повторена при ближайшем приливе. Корпус продвинулся на стапеле всего на каких-то сорок-сорок пять сантиметров и снова встал, словно какая-то неведомая сила всерьез вознамерилась помешать этому совершенному творению человеческих рук оказаться в стихии, которой оно было предназначено.
Император был взбешен:
- Какой нечистый дух держит за киль этот чертов крейсер?!
Если верить легенде, которая по сей день бытует среди гамбургских моряков, разгневанному кайзеру ответил гросс-адмирал Тирпиц. Ответил очень спокойно и даже слегка улыбаясь, хотя в этот момент одному Богу было известно, что творилось в его душе:
- Вы совершенно правы, Ваше Величество. Действительно, держит. И, кажется, если не за киль, то за весьма близкие к нему части. Только не нечистый дух, а обычная сила трения. Похоже, мы здорово просчитались, когда собрали спусковое устройство по тому же типу, что и для «Зейдлица». Этот корабль слишком крупный, он слегка просел на полозьях и выдавил их смазку. Чтобы его спустить, надо снова закрепить корпус, потом снять центральный из трех спусковых полозов и вместо него смонтировать два. Давление и уменьшится.
Старый адмирал, как всегда, оказался прав. После демонтажа центральных салазок спускового устройства и увеличения числа полозов линейный крейсер благополучно сошел на воду почти месяц спустя официальной даты своего крещения - 12 июля 1913 года. На сей раз спуск обставили без пышных торжеств, церемонию провели подчеркнуто краткую. Но сделать день рождения корабля обычным будничным днем никому не дано. Тем более, что речь идет о создании уникальном и удивительном.
2.
За богатую открытиями дредноутскую эпоху развития мирового военного флота, продлившуюся до первой большой войны всего около восьми лет, мир уже успел привыкнуть к такому грозному явлению, как германские линейные крейсера. Во время дипломатических визитов и международных парадов признанным специалистам и интересующимся наблюдателям не раз представали плоские, приземистые, широкие в миделе корабли двухтрубного силуэта, с выраженным полубаком, внешне медлительные и тяжкие на ходу, но на поверку оказывающиеся выносливыми и быстрыми.
Глазам флотоводцев примелькались асимметрично расположенные башни 280-миллиметровых орудий в центре корпуса, тонкие стрельчатые стеньги, рубленые форштевни резкого профиля и длинные ряды казематированной средней артиллерии. Но если бы в самом начале мировой войны кто-либо из иностранных адмиралов мог чудесным образом присутствовать на Бельтском испытательном полигоне германского флота, он, наверное, с первого взгляда усомнился бы в немецком происхождении «Дерффлингера».
Для начала при взгляде на него бросается в глаза сходство планировки корпуса с… заложенным на год ранее на верфях английской фирмы «Виккерс» линейным крейсером «Конго», строившимся для японского флота. Точно так, же, как у японца, у «Дерффлингера» вся артиллерия главного калибра расположена в диаметральной плоскости – по линейно-возвышенной схеме. Однако между башнями кормового сектора обстрела наблюдается значительное расстояние – около двух десятков метров. Секрет прост: между двумя подбашенными бункерами боезапаса и у германского, и у японского корабля находятся турбинные отделения. Схема редкая: за пределами Германии, кроме как у японцев и британского «Тайгера», она больше нигде не применялась.
У подобной планировки есть и свои плюсы, и свои минусы. Плюсов, скажем откровенно, меньше. Кормовая возвышенная башня, расположенная ближе к центру корпуса, позволяет более равномерно распределить весовую нагрузку по длине. Но размещение подбашенного комплекса промеж котельными и турбинными отделениями бывает чревато перегревом боезапаса. Да и паропроводы получаются чересчур длинными, что в бою тоже бывает небезопасно.
«Дерффлингер» был даже на вид значительно крупнее того же «Зейдлица», хотя по водоизмещению превосходил, вроде бы, и не намного. Очевидно, дело в дополнительных десяти метрах длины корпуса, которые подчас невооруженным глазом и не заметишь… А вот по ширине на уровне миделя «Дерффлингер» превосходил «Зейдлица» всего на полметра, отчего казался значительно стройнее и легче на ходу, нежели старший сотоварищ.
Огромный полубак, придававший «Зейдлицу» его экзотическую непропорциональность, применения в новом проекте не нашел. Зато, вместо компактных надстроек предшественника, у «Дерффлингера» более трети длины корпуса в центре занимает довольно высокий, почти ромбовидный в плане надстроечный комплекс с 12 казематами артиллерии среднего калибра. По первоначальному проекту планировалось установить 14 штук 150-миллиметровых пушек. Но в последствии инженеры приняли решение не ставить по одному из орудий на каждом борту в центре длинного ряда казематов. Вместо отсутствующих орудийных установок в прибортовых отсеках поместили противокреновые цистерны Фрама.
Корпус нового крейсера был более килеват, что и создало дополнительные сложности при спуске. Но зато в его прочных структурах преобладал продольный, а не классический сетчатый набор. Это в корне изменило и форму изящных обводов, а следовательно - общую гидродинамику корабля, и характеристики его нагрузки, и всю его внешнюю и внутреннюю архитектуру в целом.
«Зейдлица» современники считали чуть ли не страшным на внешний вид. «Дерффлингер» по признанию британского офицера Эрнела Четфильда был «чересчур красив для тевтона». Классическим для инженерной школы «Блом унд Фосса» остался довольно приземистый двухтрубный силуэт. Но резкая, - подчас до непропорциональности - загадочная асимметрия, традиционная для германских линейных крейсеров, исчезла вместе с асимметричным расположением башен главного калибра. 
Вместо привычных длинноствольных 280-миллиметровых орудий в новых линейно-возвышенных башнях «Дерффлингера» стояли спаренные двенадцатидюймовые пушки - той самой модификации, какую некогда планировалось установить на «Зейдлице», но которые так ему и не достались. Длина каждого 305-миллиметрового ствола, установленного на «Дерффлингере» достигала 50 калибров, что должно было обеспечить хорошую устойчивость снарядов в полете, и, как следствие - высокую точность и кучность стрельбы. Снаряд весил 405 килограммов. И надо отметить, что, будучи номинально легче британских снарядов калибром 343 миллиметра, какие поставлялись в качестве боеприпаса к артиллерии «Лайона», германские снаряды оказались не менее эффективны в бою с примерно равным по классу неприятелем.
Бронированные башни с 305-миллиметровыми пушками весят почти на четверть больше, нежели артустановки «Зейдлица». Поэтому сохранить прежнюю схему их расположения на новом корабле конструкторам не удалось - надо ведь было еще и «вписаться» в установленный Парламентом размер финансируемого водоизмещения около 30 000 тонн.
К тому же, благодаря большему объему подбашенных отсеков, располагать эти установки близко к борту просто неудобно: это хорошо видно на примере развития дредноутского класса в Германии. Например – при сравнении расположения бортовых башен главного калибра у «Нассау» и «Острфрисланда».  
Несмотря на отказ от установки пятой башни главного калибра,  бортовой залп «Дерффлингера» оказался больше, нежели у «Зейдлица» - 3 220 килограммов против 3 000. Принято считать: чем больше калибр артиллерии, тем труднее обеспечить пушке достойную скорострельность. Стереотипы, как правило, неверны, и этот – не исключение. Практическая скорострельность немецких двенадцатидюймовых орудий оказалась не только не меньше, а, пожалуй, даже больше, чем у применявшихся ранее одиннадцатидюймовых.  
Предельная дальность стрельбы  «Дерффлингера» составляла при угле возвышения орудий в 13,5 градусов примерно 100 кабельтовых. В официальных таблицах и определителях, особенно тех, что в большом количестве издаются в нынешнее время, нередко утверждается, что «Дерффлингер» стрелял на 110 кабельтовых. Это несколько некорректно для начального периода его службы, поскольку угол возвышения артиллерии крейсера был увеличен до 16 градусов, необходимых для достижения такой дальности, только во время восстановительного ремонта после Ютландской битвы. В обоих крупных линейных сражениях этой войны - и при Доггер-Банке, и при Скагерраке,- дальность стрельбы «Дерффлингера» не могла составлять более 101 кабельтова. Впрочем, и этого, как известно, некоторым англичанам вполне хватило…
Для того чтобы оценить рациональность размещения орудий на корабле, у морских артиллеристов тех лет бытовало правило вычислять средний сектор обстрела всех установок корабля и измерять его в обычных градусах горизонта. Для линейного крейсера «Дерффлингер» такой «средний угол обстрела» составлял 305 градусов. Для сравнения скажем, что считавшийся до спуска «Дерффлингера» эталоном классического германского линейного крейсера «Мольтке» имел «средний угол» примерно 290 градусов, а «Зейдлиц», признанный почти совершенством среди кораблей с асимметрией главного калибра - 298 градусов. Впрочем, простой арифметический подсчет «среднего угла» практически ничего не дает для оценки эффективности корабля в бою. Гораздо важнее, чтобы меньше различались условия ведения огня для разных башен одного корабля. И чтобы в «мертвой зоне» пушки при стрельбе оказывались реже. Кстати, при асимметричности расположения артиллерии «мертвых зон», как правило, больше…
Перенос главной артиллерии в диаметральную плоскость изменил и внутреннюю анатомию корабля. Близко поставленные носовые линейно-возвышенные башни при пробитии брони неприятельским снарядом могли бы стать источником повышенной опасности из-за устроенных вплотную друг к другу погребов боезапаса. Чтобы этого избежать, инженер Дитрих применил на «Дерффлингере» оригинальное расположение снарядного и зарядного отделения обеих установок. На нижней палубе он поместил снарядный погреб, а заряды в специальных ящиках-кранцах поместил еще ниже, в защищенном броней трюмном отсеке. А для того, чтобы, не дай Бог, при детонации неприятельского снаряда не произошло распространение энергии взрыва по подачному каналу, «Дерффлингер» получил так называемую «прерванную подачу» - ступенеобразное размыкание подачной трубы на уровне перегрузочного отделения.
Помимо первой и второй башни аналогичную систему подачи и подобное расположение погребов сделали и под третьей установкой главного калибра. А вот четвертая башня, установленная на длинном низком юте, где корпус корабля уже сужается в корме, сохранила классическую архитектуру погребов, при которой снарядный бункер располагается ниже зарядного, а подачный канал не имеет разрыва в перегрузочном отделении. Кстати, боезапаса кораблю полагалось по 90 выстрелов на ствол. В комплект одного выстрела входит снаряд - бронебойный или фугасный с донным взрывателем, основной заряд в укороченной металлической гильзе и дополнительный шелковый картуз с порохом, который хранится в металлическом футляре-кокоре, но перед заряжанием в пушку из него вынимается. По режиму военного времени фугасов считалось достаточно иметь немного более четверти от всего боекомплекта - по 25 штук на ствол.
При проектировании кораблей «капитальных классов» существует правило: артиллерия должна располагаться не только максимально удобно для стрельбы, но и так, чтобы при попадании вражеского снаряда не выводилась из строя одним ударом более чем одна установка. У «Дерффлингера» носовые башни сближены, но надежно защищены броней и имеют разделенные погреба боезапаса.  
Управлять стрельбой этих роскошных пушек старший артиллерийский офицер корабля мог из специального поста, оснащенного самыми передовыми на год спуска корабля приборами. Таковых постов было два - для главного и для среднего калибра. По сигналу боевой тревоги на визирные прорези рубок опускались броневые пластинки, и офицеры могли наблюдать окружающую обстановку только через выведенную на крышу поста оптику - на манер перископов у подводных лодок. Только видеть через такой бинокулярный перископ можно было куда как дальше, нежели через лодочный. Конечно, подчас это бывает не слишком удобным способом обозревать окрестности, но обычай устанавливать броневые жалюзи на боевых рубках и артиллерийских постах возникло как нелишняя мера предосторожности для офицеров еще после русско-японской войны.
Под Цусимой, например, не раз бывало, что вполне боеспособный корабль при уцелевшей артиллерии начинал стрелять, куда Бог на душу положит, поскольку его дальномеры сбиты, вычислительные приборы попорчены взрывами, а офицеры, управляющие огнем, получили ранения от залетевших через рубочные визиры осколков...
«Дерффлингер» получал данные об окружающей ситуации от семи дальномерных постов, расположенных по всей длине корпуса на надстройках и рангоуте. При каждом дальномере находилось по два дежурных наблюдателя. Разнесение оптических станций не только исключало их одновременное поражение вражеским снарядом, но и повышало точность определения дистанций. По сути дела, все окружающее пространство радиусом за сотню кабельтовых имело для корабля объем, восприятие которого было подобно тому, какое бывает у живых существ с бинокулярным зрением...  Семь пар сложных бинокулярных глаз, способных хорошо улавливать изменение расстояния до жертвы - да такому любой хищник позавидует!
Данные от всех семи дальномерных постов направлялись к старшему артиллеристу, который при помощи простого в обращении прибора - сумматора - определял среднее значение дистанции до врага. Оно и передавалось комендорам в качестве начальной цифры для установки угла возвышения орудия. При залпе включался другой прибор - указатель времени падения снарядов. Момент падения вычислялся прибором по известной дистанции и скорости полета снаряда, и вот одновременно слыша щелчки в наушниках своего прибора офицер наблюдал в перископ всплески у мишени или взрывы от попаданий. Имелись в вычислительном арсенале «Дерффлингера» и измерители ВИР, изобретенные артиллерийским офицером фон Пашеном - тем самым, что сохранил для нас в мемуарах описание последних часов биографии «Лютцова». Эти чем-то похожие на простой арифмометр машинки могли по данным о курсе и скорости стреляющего корабля и его противника вывести величину изменения расстояния и показать, какое нужно брать упреждение при стрельбе. Правда, они не учитывали скорости и направления ветра на поле боя, так что поправку на ветер приходилось давать по счислению.
Примерно так же была устроена система управления стрельбой для среднего калибра. Весь этот многокомпонентный комплект приборов полностью сформировался уже во время войны - к началу 1915 года. Немало интересных технических решений досталось «Дерффлингеру» в наследство от «Блюхера», на борту которого все эти системы испытывались и проходили «обкатку» перед массовым производством.
Мы остановились здесь на столь подробном описании артиллерийского комплекса «Дерффлингера» не только потому, что старший артиллерист линейного крейсера Хельмут фон Хазе подробно рассказал о нем в своих знаменитых мемуарах. Но и отчасти для того, чтобы можно было понять, как мог корабль, к началу боевых действий даже еще не завершивший полного круга испытаний, в первых же боях показать по-настоящему снайперские результаты.
Но «Дерффлингер» отличался от предыдущих проектов не только своей артиллерией. Линейно-возвышенные башни неизбежно должны были сместить центр тяжести всей корабельной конструкции немного выше, чем у других линейных крейсеров. Однако, изменение всей архитектуры корпуса на ранней стадии проектирования избавило новый крейсер от снижения остойчивости - даже после того, как с целью улучшения обзора рубка и командирский мостик были значительно приподняты над палубой. Для германских кораблей главных сил флота наблюдаемый горизонт из рубки считался достаточным, если через командирский визир нормально видится собственный форштевень, и никакая артиллерия его не заслоняет. У «Дерффлингера» это правило соблюдалось, что, кстати, не скажешь о многих представителях более поздних проектов.
С целью улучшения остойчивости и перенесения центра тяжести конструкции ближе к ватерлинии, конструкторы Проектного Департамента пошли на достаточно радикальное решение - понизили высоту корпуса корабля не только в кормовой и центральной части, но и в носу. В результате высота ведения артогня из первой башни составляла у «Дерффлингера» всего 8,2 метра - гораздо меньше, нежели, скажем, у «Зейдлица» с его огромным полубаком. Для сравнения: английский ровесник и будущий неприятель «Дерффлингера» - линейный крейсер «Тайгер» -  имел высоту ведения огня почти 12 метров, причем, если заглянуть в таблицы, обнаружится, что «Тайгер» не намного крупнее водоизмещением, но зато значительно высокобортнее.
Парадоксально, но факт: из-за своего невысокого борта «Дерффлингер» по первому впечатлению казался еще крупнее, чем был на самом деле. Плоский шельтер зрительно подчеркивал невероятную длину стройного корпуса. Плавный прогиб палубы на уровне 150-миллиметровых батарей не только весьма положительно влиял на мореходность, но и создавал внешний эффект легкого, стремительного «стелющегося» движения. Как ни странно было бы это слышать, линейный крейсер «Дерффлингер», - самый крупный из построенных к началу войны германских «больших крейсеров», -  был чем-то похож в движении на самые скоростные из легких крейсеров типа «Магдебург». Причем, одной внешностью это сходство отнюдь не исчерпывалось.
Проект «Дерффлингера» роднила с легкими крейсерами заводская программа экономии средств. Как при меньшем расходе металла обеспечить прочность и надежность конструкции? - Такую задачу поставило Военно-морское ведомство Германии перед специалистами завода «Блом унд Фосс».  И эта задача была выполнена весьма оригинальным путем, смелым даже для экспериментального корабля. Если на предыдущих линейных крейсерах система связей прочного набора была собрана с преобладанием «бракетного», сетчатого типа, когда частота шпангоутов и стрингеров на единицу площади борта примерно одинакова, то у «Дерффлингера» основную прочность корпуса обеспечивали именно продольные стрингера, а шпангоуты были легче и установлены несколько реже.
Если корпуса построенных ранее «Мольтке» и «Зейдлица» были внутри разделены двумя прочными водонепроницаемыми переборками, параллельными диаметральной плоскости, то «Дерффлингер» такую переборку имел только одну. Так собираются корпуса не линкоров, а легких, подвижных и мореходных кораблей. Не случайно уже во время войны, получив от разведки данные об особенностях «Дерффлингера»,  прославленный автор новой концепции развития линейного флота Дж.Фишер не преминул отметить:
- Ну вот, теперь среди германских крейсеров-дредноутов завелся, наконец, один, который и в полной мере дредноут, и в не меньшей степени крейсер!
3.
Он начал свою боевую службу несколько ранее, нежели был к ней готов.
Такова судьба кораблей, спущенных на воду в последний предвоенный год - на страх врагу их заносят в списки действующего флота раньше, чем будет завершена испытательная программа. В мае 1914 года «Дерффлингер» под управлением заводской команды перешел проливами Скагеррак и Каттегат в Киль, где крейсер ожидала уже сформированная молодая команда. В Киле он встал к заводской стенке для окончательного монтажа среднего и легкого вооружения.
Работы были едва-едва завершены, когда в конце тусклого, дождливого балтийского июля по флоту была объявлена готовность к боевым действиям. И в достроечную акваторию приехал из Главного Штаба курьер - офицер в чинах капитана-цур-зее - и передал командиру «Дерффлингера» Людвигу фон Ройтеру письменный приказ о зачислении его корабля в состав сил обороны Кильской бухты.
Первого сентября 1914 года, через месяц после начала боевых действий великой войны, линейный крейсер «Дерффлингер» вышел на ходовые испытания. Нейкругская мерная миля, где традиционно испытывались германские тяжелые корабли, теперь считалась районом повышенной опасности - там, по мнению вице-адмирала Ф. фон Ингеноля, запросто могли появиться подводные лодки противника. поэтому в качестве испытательного полигона была выбрана Бельтская мерная миля, которая вовремя пробегов «Дерффлингера» охранялась патрулями эсминцев.
Программа прогрессивных испытаний для германских быстроходных и линейных крейсеров была похожа на аналогичные программы в других странах, и даже военные условия пока не могли ее изменить. Традиционно она состояла из четырех циклов галсов по 10 миль каждый:
Первый цикл - освоение дистанции и приработка механизмов. На скорости около 16-18 узлов последовательно делается три галса - один против ветра, второй - по ветру, третий - снова против ветра. На этом этапе выясняется качество регулировки механизмов и проводится их разогрев для увеличения скорости. Замеряется по тахометру число оборотов винтов и выясняется соответствие этого числа скоростному режиму на лаге.
Далее - практический тест на управляемость. Два галса - по ветру и против ветра не менее чем на 20-узловом ходу. Замеряются углы отклонения рулей при удерживании корабля на прямом курсе, число оборотов винтов и усилие на рулевой машине.
Третий цикл - проверка высокооборотных механизмов. Два галса по ветру и против ветра на скорости не менее 24 узлов. Замеряется число оборотов винтов, а также проверяется уровень давления пара на входе в турбины и температура нагрева трущихся частей механизмов. Фаза считается тренировочной перед пробегом на полный ход.
И наконец, главный цикл - выяснение фактического скоростного предела. Галс по ветру на скорости не ниже контрактной, предусмотренной по проекту, с замерами всех показателей состояния механизмов. Далее - галс против ветра с выходом на предельно возможную в данных условиях скорость без ущерба для ходовых систем.
«Дерффлингер» вышел на главный пробег, имея осадку почти на метр выше естественной ватерлинии. К сожалению, глубины на Бельтской мерной миле составляют всего 35 метров, и так же, как на Нейкругском полигоне, не позволяют получить «чистый» результат. Номинальная мощность на валах, согласно проекту, должна была составлять для «Дерффлингера» не менее 63 000 л/с. Он достиг 76 734 л/с при форсировании. Если в условиях мелководья это дало скорость хода примерно 25,5 узлов, значит, при движении в открытом море на более глубокой воде будет не меньше 28 узлов. Приемная комиссия, состоявшая из офицеров Штаба, представителей завода «Блом унд Фосс» и лично адмирала Хиппера, в чьем соединении в дальнейшем предстояло служить кораблю, сочла достигнутые на испытаниях результаты достаточными для того, чтобы ходатайствовать перед Императором и Главнокомандующим о быстрейшем зачислении линейного крейсера в состав Первой разведывательной эскадры. Впрочем, никакое другое соединение на новичка не претендовало и претендовать не могло.
Приказ об этом зачислении пришел в Киль в конце октября 1914 года. Германский флот, уже понеся первые потери в бою при Гельголанде, готовился к набеговым операциям на британское побережье. Но прежде, чем принять участие в своей первой боевой операции, «Дерффлингер» был вынужден ненадолго задержаться при заводе - для окончательной регулировки турбин. Из-за этой двухнедельной задержки среди экипажей Гохзеефлотте быстро распространился странный слух, что новейший грозный корабль «надорвался на испытаниях», тем более, что флоту было известно о неполадках ходовых систем у «Фон дер Танна» и «Гебена». Впрочем, разные сплетни о возможных неудачах «Дерффлингера» продолжались недолго: 19 ноября линейный крейсер явился в Вильгельмсхафен и занял свое место на стояночной бочке подле флагманского «Зейдлица».
Во время испытательных пробегов на Бельтской мерной линии были проведен также и тест на определение фактических характеристик маневренности и мореходности нового корабля.  Капитан-цур-зее фон Ройтер отозвался о мореходных данных «Дерффлингера» как о великолепных, лучших из тех, что ему  доводилось видеть. Правда, присущая всем германским линейным крейсерам манера слегка заваливаться в крене в наветренную сторону сохранилась. А при движении корабля полным ходом вздыбленная прямым форштевнем волна достигала передних казематов.
Параметры маневренности «Дерффлингера» оказались несколько хуже, чем у «Зейдлица». В  частности, поворачивал новый крейсер хотя и довольно легко, но, пожалуй, с излишним спокойствием, на грани медлительности. Потеря управляемости наступала при повороте обоих рулей на угол за пределами 65 градусов. Предельный крен на циркуляции доходил до 11 градусов, исключая на несколько минут использование артиллерии в процессе резкого поворота.
По окончании испытательной программы «Дерффлингер» еще несколько дней провел в заводской акватории на окончательной регулировке механизмов. Памятуя о случае с «Фон дер Танном», когда недостаточное внимание к состоянию турбин после испытаний привело к тяжелой аварии вскоре после первого же дальнего похода, правление завода «выбило» у штаба неделю на полное обследование ходовых систем нового крейсера. Впрочем, этот осмотр никаких отрицательных последствий высоких испытательных нагрузок не выявил.
Наутро 20 ноября, по затянутой туманами серо-свинцовой осенней зыби Северного моря, «Дерффлингер» отправился на первое в своей жизни боевое задание. Легкие крейсера «Штральзунд» и «Страсбург» в сопровождении флотилии эсминцев вышли на патрулирование Гельголандской бухты. А в качестве артподдержки им дали новейший линейный крейсер – первый из серии с двенадцатидюймовым вооружением. Правда, полюбоваться на такой роскошный залп главного калибра легким силам не удалось.  В этом походе германские корабли не встретили неприятеля, и использовали выход как учебный - для отработки взаимодействия в составе разнотипной группы и тренировок в сигналопроизводстве.
4.
В ноябре 1914 года главнокомандующий германским флотом Открытого моря  адмирал фон Ингеноль представил в генеральный штаб проект крупномасштабной боевой операции, предусматривающей налет линейными крейсерами на британские города Хартлепул, Скарборо и Уитби. Крейсерскую эскадру, в задачи которой входило обстрелять портовые территории и наставить на подходах к этим пунктам мин, должны были прикрывать германские дредноуты.
Правда, линкоры планировали прикрывать свой авангард не ближе, чем в 130 милях от британского побережья.
Одновременно Ингеноль планировал выставить на подходах к  Гарвичу и Хамберу патрули подводных лодок. Тирпиц одобрил план, внеся в него некоторые незначительные коррективы. И после четырех недель подготовки операция началась…
Утром 16 декабря 1914 года мокрый серый горизонт слоился над свинцовым морем. Несильный ветер рвал этот туман на сизые клубящиеся клочья и медленно отволакивал к британскому берегу в районе старого городка Скарборо - тихого, почти курортного в довоенное время…  
Около семи часов пополуночи, когда поздний рассвет предзимья еще только начал заливать тусклым светом белые холмы над берегом, на траверзе портового маяка Скарборо туман потемнел. Бурое пятно дыма начало медленно разрастаться, близиться.
Корабль?..
Местные власти в лице коменданта порта поначалу совершенно не обеспокоились. По общему мнению, несмотря на то, что война шла уже пятый месяц, оборона вод Британии была настолько надежна, что вероятность появления здесь каких-либо военно-морских сил неприятеля почти исключалась.
Почти!..
Из седого тумана внезапно соткался плоский светло-серый силуэт большого двухтрубного корабля с выраженным полубаком, восемью 280-миллиметровыми орудиями и с флагом контр-адмирала на фок-флагштоке. Впрочем, его башни главного калибра оставались пока неподвижными. Зато 150-миллиметровые плутонги в казематах были уже расчехлены и шевелились в амбразурах, отыскивая цель.
Береговые наблюдатели опознали в этом гордом и грозном пришельце «Фон дер Танна» - недавнего гостя Британии во время парада в Спитхэде. Теперь он снова пришел к английским берегам. Только на этот раз - убивать. И кажется, пришел не один.
Из дымного бурого шлейфа позади «Фон дер Танна» стремительно вынырнул плоский, невероятно длинный контур второго линейного крейсера. Таких немцев эта береговая наблюдательная вахта еще не видела! Две трубы - первая чуть пошире второй. А дальше классика германской кораблестроительной архитектуры заканчивается…
Изящный прогиб корпуса вдоль батарейной палубы. Тяжелые длинные пушки в многотонных бронированных башнях, расположенных по линейно-возвышенной схеме. Тонкие острые стеньги стального рангоута, царапающие низкие северные небеса. И красноречивое свидетельство быстрого хода - высокий белый бурун у острого прямого форштевня, широкими усами белой пены обрамляющий нос корабля. На какое-то время вид новичка германской эскадры буквально заворожил резервистов наблюдательного поста в Скарборо. Его движение - неудержимое, плавное, словно стелющееся по воде, было совершенно спокойным. Словно в визирах великолепной цейссовской оптики – не почти тыловой неприятельский город, а рыбачий поселок на Гельголанде.
Наблюдатели связались со своим штабом, доложив о присутствии неприятеля. И офицеры британской разведки  по описанию опознали, что вместе с хорошо известным им «Фон дер Танном» попробовать на зуб местную береговую оборону явился «Дерффлингер», самый опасный на данный момент крейсер Авангарда Гохзеефлотте. Воплощение последних достижений германской военной техники. Молодой, красивый хищник...
Два германских линейных крейсера, сбросив ход, приблизились к самому Скарборо - небольшому городку, раскрошенному белыми, будто сахарными, домиками у самого берега. Подползли, развернулись бортом, и с дистанции немногим больше десяти кабельтовых начали стрельбу средним калибром. Такое поведение неприятеля окончательно убедило англичан на берегу в том, что операции предшествовала хорошо проведенная разведка - оба немецких корабля, очевидно, знали, что в системе обороны города нет ни крупных береговых орудий, ни обширных минных полей.
Адмирал Хиппер впоследствии объяснял, что его подчиненные имели целью только разрушить стратегически важные объекты на берегу. Но на деле обстрел затронул в большей мере городские жилые кварталы. Среди мирного населения города было 18 убитых и около сотни раненых.
Ориентируясь на высокий шпиль портовой радиостанции, «Дерффлингер» и «Фон дер Танн» выпустили по городу около 700 снарядов. «Дерффлингер» за 30 минут обстрела истратил 188 шестидюймовых и даже несколько 88-миллиметтровых. После чего немцы, сочтя свое задание выполненным, отошли к югу, к месту встречи с легким крейсером «Кольберг», который за это время успел поставить большую минную «ловушку» между Скарборо и Уитби.
Кстати, в Уитби, несмотря на сообщение из Скарборо по радио местным властям о том, что город подвергается атаке немецких кораблей, появление двух германских линейных крейсеров оказалось, тем не менее, весьма неожиданным. Обстрел было решено также провести 150-миллиметровыми и 88-миллиметровыми снарядами, чтобы поберечь боезапас главного калибра для возможной встречи с врагом на обратном пути.
Местные жители в Уитби, в отличие от своих северных соседей, при первых же залпах спустились в подвалы домов. Может быть, именно поэтому среди них было меньше жертв - двое убитых и шестеро раненых. Все пострадавшие на момент обстрела находились на территории порта.
При возвращении домой линейные крейсера Хиппера объединились в открытом море у британских берегов и взяли курс на восток-юго-восток. Через некоторое время они вышли в районе Доггер-Банки в точку рандеву с главными силами Гохзеефлотте.  Германские линкоры приветствовали своих сотоварищей, только что выполнивших опасное задание, и в этот миг даже самому адмиралу Ингенолю не было известно, что место нахождения его эскадры всего на восемь миль отстоит от точки сбора главных сил британского Грэнд-Флита…
Медлительные тяжелые дредноуты с легкими крейсерами и эсминцами прикрытия покинули внешний рейд Вильгельмсхафена через несколько часов после своего авангарда. И даже неизвестно зачем прихватили с собой «Роона» и «Принца Генриха». Последний, уступающий в скорости не только крейсерам, но и большинству линкоров, угрюмо тащился позади линейной колонны, исполняя обязанности флагмана тыловых противолодочных дозоров…
В это время в море находились британские линейные крейсера Битти и эскадра линкоров Грэнд-флита под флагом адмирала Уоррендера – со всеми причитающимися в подобных случаях разведывательными и противолодочными отрядами.
Около пяти утра в районе все той же Доггер-Банки британский эсминец «Линкс» из состава минных сил, приданных эскадре Битти, углядел в рассветной дымке прижимающуюся к воде серую тень. Запросил у встреченного миноносца позывные и в ответ прочел с его ратьера откровенную галиматью.
Если попытка поговорить не удалась, стало быть, пора стрелять! Но при первых же залпах немецкий эсминец, отстреливаясь, нырнул в полосу плотного тумана в северной части горизонта. «Линкс» оповестил свой отряд и кинулся за ним. В процессе короткой горячей перестрелки два британских эсминца получили повреждения надстроек, но способность следовать с эскадрой вполне сохранили.
Эсминец, который вместо позывного понес чепуху, а потом еще и убежал от английской погони, был V-155, из состава противолодочного прикрытия германской линейной колонны. К счастью для немцев, легким силам Битти не удалось обнаружить линкоры Ингеноля, иначе в этих слоистых утренних туманах не миновать было бы торпедной атаки…   
Примерно через полчаса, без десяти шесть, еще два британских эсминца - «Харди» и «Шарк» - заметили справа впереди от себя силуэт некрупного трехтрубного крейсера и опознали в нем немца. Дистанция не позволяла сделать торпедный залп, но была уже вполне доступна для стрельбы из легких орудий. По всей видимости, крейсер в первые минуты просто не понял, кто ведет по нему беглый, но неточный огонь. Но около шести часов поймал «Харди» в луч прожектора и принялся отвечать.
«Харди» суждено было выжить, хотя и не без потерь. Покуда шла эта перестрелка, «Шарк» подобрался к противнику на дистанцию торпедного залпа…
Впоследствии он будет утверждать, что потопил торпедой германский корабль! Но в действительности легкий крейсер «Гамбург», разведчик Ингеноля, отделается всего двумя попаданиями снарядами мелкого калибра, и благополучно отойдет с места схватки к южным румбам, на соединение со своим отрядом.
«Шарк» собрал еще несколько эсминцев своей боевой группы, отыскал побитого «Харди» и утащил его на буксире. Минут через двадцать подбитый эсминец даже сумел дать кое-какой ход. Битти с линейными крейсерами получил доклад о стычке, но счел, что эсминцы контактировали с отдельным отрядом германских легких сил, охота за которым не имеет большого смысла.
Когда «Гамбург» доложился по радио Ингенолю, он тоже, мягко скажем, несколько преувеличил свою результативность в этой стычке. Сообщил, что «Харди» потоплен, а «Шарк» тяжело поврежден.
В течение 40 минут противники следовали параллельными курсами на расстоянии примерно 50 миль. И лишь потеря контакта между легкими силами обеих противоборствующих эскадр в условиях ограниченной видимости не позволила состояться большому бою.
У самого входа в Гельголандскую бухту германскую линейную колонну поджидала еще одна опасность. У длинной отмели, мимо которой дредноуты Ингеноля ползли малым ходом, дежурила британская подлодка «Е-11». Тяжелые медлительные линкоры проглядели перископ, и субмарине удалось отстреляться по ним торпедами. Впрочем, безрезультатно: одна из торпед лишь скользнула под днищем «Позена».
Единственным, кто при известной внимательности мог бы, наверное, заметить, что англичане еще не свернули операцию, был «Принц Генрих», разминувшийся с противником на дистанции чуть более 100 кабельтовых. А его старого соплавателя «Роона» с флотилией эсминцев около семи утра обнаружили эсминцы Битти. И даже снова попытались вступить в лихорадочную и почти безрезультатную перестрелку. Неугомонный «Шарк» опознал немецкий броненосный крейсер, о чем и растрепал на все море по радио.
Через час адмирал Уоррендер спросил Битти по радио, что сталось с «Рооном», будучи почти уверен, что получит доклад о гибели германского корабля под снарядами «кошек»…
«Лайон» ответил, что никакого «Роона» видеть не видел!
- Преследуйте и утопите его! – потребовал Уоррендер, порекомендовав взять координаты последнего контакта и курс противника у «Шарка». И линейные крейсера Битти пошли на восток, не ведая, что «Роон» уже в безопасности, а гонятся они… за линейной колонной Ингеноля. Хорошо было для Британии, что не догнали!
«Дерффлингер» с «Фон дер Танном» выполнили задание и спокойно возвратились в порт в устье Яде – на свою штатную стоянку, и вызвали к борту бункеровщика, чтобы заправиться на случай скорого нового выхода.
5.
Немногим более месяца спустя после своего боевого дебюта под Скарборо, 24 января 1915 года, «Дерффлингер» равнялся в кильватер за «Мольтке», выжимая предельную скорость. Германская эскадра, на полном ходу пыталась оторваться от британской погони. На сей раз линейные крейсера Хиппера действовали без поддержки главных сил флота, и огромное неглубокое море над стылыми отмелями Доггер-Банки с жемчужными пластами тумана, гуляющими низко над ледяными четырехбалльными волнами, было пустынно. Если, конечно, не считать дымов над трубами неприятельских кораблей…
Помощи ждать было неоткуда, а бой еще только начинался.
Из коротких широких труб форсирующего ход «Мольтке» валил густой черный дым, почти скрывая от противника плоский силуэт следующего в строю корабля – «Дерффлингера». В этом дыму самый сильный в Первой разведывательной эскадре линейный крейсер практически не мог разглядеть неприятеля, и порой вел огонь почти наугад, часто меняя цели. Он успел пострелять и по британскому флагману «Лайону», и по однотипной с ним «Принцесс Ройал», и даже по «Тайгеру» - своему ровеснику, считавшемуся на данный момент наиболее мощным из линейных крейсеров Англии, находящихся в списках действующего флота.
Известно, что из 22 попаданий по британским линейным крейсерам, достигнутых в этом бою, 305-миллиметровыми снарядами было сделано пять или шесть... Почти четверть от общего результата германской эскадры, достигнутого в столь неблагоприятных условиях.
Кажется, именно от «Дерффлингера» «Лайон» и получил свою самую опасную рану, едва не закончившуюся гибелью корабля. Но неприятель тоже в долгу не остался.
Полубронебойный тяжелый британский снаряд, разорвавшийся на воде у борта «Дерффлингера», не мог повредить прочной брони германского крейсера. Но от ударной волны, порожденной этим разрывом и сотрясшей корпус «Дерффлингера» от киля до клотика, вылетели некоторые заклепки и разошлись швы наружной обшивки. И в прибортовые отсеки начала медленно проникать забортная вода. Впрочем, такие ранения считаются легкими и на реальную боеспособность корабля поначалу почти не влияют.
Затем еще один такой же 343-миллиметровый снаряд, вероятнее всего - с «Принцесс Ройал», повредил «Дерффлингеру» правый наружный вал винта, вращающегося от турбины высокого давления. Прямого попадания в корпус не было: этот фугас тоже рванул на воде. Но взрывная волна вызвала гидродинамическую контузию. Тоннель вала винта был деформирован, подшипники частью разбиты, частью смещены, и  при движении возникало избыточное трение, вызвавшее повышенную вибрацию. В кормовых отсеках корабля порой слышались резкие скрежещущие звуки. Как правило, при таких повреждениях принято сбрасывать скорость, чтобы не усугубить деформации и не попортить турбину. Но в условиях боя на отходе «Дерффлингер» не мог позволить себе роскоши замедлиться даже на минуту…
Позже, уже в родной базе, выправляя деформированные части дейдвудной трубы, инженеры и мастеровые вильгельмсхафенской казенной верфи скажут, что в эти мгновения боя лучший линейный крейсер Первой ударно-разведывательной группы Гохзеефлотте был весьма недалек от тяжелой аварии. Длинная тонкая труба вала в нескольких местах имела прорезы и трещины. Потеряй «Дерффлингер» винт - и правая внешняя турбина почти мгновенно пошла бы «вразнос» на предельных оборотах. А это значило, что крейсер неизбежно остался бы под огнем всей британской эскадры - вместо «Блюхера», или, что еще более вероятно - вместе с ним. Вне сомнения, вдвоем они продержались бы значительно дольше. Но также не вызывает сомнения факт, что в этом случае оба они погибли бы.
Момент отставания «Блюхера» от эскадры точно не отмечен в вахтенном журнале «Дерффлингера». Эта запись появляется несколько позже - уже тогда, когда развернувшийся бортом к неприятелю концевой крейсер, то и дело озаряющийся вспышками орудийных выстрелов, почти скрылся за горизонтом. Эскадра уходила. «Блюхер» оставался - на верную гибель, и даже «Дерффлингер» с его 305-миллиметровыми орудиями уже не мог помочь ему отбиться от врагов...
Последний британский снаряд - с «Тайгера» - гулко ударил в бронированный борт «Дерффлингера» и разорвался на шве между двумя броневыми плитами толщиной в 300 миллиметров. Пришедший почти на излете, этот снаряд уже не мог пробить брони, но сила разрыва на дециметр вдавила плиты в тиковую подбронную подкладку борта, и между разошедшимися плитами в бортовую угольную яму «Дерффлингера» стала поступать вода. Коварная медленная течь обнаружилась только несколько часов спустя, когда кочегары начали брать из этой ямы уголь для котлов и обнаружили, что он подмок.
Возвращение домой было горьким. Где-то далеко позади, в дыму и пламени последних пожаров навсегда остался отважный «Блюхер». Флагманский «Зейдлиц» угодил в тяжелый и длительный ремонт, так как лишился в этом бою обеих кормовых артиллерийских башен. Повезло только «Мольтке». Тот, кто стрелял по нему больше всех - «Тайгер» - как выяснилось, еще не научился делать это достаточно хорошо...
После того, как портовые ремонтно-спасательные суда позаботились о поврежденном флагмане Хиппера, адмирал собрал со своих кораблей рапорты о потерях. И был весьма удивлен, что «Дерффлингер», который, как выяснилось после подробного осмотра, нуждается в доковом ремонте, не потерял ни одного человека в экипаже.
Доггер-Банка была первым в мировой истории сражением, где с обеих сторон участвовали корабли новейшего дредноутского поколения. Единственный погибший – крейсер «Блюхер» - принадлежал к странному проекту переходного времени. Проекту, который был бы в эскадренном строю на своем месте пять-семь лет назад. Но англичане, к вящей славе своей, не преминули отнести его в на страницах своей крикливой прессы к разряду крейсеров-дредноутов.
А «Дерффлингер» стараниями тех же британских журналистов и моряков приобрел прозвище – «Железный Пес». Не иначе - за волчью стремительность маневра и хищную манеру «вцепляться» в противника мертвой хваткой, ни на мгновение не выпуская удобную для обстрела мишень из визиров своей холодной цейссовской оптики.
6.
«Дерффлингер» вышел из ремонта через двадцать дней после битвы при Доггер-Банке - полностью готовым к дальнейшим боевым действиям. Но подготовка к переходу линейного крейсера в составе эскадры на Балтику, для сражений с русским флотом, была прервана 26 июля 1915 года из-за тяжелой аварии турбин. Видимо, все-таки сказались отдаленные последствия сверхнагрухзки на ходовые, когда в бою во время погони вследствие взрывной деформации зажало правый верхний вал.
Случай был аналогичен тому, который несколькими месяцами ранее отправил на переборку ходовых механизмов «Фон дер Танна» и лишил этот линейный крейсер возможности участвовать в боевом выходе, завершившемся проигранным сражением.
Несмотря на то, что германская инженерная школа славится детальным соблюдением построечных технологий и надежностью сборки механизмов, почти у всех крейсеров-дредноутов Гохзеефлотте то и дело возникал какой-то непорядок с ходовыми системами.  Кажется, одному «Зейдлицу» повезло в этом отношении - он ни разу за войну не попадал в ремонт по аварии. И если засоление котлов у «Гебена» можно было списать на сложные условия службы, а «Мольтке» получил повреждения турбины после того, как ему  английской миной оторвало винт, то периодические проблемы с турбинами у «Фон дер Танна», «Дерффлингера» и позже «Лютцова» иначе, нежели преждевременным износом рабочих лопаток турбин, не объяснишь. Такова уж особенность этого типа механизмов, которые способны обеспечить кораблю прекрасные скоростные показатели, но даже будучи отлаженными и настроенными тонко и тщательно, как концертный рояль, тем не менее, иногда преподносят своим хозяевам неприятные сюрпризы.
Покинув вильгельмсхафенский док, «Дерффлингер» перешел на Балтику для послеремонтных испытаний, причем, был первым крупным германским кораблем, который во время этого путешествия отправился не через Малый Бельт, а по только что углубленному фарватеру Арозунда. Вернувшись 31 августа 1915 года в Северное море, он вновь вошел в состав Первой разведывательной эскадры и участвовал во всех ее боевых операциях, пока 24 ноября в Кильском канале не зацепил днищем мель. Адмирал Хиппер был весьма обеспокоен этой аварией и распорядился немедленно осмотреть корпус линейного крейсера в доке. К счастью,  никаких серьезных повреждений обшивки и основного набора выявлено не было, за исключением разве что, нескольких небольших царапин на окраске и легкой деформации лопастей винтов.
Ремонт был недолог, и уже через пару недель о случае, наверное, почти забыли бы. Но оказалось, что «Дерффлингер» при посадке на мель ухитрился порвать винтами идущий по дну электрический кабель и оставить без освещения несколько городских кварталов на берегу. Таким образом, ущерб от аварии в большей степени сказался на окружающих, нежели на самом ее виновнике.
Весной 1916 года активность обоих противоборствующих флотов резко усилилась - и в Германии, и в Британии командование решило, что настала пора готовиться к решающему бою этой войны. Концепция генерального сражения, издавна владеющая умами флотоводцев, теперь должна была адаптироваться к эпохе дредноутов.
6-7 марта германские линкоры под флагом Главнокомандующего Гохзеефлотте вице-адмирала Р.Шеера вышли в море, чтобы обстрелять британский порт Хафден. Двадцать дней спустя англичане предприняли экспедицию возмездия - провели демонстративную операцию под Тондерном. Причем, главной целью выхода для британского флота было прикрытие налета аэропланов на береговые ангары немецких «цеппелинов». Самолеты наделали много шуму, расковыряли бомбами крыши нескольких ангаров и других аэродромных построек. Но ни один дирижабль так и не подожгли.
В конце апреля Первая разведывательная эскадра вновь обстреляла британское побережье у городов Лоувстофт и Ярмут, причем, в этом походе впервые участвовал и новейший собрат «Дерффлингера» - «Лютцов». Причем, после повреждения на британской мине флагманского «Зейдлица» адмирал Бедикер именно на «Лютцова» неожиданно возложил всю ответственность за дальнейшую операцию…
Выпустив полторы сотни снарядов главного и среднего калибра по береговым целям в Лоувстофте и Ярмуте, «Дерффлингер» вместе с другими линейными крейсерами Первой разведывательной группы возвратился в Вильгельмсхафен.
Затяжная весна обрушилась на Северное море резкими ветрами, и неделя штормов дала обоим великим флотам передышку перед решающей битвой. Но как только вернулся из ремонта «Зейдлиц», вице-адмирал Хиппер распорядился по своей эскадре готовиться к большому походу.
7.
...Они покинули гавань в два часа пополуночи 31 мая 1916 года - под светлым северным небом за пять часов до рассвета. Пять линейных крейсеров Первой ударно-разведывательной группы Гохзеефлотте, в сопровождении своих легких сил величавым кильватером вытянулись за створовые боны в устье реки Яде и взяли курс в открытое море. Вслед за ними снялись с якорей могучие дредноуты главных сил, многочисленные флотилии суетливых эсминцев и даже эскадра морально устаревших броненосцев додредноутского поколения - во главе со своим бессменным флагманом, ветераном по имени «Дойчланд».
Германский флот шел дать противнику генеральный бой, и «Дерффлингеру» в числе других линейных крейсеров Хиппера предстояло в течение ближайших часов вынести основную тяжесть схватки с авангардными крейсерскими соединениями Британии. Пожалуй, лучшее из имеющихся описание участия линейного крейсера в этом бою оставил для нас старший артиллерист «Дерффлингера» Хельмут фон Хазе. Некоторые современные авторы батальных опусов, например, Александр Больных, подвергают сомнению слова участника событий, который в Ютландском бою руководил всем артиллерийским комплексом «Дерффлингера». Что же, право сомневаться есть у любого исследователя, особенно когда от самого события нас отделяют долгие годы…
Современные легенды могут ненадолго затянуть словесным туманом подлинный ход Истории, но главного они все равно никогда не сотрут.
Визуальный контакт между линейно-крейсерскими эскадрами Хиппера и Битти  состоялся примерно в 15 часов 20 минут по германскому исчислению времени. У Хазе этот момент указан часом позже, но не потому, что германский офицер ошибался, а из-за того, что в старину по морской традиции бытовал обычай сводить время боев на севере Атлантики по британскому времени - от Гринвичского меридиана. Обнаружив приближение с северо-западных румбов длинной кильватерной колонны из шести крупных крейсеров, Хиппер дал приказ поворачивать на юг и оттягиваться поближе к главным силам германского флота, чтобы увлечь англичан под могучие залпы дредноутов.
После поворота на юг на мачте флагманского «Лютцова» взвился флажный сигнал:
- Разделить цели слева!
Это означало, что следующему вторым в германской колонне «Дерффлингеру» достается в качестве противника второй в британском строю линейный крейсер – «Принцесс Ройал».
Но первые же залпы показали, что англичане не смогли реализовать свое численное преимущество, хотя и попытались. «Лайон» и «Принцесс Ройал» обрушили свой огонь на «Лютцова», желая как можно быстрее вывести из строя корабль неприятельского командующего. А третья в строю британцев «фишеровская кошка» - «Куин Мэри» - занялась ожесточенной дуэлью с «Зейдлицем», очевидно, предполагая, что двойному обстрелу будет подвергаться, как при Доггер-Банке, концевой германский крейсер.
По «Дерффлингеру» никто не стрелял...
Линейный крейсер-снайпер, несколько минут боя ведущий огонь по противнику в почти полигонных условиях - что в бою может быть опаснее? Правда, надо отдать англичанам должное, они довольно быстро осознали свой просчет, и вот уже  башни «Куин Мэри» быстро и плавно повернулись на тяжких барбетах, нащупывая в прицелах стройный длинный силуэт «Дерффлингера»...
К этому времени британцы уже понесли некоторые потери от огня «Мольтке» и «Лютцова». «Лайон», полыхая пожарами, оторвался от колонны, и некоторое время его характерный трехтрубный силуэт с тонкой трубой у самой первой мачты не читался в оптике «Дерффлингера» за пеленой задымления. Потом он вернется - слишком поздно для того, чтобы исправить ошибку своей эскадры.
После 17 часов 24 минут «Дерффлингер» клал накрытием каждый залп, сокрушая бронебойными снарядами стальную защиту своей противницы.
Эскадры сближались. В конце строя стреляющий по более крутой траектории «Фон дер Танн» уже поразил броню барбета первой башни на британском крейсере «Индефатигэбл» - и гордый англичанин навеки исчез с поверхности моря под бурой шапкой дыма от внутреннего взрыва. Первая победа, казалось, вдохновила его сотоварищей, залпы германских кораблей стали ложиться точнее и чаще. Но и враги не  собирались отступать. Именно в эти минуты Хельмут фон Хазе отмечает, что стрельба «Куин Мэри» была ритмичной и точной, накрытия были частыми, и лишь чудом «Дерффлингер» не был за несколько минут изувечен британскими снарядами.
С таким противником можно долго драться «на измор». Долго... Если в нужный миг не повезет всего с одним роковым попаданием.
Над стройным высокобортным корпусом красивого трехтрубного английского крейсера вспух черно-бурый дымовой шар. В облака взметнулось жестокое рыжее пламя. Стройные мачты в одночасье рухнули к центру, будто огромный корабль от взрыва сложился пополам. И бредовым кошмаром завертелся в небесах поднятый могучей энергией взрыва горящий спасательный баркас - рядом с подброшенными на высоту около 30 метров броневыми крышами орудийных башен. В дыму и пламени под поднимающимся дымовым грибом в последний раз мелькнул острый высокий форштевень, и медленно, словно само время прекратило на мгновение свой бег, на поверхность острых волн, черных на фоне багрового зарева, опустился дождь мелких обломков.
Клочья обшивки, шлюпки, палубные доски, крышки люков и вырванные из амбразур стволы легких орудий сыпались с небес на палубу соседа «Куин Мэри» по строю - «Тайгера». А вместе с останками корабля и пылающими пятнами нефти на морской поверхности плавали мертвые тела британских моряков...
Их погибло более тысячи - от одного удачно положенного залпа. Так всегда бывает на войне - не убьешь ты, значит, убьют тебя.
«Куин Мэри» уже погибала в адском пламени разрыва, а снаряды последнего залпа «Дерффлингера» еще летели в ее строну - и утонули в огне раньше, чем наблюдатели успели отметить накрытие.
Прицелы и дальномеры «Дерффлингера» повернулись, отыскивая новую цель. И только теперь германским артиллеристам стала понятна ошибка противника. Все это время они, оказывается, стреляли по третьему в британской колонне крейсеру. Теперь «Лайон» вернулся во главу колонны и «Дерффлингеру» предстоял поединок с «Принцесс Ройал».
К месту боя полным ходом приближались линейные силы обоих флотов. Сначала в пекло стремительно ворвались британские сверхдредноуты Эван-Томаса во главе с линкором «Бархэм». Потом горизонт с южных направлений окрасился дымами германской линейной колонны - на помощь своим линейным крейсерам, несущим жестокие потери от огня английских 381-миллиметровых орудий, спешили «Кениги» и «Кайзеры» адмирала Шеера. «Дерффлингер» вел в это время артиллерийский поединок с «Вэлиантом» - представителем новейшего британского поколения сверхлинкоров типа «Куин Элизабет». И продолжал периодически возобновлять огонь по так и не отставшим «кошкам» Битти.
А меж двух беспощадно сражающихся эскадр разгорелся бой легких сил Грэнд-Флита и Гохзеефлотте. И, кажется, немцы начали проигрывать этот суматошный бой, более похожий на суетливую драку двух стай мелких хищников. Снаряды средних и мелких калибров сыпались дождем, и то и дело покидали строй изувеченные подранки. Внезапно один из них - горящий, заваливающийся на борт и осевший на развороченную корму легкий крейсер - мелькнул в визирном поле стереотрубы «Дерффлингера». И Хельмут фон Хазе его заметил.
Это был «Висбаден». И его неотступно преследовали, продолжая интенсивный огонь, два крупных четырехтрубных британских корабля. По всей видимости, это были броненосные крейсера...
Если верить мемуарам Хельмута фон Хазе, германские комендоры башен главного калибра успели заметить «зловредных англичан» даже чуть ранее, нежели старший артиллерист отдал команду взять их под огонь. Сокрушительный залп, принадлежащий, по всей видимости, флагманскому «Лютцову», обрушился на головного британца почти одновременно с падением снарядов «Дерффлингера». И флагман эскадры адмирала Арбентнота броненосный крейсер «Дифенс» был буквально в клочья разорван детонацией собственного боезапаса.
Не будучи уверен в том, кто именно из германских линейных крейсеров нанес «Дифенсу» роковой удар, Хельмут фон Хазе приписал эту победу «Лютцову».
«Дерффлингер» тут же переключил внимание на его напарника «Уорриора», и тот отступился от «Висбадена» потому что получил тяжелые повреждения.
…Судьба сегодня будет жестока к обоим - и «Уорриор», и «Висбаден» не будут спасены. Каждому из них было дано еще только по нескольку часов ада под огнем.
В этом большом бою, богатом трагедиями, у «Дерффлингера» была и еще одна жертва. Линейный крейсер «Инвинсибл» под флагом адмирала Горацио Худа, предводитель Третьей линейно-крейсерской эскадры Грэнд-флита. При попытке обстрелять уже израненного «Лютцова», он попал под залп «Дерффлингера» с дистанции всего около пятидесяти кабельтовых.
Первые выстрелы легли со значительным перелетом - сказалась смена целей, но уже третьим залпом «Инвинсибл» был накрыт. Над плоскими, но громоздкими надстройками британского корабля взметнулся жаркий дымный язык. В пламени опали спаленные тали, на которых мгновение назад трепетал под свежим ветром адмиральский флаг. Далее последовал резкий удар под корму, лишивший «Инвинсибла» возможности управляться. А потом тяжелый бронебойный снаряд калибром 305 миллиметров вонзился в броню барбета третьей башни главного калибра.
Грохот детонирующего боезапаса расколол небеса. И для «Инвинсибла» настал конец света - в бушующем пламени непрерывной серии взрывов под сближенными башнями в центре корпуса. Из-под барбетов этих его башен вырвались кинжальные струи мощного пламени. Снова, уже в четвертый раз за время этого жестокого сражения, закружились в воздухе обломки. Черный дым грязным грибом встал над полем боя, заклубился, поплыл, поднимаясь в небеса. И горизонт медленно опрокинулся навстречу переломившемуся пополам британскому кораблю...
В четвертый раз за этот день, припав к мокрым черным резиновым окулярам задымленной оптики, германские дальномерщики и артиллеристы наблюдали жестокую до ирреальности картину гибели врага. И снова виновником столь страшной и быстрой смерти многих сотен неприятельских моряков был «Дерффлингер».
Такой результативности не было более ни у кого из германских кораблей. Разве что, субмарина за номером «U-9» однажды уничтожила в одном боевом походе три британских крейсера. Но то - субмарина, которой повезло некоторое время оставаться невидимой для врага, полностью растерявшегося после попадания первой торпеды. «Дерффлингер» же одержал все свои победы в битве равных. И сам едва уцелел, получив 21 неприятельский снаряд калибром от 305 до 381 миллиметра.
Сначала 343-миллиметровый британский фугас ударил в броню бортового каземата, где помещалось  150-миллиметровое орудие номер 4, и разорвался, брызнув во все стороны горячим вихрем осколков. Орудие уцелело, но некоторые комендоры в его расчете получили осколочные раны. Затем последовало еще два попадания от «Куин Мэри», причинившие недолгие пожары в надстройках, но в целом не повлиявшие на боеспособность линейного крейсера.
Далее в поединке с пятой эскадрой Грэнд-Флита «Дерффлингер» получил несколько ран от 381-миллиметровых снарядов. Первое такое попадание разворотило борт в носовой части германского линейного крейсера, образовав обширные разрушения на верхней и главной палубе и пятиметровую в диаметре воронку, идущую через два палубных настила. Второй снаряд сдержала бортовая броня, и от его разрыва получился только испещренный выбоинами от осколков широкий ожог на обшивке. Краска на борту вспучилась, пошла огромными пузырями, которые, лопаясь, оставляли страшные на вид красные пятна запекшегося сурика. Было срезано несколько заклепок и повреждены головки броневых болтов, но плита устояла, и тяжелых повреждений не произошло. Третий снаряд разнес часть центральной надстройки, что тоже довольно мало сказалось на боеспособности корабля, несмотря на потерю нескольких моряков палубной команды.
Зато почти сразу же после этого попадания сразу два снаряда сбили сразу несколько 100-миллиметровых броневых плит у самого форштевня «Дерффлингера», и крейсер принял 250 тонн забортной воды на носовые отсеки у ватерлинии. При каждом взлете узкого носа на волну из этой пробоины хлестали целые водопады, а как только нос опускался, вода снова устремлялась внутрь корпуса. От постоянной смены давления расшатывались переборки в поврежденном отсеке, начинались фильтрации. Под конец боя в носовой части «Дерффлингера» на главной и броневой палубах было уже более 1 400 тонн  затоплений.
После потопления «Дифенса» и бегства из-под огня поврежденного «Уорриора» «Дерффлингер» вскоре возобновил перестрелку с линейными силами англичан. В этот период боя его противниками являлись как «кошки», так и линкоры главных сил, и калибр трех полученных им снарядов точно не установлен. Ясно одно - он не мог быть менее 305-миллиметров. Одно из попаданий вырвало из бортовой батареи еще одну среднекалиберную пушку, два разрушили палубу в кормовой части позади четвертой артиллерийской башни. Кажется, именно благодаря этому попаданию в жилых отсеках линейного крейсера возник пожар. И офицеры «Дерффлингера» обнаружили после боя, что все их личные вещи сгорели. Повезло только Хельмуту фон Хазе - его каюту огонь каким-то чудом обошел стороной.
Во время боя с линейными крейсерами адмирала Худа, по «Дерффлингеру» стреляли все три участвующих в поединке британских корабля. Но три полученные им попадания, кажется, все принадлежали авторству одного лишь «Индомитэбла». Дистанция была невелика - что-то около полусотни кабельтовых. И ударяющие в бронированный борт снаряды еще не могли взять 300-миллиметровой защиты главного пояса, но деформировали борт и вдавливали плиты в тиковую подкладку, подобно тому, как это было в бою под Доггер-Банкой. От этого возникали мелкие фильтрующиеся течи - только и всего. Только одно попадание в центр корпуса, когда снаряд разорвался в воде ниже брони, вызвало деформации тонкой обшивки и многочисленные осколочные поражения на протяжении почти 12 метров. Ближайшая к месту разрыва угольная яма, только частично заполненная топливом, была затоплена. Но фактически остаток угольного запаса сыграл роль противоосколочного коффердама: весь раскаленный металл, что проник внутрь корпуса, увяз в подмокшем топливе. Кочегары, которые потом нашли в угле эти острые обломки снарядной оболочки, выставили их на рундуке в своем кубрике – из бытовавшего в те годы военного суеверия, что если у тебя уже есть осколок вражеского снаряда, другой не грозит…
Но как ни странно, этот обстрел едва не привел «Дерффлингера» на грань гибели, когда один из крупных горячих осколков срезал у борта тросы и штаги, закрепляющие свернутую по-походному противоторпедную сеть.
Такая сеть у линейного крейсера - это, по сути дела, несколько сотен тонн гибкой стальной кольчуги, которая разворачивается вокруг корпуса во время стоянок на не защищенных от вражеских эсминцев и подлодок рейдах. Распяленная на длинных, перпендикулярных борту штагах и растянутая специальными тросами, сеть свисает в воду значительно ниже ватерлинии, и если выстрелить по кораблю торпедой, она просто не дойдет до борта - в самом худшем случае, вырвет при взрыве клочок сети.
Но если вся эта система, сбитая снарядом с крепления, начнет разворачиваться на ходу, сеть будет увлечена спутной волной под киль, оттянута к корме, и почти неизбежно покалечит винты...
«Дерффлингер» рисковал остаться без хода под обстрелом - и тогда неизбежно все три британских линейных крейсера эскадры Худа набросились бы на него как на самую удобную цель. И даже удайся «Дерффлингеру» то роковое попадание по «Инвинсиблу», оставшиеся англичане смогли бы нанести своему противнику значительный ущерб. Но, к счастью для немцев, палубная команда вовремя заметила, что слева по борту сеть свисает в воду. И тогда «Дерффлингер» сам застопорил машины - всего на две минуты, чтобы подобрать этот опасный спутанный ком стальных тросов, цепей и толстой проволоки. Маневр с резким изменением скорости сбил англичанам пристрелку, и за это время они не успели ни разу накрыть противника залпами.
А бой запылал с новой силой, когда шестью кильватерными колоннами - по четыре линкора в каждой - с северо-западных направлений подошли главные силы Грэнд-Флита. Подошли и перестроились в длинный кильватер, переломленный посередине, по месту в строю дредноута «Бенбоу». Голова германской линейной колонны - длинный вектор с Первой разведывательной группой на острие - оказалась в позиции «охвата». 
И многим показалось тогда, что битва проиграна. Серьезные повреждения не дадут линейным крейсерам Хиппера продержаться долго, а тут еще видимость играет на руку англичанам. И «Лютцов», который в течение всего предыдущего времени боя был в центре внимания неприятеля, был уже настолько близок к полной небоеспособности, что адмирал решился снимать с него свой штаб. Вывести сейчас избитого до полусмерти флагмана из-под огня – и может быть, он еще выберется, выживет. Оставить в колонне - непременно добьют. Причем, добьют очень быстро.
Из этой ситуации был только один выход - разворот всей длинной кильватерной колонны дредноутов Шеера на обратный курс. Методом «все вдруг» – почти синхронно, когда первым начинает разворачиваться концевой в строю линкор, а каждый последующий закладывает циркуляцию, как только заметит, что поворачивает ближайший мателот. Маневр простой и, без преувеличения, красивый, если выполняется правильно. Но требующий под огнем прикрытия, а это прикрытие было уже почти некому осуществлять…
Только, разве что, авангарду...
Небольшой стремительный эсминец, подпрыгивая на острой зыби, отошел от борта «Лютцова», уже держащегося с видимым дифферентом на развороченный нос. И полетел вдоль строя линейных крейсеров, отыскивая, которому из них передать на борт штаб адмирала Хиппера. «Дерффлингер», ближайший мателот «Лютцова», в качестве нового предводителя эскадры, по мнению командующего, не годился. Хотя большинство артиллерии линейного крейсера еще действовало, Хиппер заметил, что рангоут и надстройки сильно повреждены. Значит, вряд ли уцелели какие-либо средства связи, и командовать будет затруднительно. В действительности радиоантенны «Дерффлингера» были повреждены, но принимать радиограммы он еще мог – не получалось только передавать. А черная, разверстая дыра в носу, в которой при каждом движении фонтанировала вода, показалась командующему раной даже, пожалуй, пострашнее тех, что получил его «Лютцов». 
На роль флагмана следовало поискать менее избитый корабль - и эсминец под адмиральским флагом пошел дальше. Но на его тоненьком сигнальном флагштоке взлетел адресованный «Дерффлингеру» сигнал:
- До назначения нового флагмана эскадру ведете вы!
И «Дерффлингер» повел - вперед. Последней контратакой прикрыть перестроение флота. Спасти ситуацию. Решить судьбу великой битвы... Самоубийственное, но действительно единственно верное решение, принятое в этот миг его командиром - капитаном-цур-зее Хартогом, который всего месяц назад вступил на этот пост, но уже прекрасно знал, что можно ожидать от своего корабля.
К этому времени «Дерффлингер» действительно не располагал никакими средствами оперативной связи. Но все его соратники - и «Зейдлиц», и «Мольтке», и «Фон дер Танн» - без сигналов поняли, что нужно сделать...
Уже после войны, узнав, что в момент последней контратаки Первой Разведывательной группы на железный строй британских дредноутов, Хиппер фактически был не у дел, адмирал Битти не смог сдержать эмоции:
- Черт возьми, это действительно была одна команда!.. Прикрыть выход своих линкоров из боя - без адмирала и с «оглушенным» крейсером во главе кильватерной колонны - это еще суметь надо!
После такого признания бывшего врага что еще можно добавить?.. Разве что, высказывание самого Хиппера:
- Эскадра обошлась без меня - значит, я действительно подготовил хорошую эскадру.
Но эта контратака слишком много стоила своему «автору». «Дерффлингер» попал под обстрел 381-миллиметровыми снарядами линкора «Ривендж». Сначала  бронебойным вскрыло защиту третьей башни германского корабля. Расчет обоих орудий понес многочисленные потери убитыми и ранеными, причем, смертельные ранения получил командир плутонга, которому перебило ноги. Обе пушки вышли из строя, а раскаленные осколки снаряда и фрагменты собственной брони воспламенили готовый к подаче боезапас. Пламя горящих кокоров брызнуло во все стороны, уничтожая уцелевших при первом взрыве, проникло по подачному каналу чуть ли не до самых погребов боезапаса. В перегрузочном отделении обслуга почти мгновенно задохнулась в ядовитом дыму, сгорела заживо. Только  пятерым матросам из 78 удалось спастись бегством от огня, выскочив через узкий лючок, предназначенный для выброса стреляных гильз.
Сразу же вслед за этим попаданием аналогичная судьба постигла и башню номер четыре. Через относительно тонкую бронированную крышку проломился еще один 381-миллиметровый снаряд. Разрыв произошел над казенной частью правого орудия, примерно в метре от правого снарядоподъемника. Воспламенились уже извлеченные из пеналов для заряжания дополнительные пороховые кокоры и несколько основных зарядов. Из амбразур и сквозь поврежденную крышу башни выбило вверх жаркую струю темного пламени и раскаленных газов – на несколько десятков метров. Из расчета самих пушек и персонала подачных отсеков уцелел только один контуженый моряк, которого при взрыве снаряда вынесло ударной волной через входное отверстие башни.
Когда после боя вильгельмсхафенские инженеры будут осматривать повреждения третьей и четвертой башен «Дерффлингера», выяснится, что попадание 381-миллиметрового снаряда, разбившее барбет башни «С» - единственный за всю войну случай удачного пробития столь толстой брони. Защита барбета составляет в этом месте 280 миллиметров...
Башня «С» также была полностью выведена из строя. Снаряд, пробивший барбет, прошел вверх и разорвался между станками орудий. В правом боевом отделении сгорели семь зарядов. В левом, отделенном от места взрыва броней толщиной всего 25 миллиметров, пожара, к счастью, не произошло, хотя заряды, приготовленные к стрельбе, имелись и там. Из расчета выжило лишь шестеро артиллеристов, почти все - раненые.
...Шквал огня с британской линейной колонны буквально обрушился на немцев. За короткий период последней контратаки «Дерффлингер» получил семь попаданий за 4 минуты. Были изрешечены осколками трубы, разбита штурманская рубка, повреждено несколько орудий среднего калибра в бортовых казематах, выведены из строя системы наведения второй башни. От повреждений ниже ватерлинии крейсер принял 3 400 тонн воды на прибортовые отсеки и угольные ямы. 
Еще один снаряд – вероятно, от линкора «Ривендж» - вскрыл у основания первую дымовую трубу, пронзил ее, не взорвавшись, навылет, и ушел за борт. Если бы этому 381-миллиметровому снаряду было суждено разорваться в трубе, почти наверняка вышли бы из строя все котлы в этом отделении.
Затем к обстрелу «Дерффлингера» подключился линкор «Колоссус» - с главным калибром 305 миллиметров. Один из его снарядов попал в башню №1, но 280-миллиметровой броневой защиты не взял, скользнул по касательной, нанеся длинную царапину, рикошетом ударил в палубную 25-миллиметровую плиту и… так и не взорвавшись, был выброшен за борт. Впрочем, кое-какой вред, и даже немалый, был и от этого попадания: сотрясением погнуло стальную планку мамеринца. От этого башню заклинило, и стрелять на какое-то время стало вовсе нечем. Рискуя жизнью, артиллеристы и моряки спасательной партии во главе с боцманом выбрались из-под брони с ломами и железными крюками в руках. И под обстрелом разогнули деформированную планку, причем, даже счастливо избежали ранений.
Дистанция до противника была уже значительно менее 50 кабельтовых. И оставшийся только с двумя боеспособными орудиями главного калибра «Дерффлингер» попытался применить по вражеским линкорам торпеды. Но, к сожалению - безрезультатно.
Тем временем еще один 305-миллиметровый вражеский снаряд скользнул по палубе на правом борту. Он разорвался на главной палубе, разрушив несколько жилых кают и вызвав кратковременный, но жестокий пожар. Следующее попадание – от линкора «Коллингвуд» - разворотило ходовой мостик. Фрагменты снаряда пролетели дол броневой палубы, проникли в лазарет и также вызвали интенсивный пожар. Раненых пришлось временно эвакуировать из носового перевязочного пункта, а легкие конструкции надстроек в носовой части превратились в бесформенный ком искореженного метала, полыхающий зеленоватым пламенем.
Конечно, горела не сталь, а краска. Но зрелище было близким к ирреальному: жаркие оранжевые и зеленые кисти огня тонко дрожали в раскаленном воздухе над развороченной надстройкой…
Дыма, порожденного этим пожаром, вполне хватило для того, чтобы «Коллингвуд» через две минуты потерял свою цель из виду.
Зато к обстрелу линейных крейсеров Хиппера подключились «Ройал Оук» с «Беллерофоном». Первый просадил навылет 381-миллиметровым снарядом кормовую трубу «Дерффлингера» и вызвал взрыв на шлюпочной палубе. Второй англичанин оказался удачливее: его 305-миллиметровый полубронебойный снаряд ударил в 300-миллиметровую защиту у основания боевой рубки германского крейсера. Его осколками был разбит носовой дальномер, взрывной волной повреждена оптическая системы башни №2. А для находившихся в командном посту офицеров создалось впечатление, что тяжелый удар буквально сдвинул рубку с ее тяжелого фундамента.
Отслоившимися при взрыве кусками брони и осколками, проникшими через смотровые щели,  в рубке были ранены несколько моряков. К тому же в центральном посту погасло освещение, а сквозь наблюдательные амбразуры и заклинившуюся при взрыве в открытом положении входную дверь в рубку повалил зеленовато-желтый удушливый дым. По приказу командира все, кто остался на ногах, бросились надевать противогазы, помогать раненым. Несколько минут руководить движением корабля и огнем последней оставшейся в строю башни главного калибра уцелевшим офицерам пришлось непосредственно с поврежденного мостика…
В довершение картины пристрелявшийся «Ройал Оук» загнал «Дерффлингеру» еще один снаряд под основание командирского мостика. Броневая дверь, ранее заклиненная в открытом положении, захлопнулась и деформировалась в пазах. Так что офицеры, только что возвратившиеся под броню, оказались заперты до конца боя.
- Я понял, что если нашему крейсеру суждена будет в этой битве гибель, нас в любом случае не смогут спасти, - признался позже Хипперу командир «Дерффлингера» капитан-цур-зее Хартог, - и с того момента, как я это понял, пришло какое-то решительное спокойствие. Чему быть, того не миновать, надо просто драться – и все, драться пока не победишь или не будешь убит!..
Следующим попаданием 381-миллиметрового снаряда была разрушена кормовая штурманская рубка крейсера. Ни карт, ни навигационных приборов не осталось. Пострадал и дальномерный пост кормовой артгруппы.
Пользуясь сокращением дистанции, «Дерффлингер» вел огонь из артиллерии среднего калибра, хотя было очевидно, что большого ущерба британским линкорам от огня шестидюймовых пушек не будет. Из шести орудий левого борта в этот момент оставались в действии только два: в стволе одного из орудий взорвался собственный снаряд, орудие №3 потеряло кучность от повреждения нарезов ствола, а еще две установки были подбиты вражеским огнем.
И тут к месту боя вернулся со своим отрядом флагман британских линейных крейсеров – «Лайон»…
Сам совершенно избитый, в огне и в дыму пожаров, он, тем не менее, сразу же повел интенсивный огонь по врагу. И оказался на удивление точен для своего состояния. Его снаряд калибром 343-миллиметра вонзился в барбет первой башни «Дерффлингера». Брони, достигавшей в этом месте 260-миллиметров, не взял. Но разорвался с оглушительным треском, вырвав огромный клок палубы и деформировав поворотное кольцо первой установки главного калибра. Башню заклинило намертво, а курс германской колонны сменился, так что противник ушел из ограничившегося до нескольких градусов сектора обстрела.  
Стрелять «Дерффлингеру» окончательно стало нечем. Кроме, разве что, двух сохранившихся по левому борту шестидюймовок…  
Уже готовый к верной гибели, «Дерффлингер» получил неожиданное содействие, когда из дымного клока на востоке вышло шестеро коротких в корпусе, тяжелых на ходу броненосцев из Второй эскадры Гохзеефлотте. Ветераны додредноутской эпохи заметили врага, медлительно развернулись и строем пеленга величаво и спокойно поползли навстречу британцам, непрерывно ритмично стреляя из своих  280-миллиметровых орудий.
Англичане долгое время не воспринимали додредноутские линкоры Германии как серьезную силу, и даже прозвали «пятиминутными кораблями». Мол, если что, расстрелять таких врагов можно минут за пять…
Но на сей раз им пришлось отступить перед этими почтенными порождениями морально устаревшей стратегической концепции. Избитые линейные крейсера Грэнд-Флита во главе с лишившимся большей части артиллерии и утратившим способность к полному ходу «Лайоном» были уже не в силах сразиться с ними. А дредноутам Британии  в эти минуты было просто не до броненосцев.
Исследователи по сей день спорят, было ли верным решение адмирала Шеера взять с собой в генеральную битву эту эскадру. Но для нас факт несомненен: не явись она на поле боя, Первая разведывательная группа Хиппера понесла бы очередные невосполнимые потери...
...За ночь битва угасла, распавшись на отдельные очаги. «Дерффлингер» и оставшийся с ним «Фон дер Танн» шли с линейным флотом, поддерживая эскадренный ход около 15 узлов, и занимались всевозможными ремонтными работами на случай новой встречи с неприятелем. Из четырех башен главного калибра «Дерффлингера» две оказались изувечены безнадежно, но оставшиеся две удалось подготовить к стрельбе – пусть и с ограничениями по сектору обстрела.
Суммарные затопления в корпусе линейного крейсера достигли трех с половиной тысяч тонн, отчего выявился дифферент на нос: осадка носом составила почти 12 метров, корма приподнялась, так что верхней паре винтов не хватало глубины для полноценной работы. Крен на левый борт мешал маневрировать, а в случае стрельбы мог значительно ухудшить ее результативность, поэтому было принято решение заполнить водой правые креновые цистерны и некоторые прибортовые отсеки справа. В результате крен уменьшился всего на 2 градуса, а вот с маневренностью стало совсем скверно - вследствие ухудшения остойчивости.
За ночь неприятеля встретили только один раз. Плоской серой тенью скользнул во мраке, прижимаясь к воде, стремительный хищный эсминец из британской 13-й флотилии. Пустил торпеды. Но «Дерффлингеру» повезло: смертоносный веер миновал его, и лишь одна «сигара» в ореоле серебряных пузырей легко царапнула обшивку на излете и затонула, не взорвавшись.
- Расстрелять отважного маленького врага мы не смогли, - честно признался в своем рапорте Хипперу Хартог, - а нас самих спасло то, что пуск торпед был сделан с большой дистанции и без необходимого учета упреждения.
Если бы эта торпеда взорвалась, вероятнее всего «Дерффлингер» удержался бы на плаву, но самостоятельно двигаться точно уже не смог бы.
А наутро, по прибытии в Вильгельмсхафен, моряки «Дерффлингера» узнали, что британская пресса уже распустила на все море слух о гибели их крейсера. Очевидно, кто-то из англичан прознал о трагическом конце «Лютцова» и решил, что этой ночью погибли два однотипных корабля.
8.
Ремонт был долог. После осмотра боевых повреждений комиссией во главе с флагманским инженером эскадры, «Дерффлингер», уже подготовленный специалистами завода «Блом унд Фосс» к постановке в док для временного закрытия подводных пробоин и укрепления расшатанных связей корпуса, уступил очередь на докование значительно более серьезно пострадавшему «Зейдлицу».
Несколько дней крейсер оставался у заводского причала с понтонами и водоотливными буксирами у борта. За это время был сдан в портовый арсенал оставшийся боезапас, осушены подтопленные через кингстоны для тушения пожара кормовые артпогреба, зачищены надводные повреждения и ожоги, удалены при помощи газорезок искореженные детали надстроек, подлежащих полной реконструкции.
Кстати, подробный осмотр крейсера специалистами верфи выявил, что ни энергетика, ни ходовые системы, ни рулевые приводы, ни электромеханические приборы в бою серьезно не пострадали. Идеальный расчет системы бронирования сделал свое дело: конструктивная живучесть «Дерффлингера» в бою оказалась выше всяких похвал. 
После предварительной заделки в плавучем доке внешних подводных пробоин, занявшей почти месяц, линейный крейсер перевели в Киль, на завод Ховальда, где он простоял в доках и у заводской стенки еще 76 дней. Только к ноябрю инженерная комиссия Главного Штаба констатировала факт боевой готовности корабля и разрешила ему выйти на практические стрельбы на один из ближайших балтийских учебных полигонов. Но к тому времени крупные операции надводного флота Германии уже практически прекратились.
После сражения при Скагерраке всего дважды за оставшееся время войны «Дерффлингер» покидал Вильгельмсхафен. В ноябре 1917 года - для участия в отвлекающей экспедиции флота к Хорнс-Рифу, когда выход крупных кораблей дал возможность незаметно пробраться на вражеские коммуникации отряду германских субмарин, и в апреле 1918 года, когда немцы ставили мины у Терсхеллинга и провели демонстративное развертывание морских сил на широте Бергена. Но по сравнению с генеральным боем линейных сил это были уже не сражения - лишь искры угасающего пожара.
…Таких дней, как последний день весны 1916 года, больше не будет никогда и ни у кого. Многочисленным линейным колоннам больше не  суждено сходиться друг против друга, искусным маневрированием выстраивая сложную и страшную картину баталии. Отныне флотоводцы уже не пытались решить всю судьбу войны одним сосредоточенным  мощным ударом.
Последующее развитие морской тактики породило абсурдное с точки зрения классических воззрений явление – боевую работу тяжелых артиллерийских кораблей не в составе мощного соединения, а малыми группами и даже чуть ли не в одиночку. В результате в мобильных ударно-разведывательных отрядах, состоящих из линейных крейсеров, постепенно отпала надобность.
Еще долго со стапелей ведущих морских держав будут сходить корабли, по тактико-техническим характеристикам подходящие под классификационное понятие «линейный крейсер». Они будут добиваться на испытаниях мировых рекордов скорости и отличных показателей маневренности. Они станут великолепными стрелками. Среди них высокие штабные чины будут выбирать флагманов самых сильных флотских соединений. Но сама концепция эскадренного авангарда сойдет на нет – за неприменимостью в изменившихся условиях…        
Безнадежная для Германии война продолжалась. Потом были недолгое участие «Дерффлингера» в матросском мятеже, разоружение крейсера по  условиям перемирия в 1918 году, уход вместе со своей непобежденной эскадрой на интернирование в английские воды.
Боевая биография «Дерффлингера» закончилась 21 июня 1919 года, в 14 часов 45 минут пополудни, когда рядом со своими соратниками по Первой ударно-разведывательной группе Гохзеефлотте он лег на вязкий илистый грунт шотландской гавани Скапа-Флоу.
Незадолго до начала Второй мировой войны английская компания Э.Кокса в числе других немецких кораблей решила поднять и «Дерффлингера». Крейсер был найден водолазами перевернувшимся вверх килем с креном на правый борт примерно градусов в двадцать. Наглядное свидетельство того, что затопление корабля произошло от потери остойчивости при слишком быстром затоплении прибортовых отсеков через кингстоны. Перевернуть его на дне в нормальное положение Кокс не смог, так и решил поднимать вверх килем. К тому времени английский энтузиаст уже заключил с одним из морских заводов в Фаслайне договор на продажу металла после разборки еще не извлеченного со дна корабля…
Провозился Кокс с «Дерффлингером» до начала следующей мировой войны…
Начавшиеся боевые действия не дали приступить к ликвидации поднятого крейсера в заводском плавучем доке. Всю Вторую мировую войну «Дерффлингер» простоял у острова Риза, неподалеку от якорных мест линейного флота Британии, сделавшего Скапа-Флоу своей главной резиденцией.
Когда стоянки «Хоумфлита» начала бомбить германская авиация, у Первого Лорда Адмиралтейства Дадли Паунда возникла мысль - замаскировать старый трофейный линейный крейсер под какой-нибудь из действующих кораблей британского флота и установить на якорях в одной из прибрежных бухт в качестве «лакомой мишени» для германских самолетов. Пусть, мол, немцы бомбят своего всласть, а боеспособные английские корабли останутся невредимы!..
Но для осуществления этого авантюристического плана «Дерффлингера» нужно было не только извлечь из плавучего дока и перевернуть в нормальное положение, но и достаточно долго и серьезно ремонтировать. В условиях войны Британия не могла себе позволить тратить на это время и средства, а потому дурную идею Первого Лорда достаточно быстро забыли.
Только в 1946 году, через 14 месяцев после подписания мира во Второй мировой войне, «Дерффлингер» был переведен в порт Фарслайн и снова поставлен там в док. Но речь шла уже не о ремонте. Ликвидационные работы начались почти год спустя и заняли еще 15 месяцев.
Судьба оказалась слишком жестока к триумфатору Скагеррака, закончившему свою жизнь в чужих водах - в унизительном положении никому не нужного трофея войны, закончившейся более четверти века тому назад…
Сегодня памятью о «Дерффлингере» остались только сохранившиеся на музейных полках бронзовая рында без языка, с причудливым тиснением готической вязи по ободу, и резная печать из кают-компании. Вещи, которые были найдены при разборке корпуса корабля на Фарслайнской верфи и переданы англичанами в знак примирения германскому учебному фрегату «Адмирал Шеер», приходившему в Росайт на празднование очередной годовщины битвы при Скагерраке.
 
 

 

5 глава. Seydlitz

7 глава. Lutzow