5 глава. Seydlitz

ФЛАГМАН АВАНГАРДА.
ЛИНЕЙНЫЙ КРЕЙСЕР  SEYDLITZ
 
Водоизмещение:
нормальное - 24 988 тонн (24 594 - по данным Cоnway),
полное - 28 550 тонн (28 510 - по данным Cоnway).
    
Размерения:  
Длина - 200 м.
Ширина по миделю - 28,5 м.
Осадка носом - 9,3 м.
Осадка кормой - 9,1 м.
Высота борта в области миделя (общая) - 13,88 м.
Высота надводного борта в области миделя - 8,9 м.
 
Механизмы:
4 вала, 4 винта равного диаметра - 3,88 м.
4 турбины системы Парсонса в трех отделениях. 
Внешние валоприводы (I пара винтов) - от турбин высокого давления в I и II машинных отделениях, внутренние (II пара винтов) - от турбин низкого давления в общем для двух установок III машинном отделении.  5 котельных отделений, разделенных продольно на 15                      отсеков. В первых трех отсеках - по одному котлу, в                      остальных - по два.
Суммарное число котлов - 27.
Система котлов - "Шульц-Торникрофт".
Номинал давления пара - 16 кгс/ кв.см.
Площадь нагреваемой поверхности - 12 500 кв.м.
                     
Мощность: 
Проектная мощность на валах - 63 000 л/с.
Удельная мощность - 2,21 л/с на 1 тонну водоизмещения.
Фактическая мощность на валах - 89 738 л/с.
 
Скоростные характеристики:
Скорость проектная - 26,5 узлов
Скорость испытательная - 28,13 узлов.
Личный рекорд скорости - 29,8 узлов (по показаниям тахометра) при форсированной мощности 104 000 л/с.
 
Расходный запас:
Запас топлива в норме водоизмещения - 984 тонны угля,
При полном водоизмещении - до 3 200 тонн угля.
Нефть для форсированного сгорания - 200 тонн.
                    
Дальность плавания:
2 280 миль при скорости 23 узла,
4 200 миль при скорости 16 узлов.
                    
Защита:
Главный броневой пояс по ватерлинии - 300 мм. броневой цементированной стали, закаленной по методу Круппа. Протяженность главного пояса - по границам внешних стенок концевых барбетов.
Пояс в оконечностях -   
Верхний броневой пояс - от 300 до 200 мм. 
Траверзы:   200 мм. носовой и 100 мм. кормовой. 
Батарея среднего калибра – 150 мм. над амбразурами портов, 150 мм. на диаметральной переборке и  20 мм. на щитках казематов и межказематных противоосколочных траверзах.
Барбеты башен - от 230 до 200 мм. на стенках обода, 30 мм. на дополнительных ободах у борта.
Амбразурные зеркала башен - 250 мм.
Боковые стенки башен - 200 мм.
Задние отвесы башен - 210 мм.
Рикошетные пластины (наклонная крышка) - 100 мм.
Крыши башен - 70 мм.
Настилы подбашенного комплекса - от 100 до 50 мм.
Бронированная батарейная палуба - 30 мм. в плоской части, 50 мм. на носовом скосе, 80 мм. на кормовом скосе, 50 мм. на бортовых скосах.
Бронированная верхняя палуба - 25 мм. за пределами батареи, 55 мм. - в зоне полубака.
Противоторпедная переборка - протяженностью по границам внешних ободов барбетов и толщиной 30 мм. (по некоторым данным, в зоне артиллерийских погребов - свыше 50 мм.). Переходит в противоосколочную подбортную переборку высотой до верхней палубы. Отстояние ПТП от борта (коффердам)- 4 метра.
 
Вооружение: 
10 - 280мм./50 в пяти башнях. (87 снарядов на ствол),
12 - 150мм. /45 в бортовых казематах. (160 на ствол),
12 - 88мм./45 в палубных установках, в надстройках и казематах батарейной палубы.  
4 торпедных аппарата 500 мм.: 2 - бортовые, форштевневый
и ахтерштевневый. Расположение аппаратов - все ниже
ватерлинии.
Боезапас - 11 торпед.
 
Экипаж: 
1 068 душ по штатам мирного времени. Из них 43 -  офицеры.
В статусе флагмана + 75 душ по штабному штату.
 
Именослов:
Окрещен  30 марта 1912 года именем Фридрих Вильгельм  фон                      Зейдлиц-Курбах  - в честь знаменитого военачальника, командующего прусской кавалерией,  сподвижника Императора Фридриха Великого.
 
------------------------------------------------------------------------------------------------
 
                                      
И вкусы, и запросы мои странны,
Я экзотичен, мягко говоря:
Могу, если угодно, грызть стаканы,
И Шиллера читать без словаря.
В.Высоцкий
   1.
 
Двадцатый век в его начале - жестокий век стремительного технического прогресса - умел производить на этот свет гениев. И не только среди людей. Одним из совершенных созданий этого странного времени был «Зейдлиц», 1912 года спуска, германский линейный крейсер...
На первый взгляд, он прост. Последовательное развитие идей, отработанных еще в проекте «Мольтке» и «Гебена» - не более... Но это, по большому счету, - лишь поверхностное  впечатление не слишком внимательного наблюдателя.
Да, между «Зейдлицем» и более ранними проектами есть несомненные признаки родства. Только впервые в истории на воду был спущен линейный крейсер, у которого максимальная толщина главного броневого пояса - 300 миллиметров - превосходила по номиналу максимальный калибр устанавливаемых орудий. Улучшение защиты диктовалось необходимостью противостоять 343-миллиметровым орудиям новых британских линейных крейсеров – знаменитых «диких кошек Фишера».
Все остальные изменения в проекте были подчинены, по сути дела, одному требованию: увеличению скорости. С непременным условием для корабля быть способным поддерживать эту высокую скорость практически в любых условиях.
Корпус «Зейдлица» по сравнению с «Мольтке» стал длиннее и уже, что заметно увеличило относительное удлинение. Проектная мощность силовой установки возросла с 52 тысяч лошадиных сил до 63 тысяч. Это прирост мощности более чем на 20%. Впоследствии при испытаниях было получено около 90 тысяч… Впрочем, у немцев как правило, ошибки в расчете мощности шли в сторону ее избытка.
От проекта «Мольтке» сохранилось 280-миллиметровое главное вооружение, установленное по той же схеме.
Впрочем, в журнале «Марине Рундшау» неоднократно проходила версия, что уже в 1909 году, на ранней стадии разработки чертежей, конструкторы завода «Блом унд Фосс» намеревались предложить для «Зейдлица» артиллерию  калибром 12 дюймов (305 мм.). Помешало этому предложению только то, что сама пушка существовала к тому времени лишь в ограниченном количестве экземпляров, уже предназначенных для линкоров типа «Остфрисланд». Орудия для «Зейдлица» могли быть изготовлены не ранее 1912 года. А к этому времени новый крейсер планировалось уже предварительно ввести в состав флота после первого круга испытательной программы. 
Такой корабль мог появиться на свет только тогда, когда появился. Годом раньше в Германии это смотрелось бы слишком смело. Годом позже, вероятнее всего, многие инженерные решения уже получили бы совершенно иное развитие. Например, на смену асимметрии башен уже пришло их линейно-возвышенное расположение.
«Зейдлиц» - это само время.  Материализованная концепция германского линейного крейсера в максимально приближенном к совершенству облике, как это представляли себе инженеры гамбургской верфи завода «Блом унд Фосс» на 1911-12 годы. «Зейдлиц» был не просто плодом великодержавных амбиций страны, стремительно расширяющей сферу своих интересов на морях, но результатом почти тридцатилетнего развития идей адмирала Тирпица. Воплощенная мечта о превосходстве над британской военно-морской мощью... Иначе для чего эта слишком победительная осанка длинного стройного корпуса? Иначе зачем столько укрощенного порыва в каждом движении?..
Он был резок. Тяжел на маневре. Непропорционально сложен. Ни тени британского кошачьего изящества! Шутка ли сказать: флотоводцы-современники даже считали «Зейдлица» весьма некрасивым.
Его обводы грубы, почти квадратны. Полубак - ромбовидный в плане - чересчур высок и тяжел. Длинный тевтонский профиль очерчен прямым углом острого форштевня. Кстати,  благодаря усилению бронирования носовой оконечности появился легкий дифферент на нос – в отличие от предыдущей серии, проседавшей на корму.
Контуры казематов среднего калибра словно вырублены из свинцово-серого гранитного монолита. Артиллерийские башни с длинноствольными пушками одиннадцатидюймового калибра приземисты и тяжелы, да к тому же и расположены асимметрично - по ставшей уже традицией для линейных крейсеров «Z-схеме». 
Внешность обманчива. За этими острыми углами холодной брони скрывалась мощнейшая энергетика, выносливая и надежная. Крейсер был способен на почти тридцатиузловой ход. Причем, именно этот непропорциональный полубак как раз и обеспечивал поддержание высокой скорости на волнении.  А некоторый избыток бронирования носовой оконечности позволял сохранять ход и под обстрелом.
При природной германской увальчивости на корму, «Зейдлиц»  был удивительно спокоен в управлении, и при этом весьма подвижен на маневре. Великолепно слушался рулей даже на малых ходах по мелководью и при больших углах отклонения главного рулевого пера.
У британских крейсеров типа «Инвинсибл» и типа «Индефатигэбл» тоже артиллерия расположена ассиметрично. Но кто-нибудь хотя бы раз наблюдал англичанина этой серии, ведущего огонь по одной цели сразу изо всех стволов?..
Индивидуальный экспериментальный проект линейного крейсера «типа J», как до крещения именовался «Зейдлиц» в министерских и штабных документах, был разработан Проектным Департаментом Морского министерства Германии в период с марта 1909 по январь 1910 года. Работы возглавлял главный конструктор флота Ф.Дитрих - ученик знаменитого Раухфуса, который долгое время был ведущим специалистом на кильских военных верфях. Для германской инженерной школы начала столетия вообще характерна большая смелость, обильное внедрение новых технологий и массовый изобретательский эксперимент, едва сдерживаемый требованиями унификации техники. Дитрих был один из тех, кого считали чересчур смелым даже для ученика Раухфуса...
В истории создания «Зейдлица» существует интересный эпизод, более похожий на детектив, нежели на начало карьеры военного корабля. Один из инженеров предприятия «Блом унд Фосс»,  имя которого у разных исследователей называется по-разному, вскоре после закладки «Зейдлица», состоявшейся в феврале 1911 года, был подкуплен английскими шпионами и отдал резиденту проектные чертежи «крейсера типа J». 
Когда эти документы попали на стол Первого Лорда Британского Адмиралтейства, принца Луи Баттенбергского, Его Превосходительство тщательно изучил их и ...  не поверил своим разведчикам:
- Вас,  несомненно, обманули, господа! Это – «Мольтке». Причем, неправильный «Мольтке», испорченный какой-то. Вероятнее всего, одна из отвергнутых версий проекта.  
Как вышло, что за странной внешностью корабля опытный моряк и неплохой инженер не разглядел исключительности «Зейдлица» - одному Богу известно...
Странный внешний вид линейного крейсера не раз сбивал с толку и обескураживал даже знатоков. А ведь вся эта удивительная непропорциональность, в которой, кажется, утрирована каждая черта, по сути дела является лишь внешним свидетельством исключительных боевых данных. Производное его гордой уверенной силы - не более и не менее.  
Исследователи до сих пор спорят, опережал ли «Зейдлиц» свою эпоху на добрый десяток лет, или являлся прямой данью неуместному консерватизму немецких штабных командиров, окружавших реформатора Тирпица и заставивших не торопиться с разработкой и выпуском новых пушек?  Удивительно, но факт: обе позиции имеют право на существование и могут быть подкреплены весьма увесистыми аргументами.
Поклонники британской военно-морской школы вполне могут отрицать, что «Зейдлиц» являлся совершенной боевой машиной для своей эпохи. По году спуска он - ровесник знаменитому «Лайону», будущему флагману эскадры Битти, долгое время считавшемуся лучшим линейным крейсером мира и вооруженному артиллерией калибром 343 миллиметра. От этого проекта в Британии и пошли пресловутые «дикие кошки адмирала Фишера» - сильные, длинные, выносливые, высокобортные, с типично британской замечательной мореходностью.
Но эти прекрасные корабли не могли превзойти «Зейдлица» по  боевой живучести, поскольку немец обладал и более мощной бронезащитой, и большей устойчивостью артиллерийской платформы, и более сбалансированным  разделением корпуса на водонепроницаемые отсеки. К тому же он использовал при стрельбе пироколлоидный порох в металлических гильзах, на котором, в отличие от британского кордита в шелковых картузах, труднее подорваться самому.
Германская одиннадцатидюймовая пушка по практической боевой эффективности фактически превосходит британскую двенадцатидюймовку, устанавливавшуюся на линейных крейсерах типов «Инвинсибл» и «Индефатигэбл». У немцев вообще артиллерия обладает куда лучшей баллистикой, повышенной скорострельностью, большей живучестью ствола при высокой бризантной силе снаряда. Но при увеличении калибра с 305 до 343 миллиметров британцы смогли обеспечить своим орудиям характеристики, которые, по табличным данным, оставляют традиционные германские варианты морских орудий далеко позади. С фактом не поспоришь – «Лайон» без сомнения сильнее «Зейдлица» по вооружению.
И все же не только пушки делают корабль хорошей или плохой боевой машиной. Пройдет всего два-три года со времени спуска обоих линейных крейсеров - и судьба их сведет друг против друга на войне. Оба к тому моменту будут флагманами линейно-крейсерских отрядов, а значит, в бою совершенно естественно должны будут противостоять конкретно друг другу. И фактически окажутся равны.
4 февраля 1911 года на главном эллинге завода «Блом унд Фосс» в Гамбурге в торжественной обстановке состоялась закладка киля нового линейного крейсера, получившего в заводских документах построечный номер «209». До спуска корабля - официальной даты начала биографии по европейским традициям - оставался целый год и почти два месяца.
 
2.
 
...Изжелта-серый, грязный весенний лед, изломанный острыми хрусткими  кусками. Ветер и волны гонят этот лед по замкнутому кругу в пустынном и стылом Гельголандском заливе. Северная ночь светла. И холодные звезды такими же острыми осколками льда висят на бледнеющем рассветном небе.
30 марта 1912 года над Гамбургом шел первый в этом сезоне дождь. Слоистые стеклянные небеса низко висели над шпагой соборного шпиля и мелкими мутными каплями кропили высокие леса продуваемого всеми ветрами открытого эллинга на верфи «Блом унд Фосса». Неплотная толпа зевак зябко грудилась на мощеной набережной. У створа равнялись в колонне на якорях несколько линкоров, поставленных в парадный строй для будущего торжества, и их мокрые линяющие флаги расцвечивания читались на расстоянии сплошной синевато-серой зубчатой линией. А с высокого гостевого балкона открывался тусклый горизонт, теряющийся в пасмурной мути. И горбилась, уходя в туман, плавающая в соленых пластах ржавая короста мокрых городских крыш.
В этот день с одного из главных стапелей завода «Блом унд Фосс» был спущен на воду новый линейный крейсер построечным номером 209, окрещенный при спуске в честь Вильгельма фон Зейдлиц-Курбаха, сподвижника императора Фридриха Великого, монарха-завоевателя. 
Крестным отцом корабля был кавалерийский генерал Ф. фон Клейст. Он поднялся на гостевой балкон, произнес весьма короткую речь - напутствие крестнику - и разбил об острый, невероятно высокий прямой форштевень темную бутыль старого рейнвейна. Густое старинное вино оставило на белоснежном борту красные потеки, чем-то напоминающие запекшуюся кровь. Это пятно и по сей день можно отчетливо видеть на спусковых фотографиях «Зейдлица».
Потом рабочие в эллинге разрезали толстые поперечные стальные брусья, удерживающие гигантский корпус линейного крейсера на спусковом стапеле. Плавно и медленно, словно нехотя, двухсотметровая громада двинулась - кормой вперед - к темной серой воде. Быстрее, быстрее...
Под широким днищем задымилась смазка на спусковых полозьях. Вздыбив высокий всплеск, крейсер вылетел из эллинга на черно-свинцовую воду, просел носом на мгновение, потом выправился и длинной светлой тенью закачался на холодной зыби, отдав оба носовых спусковых «адмиралтейских» якоря. С берега грянул оркестр. Так под мерзким стылым гамбургским дождиком началась самая удивительная биография в кайзеровском флоте.
Прошло еще тринадцать месяцев, и по окончании периода достройки на плаву, в апреле 1913 года «Зейдлиц» под управлением заводской команды перешел каналом имени кайзера Вильгельма в Кильскую бухту. Здесь после монтажа тонкого электрооборудования и завершения отладки артиллерии ему уже со штатным экипажем предстояло выйти на испытания.
Полигоном для ходовых испытаний «предварительного круга» была выбрана все та же Нейкругская мерная миля. Всего за три месяца испытательной программы, включавшей в себя пробеги на мерной миле, а также походы вокруг Ютландского полуострова и строевые эволюции в составе смешанного соединения, корабль показал прекрасные для своего водоизмещения результаты по скорости, маневренности и мореходности. Командир крейсера - капитан-цур-зее Мориц фон Эгиди - получил за блестяще проведенный цикл благодарность штаба и карманные часы в подарок от самого морского министра.
Кстати, в отличие от других кораблей, составлявших впоследствии Первую разведывательную эскадру Гохзеефлотте, «Зейдлиц» оказался почему-то практически неподвержен частой ротации офицерских кадров. С мая 1913 года по осень 1917 года кораблем командовал Мориц фон Эгиди. В октябре семнадцатого на короткое время его подменяет капитан-цур-зее Тагерт, старший офицер. Затем Эгиди возвращается на мостик «Зейдлица», а когда штаб все же отправляет его на повышение, командиром флагмана разведки Гохзеефлотте вновь становится Тагерт. Только во время интернирования в Скапа-Флоу «Зейдлиц» получил другого командира - капитан-лейтенанта В.Брауэра - да и то из числа офицеров собственной кают-компании...
Практическое отсутствие смены высшего комсостава - ситуация для германского флота совершенно нехарактерная. Для сравнения: пока «Зейдлицем» командовал Мориц фон Эгиди, «Дерффлингер» сменил троих командиров. «Мольтке» – четверых, легкий крейсер «Грауденц» - шестерых. А эскадренный броненосец «Эльзас» - даже семерых!
22 мая 1913 года кайзер Вильгельм II подписал приказ о зачислении линейного крейсера «Зейдлиц» в состав действующего флота. Подписал, не дожидаясь завершения кораблем последнего цикла испытаний на Нейкругской мерной линии. Так в официальных определителях и списках появилась у «Зейдлица» в графе «скорость» цифра 28,1 узла. Знал бы досточтимый Кайзер, что пройдет чуть более двух лет - и со штатным, а не испытательным заводским экипажем, в боевой обстановке, во время сражения у Доггер-Банки, «Зейдлиц» выйдет на тридцатиузловой рубеж - и только поэтому останется в живых.
29 июня в Киле Император посетил учебный отряд. И, как позже вспоминали очевидцы, испытал почти мистическое восхищение «Зейдлицем».
...По пасмурному зеркалу заштилевшей Кильской бухты медленно и спокойно шествовал, стелясь по легкой зыби плоским корпусом, огромный хищный корабль. Широкий в миделе, длинный, с узким, высоченным прямым носом. Легко шел, словно все его 26 тысяч тонн водоизмещения были вовсе невесомы.  Над двумя широкими белыми трубами, обведенными по верхнему срезу темным контуром, почти не клубился дым.  Лишь легко подрагивал, искажая стеклянную линию горизонта, нагретый воздух. Длинные тонкие стволы орудий главного калибра, мгновение назад почти безвольно лежавшие в диаметральной плоскости, тихо и плавно повернулись на тяжких барбетах и уставились черными жерлами на влекомый буксиром артиллерийский щит...
И в этом откровенно подкрадывающемся движении таилась угроза. 
Сдержанная ярость. 
Берсерк на отдыхе... 
На якоре - непропорциональный, тяжелый крейсер-дредноут. На ходу - воплощенная в металле квинтэссенция неудержимой, почти дикой воли к жизни и победе. Было от чего прийти в восторг впечатлительному Императору!
3 августа 1913 года кайзер Вильгельм привез в Киль своего злополучного коллегу - итальянского короля Виктора-Эммануила III, прибывшего в Германию с официальным визитом.  Одной из целей приезда двух монархов было познакомить потенциального военного союзника с новейшими линейными крейсерами - и в их числе, разумеется, с «Зейдлицем». 
Но Виктор-Эммануил, очевидно, привык судить о боевых кораблях исключительно поверхностно. Его отзыв о «Зейдлице» был фразой утонченного эстета, но не монарха, и уж тем более - не флотоводца:
 - Редкостно некрасивый крейсер.
Зимой тринадцатого года контр-адмирал Хиппер забрал «Зейдлица» под свою руку - в Вильгельмсхафен, где уже было сформировано ядро будущей Первой разведывательной Линейно-крейсерской эскадры. Той самой, что в военных сводках будет называться исчерпывающе коротко - авангард. Идея элитного крейсерского соединения, непобедимой императорской морской гвардии, уже владела умами будущих героев войны.
Поначалу «Зейдлиц» вошел в состав эскадры на правах рядового - вторым в строю после «Мольтке». Но буквально через несколько дней подменил флагмана в процессе учений. Во время маневров разыгрывалась ситуация с атакой флагманского линейного крейсера подводной лодкой «противника». «Мольтке» заработал свою «условную торпеду», и по приказу посредника маневров вынужден был, перевернув вымпел на грот-мачте, прервать поход и отправиться вон из колонны. Эскадру возглавил «Зейдлиц» - правда, до следующей «условной торпеды»...
К слову, противниками линейно-крейсерского отряда на этих маневрах выступали подводники Куксхафенского отряда. И флагман, и заменивший его ближайший соратник были условно атакованы лодкой «U-9» под командованием лейтенанта Веддигена. Той самой лодкой, которая впоследствии стала одной из знаменитостей великой войны, потопив как-то три  британских броненосных крейсера за один час.
23 июня 1914 года Главный Штаб утвердил приказом по флоту назначение в Первой Разведывательной группе нового флагмана. Утвердил - задним числом. К этому времени «Зейдлиц» уже полгода успешно возглавлял свое соединение на всех маневрах и эскадренных учениях. И адмирал Хиппер давно знал, что не ошибся в выборе.
Летом четырнадцатого, после убийства в Сараево австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда, большие маневры германского флота были внезапно прерваны.  Как писали газеты – «в связи с обострением политической обстановки». В воздухе пахло близкой войной. Накатывал сезон не перевернутых вымпелов на учениях - смертей всерьез...
                                  
3.
 
Гельголандская битва 28 августа 1914 года была для Первой разведывательной группы настоящим испытанием на прочность. Несмотря на то, что фактически эскадра Хиппера никакого участия в бою не приняла. Или даже, скорей, именно поэтому.
Противник давно, с самого начала этой войны, намеревался учинить нападение на Гельголандскую бухту. Целей у такой локальной операции могло быть несколько, и достижение любой из них принесло бы англичанам немалые военные и политические дивиденды. Проникнув почти к самым стенам  неприятельской главной морской базы можно выяснить уязвимые места германской береговой обороны, попробовать «на зуб» укрепления Гельголандской крепости, вынудить противника к бою в сложных навигационных условиях - на акватории, изобилующей отмелями и собственными оборонными минными полями.
Но налет на Гельголанд нужен был британцам не только для этого. Дело в том, что в конце августа 1914 года срочно потребовалось отвлечь внимание германских военно-морских сил от развертывания британского флота в районе Остенде, где повышенная активность противника на море сочеталась с масштабной операцией германских сухопутных войск.
Английский набег на Гельголандскую бухту начался ранним утром, когда надо всей акваторией горизонт был плотно затянут влажным, дымчатым туманом. Периодически проносились дождевые заряды, но в среднем видимость над районом боя в тот день не превышала двадцати кабельтовых. И пока под обстрелом британских крейсеров метались германские тральщики и кордонные эсминцы, отлив не давал более сильным кораблям покинуть свои якорные стоянки в устьях Яде и Эмса...
Адмирал Хиппер объявил по своему отряду готовность номер один. Но точно знал при этом, что примерно до десяти утра отдать приказ сниматься с якоря будет невозможно. И причиной тому - даже не распоряжение командующего Гохзеефлотте адмирала Ингеноля – «линейным крейсерам на поле боя не «светиться»!», а в большей степени - простые, глупые, но непреодолимые природные обстоятельства. 
Пока не кончится этот проклятый отлив, британские крейсера «Ноттингем» и «Лоувстофт» расстреляют эсминец «V-187». Старый легкий крейсер «Фрауэнлоб» сцепится в стремительном нервном поединке с англичанкой «Аретьюсой» и тоже понесет потери, хотя причинит немало зла и врагу. «Штеттин» упустит верную возможность прикончить английскую субмарину. От торпедного удара и поражения тяжелыми снарядами британских «кошек» погибнет легкий крейсер «Майнц». Потом настанет очередь «Кельна» - флагмана контр-адмирала Л.Мааса, и однотипного с «Фрауэнлоб» легкого крейсера «Ариадне»...
И все время, пока вне досягаемости гельголандских береговых батарей будет бушевать это сражение, авангард Гохзеефлотте будет находиться на своих стоянках - в изматывающем нервы экипажей тревожном ожидании.  
«Добро» на выход будет получено только около десяти часов - с началом прилива, но еще по малой воде. Причем, выходящая на внешний рейд эскадра будет еще и задержана не к месту перекрывшим створ линкором… Англичане к этому времени уже начнут отходить в сторону своих баз, и погоня за ними будет безрезультатной. Ждать и не иметь возможности дождаться. Слышать гул канонады и не иметь возможности участвовать в бою, где терпят поражение твои товарищи - есть ли на войне более нелепое и жестокое состояние?.. Подобные уроки, даже преподанные врагом, даром не проходят.
Ответную акцию - налет на британское побережье в районе города Ярмут - Гохзеефлотте предпринял по мокрому, ледяному предзимью, в начале ноября 1914 года. Главный удар - обстрел английского побережья - должны были совершить линейные крейсера Хиппера, и «Зейдлиц» с адмиралом на борту возглавил эту операцию.
Первый блин вышел традиционным комом. Обстрел города оказался практически безрезультатным. «Зейдлиц» не рискнул подводить свой отряд к британскому побережью ближе, нежели на 80 кабельтовых, поскольку согласно данным разведки, под Ярмутом должны были находиться многочисленные позиции береговых батарей. А туман над морем стоял не хуже, чем в день Гельголандского боя - белесый, плотный, слоистый. Такой туман - замечательная помеха стрельбе, поскольку в нем затруднено и определение дистанций до цели, и, кроме того, почти невозможно отчетливо видеть места падения снарядов, выпущенных в предыдущем залпе.
Но туман принес эскадре Хиппера и некоторую пользу. В частности, появление неприятельских линейных крейсеров оказалось полнейшей неожиданностью для английских комендоров на береговых батареях. Просто на рассвете 3 ноября артиллеристы были буквально разбужены разрывами тяжелых снарядов, градом сыплющихся  на позиции батарей.
К великому сожалению Хиппера, прямых попаданий по батареям ни одному кораблю добиться так и не удалось, вся артпозиция врага сохранила полную боеспособность.
Перед тем, как обрушить залпы на территорию порта Ярмут, немцы несколькими выстрелами прогнали в туман британскую патрульную торпедную канонерку «Хэлсион». Адмирал Хиппер, получив доклад о том, что за линейными крейсерами наблюдает из полосы тумана маломерный военный корабль, отдал приказ уничтожить соглядатая. И вот здесь артрасчеты «Зейдлица» смогли воочию убедиться в том, что с третьего залпа вдребезги разносить щит на Кильском полигоне в погожий день - это одно дело. А гоняться по прибрежным водам Британии в кромешных ноябрьских туманах за местной канонеркой, хотя и старой, но мелкой и юркой, и к тому же яростно огрызающейся в ответ из своих пушек - совсем другое... 
Отделавшись несколькими нетяжелыми попаданиями и понеся потери ранеными в экипаже, «Хэлсион» растворился в дымзавесе, несмотря на то, что по нему вел огонь еще и «Мольтке»...
С 8 часов 30 минут до 9 часов крейсера обстреливали город. Определить по береговым ориентирам местонахождение на территории Ярмута стратегических объектов никто из немецких наблюдателей так и не смог. Снаряды упали на жилые кварталы и пляжи близлежащего дачного поселка, среди мирных жителей были потери...  Даже приближение стреляющей колонны к портовому маяку на дистанцию 70 кабельтовых не улучшило результатов немецкой стрельбы.
Не добились успеха и ярмутские береговые артиллеристы: ни один германский корабль повреждений также не получил.
Зато операция имела шумный резонанс в газетах, прежде всего - в британских. Журналисты громогласно возмущались действиями Хиппера, атаковавшего, по сути дела, только курортные предместья города, где военных объектов нет, но зато тесно поселены совершенно мирные люди. Фото «Зейдлица», сделанное еще до войны, на параде Кильской недели, газеты поместили на первых полосах с подписью – «немецкий флагман-убийца»...
Но не меньшую негативную реакцию у прессы вызвало и фактическое бездействие высшего командования Грэнд-Флита. Германский налет не был предсказан разведкой, не было и попыток как-то противодействовать Хипперу и по факту состоявшегося обстрела. Разве что вышли к Ярмуту британские подлодки, да и то ничего сделать не смогли, а одна из них даже ухитрилась погибнуть на минах, поставленных германскими легкими крейсерами перед отходом.
А ведь до этого похода на территорию Британских островов чужие корабли покушались целых двести пятьдесят лет назад - когда Лондон был сожжен десантом голландского адмирала де Рейтера... С тех пор система обороны Метрополии считалась в глазах англичан незыблемой. Да, от стрельбы линейных крейсеров 3 ноября не погиб, если верить газетам, ни один неприятельский военный. Но сам факт возможности такого обстрела уже подрывал безмятежное спокойствие стареющей державы, долго мнившей себя в чине абсолютного мирового лидера...
А война продолжалась. И через полтора месяца, в декабре 1914 года, «Зейдлиц» снова повел свою эскадру к британским берегам.
Был шторм. Обычный для зимнего времени в этих водах ледяной шторм с силой волнения около шести баллов. Адмиралу Хипперу даже пришлось отослать обратно в Вильгельмсхафен все 17 участвовавших в набеге эскадренных миноносцев. Вместе с миноносцами отправились пережидать непогоду на стоянках три легких крейсера – «Страссбург», «Штральзунд» и «Грауденц». При линейных крейсерах остался лишь «Кольберг» - не столько в качестве разведчика, сколько потому, что нес сотню мин для постановки на английских каботажных путях.
Первая разведывательная эскадра шла в этот поход при поддержке почти всего состава главных сил Гохзеефлотте. Впрочем, линкорам было приказано не входить в британскую прибрежную зону, а держаться ближе к центральной части Северного моря. В районе мелей пресловутой Доггер-Банки. Примерно в тех местах, где десять лет назад идущая на Дальний Восток русская балтийская эскадра под флагом вице-адмирала З.П.Рожественского по ошибке разогнала целую флотилию английских рыболовных траулеров. Были среди рыбаков и погибшие под огнем… С тех пор эти плоские отмели посреди холодного моря прочно приобрели почти у всех моряков окрестных стран репутацию хотя и рыбного, но «проклятого» места.  И новая война впоследствии только укрепила своих участников в этом суеверии.
На подходах к британским берегам Хиппер разделил эскадру. «Кольберг» должен был отправиться к каботажным фарватерам недавно разведанного юго-восточного прохода в оборонительных заграждениях города Скарборо и выставить там свою минную банку, попутно ведя наблюдение за горизонтом на случай появления каких-либо кораблей противника и призуя встреченные английские транспорта, буде таковые попадутся.
«Зейдлиц» вместе с «Мольтке» и «Блюхером» отправлялись громить порт Хартлепул. А младший флагман эскадры «Фон дер Танн» (под флагом контр-адмирала Тапкена) при поддержке «Дерффлингера» шел обстреливать побережье от Скарборо до Уитби.  
Примерно к 8 часам 10 минутам утра «Зейдлиц» вывел свою часть отряда на траверз маяков Хартлепула. Артиллерия германских линейных крейсеров была уже расчехлена, готовые к бою расчеты замерли у орудий в ожидании приказа открыть огонь. И стрельба началась. Но почти одновременно с первым залпом флагмана на берегу вспыхнули оранжевые сполохи ответного огня. Это повела неравный бой с заведомо превосходящим противником одинокая английская шестидюймовая батарея, состоявшая всего из трех орудий, спрятанных в бетонном капонире над белой прибрежной скалой.
По данным наблюдательной вахты «Зейдлица», батарея сделала 123 выстрела. Из них 8 снарядов легли попаданиями по германским кораблям, причем, «Блюхер», подходивший к пушкам ближе других, был поражен шестикратно и даже вынужден был некоторое время тушить на палубе пожар. Тогда «Зейдлиц», уже сам получивший один шестидюймовый полубронебойный английский снаряд в надстройку, спокойно приблизился к едва заметному на фоне берега серому пятнышку капонира и буквально за несколько минут разнес батарею вдребезги.
Немцы отделались малыми потерями. Кроме флагмана, еще одно попадание, впрочем, совершенно не опасное, получил «Мольтке».
Ремонт «Зейдлица» был недолгим и буквально через неделю линейный крейсер, принявший на борт дополнительный боезапас, был готов к новому боевому выходу. Но его не последовало. Оперативным планам командования обоих воюющих флотов помешала зимняя непогода, на несколько недель прервавшая всякую активность противников на морском театре.
Следующий поход начался только 23 января 1915 года - тот самый злополучный разведывательно-демонстративный выход эскадры Хиппера на Доггер-Банку, где германские линейные крейсера оказались против численно превосходящего врага и без поддержки своих главных сил.
Ошибка «Магдебурга» дорого обошлась Германии. Гораздо дороже, нежели может стоить создание легкого крейсера и обучение его экипажа... Радиокоды с борта погибшего «Магдебурга», полученные Британским Адмиралтейством от русских контрразведчиков, помогли Антанте одержать на море целую серию крупных побед.
«Зейдлиц» еще только выводил свою эскадру за отмели Амрума, а в туманном стылом Мэри-Ферте Битти уже поднимал по тревоге своих «диких кошек».
Для пущей секретности немецкие корабли порой использовали вместо собственных позывных литеры вильгельмсхафенских портовых буксиров. И даже «расколов» шифровку противника, сотрудники «Сорокового кабинета» Британского адмиралтейства не всегда могли сказать, кому конкретно было адресовано сообщение. Им удалось понять, как зашифровывается в эфире хипперовская эскадра, когда из-за атмосферных помех «Зейдлиц» однажды остался непонятым штабом на берегу и повторил депешу, подписавшись подлинным именем...
Германское командование, разумеется, обратило внимание на то, что как только эскадра Хиппера отправлялась в набег, в море тотчас же оказывались и линейные крейсера Битти - в непременном сопровождении Гарвичских легких сил. Всякий раз, когда германские корабли выходили на обстрел британского побережья или на разведку центральных районов Северного моря, им удавалось буквально чудом разминуться с неприятелем. Один раз это может быть простым совпадением. Дважды - скорее всего, уже закономерность. Трижды... Традиция, наверное! И основанием для ее возникновения могла быть только утечка информации из штабного отдела оперативного планирования.
Но на перехват врагом собственного радио адмиралы грешить не стали - занялись безрезультатным поиском шпионов среди своих адъютантов и штабных писарей.
А тем временем четыре германских крейсера – «Зейдлиц», «Мольтке», «Дерффлингер» и «Блюхер» - в сопровождении своей разведки шли сквозь ледяной туман по острым гребням серой четырехбалльной зыби. Шли - к Доггер-Банке. К своему первому большому бою.
Первый залп в этом сражении «Зейдлиц» сделал в 10 часов 19 минут по германскому времени. Снаряды с легким недолетом упали у высокого борта английского флагмана «Лайона», форсирующего машины на погоне. К этому времени уже вела огонь на отходе вся германская эскадра, а «Блюхер» подвергался обстрелу со стороны как минимум трех линейных крейсеров противника.
Первое попадание «Зейдлиц» получил примерно в 10 часов 25 минут. По всей видимости - от «Тайгера», хотя британские источники называют и другие имена. Самый молодой по времени спуска британский линейный крейсер, идущий третьим в британской колонне, имел еще недостаточно опытные артиллерийские расчеты, чтобы удержать пристрелку. После этого выстрела более от него попаданий не было. Но этот первый 343-миллиметровый снаряд  пронзил обшивку полубака «Зейдлица» и вызвал кратковременный пожар в межпалубном пространстве. Клубы дыма вырвались через иллюминаторы и люки.
Пожар был потушен буквально через несколько мгновений. Но этого времени хватило, чтобы английские наблюдатели с дистанции более восьмидесяти кабельтовых заметили удачное попадание и «Лайон» сигналом поблагодарил «Тайгера» за хороший выстрел.
Следующий полубронебойный 343-миллиметровый снаряд, выпущенный «Лайоном», поразил германского флагмана в палубу юта. Пройдя навылет сквозь две-три офицерские каюты, он разорвался на 230-миллиметровой броне подпалубного кольца барбета, практически разрушив прилегающий отсек. Но хуже всего было то, что головная часть этого снаряда, не разрушившаяся при попадании, проникла под броню и увлекла докрасна раскаленный смерч осколков в рабочее отделение кормовой артиллерийской установки.
В подачной трубе кормовой башни «Зейдлица» воспламенилась беседка с несколькими готовыми к передаче на орудия пороховыми  полузарядами. Пироксилин начал медленно тлеть, распространяя по окрестным отсекам удушливый запах дыма. Потом вспыхнул, и по подачной трубе через перегрузочное отделение пожар распространился ниже - в погреб боезапаса. Команда в перегрузочном отделении пыталась спастись от жара и дыма, эвакуируясь в соседнее помещение - аналогичный отсек возвышенно расположенной второй кормовой башни. Открытые двери и люки увеличили приток воздуха к очагу возгорания, и пожар забушевал с новой силой.
Через несколько мгновений заряды полыхали уже в подачных системах обоих кормовых башен «Зейдлица». Горело, в общей сложности 64 полных комплекта зарядов к 280-миллиметровому калибру. Это примерно семь с половиной тонн пироксилинового пороха. В огне почти мгновенно погибли 165 душ экипажа. Трюмный старшина Вильгельм Хайдкамп, почувствовав, что сейчас в любую секунду может грянуть взрыв, без приказа кинулся откручивать вентили кингстонов, чтобы подтопить подбашенные отсеки холодной забортной водой и не дать сдетонировать боеприпасам в горящих бункерах. Рукояти вентилей были уже раскалены почти докрасна. Остается лишь восхищаться стойкостью мужественного унтер-офицера, который все-таки смог пустить воду под обе башни и тем самым, фактически, спас корабль, хотя сам при этом получил тяжелые ожоги. «Зейдлиц» принял через кингстоны  на кормовые отсеки почти 600 тонн воды.
Со стороны соседей по строю пожар кормовых башен на «Зейдлице» выглядел почти ирреальным зрелищем. Над широкой плоской кормой идущего полным ходом флагмана черным непроницаемым шлейфом клубился густой дым. В этом дыму то и дело высоко взлетали оранжевые искры огненных выбросов, кувыркались какие-то обломки.  Раскаленный воздух струями дрожал над кормовой надстройкой, причудливо изламывая далекую линию горизонта.
Все - и свои, и враги, - с минуты на минуту ожидали взрыва. Вот сейчас оглушительный раскат на мгновение перекроет грохот битвы, из-под барбетов кормового плутонга выбьет в небеса длинную острую огненную струю, дым сгустится, поднимется над морем бурым бесформенным грибом, и в темно-красном зареве «Зейдлиц» навсегда исчезнет с водной поверхности...
Но этого не случилось. Более того, именно в этот момент английские наблюдатели отмечают небывалую скорость и точность стрельбы трех оставшихся в строю артиллерийских башен германского флагмана.
Знаменитый историк Х.Вильсон со слов офицеров «Лайона» утверждал, что в момент поражения кормовых башен «Зейдлиц» давал залп каждые 10 секунд. Но ведь это - за пределами технической скорострельности немецких 280-миллиметровых орудий.
Что это было? Ошибка наблюдателей, у которых сместился во время жаркого боя временной отсчет? Или отчаяние обреченного экипажа, решившегося подороже продать свою жизнь и рискнувшего «выжать» из своих артустановок запрещенные техникой безопасности скорости?..  Нет! Человек, поднатужась, может работать с рекордной быстротой. Но затвор пушки не заставишь закрываться быстрее, чем его клин может двигаться в своих пазах...  
И все же Вильсон не врал. Версия, объясняющая феноменальную скорострельность «Зейдлица», существует. 
Залповая, то есть - синхронная стрельба из нескольких орудий функционально выгодна при наличии централизованного управления огнем.  Например, при восьми орудиях главного калибра в четырех башнях, как у «Фон дер Танна», рационально делать одновременный выстрел сначала из четырех пушек. Например, из левых. А дождавшись падения снарядов первого залпа, скорректировать наводку и выстрелить из правых. Менее четырех снарядов в залпе не дают возможность отследить «эллипс падения» - зону, которую залп накрывает.
После возгорания двух башен из пяти «Зейдлиц», оставшись с шестью уцелевшими 280-миллиметровыми стволами и продолжая для сохранения темпа стрельбы работать то левыми, то правыми орудиями, должен был, чтобы не потерять пристрелку, перейти на беглый огонь не с центральным, а с побашенным управлением.
Пушки действительно стреляли с близкой к предельной скоростью. Примерно через 23-25 секунд каждая. Но не синхронно, а последовательно. Благодаря этому для подвергающихся этому ураганному огню англичан создавалось отчетливое впечатление непрерывного, необыкновенно быстрого залпирования. И это не был огонь наобум Господа Бога: именно в этот период боя получают несколько попаданий 280-миллиметровыми снарядами «Лайон» и «Принцесс Ройал». Возможно, часть попаданий по второму британскому крейсеру принадлежит «Мольтке». Но «Зейдлиц» уже оправдал бы себя, если бы в этих условиях попал по врагу даже всего один раз.
За пару секунд до вероятной гибели, лишившись более трети активной артиллерии, действовать решительно и спокойно. Выбрать для себя оптимальный режим рекордной скорострельности и при этом еще и сохранить время на выцеливание, чтобы гарантированно поразить врага - это ли не подлинный профессионализм?..
Между тем, сражение продолжалось. Англичанам ценой настоящего подвига машинных команд удалось несколько сократить расстояние на погоне. А в погребах «Зейдлица», утратившего в результате пожара треть боезапаса к главному калибру, оставалось снарядов всего на две сотни выстрелов.
Уже начал отставать, теряя скорость, жестоко изувеченный «Блюхер». А обещанное Хипперу Ингенолем содействие линкоров еще никак себя не проявило. В 11 часов 25 минут еще один британский 343-миллиметровый полуфугас ударил в броневой пояс «Зейдлица» в районе ватерлинии у миделя. И брони не взял. Тяжелая плита крупповской стали толщиной около 300 миллиметров только прогнулась от мощной силы удара, вжалась в тиковую подбронную прокладку, и по углам и стыкам с соседними плитами дала легкую фильтрацию воды. Последствия этой раны будут обнаружены только после битвы - уже в вильгельмсхафенских доках.
Это попадание стало для флагмана Хиппера последним. Через двадцать-двадцать пять минут погони выкатился из строя, заваливаясь в крене, британский флагман «Лайон». Остальные англичане во главе с «Принцесс Ройал», желая получить от этого боя хотя бы один гарантированный результат, буквально набросились на погибающего «Блюхера».
Еще полчаса такого боя - и у германских линейных крейсеров не останется боеприпасов. А «Блюхер» последним сигналом предупредил флагмана, что позади погони наблюдает еще восемь дымов, принадлежащих, по всей видимости, крупным кораблям противника. «Лайон» мог получить поддержку своих линкоров практически в любой момент. А дредноуты Гохзеефлотте только покинули свои якорные места на рейде Вильгельмсхафена...
Этот бой был проигран. Теперь следовало подумать о том, чтобы избежать потерь более массовых, нежели уже понесены.
Было около полудня по германскому исчислению времени. Для адмирала Хиппера настал момент принятия решения. Дилемма была проста и жестока, как это часто бывает на войне. Пойти прикрывать избитого «Блюхера» и ввязаться в продолжение перестрелки - только еще и на коротких дистанциях, когда и попадания станут чаще, и больше вероятность пробития брони? Или отступить, пожертвовав безнадежно поврежденным «Блюхером», у которого, наверное, уже нет шансов продержаться долго, но тем самым сохранить для державы три более сильных боевых корабля?  Третьего было не дано.
Товарищество по оружию диктовало первый вариант действий. Государственные интересы - второй... Франц Хиппер смог не дать воли эмоциям и поступить в соответствии с государственными интересами.
В 12 часов 12 минут пополудни «Зейдлиц» флажным сигналом скомандовал поворот на юг.  Авангард ушел с линии погони - в спасительные туманы над южными румбами горизонта, через две минуты разорвав огневой контакт с противником. Три линейных крейсера, выжимая из перегретых турбин предельную скорость хода, покидали место неравного сражения. И еще долго, безмерно долго вслед им грохотала канонада. «Блюхер», оставшись один против всей эскадры врага, продолжал сражаться.
Сполохи выстрелов на горизонте взлетали еще полтора часа. Одному Богу известно, что все это время творилось в душах моряков на уходящих на юг кораблях, и могла ли после этого боя по-иному сложиться судьба Императорского Авангарда и его флагмана?..
В ночь после возвращения эскадры офицеры кают-компании «Зейдлица» встретились с вице-адмиралом Ингенолем. Разговор был резким. Да, честно говоря, и не мог быть другим. И в ходе этого разговора капитан-цур-зее Мориц фон Эгиди, как пишут в штабных рапортах, «грубо нарушил субординацию по отношению к старшему по званию»... Без подробностей! Но назначить взыскание тому, кто только что возвратился из боя, не поднялась рука ни у одного начальника.
А после боя, пока еще «Зейдлиц» стоял в длительном ремонте, был военный совет в Главном Штабе. И адмирал фон Ингеноль отправился в отставку. Высшие чины немецкого флотского командования, по сути дела, оправдали действия Хиппера, констатировав факт, что при том составе, в котором эскадра вышла в море, итог боя не мог быть иным. Без поддержки линкоров концевому крейсеру, уступающему остальным и в скорости, и в мощи главного калибра, суждена была гибель. И решение спасать оставшихся было признано правильным. Но... За проигранный бой отвечает командующий. За потери в эскадре несет ответственность ее флагман. Германия простила Хипперу и «Зейдлицу» гибель «Блюхера». Но простили ли ее себе те, кто уцелел в этом бою?..
 
4.
                                    
Весной 1915 года, когда по балтийским заливам еще дышали горбами грязно-зеленого льда холодные волны, германский флот повел наступление на Або-Аландский оперативный район. Создание в тамошних шхерах маневренной стоянки для немецких миноносцев должно было открыть немцам дорогу на Либаву. сухопутная армия врага, направляемая железной волей маршала Гинденбурга, к тому времени уже вышла к побережью Рижского залива. В Ирбенах шныряли германские тральщики...
Чтобы попасть на Або-Аландские позиции, русский линкор-додредноут «Слава», - последний из броненосцев Балтийского флота, спущенный на воду еще накануне Цусимы, - должен был пройти через довольно мелководный Моонзундский пролив. Это, конечно, было чревато посадкой на мель. Но в Ирбенах - еще опаснее. Тральные работы прикрывают германские тяжелые корабли.
Как ни удивительно, «Слава» пошел именно через Ирбены. И уклонился от боя с превосходящими силами противника благодаря содействию... подводной лодки. Это была английская субмарина «Е-9», которая распугала своим появлением германские патрули и позволила «Славе» пробраться на Або-Аланд незамеченным. Переход линкора прикрывала и целая крейсерская бригада во главе с «Рюриком»- Вторым.
Маяк Михайловский уже был захвачен неприятелем. И однажды поутру, совершенно неожиданно, глазам германских наблюдателей, сидевших на облизанной ветрами маячной вышке, предстала страшная картина: по заштилевшей акватории, буквально в нескольких кабельтовых от уже занятого немцами берега, неспешно и уверенно, словно по Маркизовой Луже в Кронштадте, полз русский броненосец. И его двенадцатидюймовые орудия уже качались в повернувшихся башнях, нащупывая цель...
Германское командование отдало приказ уничтожить «Славу». Чем быстрее - тем лучше. Расправиться с одиночным русским броненосцем должны были семь кораблей аналогичного класса - линкоры типа «Виттельсбах» и «Брауншвейг». Такой силой одного противника можно буквально «затоптать».
26 июля 1915 года группа германских тральщиков снова вышла работать в Ирбены. Было раннее утро - 3 часа 50 минут. Тральщиков прикрывали два легких крейсера – «Бремен» и «Тетис». Скажем прямо - не самые сильные крейсера в своем подразделении. Их главный калибр - 105-миллиметровая артиллерия, которой, зачастую, было недостаточно даже для борьбы с русскими легкими крейсерами. А для «Славы» попадание таким снарядом вообще малочувствительно.
Но за передовыми отрядами следовали два броненосца – «Брауншвейг» и «Эльзас». Да и остальные пятеро были недалеко от места будущего боя - стояли в охранении эсминцев у входа в пролив. Тральщики занимались своим делом - волокли тяжелые тралы, подрезая минрепы. Всплывшие мины обезвреживала расстрельная партия - колола смертоносные шары винтовочными пулями. Один из крейсеров вел наблюдение на уже протраленном фарватере. Второй держался на фланге, у границ минного поля. И в этот момент из-за низкого свинцового облака выскочил легкий разведывательный аэроплан. «Привет» от русского гидроавиатранспорта «Орлица»!..  А уж если тральная партия обнаружена - жди беды. Вслед за самолетами появились русские канонерки...
Читатель поймет, что значит тралить мины под обстрелом!
К началу шестого часа был готов только узенький проход в первом
заграждении. Попытка перейти к следующей линии мин закончилась почти мгновенной гибелью тральщика «Т-52» - со всем экипажем. А в 5 часов 38 минут «Тетис» тоже зацепила мину.
Крейсер дернулся всем корпусом и завалился в крене. Пришлось срочно выводить его из зоны боя и отправлять на ремонт в Мемель в сопровождении одного из эсминцев. Через полтора часа та же участь постигла эскадренный миноносец «S-144». Но самое страшное для немцев было еще впереди...
К десяти часам утра со стороны Аренсбурга появился на горизонте густой дым. И вырывался этот дым тяжелыми клубами из двух высоких жарких труб русского броненосца... Только этого тральщикам и не хватало!
Линкоры «Брауншвейг» и «Эльзас» вступили в перестрелку со «Славой». Предельная дальность германских одиннадцатидюймовых орудий составляла около 110 кабельтовых. Русский линкор-ветеран был способен стрелять только на 80, и, казалось бы, неизбежно должен был потерпеть поражение. Но хитроумный «Слава» вывернулся. Он принял 300 тонн забортной воды на угольные ямы, подмочив часть топлива, но обеспечив себе несколько градусов крена в противоположную от противника сторону. От этого пушки задрались вверх и дальнобойность увеличилась. Зато маневренность стала отвратительной, и заряжать орудия стало, мягко скажем, несколько неудобно.
Подрыв на минах еще одного тральщика и решительное поведение «Славы» поколебали уверенность неприятеля в успехе операции, и в два часа пополудни немцы отступили.
Неделю по ночам над заливом ползали тусклые огни - русский минный заградитель «Амур» восстанавливал попорченные тральщиками поля. В придачу к минам буксиры выставили в проливе противолодочный бон. Было ясно: немцы вернутся. И вернутся, по возможности, с такими подкреплениями, что и «Славе» против них будет не устоять.
...Они пришли 3 августа.
Отряд прорыва, идущий сразу за тральной партией, составляли линкоры-дредноуты – «Нассау» и «Позен», Разведку обеспечивали крейсера «Грауденц» и «Пиллау» - быстроходные современные корабли, из числа лучших в Гохзеефлотте. Из «старого» состава балтийской эскадры присутствовал легкий крейсер «Бремен» - в роли проводника по недавно протраленным фарватерам в русских минных полях.  Поддерживал разведку «Аугсбург», бывший второй флагман Кильского учебного отряда, легкий крейсер со «снайперскими» артиллерийскими расчетами. Лучшего стрелка на свой 105-миллиметровый калибр в этих водах надо еще поискать!.. 
По флангам эскадры в качестве защиты от подлодок носилось около трех десятков эсминцев.  У входа в пролив стоял отряд содействия в составе шести линкоров-дредноутов типа «Рейнланд» и «Гельголанд». С ними - на всякий случай - явились и два додредноута, все те же «Эльзас» и «Брауншвейг».  А через Кильский канал из Северного моря пришли линейные крейсера Первой Разведывательной группы – «Зейдлиц», «Мольтке» и «Фон дер Танн». Пришли со своими легкими крейсерами и эсминцами противолодочного прикрытия, имея заданием обеспечить очистку Або-Аландского региона от неприятельских сил и обеспечение глубокой авангардной разведки для линкоров типа «Нассау»...
При этом штабная инструкция, выданная перед походом Хипперу, только что произведенному в вице-адмиралы, гласила недвусмысленно: «Линейными крейсерами не рисковать!»
Адмирал Э.Шмидт рассчитывал на то, что под угрозой столь мощного «железного кулака», направленного в стратегически важную точку боевого взаимодействия – в Рижский залив - русский император, наконец, отменит свой приказ, из-за которого линкоры типа «Севастополь» не могли действовать за пределами стомильной зоны от Гельсингфорса. Фактически, немцы намеревались навязать русской эскадре генеральный бой. Но приказ остался в силе...
Путь германскому соединению преградил только «Слава».
Свинцово-серая тень медлительного одинокого броненосца возникла из утренней полумглы почти неожиданно. Грохотнул выстрел. И впереди головного тральщика в серую воду тяжело рухнул, вздымая высокий белый фонтан, первый двенадцатидюймовый снаряд...
«Нассау» и «Позен» не спеша развернулись для бортового залпа. Германским дредноутам некуда было спешить: по существовавшим до войны тактическим предположениям, корабль предыдущего линейного поколения не мог продержаться против них долее нескольких минут. Или погибнет - или отступит. Если успеет, конечно...
«Славе» некуда было отступать.
Перестрелка шла вяло, на очень больших дистанциях. Противники изучали друг друга, и через полчаса немцы были уверены, что «Слава» выжидает подхода подкреплений, действуя в качестве оборонительной силы, «живого» элемента минно-артиллерийской позиции.
Кого ждет? Не дредноутов ли из Гельсингфорса?..
К 18 часам «Нассау» и «Позен» отошли, не добившись практически никакого результата. Прямых попаданий по врагу им сделать не удалось...
Нетрудно представить себе гнев Кайзера по поводу этой неудачи! Еще бы - едва ли не впервые в истории войн на море двум великолепно подготовленным мощным линкорам не удалось одолеть одного -  слабее каждого из них в отдельности... Командиры «Нассау» и «Позена» вынуждены были оправдываться перед своим командованием.
Погода благоприятствовала наступающим. Из проливного створа в сторону обороняемой «Славой» минно-артилерийской позиции полз утренний туман тусклого, молочного цвета. В этом тумане, двигаясь малыми ходами и стараясь меньше дымить, «Нассау» и «Позен» неслышно подползли к позиции. И «Слава» на этот раз проспал опасность...
...Одиннадцатидюймовый бронебойный снаряд с германского линкора пропорол 152-миллиметровую броню верхнего пояса «Славы». Провалился в низы сквозь проломленную палубу. Разорвался в полупустой угольной яме, запалив топливо, и разрушил прибортовой коридор. В нескольких отсеках, расположенных поблизости от района попадания, погасло освещение, затруднив работу ремонтно-спасательной партии. В корабельный лазарет поступили первые раненые. Но никакие жизненно важные системы линкора повреждений еще не получили, и первая кровь не могла деморализовать экипажа.
Перестрелка устаревшего броненосца с двумя дредноутами продолжалась. «Зейдлиц» не спешил в нее ввязываться, ожидая более удобного момента. В конце концов, ведь не может же быть так, что сильные и неплохо подготовленные линкоры с этим отважным одиночкой просто не справятся?
А «Слава» тем временем получил еще два попадания - оба с большой дистанции, через палубу. Один из снарядов перебил подпалубный бимс и деформировал барбет бортовой шестидюймовой башни, дугой разорвался возле ростров и выбросил за борт несколько шлюпок.
Германские линкоры пристрелялись, и стоило им попытаться сократить дистанцию – «Слава» не устоял бы. Но в это утро действующая в Балтике британская подлодка торпедировала «Мольтке». Попадание торпеды было довольно опасным, и немцам пришлось организовывать целую спасательную операцию по доставке поврежденного линейного крейсера в док. В результате «отряд содействия» почти полным составом, оставив в зоне боя лишь легкие крейсера для обороны тральщиков, оттянулся к Данцигу.
...Той же ночью германские линейные силы расправятся с двумя русскими канонерками. «Сивуч» будет потоплен. А его напарник, «Кореец» - Второй, под огнем линкоров выбросится на скалы. И в штаб германских военно-морских сил на Балтике уйдет более чем странное донесение - о том, что будто бы в этом ночном бою погиб и «Слава»...
Не приняли же, в самом деле, немцы в ночи «Сивуча» за броненосец?
Оказывается, ухитрились принять!
«Слава» числился в погибших почти неделю. Кайзер успел даже подписать представления к наградам  для отличившихся артиллеристов в экипажах «Нассау» и «Позена» - «за потопление линейного корабля неприятеля»... 
Ордена уже покоились в бархатных коробочках, готовые к торжественному вручению, когда разведка донесла в ставку Вильгельма, что двухтрубный русский броненосец снова обстреливает флотилию тральщиков под Моонзундом...
- Утопили, значит? - рассвирепел Император, - А теперь ступайте и утопите его по-настоящему!!!
 Выполнить приказ своего монарха немецким морякам удалось только в 1917 году. Но Первая Разведывательная эскадра не участвовала в этой операции. «Зейдлиц» со своим отрядом более не бывал на Балтике. И это было правильно, поскольку, откровенно говоря, линейным крейсерам нечего делать на одном сплошном минном поле. Разве что - погибать без пользы для Отечества.
 
5.
В конце марта 1915 года Первая Разведывательная эскадра получила долгожданное пополнение. В эскадру из Киля пришел «Лютцов» - однотипный «Дерффлингеру» новый линейный крейсер. Появление в составе отряда еще одного мощного корабля, вооруженного 305-миллиметровым главным калибром, несколько поломало для остальных привычную тактику боя. Это стало ясно на первых же совместных учениях.
Новый командующий Гохзеефлотте - вице-адмирал Р.Шеер - не повторял ошибок Ингеноля и старался не оставлять авангард без поддержки главных сил. Но зато при наличии у Хиппера двух кораблей с 305-миллиметровой артиллерией он не мог отказаться от использования линейных крейсеров в бою в качестве дополнительной тяжеловооруженной эскадры.
Набеговая крейсерская группа по стилю действий стала все более приближаться к мобильному отряду быстроходных линкоров, действующему совместно с остальной дредноутской колонной.
Для «Зейдлица» это могло означать конец флагманской карьеры. Тем более, что беспокойный Мориц фон Эгиди давно находился в конфликте со штабом флота, и если бы не считался незаменимым как командир флагманского корабля и хороший специалист своего дела, его давно бы постарались «подвинуть с занимаемой должности».
К тому же сам Тирпиц в день прихода «Лютцова» в эскадру ненавязчиво намекнул Хипперу, что был бы рад вскоре увидеть на фок-флагштоке новичка адмиральский флаг.
В конце марта адмирал Хиппер из-за болезни был вынужден покинуть свою эскадру и съехать в береговой госпиталь. Временным командующим Первой Разведывательной группой Гохзеефлотте стал его ближайший заместитель контр-адмирал Бедикер. Он оставил «Зейдлица» головным в колонне, когда 24 апреля 1916 года повел линейные крейсера на новый обстрел британской территории. На сей раз атаке были должны подвергнуться города Ярмут и Лоувстофт. Со времени боя при Доггер-Банке прошло уже достаточно времени, чтобы попробовать возобновить подобные походы. Но в штабе флота у многих офицеров уже сложилось впечатление, что тактика изматывания противника рейдами к его берегам уже исчерпала себя.
Гохзеефлотте готовился навязать противнику генеральный бой. А учитывая то обстоятельство, что во время аналогичной предыдущей операции вместо этого  генерального боя произошла только схватка двух авангардов, проигранная немцами и закончившаяся гибелью «Блюхера», командование Первой Разведывательной фактически теряло право на ошибку.
Успех любой военной операции на море обеспечивается рациональным подбором сил, хорошим их снабжением, конкретной формулировкой задач для каждого подразделения, точным расчетом всех контактов по времени, выучкой экипажей, состоянием техники... Факторов много. Но если, казалось бы, учтены все, это еще не значит, что победа тебе гарантирована. Судьба войны в какой-то мере всегда остается в руке Божьей, и даже гению иногда может просто не повезти.
27 марта 1915 года «Зейдлицу» не повезло. На пути к Лоувстофту ему попала под левый борт одинокая «бродячая» мина, очевидно, сорванная с минрепа и унесенная с одного из оборонных британских заграждений недавним штормом. 120 килограммов влажного пироксилина, взорвавшись на три-четыре метра ниже ватерлинии у отсека бортовых торпедных аппаратов, выдрали клок обшивки общей площадью около 95 квадратных метров. Броня была пробита - с полным разрушением двух плит и частичным - еще двух. Крупными осколками и частями покореженной собственной защиты перебило несколько шпангоутов.
Противоторпедная переборка крейсера получила множественные деформации и разрывы на длине без малого 16 метров. Разорваны были  и две продольные переборки в ближайших отсеках.  В отделении хранения боезапаса бортового торпедного аппарата едва не сдетонировали на стеллажах несколько поврежденных головных частей от торпед. Корабль получил полторы тысячи тонн затоплений, в том числе – и за пределами отсеков противоторпедной защиты, поскольку через осколочные пробоины и деформационные разрывы в противоторпедной переборке вода проникла во внутренние отделения.
Просто удивительно, как это один небольшой боезаряд, который весит меньше, чем многие типы снарядов крупных калибров, смог наделать столько вреда...
При таких подрывах по инструкции полагается немедленно отправить пострадавший корабль в базу. В Вильгельмсхафен. В ремонт, в док как можно скорее! Перед Бедикером встал вопрос о возможном сворачивании операции, так как эвакуация «Зейдлица» из британской зоны влияния предполагала необходимость его охраны. Но Мориц фон Эгиди сообщил адмиралу, что флагман способен еще держать скорость около пятнадцати узлов, и вполне может попытаться добраться до дома и один. Остальной эскадре нет смысла уходить с боевого курса, а надо попытаться все-таки выполнить задание.
Временный командующий Перовой Разведывательной эскадрой рисковать не хотел и колебался довольно долго. Подрыв «Зейдлица» произошел примерно в четыре часа пополудни, но до семи вечера линейные крейсера продолжали продвигаться к британским берегам, равняя свою скорость в режиме, наиболее удобном поврежденному флагману. Наконец, в 19 часов 25 минут Бедикер отдал приказ снимать штаб на борт «V-28», одного из своих эскадренных миноносцев, а "Зейдлица" отпустить домой.
Решение о назначении временного флагмана было несколько неожиданным. Юркий миноносец около 20 часов подошел к борту следовавшего в строю вторым «Лютцова», который шел теперь во главе колонны линейных крейсеров, и флажным сигналом потребовал принять на борт адмирала со штабом.
Почему был выбран именно «Лютцов» - едва вступивший в строй, с только что закончившей испытания своего корабля молодой командой? Ведь в составе отряда шел «Дерффлингер» - однотипный с «Лютцовом», так же вооруженный, но уже имеющий опыт участия в боевых действиях и даже однажды лидировавший колонну... Как бы то ни было, решение адмирала Бедикера оказалось в данных условиях верным, и с обязанностями флагмана «Лютцов» вполне справился.
Пока Первая Разведывательная эскадра обстреливала Лоувстофт, «Зейдлиц», чья осадка увеличилась от принятой воды на полтора метра, осторожно прополз через отмели Хорнс-Рифа и вернулся в город. Бедикер все-таки не рискнул отпускать его совсем одного и дал в сопровождение два эсминца для противолодочной охраны.
В следующую ночь для поврежденного крейсера подготовили док. В ремонте «Зейдлицу» пришлось провести более месяца, и в его отсутствие эскадра не совершила ни одного боевого выхода, ожидая возвращения своего товарища. За это время вернулся из госпиталя Хиппер и несколько неожиданно оставил флаг за «Лютцовом». Очевидно, сыграла роль рекомендация гросс-адмирала Тирпица испытать в качестве лидера ударной линейно-крейсерской группы корабль с 305-миллиметровым вооружением.
2 мая 1916 года инженеры с верфи доложили штабу флота о завершении ремонта «Зейдлица». Но крейсер провел в доке еще несколько дней, так как при попытке испытаний на водонепроницаемость отремонтированных отсеков обнаружились вторичные деформации продольного набора в зоне бортового торпедного аппарата. Причем, деформации достаточно сильные: из-за них продольная переборка даже не держала воду. Кроме того. обнаружилась активная фильтрация воды через остаточные неплотности обшивки в зоне левого бортового торпедного аппарата. Только к 25 мая удалось окончательно ликвидировать последствия злосчастного минного подрыва. Из-за задержки с ремонтом «Зейдлица» Гохзеефлотте был вынужден на несколько дней отложить выход в море - на генеральный бой.   
 
6.
 
Великое сражение за обладание Северным морем состоялось только 31 мая 1916 года. И «Зейдлиц» шел в нем третьим в строю своей эскадры - в кильватер «Дерффлингеру». Бывший флагман, без которого штаб был не согласен проводить давно запланированную крупномасштабную операцию, занял место рядового в своей группе. А возглавлял колонну «Лютцов» - новый фаворит Тирпица.
Для «Зейдлица» битва при Скагерраке началась примерно в 16 часов 30 минут, через час после того, как эсминцы и легкие крейсера германского флота доложили о том, что наблюдают «значительные силы противника». Это момент начала визуального, а затем и огневого контакта с линейными крейсерами адмирала Битти, согласно данным германского времяисчисления.
При выполнении приказа «разделить цели слева» «Зейдлицу» досталась в качестве противника красавица «Куин Мэри» - линейный крейсер из числа знаменитых «кошек Фишера», вооруженный артиллерией 343-миллиметрового калибра.
Англичане, распределяя цели, решили воспользоваться численным преимуществом и сосредоточить огонь двух линейных крейсеров на флагманском «Лютцове». Таким образом, третья в британском строю «Куин Мэри» должна была стрелять по «Дерффлингеру», но из-за ошибки в приказах принялась пристреливаться по «Зейдлицу», уже успевшему добиться по ней накрытия. 
Оставшийся вообще без противника «Дерффлингер» вел огонь, фактически, «в льготных условиях» - как на полигонных стрельбах...
Он и прикончил «Куин Мэри» через некоторое время после начала обстрела - примерно в 17 часов 26 минут...  Гордость британского флота почти мгновенно исчезла с поверхности моря в адском пламени внутреннего взрыва, после того, как 305-миллиметровый бронебойный снаряд разорвался у нее в системе подачи боезапаса. Но прежде, чем погибнуть, британский линейный крейсер успел неоднократно добиться успеха, стреляя по «Зейдлицу».
Насколько эффективной оказалась ответная стрельба «Зейдлица» по «Куин Мэри» - не вполне понятно, поскольку после начала пожара задымления мешали наблюдать даже высокие всплески от падающих снарядов, и различить накрытия противника 280-миллиметровым и 305-миллиметровым калибром было практически невозможно. Согласно Гренеру, победа над «Куин Мэри» приписывается двум германским линейным крейсерам совместно. По британским данным предполагается, что до рокового попадания с «Дерффлингера» «Куин Мэри» получила от «Зейдлица» не менее 4 попаданий.
Впрочем, подтвердить или опровергнуть эту версию некому.     «Зейдлиц» перенес огонь на следующий в британском строю линейный крейсер – «Тайгер».
Потом экс-флагману Первой разведывательной пришлось вести огонь и по британским дредноутам, спешившим к месту разгорающейся схватки. За время этого боя «Зейдлицем» было истрачено 376 снарядов главного калибра. Из них повреждения противнику нанесли десять: четыре снаряда досталось «Куин Мэри», два – «Тайгеру» и еще по два - линкорам «Уорспайт» и «Колоссус»... Это неплохой процент попаданий для дистанций боя в среднем от 60 до 100 кабельтовых.
Кроме главного калибра, линейный крейсер использовал и средний - причем, пожалуй, чаще и активней, нежели все остальные корабли эскадры Хиппера, израсходовав 450 снарядов. Средний калибр применялся для отражения минных атак и для обстрела английского броненосного крейсера «Дифенс». Процент попаданий по миноносцам и «Дифенсу» точно не определен, так как при отражении минных атак стреляла вся германская эскадра и накрытия не дифференцировались, а броненосный крейсер, так же, как и «Куин Мэри», погиб от внутреннего взрыва слишком быстро, чтобы наблюдатели успели оценить эффективность огня.
«Зейдлицу» и самому досталось страшно. За этот бой он получил от 22 до 24 снарядов крупного калибра от разных кораблей противника. Первый снаряд - полубронебойный от «Куин Мэри» – примерно в 16 часов 55 минут поразил линейный крейсер в борт выше ватерлинии примерно на уровне фок-мачты. Бортовая броня была пробита, 25-миллиметровая броневая палуба – тоже, смерч осколков вместе с оторванными элементами собственного набора проник в электрораспределительный отсек и вывел из строя почти все находившееся там оборудование. Кроме того, взрыв расшатал силовой набор, и содрогающийся при каждом собственном залпе линейный крейсер начал принимать воду через мелкие разрывы обшивки на ватерлинии. Вода постепенно, но неумолимо скапливалась в снарядных погребах носовой башни главного калибра, а определить локализацию пробоин, через которые она прибывает, до конца боя было совершенно невозможно.
Этот же снаряд походя разворотил уже готовый к приему раненых носовой лазарет «Зейдлица». К счастью, находившиеся там врач, его помощник - исполнявший обязанности санитара корабельный цирюльник, и священник уцелели. И даже успели спастись от пожара в соседнем отсеке. Погибло несколько санитаров, а для помощи многочисленным раненым остался пригодным только главный перевязочный пункт.
Буквально через три минуты после первого попадания по «Зейдлицу» «Куин Мэри» снова добилась успеха. На сей раз ее 343-миллиметровый полуфугас, прилетевший с дистанции 74 кабельтовых, взорвался на броне под левой бортовой башней ее противника. Взрыв расколол 230-миллиметровую броневую плиту, огненная струя газов и металла прорвалась под барбет, пронзила стенку подачного канала, состоящую из 30-миллиметровой крупповской стали, и вновь, как в бою при Доггер-Банке, воспламенила заряды на подаче. Расчет мгновенно погиб в пламени, а сама башня потеряла подвижность из-за разрушения барбета и сильных температурных деформаций подшипникового кольца. Забушевал пожар, но наученный ранее горьким опытом проигранного боя «дивизион живучести» уже знал, что делать, и от взрыва боеприпасов корабль был спасен своевременным подтоплением подбашенных отсеков через кингстоны. Кроме того, в предотвращении взрыва сыграла роль и модернизация системы пожарной безопасности, проведенная во время ремонта после боя у Доггер-Банки.
Около 17 часов еще один снаряд от «Куин Мэри» царапнул обшивку «Зейдлица» ниже ватерлинии у левого борта и разорвался в воде, повредив борт на протяжении 11 метров. Ранение было касательным, но гидродинамический удар довершил дело: клепанные швы, оставшиеся после старого минного подрыва, все-таки разошлись, герметичность сразу нескольких отсеков по левому борту была потеряна, в корпус стала довольно обильно поступать вода.
У кораблей, использующих в качестве топлива для котлов обычный каменный уголь, есть одно преимущество перед «жидкостниками» - если бортовую броню берет вражеский снаряд, энергии взрыва не дает распространиться угольная яма - забитая топливом полость у борта, играющая в этом случае роль противоосколочного коффердама. К семнадцати часам 31 мая 1916 года передние наружные угольные ямы «Зейдлица» были по левому борту единственным препятствием для распространения затоплений. Вода уже разбегалась по палубам ниже ватерлинии и в дополнительных угольных ямах, и на уровне погребов боезапаса, и в торпедно-зарядном отсеке. Затоплены были даже креновые цистерны - активные успокоители качки.
   Крейсер получил крен на левый борт. Казалось бы, с изменившейся центровкой корпуса и с выбытием из строя одной башни, «Зейдлиц» должен был начать хуже стрелять. Но, как ни странно, ближе ко второй фазе боя процент попаданий по врагу у него увеличивается до 5,3 при дистанции около 70 кабельтовых. И это - несмотря на то, что в этот момент немецкая эскадра ведет огонь в невыгодных для себя условиях освещения.
...Положение эскадры Хиппера и вместе с ней – «Зейдлица» стало еще опаснее, когда около 17 часов 5 минут с северо-западных румбов в зону боя на полном ходу влетела опоздавшая к завязке сражения Пятая эскадра Грэнд-флита под флагом адмирала Эван-Томаса. Четыре крупных, сильных, новейших британских сверхдредноута, вооруженных артиллерией калибром 381 мм. К счастью для авангарда Гохзеефлотте, эти бронированные монстры не проявили в момент боя никаких снайперских талантов, их снаряды ложились накрытиями слишком редко. По сути дела, серьезно пострадал от стрельбы кораблей Эван-Томаса только «Фон дер Танн».
За мгновение до гибели «Куин Мэри» тяжелый снаряд калибром 381 миллиметр, вероятнее всего, выпущенный линкором «Уорспайт», вонзился в полубак «Зейдлица» и произвел обширные разрушения палубы и переборок в жилых кубриках. Надводная пробоина, хотя и крупная, поначалу была сочтена не слишком опасной - воды от нее в корпус не поступило, пожар был недолгим и вскоре был благополучно ликвидирован, население пробитого кубрика пребывало на боевых постах и никто из моряков, как это ни удивительно, даже не был ранен. Но бой продолжался, и последствия этого попадания сказались позже - когда из-за многочисленных поражений полубака снарядами крупных калибров «Зейдлиц» просел в дифференте на нос...
Через десять минут после того, как эскадра Битти, потерявшая к тому времени уже два корабля, переменила курс и начала двигаться на соединение со своими линкорами, 9 и 13 флотилии британских эскадренных миноносцев, прикрывавших этот маневр, прорвались в торпедную атаку к строю авангарда Гохзеефлотте. И тотчас борта линейных крейсеров Хиппера окутались дымом, окрасились оранжевыми сполохами беглого огня - быстро и часто заработали казематные плутонги среднего калибра... Атака захлебнулась, эсминцы в горячке выбросили свои торпеды наобум и, прикрывая поврежденных сотоварищей, откатились под огнем шестидюймовой артиллерии, преследуемые легкими силами германского флота. Но одному отважному маленькому кораблю повезло.
Эсминец «Петард» вышел в атаку на германский строй с носовых курсовых углов. Его целью, вне сомнения, был «Лютцов» - уже серьезно израненный, но по-прежнему ведущий интенсивный огонь по английскому флагману «Лайону». Над полем боя клочьями плыли дымы, ограничивающие видимость, и с одним таким густым дымовым клубом «Петард» смог подобраться к увлекшемуся стрельбой «Лютцову» достаточно близко - на дистанцию около двадцати кабельтовых. Три торпеды вылетели из аппаратов...
«Лютцов» заметил опасность слишком поздно. Эскадра, отстреливаясь, слегка изменила курс, ложась в коордонат, но одна из выпущенных «Петардом» торпед все-таки нашла свою жертву - правда, не ту, в которую эсминец целил.
Смертоносная «сигара» с боезарядом весом 234 килограмма ударила ниже бронирования под полубак третьего в строю германского крейсера.  «Зейдлиц» вздрогнул от взрыва всем корпусом - грохот и вибрация попадания ощущались как тугая ударная волна даже в удаленных от места поражения отсеках. Торпеда разорвалась по правому борту на уровне подбашенных отсеков носовой артиллерийской установки. На три метра ниже ватерлинии в обшивке образовалась огромная продолговатая дыра длиной 12 метров и шириной около четырех. Вода хлынула внутрь корпуса, круша и выдавливая посеченные переборки. Клепаные швы на обшивке разошлись на протяжении 28-30 метров, и вокруг пробоины началась активная фильтрация даже в неповрежденные отсеки. Противоминная защитная переборка толщиной 50 миллиметров не прорвалась, но тоже дала течь по стыкам с броневой палубой. А выдранный взрывом клок обшивки весом около 70 килограммов вместе с фрагментами перебитого шпангоута, на котором он некогда крепился, влетел с ударной волной внутрь корпуса, и, сокрушая переборки, проник едва ли не до диаметральной плоскости.
Носовой электротехнический отсек - ближайший к месту торпедного попадания - был разрушен полностью. Электростанция, состоявшая из двух паровых динамомашин и нескольких трансформаторов, совершенно разворочена. Команда там погибла, захлебнувшись забортной водой, но успев задраить и переходные, и вентиляционные люки, чтобы не пустить предательские затопления дальше по корпусу. Вся передняя половина корпуса корабля осталась без электричества, и для восстановления освещения и ввода в действие многочисленных электромеханических систем их пришлось запитать от кормовой станции.   Взрыв вздыбил у борта высокий плотный водяной фонтан такой силы, что его всплеском повредило первое 150-миллиметровое орудие, как раз ведущее огонь по врагу. Расчет не пострадал, но пушка, деформированная и сбитая с шестерен механизма наведения, умолкла до конца боя.
Попадание торпеды отразилось и на состоянии ходовых систем. От мощного волнового сотрясения корпуса при разрыве заклинило в раскрытом положении предохранительные клапана одной из четырех турбин и, кроме того, возникла трещина в ее прочном корпусе.  Турбинное отделение  в одночасье заполнилось перегретым паром, и там, в невыносимой жаре, почти ничего не видя, механики на ощупь отыскивали место повреждения, чтобы произвести ремонт.
Торпеда увеличила затопления под полубаком корабля до 2000 тонн. «Зейдлиц» сильно просел, так что появившийся теперь крен уже на правый борт и дифферент на нос уже отчетливо наблюдались соседями по строю. Тем не менее, линейный крейсер еще был в состоянии поддерживать эскадренный ход и активно вел огонь по врагу из уцелевшей артиллерии. На запрос, сделанный флагманом по поводу состояния корабля, капитан-цур-зее фон Эгиди доложил, что повреждения турбины ликвидированы за 15 минут, прошедшие после попадания торпеды.
Да, турбина уже была вновь введена в действие, электроснабжение в помещениях носовой части восстановлено за счет резервной электрораспределительной станции, более сорока раненых и обожженных паром моряков эвакуированы на перевязочный пункт. Но в условиях продолжающегося боя было совершенно нереально остановить постепенное наступление воды, которая, несмотря на задраивание всех переходных люков и дверей, продолжала распространяться по носовым отсекам через мелкие коммуникационные отверстия и осколочные повреждения в переборках. Она сочилась через побитые сальники электропроводов и расшатанные клепаные соединения, проникала сквозь переговорные и вентиляционные трубы, разбегалась струями под палубными настилами, исподволь, постепенно завоевывая все новое и новое пространство внутри корпуса линейного крейсера.
Через полчаса после злосчастного торпедного выстрела «Петарда» отсеки «Зейдлица» на протяжении 19 метров от первого торпедного аппарата до барбета башни были уже залиты в той или иной мере. Значительно ухудшилась управляемость.
А бой продолжался. Около шести часов вечера новый 381-миллиметровый снаряд с линкора «Бархэм» разворотил обшивку «Зейдлица» в 20 метрах от форштевня. Эта огромная дыра в обычных условиях считалась бы «косметическим дефектом», так как никакое внутреннее оборудование от взрыва не пострадало. Но при дифференте на нос надводные пробоины очень быстро становятся подводными, а тяжелые снаряды британского производства, даже если рвутся на броне, не пробивая ее, или вовсе переламываются во время удара, причиняют множественные деформации обшивки и расшатывают элементы основного набора. Тем более, что вслед за этим «Зейдлиц» получил еще два или три таких же снаряда.
Неприятель пристрелялся. За время боя с линкорами Эван-Томаса «Зейдлиц» получил не менее семи тяжелых повреждений - в основном в зону полубака и батарейной палубы, где располагались 150-миллиметровые орудия. А к месту боя продолжали поэшелонно прибывать британские отряды...
В 19 часов 20 минут, когда во главе германского авангарда был уже близок к выходу из строя совершенно избитый «Лютцов», «Зейдлиц» подвергся обстрелу со стороны Третьей линейно-крейсерской эскадры адмирала Горацио Худа. 305-миллиметровый снаряд, - по всей видимости, от «Индомитэбла» - со средней дистанции около 55-60 кабельтовых ударил в борт в кормовой части германского крейсера. Трехсотмиллиметровая броня главного пояса выдержала взрыв, но от сотрясения произошло разобщение муфты верхнего рулевого привода, и покуда ремонтная партия искала и воссоединяла разошедшуюся муфту, «Зейдлиц» управлялся непосредственно из помещения над рулевыми отделениями.
Уже после того, как покинул колонну совершенно утративший боеспособность «Лютцов», адмирал Хиппер со штабом перешел на борт эскадренного миноносца и под обстрелом отправился вдоль колонны линейных крейсеров, чтобы найти наименее избитый корабль и перенести на него флаг. «Дерффлингер» в качестве резервного флагмана не подошел - у него уже были сбиты все антенны и сигнальные флагштоки, а без исправных средств связи эффективно не покомандуешь.
Следующий в строю – «Зейдлиц» - держался с видимым дифферентом, и принять под трап катер со штабными офицерами отказался. Да Хиппер и сам видел, что его бывшему флагманскому кораблю приходится слишком туго для того, чтобы возглавить вновь свою эскадру. Убедившись в том, что «Зейдлиц» также не сможет выполнять функции лидера колонны, Хиппер перешел на борт «Мольтке», оказавшегося избитым менее всех. Но прежде, чем адмиралу удалось вновь оказаться во главе своего отряда, прошло полтора часа: эсминец не мог приблизиться к трапам «Мольтке» из-за обстрела.
Все это время эскадру возглавлял «Дерффлингер» - в самоубийственной контратаке авангарда на британскую колонну главных сил. Четыре избитых линейных крейсера против еще не участвовавшей в бою дредноутской эскадры Грэнд-Флита... Контратака нужна была для прикрытия маневра линкоров Гохзеефлотте - и линейные крейсера дали возможность совершить этот маневр. Но сами понесли новые потери.
В период с восьми часов пополудни до без четверти девять «Зейдлиц» был под обстрелом британских дредноутов. За это время не менее пяти или шести снарядов калибром от 305 до 381 миллиметров изрешетили его борт по всей длине корпуса. Были выведены из строя обе кормовые артиллерийские башни. Верхняя выгорела от снаряда с «Сент-Винсента», а в нижней системы вертикального наведения были сбиты попаданием, полученным от новейшего линкора «Ройал Оук». Кроме того, была повреждена система крепления противоторпедных сетей, разрушена обшивка корпуса ниже бронирования по правому борту на протяжении 12 метров, перебиты электроприводы кормовых башенных плутонгов, искорежены ходовой мостик и прожекторная площадка на фор-марсе.
Последней яростной вспышкой сражения линейных сил была схватка с линейными крейсерами Битти, начавшаяся примерно в 21 час 20 минут. Эскадра Хиппера прикрывала отход главных сил, а «кошки» и потерявшие своего предводителя линейные крейсера «Инфлэксибл» и «Индомитэбл» пытались связать немцев боем. «Зейдлиц» сцепился в артиллерийском поединке с «Принцесс Ройал», и буквально через несколько минут после начала дуэли британский крейсер добился первого успеха. Его снаряд вырвал клок из борта «Зейдлица» на уровне середины 150-миллиметровой батареи и повредил орудие номер четыре. Осколки этого снаряда частично разрушили радиорубку. Впрочем, дальней связью «Зейдлиц» в течение боя не пользовался, и повреждение радио было ликвидировано еще до наступления темноты.
В 21 час 26 минут «Зейдлиц» едва не лишился своего бессменного командира и понес потери в офицерском составе. «Принцесс Ройал» подбила мостик и боевую рубку своего противника, почти все командование корабля получило ранения, а находившиеся на мостике вахтенный лейтенант и офицер-сигнальщик погибли. Мориц фон Эгиди, который только перед этим поднимался на мостик, так как из задымленной рубки, утратившей визирные перископы, был ограничен обзор, отделался несерьезной контузией. Командиру несказанно повезло, что к моменту взрыва снаряда он уже начал спускаться под броню.
В результате этого попадания «Зейдлиц» не только едва не утратил командование, но и лишился полного комплекта штурманских карт, которые частью сгорели или были порваны осколками, частью промокли от крови раненых офицеров. К тому же вышли из строя оба гирокомпаса. Но покуда крейсер шел с эскадрой, потеря ориентировки ему не грозила.
Пока «Зейдлиц» перестреливался с «Принцесс Ройал», с северных румбов к нему подобрался еще один враг – «Нью-Зилэнд», представитель «колониальной» серии линейных крейсеров типа «Индефатигэбл» с 305-миллиметровым вооружением. Он и нанес бывшему флагману германского авангарда последние в этом бою четыре попадания - в крышу уже не действующей кормовой башни, в главный пояс на уровне угольных ям первого котельного отделения, в казематы 150-миллиметровых орудий и в кормовую надстройку. Один из снарядов, разрушив борт, разорвался в небольшом «предбаннике» у главного перевязочного пункта. В этом отсеке во время боя санитары зашивали в парусину моряков «Зейдлица», погибших и умерших от ран. Осколки снаряда проникли и в сам перевязочный пункт. Было добито несколько раненых, а медики, работавшие уже несколько часов не покладая рук, получили контузию.
Другой снаряд из этой серии подбил 150-миллиметровое орудие №4 по левому борту и разорвался одновременно с приготовленным на подаче собственным снарядом. От двойного взрыва произошел небольшой пожар – воспламенился один подготовленный к выстрелу заряд. Пожар был оперативно ликвидирован уцелевшими артиллеристами, но осколки этого британского снаряда и собственной расколовшейся брони прошли в нижележащий отсек и повредили электрические кабели. В казематах погасло освещение и прекратилось энергоснабжение систем управления всей средней артиллерией левого борта. Впрочем, вскоре удалось восстановить работу этих орудий, кроме четвертого, у которого осколками был разбит накатник.
Тот снаряд, что угодил в крышу кормовой башни, отскочил рикошетом в воздух и разорвался над палубой, умножив потери среди моряков «дивизиона живучести», пытающихся погасить пожар в кормовой надстройке.
«Нью-Зилэнд» стрелял по «Зейдлицу» с дистанции, не превышающей 45-50 кабельтовых. Поэтому ему удалось дважды пробить даже 300-миллиметровый главный пояс германского крейсера. Первым из этих попаданий была разрушена бортовая броневая плита и причинены значительные затопления в угольных ямах левого борта, а вторым нанесена довольно широкая рана выше ватерлинии – со смещением пробитой плиты, разрывом снаряда в межпалубном пространстве и серьезными деформациями основного набора.
Вероятнее всего, именно «Нью-Зилэнд» отработался по «Зейдлицу» и средним калибром. Уже дома, на Вильгельмсхафенской ремонтной верфи, специалисты обнаружат при осмотре корабля две глубокие овальные вмятины на броне главного пояса – по всей видимости, от снарядов калибром 102 миллиметра.
Потери экипажа линейного крейсера «Зейдлиц» составили в этом бою 98 убитых и 55 раненых. Но статистика в отношении раненых не может считаться точной, так как в этот список попали только те, кто обратился за помощью или был доставлен в лазарет во время сражения. Очень многие легкораненые до последнего момента оставались на своих местах и обратились за медицинской помощью только по прибытии в базу - уже в береговом госпитале.
Плоское небо - в серых и чернильных кляксах вечерних облаков - сменило цвет на багрово-красный, а потом начало медленно гаснуть в вечерних сумерках. Дымный горизонт прояснился, приблизившись с наступлением темноты. Генеральный бой еще тлел отдельными очагами, но две линейные колонны больше не сходились в решительной схватке. Сражение угасало так же, как этот день - последний день затяжной северной весны 1916 года.
За час до полуночи вице-адмирал Шеер потребовал от Первой Разведывательной группы сообщить местонахождение противника. Авангард в это время не находился в контакте с врагом, о чем адмиралу и было доложено. Ответ главнокомандующего был конкретен и даже не слишком краток:
 - Найдите англичан и сообщите нам курс и скорость их отступления!
«Мольтке», на борту которого в это время находился адмирал Хиппер, возглавил этот поиск. Несколько легких крейсеров, которых флагману удалось собрать, вызвав по радио, должны были искать неприятеля при поддержке только двух линейных крейсеров. «Дерффлингер» и «Фон дер Танн» прикрывали отход с места боя дредноутской колонны Гохзеефлотте, а следить за противником отправились «Мольтке» и «Зейдлиц» с легкими крейсерами и миноносцами.
Откровенно говоря, от «Зейдлица» в этой вылазке было слишком мало толка. Он едва двигался, и случись встреча с противником, вряд ли смог бы стрелять. Осадка носом составляла почти тринадцать метров. Полубак был полностью залит, так, что даже личная эмблема корабля - дворянский герб рода Зейдлицев фон Курбах - на треть ушла под воду. В норме этот герб крепится у форштевня рядом с якорным клюзом, на высоте шести метров от ватерлинии.
От обильных затоплений остойчивость корабля ухудшилась настолько, что любой более-менее резкий маневр мог привести к почти мгновенной гибели. Если бы Мориц фон Эгиди доложил об этом Хипперу, можно практически не сомневаться, что линейный крейсер был бы отстранен от дальнейшего участия в операции и выведен из зоны боя - вероятно, даже с сопровождением.
Но подробного доклада о повреждениях Хиппер не получил. «Зейдлиц» просто встал в кильватер «Мольтке» и пошел за ним в ночь, выжимая эскадренный ход из последних сил... По показаниям тахометра, обороты турбин в этот момент соответствовали скорости 22 узла. Однако по данным «Мольтке», сводной флотилии пришлось уменьшить ход до 18-19 узлов, чтобы избитый «Зейдлиц» не отставал.
В этот момент в носовых отсеках крейсера находилось около трех тысяч тонн воды, и затопления продолжали нарастать. Вскоре они достигнут почти пятой части от водоизмещения.
Читатель, если не верите, спросите любого профессионального инженера-кораблестроителя, и вам скажут, что при локализации таких больших масс воды в периферических отсеках корпуса - довольно далеко от естественного центра тяжести конструкции - шансы на выживание корабля крайне низки. И продолжать участие в бою - разновидность самоубийства.
К счастью, германские линейные крейсера не встретили врага этой ночью. Уже в полной темноте, когда великое сражение фактически было кончено, и оба противостоящих флота разрозненными группами отходили к своим базам, «Зейдлиц» тихо отстал от эскадры, не будучи более в силах следовать за сотоварищами. А сдерживать скорость всей колонны - это не в правилах хороших бойцов.
Если в начале ночи линейный крейсер еще был способен на скорость около 9 узлов, то к рассвету из-за засоления котлов и критического дифферента скорость упала до 7 узлов. Крен на правый борт продолжал нарастать, и достиг около 3 градусов, что не могло не сказаться отрицательно на остатках маневренных качеств. Если следовать классическим стереотипам, это состояние корабля принято считать критическим, и в таких случаях отдается приказ о подготовке к эвакуации экипажа.
Вместо этого капитан-цур-зее фон Эгиди отдал распоряжение откачивать воду даже вручную – малыми насосами, бочками и ведрами. А также попробовать перепустить часть воды из-под полубака ближе к естественному центру тяжести корпуса - в котельное отделение №3, чтобы потом удалить через сохранившуюся в действии систему водоотлива. Последнее просто не удалось - повышенное давление воздуха не пустило воду через патрубки клапанов водоотливной системы, а открытие люков и водонепроницаемых дверей означало бы слишком большой риск.
К полудню 1 июня все уцелевшие в этом бою корабли - и британские, и германские - уже возвратились в свои порты. В Вильгельмсхафене у причальных стенок ремонтной верфи «Дерффлингер» и «Фон дер Танн» сдавали на берег многочисленных раненых. «Мольтке» держался на внутреннем рейде, ожидая своей очереди на осмотр специалистами верфи. Не было «Лютцова» и «Зейдлица», причем, если о судьбе первого, погибшего этой ночью, Хипперу было уже все известно, то участь «Зейдлица» была еще не ясна.
 
7.
 
Чересчур расторопные журналисты за ночь уже заготовили для «Марине Рундшау» хорошее довоенное фото «Зейдлица» - в ослепительно-белой окраске и при флагах расцвечивания. Обвели траурной рамкой. Снабдили виньеткой с приспущенным флагом и летящей надписью острым готическим шрифтом – «геройски погиб за Отечество в бою при Скагерраке»...
К счастью, Хиппер в береговом штабе вовремя заметил принесенное командующему на утверждение "художество" прессы. И сообщил журналистам, что оригинал злосчастной фотокарточки недавно связался с Вильгельмсхафеном по радио.
- Из-за увеличившейся осадки не могу быстро преодолеть отмели Хорнс-Рифа. Буду с приливом.
   Вот так. Коротко и ясно. Без подробных рапортов, без суетливых призывов и требований помощи. Единственная просьба прозвучала позже - прислать с каким-нибудь из легких крейсеров карту банки Амрум, чтобы не сидеть на мели еще и там, или не нарваться, подобно несчастному «Йорку», погибшему здесь в начале войны, на германские же оборонные минные заграждения.
То, что бывший флагман авангарда делал глубокой ночью, заслуживает отдельного описания.
Около четырех часов пополуночи «Зейдлиц» сидел на песчаной отмели у Хорнс-Рифа. Осадка носом в это время была у него примерно 13,5  метров, и борьба за живучесть заключалась в перепускании воды из-под полубака в креновые цистерны левого борта. Этим экипаж достиг уменьшения крена на правый борт, и … еще более серьезных проблем с остойчивостью.
Едва начался прилив, фон Эгиди приказал усилить кочегарную вахту за счет моряков, отдыхавших всего 2 часа, и передал на ходовые приказ увеличить обороты турбин. Полузатопленный крейсер, царапая днищем длинную отмель и взбаламучивая винтами донный ил, медленно потащился прямо по песку. На короткое время число оборотов по показаниям тахометра достигло значения, соответствующего 15 узлам. В реальности было узлов 7-10, не больше. Но в данных условиях хоть ползком, а надо двигаться.
…Примерно без четверти шесть он заметил впереди на горизонте несколько смутных теней под расплывающимися дымовыми шлейфами. Это могли быть свои. Или англичане, если бы они ночью преследовали отступающий германский флот, и как-то в темноте разминулись с «Зейдлицем». И колокола громкого боя возвестили новую тревогу. К нескольким уцелевшим орудиям, несмотря на протесты военврача Амелунга, поднялись даже легкораненые…
К счастью для «Зейдлица», замеченные им дымы принадлежали медленно уходящим к Амруму германским броненосцам. Когда это удалось выяснить, он некоторое время шел за ними, но утром отстал, не в силах поддерживать даже десятиузловой ход. К тому же около 8 утра не выдержала давления воды выгнутая переборка на 114 шпангоуте, и был затоплен еще один отсек. Команда эвакуировалась оттуда уже по пояс в воде и практически вслепую: из-за разрыва паропровода везде, где не проникла вода, стоял густой удушливый пар.
Ход упал до 4-5узлов. Причем, лучше было бы двигаться исключительно по прямой: надводная пробоина под казематами левого борта сделалась полуподводной, и через нее вода залила левые угольные ямы, отчего появился крен теперь уже на левый борт. А любая попытка пошевелить рулем приводила к стремительному нарастанию этого крена.  
В 9 часов 45 минут 1 июня «Зейдлиц» был найден у Амрума легким крейсером «Пиллау», доставившим нужные карты. В первую минуту наблюдатели «Пиллау» подумали, что помощь пришла слишком поздно, и состояние «Зейдлица» следует рассматривать как критическое. Но приближаясь, разведчик заметил, что линейный крейсер пытается двигаться...
Да! «Зейдлиц» шел четырехузловой скоростью, завалившись в почти 8-градусном крене, не удерживая курса, но шел!
«Пиллау» попытался его буксировать в сторону базы, развернув кормой вперед - очевидно, чтобы уменьшить давление на выгнутые давлением воды переборки в носовой части. Но буксировка не удалась. Тросы рвались. У «Пиллау» не хватало мощности. А любой резкий рывок мог попросту добить израненного «Зейдлица».
Разведчик сбегал к Арнумскому проходу, привел оттуда пару тральщиков и подпряг их к буксирным концам. Но у них и втроем ничего не вышло...
В десять часов утра «Зейдлиц» снова приткнулся к отмели – на сей раз уже на траверзе Хорнума. То, что в обычных условиях считалось бы серьезной навигационной аварией, стало для него короткой передышкой на этом адском пути домой.
Меж тем ветер крепчал и достиг уже 8 баллов. Мориц фон Эгиди, наконец, согласился считать положение своего корабля близким к гибели и приказал готовить к эвакуации всех раненых из основного и резервного перевязочных пунктов. Раненых вынесли на верхнюю палубу и через шлюпки передали на «Пиллау». И в этот момент, в самый страшный миг потери надежды, со стороны уже близкой базы на горизонте вспух широкий бурый шлейф дыма.
Два спасательных транспорта – «Крафт» и «Бореас», присланные Хиппером из Вильгельмсхафена, осторожно развернули линейный крейсер в перпендикулярное волне положение, иначе бортовая качка могла покончить с израненным кораблем в любую минуту.  Запустили шланги в затопленные отсеки и стали интенсивно откачивать воду. Первым делом они постарались справиться с креном, но больше чем на полградуса уменьшить его не смогли.
Фактически их насосы гнали воду из моря в море, поскольку подведение пластырей на ходу и при волнении было невозможным. Водоотливники могли лишь некоторое время поддерживать количество воды на постоянном уровне. Дальнейшую буксировку «Зейдлица» осуществлял крупный вильгельмсхафенский буксир, присланный командованием флота.
К 17 часам 1 июня даже капитаны спасателей поверили, что все кончено. Водоотлив оказался неэффективен, снова начали сдавать переборки. Количество воды в отсеках «Зейдлица» составляло уже 5 329 тонн. Пятая  часть водоизмещения!..  
Визуально наблюдался дифферент на нос, увеличение осадки носом на 14,2 метра, кормой – на 7,4 метра. Плюс крен на левый борт 8 градусов. С такими затоплениями не выживают, и уж тем более - не пытаются двигаться самостоятельно. Тем более – в шторм.
С целью выравнивания крена была предпринята попытка заполнить креновые цистерны правого борта. Результат этой акции едва не спровадил крейсер на тот свет: он завалился теперь уже направо, и держался исключительно благодаря «Бореасу», который зашел справа под борт и фактически, работал большим понтоном.    
Это кажется невероятным. Но факт остается фактом: в 4 часа 25 минут «Зейдлиц» бросил якорь на внешнем рейде Вильгельмсхафена, в глубокой акватории залива Яде под боновым заграждением. Находившиеся при нем спасатели продолжали посменно активный водоотлив. Сразу же началась эвакуация раненых в береговой госпиталь. Миноносец с приспущенным вымпелом принял зашитые в парусину тела 98 убитых.
…Это было возвращение триумфатора! 
По прибытии в порт линейный крейсер первым делом связался со ставкой Императора, чтобы поздравить Его Величество с крупной морской победой... Пусть историки позднейших времен совершенно иначе оценили результаты великой битвы, «Зейдлиц» был победителем в ней – хотя бы уже потому, что выжил. 
Специальная комиссия в составе ведущих инженеров завода «Блом унд Фосс» в течение нескольких дней провела осмотр «Зейдлица» и составила ремонтную ведомость, тщательно спланировав последовательность работ. Пожалуй, это была самая длинная немецкая ремонтная ведомость за всю войну. Но в докладе флагманского механика Хипперу выражалась уверенность, что при тщательном соблюдении технологии ремонта вернуть линейный крейсер в строй вполне возможно. Конечно, придется повозиться и потратиться. Конечно, возможны всяческие «вторичные последствия». Но в течение от четырех месяцев до полугода боеспособность корабля может быть восстановлена.
Узнав об этом факте от британских агентов в Германии, создатель концепции линейных крейсеров Джон Фишер выругался. Но в брани старого адмирала отчетливо сквозило восхищение: 
- Вот же проклятый тевтонский волк! Похоже, он покинет сей мир только тогда, когда сам этого захочет!
Знал бы тогда сэр Джон Фишер, что его слова звучали почти пророчеством!..
Только 6 июня во время прилива разгруженный крейсер с демонтированными башенными орудиями главного калибра удалось на понтонах втащить на внутренний рейд и поместить у причальной стенки. 15 июня после тщательной подготовки главного дока казенной верфи «Зейдлиц» встал на капитальный ремонт.
В первый дни даже мастеровым казалось, что ремонтным работам не будет ни конца, ни края. Но для приведения находившегося на краю гибели линейного крейсера в боеспособное состояние ремонтным рабочим верфи понадобилось всего 107 дней. По прошествии этого срока «Зейдлиц» не только вернулся в эскадру, но и вновь возглавил ее - уже до конца, лишь на время подменяемый то новичком «Гинденбургом», то верным товарищем по оружию – «Дерффлингером», то, во время учений и на стоянках - старым легким крейсером «Ниобэ».
После ремонта осталось немало вторичных дефектов, выявлявшихся постепенно в течение целого года, и эти последствия тяжелых ран еще не единожды отправляли крейсер в заводскую акваторию.
4 ноября 1916 года Первая Разведывательная эскадра вышла в новый поход. На сей раз с линейными крейсерами шли два линкора – «Рейнланд» и «Нассау». А в задачи эскадры входила эвакуация с отмели близ Ютландского полуострова двух германских подводных лодок, потерпевших аварию в условиях плохой видимости.
Одну из несчастных субмарин удалось спасти. Но вышедшая в море на поддержку эскадры Хиппера сводная группа линкоров Гохзеефлотте сама нарвалась на завесу лодок - английских, разумеется, и два дредноута попали в ремонт с повреждениями от торпед. На том дело и кончилось.
Семнадцатый год в войне на море принес длительные перерывы в операциях надводного флота. Инициатива в морской войне давно и прочно ушла в руки подводников. И все же авангард еще раз вышел в море - в конце июля - начале августа восемнадцатого. Это была операция по прикрытию выходящего на так называемый «путь 500» отряда подлодок. И встречи с врагом не случилось...
 
8.
 
Эта война так никогда и не закончилась для «Зейдлица». Подобно другим уцелевшим кораблям своего соединения, во время интернирования в Скапа-Флоу он открыл кингстоны  21 июня 1919 года. За несколько часов до подписания мира…
Английская охрана базы пыталась не дать ему погибнуть. Согласно британской официальной версии, «Зейдлиц» - последний корабль «капитального класса» в мире, который единожды в своей недолгой судьбе подвергся настоящей абордажной атаке.
Трудно ли взять десантом морской пехоты разоруженный и неподвижный линейный крейсер, имеющий на борту от силы треть штатной команды, среди которых нет ни одного человека с оружием?..
Но судьба была милосердна к флагману Авангарда Гохзеефлотте - это последнее унижение противнику не удалось. Вспомните слова Фишера!
"Он покинет сей мир тогда, когда этого захочет..."
Два десятка лет спустя после подписания кабального для Германии Версальского мирного договора молодой английский инженер Э.Кокс вытащил понтонами из воды черный оборжавленный корпус мертвого корабля. И сдал на росайтскую верфь для ликвидации. Когда буксиры проводили крейсер вверх килем мимо набережной в Лайнессе, смотритель маяка, стоя навытяжку, отдал честь.
- Что это вы так приветствуете эту ржавую развалину, милейший? - поинтересовался Кокс.
 - Двадцать лет назад он едва меня не прикончил. - Ответил старый моряк - бывший старшина подачного расчета с «Тайгера». – Славный был враг, дерзкий и опасный… А ведь нам так и не удалось, по большому счету, его победить!.
---------------------------------------------------------------------------------

© Copyright: Neihardt, 2015

Регистрационный номер №0296745

от 4 июля 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0296745 выдан для произведения: ФЛАГМАН АВАНГАРДА.
ЛИНЕЙНЫЙ КРЕЙСЕР  SEYDLITZ
 
Водоизмещение:
нормальное - 24 988 тонн (24 594 - по данным Cоnway),
полное - 28 550 тонн (28 510 - по данным Cоnway).
    
Размерения:  
Длина - 200 м.
Ширина по миделю - 28,5 м.
Осадка носом - 9,3 м.
Осадка кормой - 9,1 м.
Высота борта в области миделя (общая) - 13,88 м.
Высота надводного борта в области миделя - 8,9 м.
 
Механизмы:
4 вала, 4 винта равного диаметра - 3,88 м.
4 турбины системы Парсонса в трех отделениях. 
Внешние валоприводы (I пара винтов) - от турбин высокого давления в I и II машинных отделениях, внутренние (II пара винтов) - от турбин низкого давления в общем для двух установок III машинном отделении.  5 котельных отделений, разделенных продольно на 15                      отсеков. В первых трех отсеках - по одному котлу, в                      остальных - по два.
Суммарное число котлов - 27.
Система котлов - "Шульц-Торникрофт".
Номинал давления пара - 16 кгс/ кв.см.
Площадь нагреваемой поверхности - 12 500 кв.м.
                     
Мощность: 
Проектная мощность на валах - 63 000 л/с.
Удельная мощность - 2,21 л/с на 1 тонну водоизмещения.
Фактическая мощность на валах - 89 738 л/с.
 
Скоростные характеристики:
Скорость проектная - 26,5 узлов
Скорость испытательная - 28,13 узлов.
Личный рекорд скорости - 29,8 узлов (по показаниям тахометра) при форсированной мощности 104 000 л/с.
 
Расходный запас:
Запас топлива в норме водоизмещения - 984 тонны угля,
При полном водоизмещении - до 3 200 тонн угля.
Нефть для форсированного сгорания - 200 тонн.
                    
Дальность плавания:
2 280 миль при скорости 23 узла,
4 200 миль при скорости 16 узлов.
                    
Защита:
Главный броневой пояс по ватерлинии - 300 мм. броневой цементированной стали, закаленной по методу Круппа. Протяженность главного пояса - по границам внешних стенок концевых барбетов.
Пояс в оконечностях -   
Верхний броневой пояс - от 300 до 200 мм. 
Траверзы:   200 мм. носовой и 100 мм. кормовой. 
Батарея среднего калибра – 150 мм. над амбразурами портов, 150 мм. на диаметральной переборке и  20 мм. на щитках казематов и межказематных противоосколочных траверзах.
Барбеты башен - от 230 до 200 мм. на стенках обода, 30 мм. на дополнительных ободах у борта.
Амбразурные зеркала башен - 250 мм.
Боковые стенки башен - 200 мм.
Задние отвесы башен - 210 мм.
Рикошетные пластины (наклонная крышка) - 100 мм.
Крыши башен - 70 мм.
Настилы подбашенного комплекса - от 100 до 50 мм.
Бронированная батарейная палуба - 30 мм. в плоской части, 50 мм. на носовом скосе, 80 мм. на кормовом скосе, 50 мм. на бортовых скосах.
Бронированная верхняя палуба - 25 мм. за пределами батареи, 55 мм. - в зоне полубака.
Противоторпедная переборка - протяженностью по границам внешних ободов барбетов и толщиной 30 мм. (по некоторым данным, в зоне артиллерийских погребов - свыше 50 мм.). Переходит в противоосколочную подбортную переборку высотой до верхней палубы. Отстояние ПТП от борта (коффердам)- 4 метра.
 
Вооружение: 
10 - 280мм./50 в пяти башнях. (87 снарядов на ствол),
12 - 150мм. /45 в бортовых казематах. (160 на ствол),
12 - 88мм./45 в палубных установках, в надстройках и казематах батарейной палубы.  
4 торпедных аппарата 500 мм.: 2 - бортовые, форштевневый
и ахтерштевневый. Расположение аппаратов - все ниже
ватерлинии.
Боезапас - 11 торпед.
 
Экипаж: 
1 068 душ по штатам мирного времени. Из них 43 -  офицеры.
В статусе флагмана + 75 душ по штабному штату.
 
Именослов:
Окрещен  30 марта 1912 года именем Фридрих Вильгельм  фон                      Зейдлиц-Курбах  - в честь знаменитого военачальника, командующего прусской кавалерией,  сподвижника Императора Фридриха Великого.
 
------------------------------------------------------------------------------------------------
 
                                      
И вкусы, и запросы мои странны,
Я экзотичен, мягко говоря:
Могу, если угодно, грызть стаканы,
И Шиллера читать без словаря.
В.Высоцкий
   1.
 
Двадцатый век в его начале - жестокий век стремительного технического прогресса - умел производить на этот свет гениев. И не только среди людей. Одним из совершенных созданий этого странного времени был «Зейдлиц», 1912 года спуска, германский линейный крейсер...
На первый взгляд, он прост. Последовательное развитие идей, отработанных еще в проекте «Мольтке» и «Гебена» - не более... Но это, по большому счету, - лишь поверхностное  впечатление не слишком внимательного наблюдателя.
Да, между «Зейдлицем» и более ранними проектами есть несомненные признаки родства. Только впервые в истории на воду был спущен линейный крейсер, у которого максимальная толщина главного броневого пояса - 300 миллиметров - превосходила по номиналу максимальный калибр устанавливаемых орудий. Улучшение защиты диктовалось необходимостью противостоять 343-миллиметровым орудиям новых британских линейных крейсеров – знаменитых «диких кошек Фишера».
Все остальные изменения в проекте были подчинены, по сути дела, одному требованию: увеличению скорости. С непременным условием для корабля быть способным поддерживать эту высокую скорость практически в любых условиях.
Корпус «Зейдлица» по сравнению с «Мольтке» стал длиннее и уже, что заметно увеличило относительное удлинение. Проектная мощность силовой установки возросла с 52 тысяч лошадиных сил до 63 тысяч. Это прирост мощности более чем на 20%. Впоследствии при испытаниях было получено около 90 тысяч… Впрочем, у немцев как правило, ошибки в расчете мощности шли в сторону ее избытка.
От проекта «Мольтке» сохранилось 280-миллиметровое главное вооружение, установленное по той же схеме.
Впрочем, в журнале «Марине Рундшау» неоднократно проходила версия, что уже в 1909 году, на ранней стадии разработки чертежей, конструкторы завода «Блом унд Фосс» намеревались предложить для «Зейдлица» артиллерию  калибром 12 дюймов (305 мм.). Помешало этому предложению только то, что сама пушка существовала к тому времени лишь в ограниченном количестве экземпляров, уже предназначенных для линкоров типа «Остфрисланд». Орудия для «Зейдлица» могли быть изготовлены не ранее 1912 года. А к этому времени новый крейсер планировалось уже предварительно ввести в состав флота после первого круга испытательной программы. 
Такой корабль мог появиться на свет только тогда, когда появился. Годом раньше в Германии это смотрелось бы слишком смело. Годом позже, вероятнее всего, многие инженерные решения уже получили бы совершенно иное развитие. Например, на смену асимметрии башен уже пришло их линейно-возвышенное расположение.
«Зейдлиц» - это само время.  Материализованная концепция германского линейного крейсера в максимально приближенном к совершенству облике, как это представляли себе инженеры гамбургской верфи завода «Блом унд Фосс» на 1911-12 годы. «Зейдлиц» был не просто плодом великодержавных амбиций страны, стремительно расширяющей сферу своих интересов на морях, но результатом почти тридцатилетнего развития идей адмирала Тирпица. Воплощенная мечта о превосходстве над британской военно-морской мощью... Иначе для чего эта слишком победительная осанка длинного стройного корпуса? Иначе зачем столько укрощенного порыва в каждом движении?..
Он был резок. Тяжел на маневре. Непропорционально сложен. Ни тени британского кошачьего изящества! Шутка ли сказать: флотоводцы-современники даже считали «Зейдлица» весьма некрасивым.
Его обводы грубы, почти квадратны. Полубак - ромбовидный в плане - чересчур высок и тяжел. Длинный тевтонский профиль очерчен прямым углом острого форштевня. Кстати,  благодаря усилению бронирования носовой оконечности появился легкий дифферент на нос – в отличие от предыдущей серии, проседавшей на корму.
Контуры казематов среднего калибра словно вырублены из свинцово-серого гранитного монолита. Артиллерийские башни с длинноствольными пушками одиннадцатидюймового калибра приземисты и тяжелы, да к тому же и расположены асимметрично - по ставшей уже традицией для линейных крейсеров «Z-схеме». 
Внешность обманчива. За этими острыми углами холодной брони скрывалась мощнейшая энергетика, выносливая и надежная. Крейсер был способен на почти тридцатиузловой ход. Причем, именно этот непропорциональный полубак как раз и обеспечивал поддержание высокой скорости на волнении.  А некоторый избыток бронирования носовой оконечности позволял сохранять ход и под обстрелом.
При природной германской увальчивости на корму, «Зейдлиц»  был удивительно спокоен в управлении, и при этом весьма подвижен на маневре. Великолепно слушался рулей даже на малых ходах по мелководью и при больших углах отклонения главного рулевого пера.
У британских крейсеров типа «Инвинсибл» и типа «Индефатигэбл» тоже артиллерия расположена ассиметрично. Но кто-нибудь хотя бы раз наблюдал англичанина этой серии, ведущего огонь по одной цели сразу изо всех стволов?..
Индивидуальный экспериментальный проект линейного крейсера «типа J», как до крещения именовался «Зейдлиц» в министерских и штабных документах, был разработан Проектным Департаментом Морского министерства Германии в период с марта 1909 по январь 1910 года. Работы возглавлял главный конструктор флота Ф.Дитрих - ученик знаменитого Раухфуса, который долгое время был ведущим специалистом на кильских военных верфях. Для германской инженерной школы начала столетия вообще характерна большая смелость, обильное внедрение новых технологий и массовый изобретательский эксперимент, едва сдерживаемый требованиями унификации техники. Дитрих был один из тех, кого считали чересчур смелым даже для ученика Раухфуса...
В истории создания «Зейдлица» существует интересный эпизод, более похожий на детектив, нежели на начало карьеры военного корабля. Один из инженеров предприятия «Блом унд Фосс»,  имя которого у разных исследователей называется по-разному, вскоре после закладки «Зейдлица», состоявшейся в феврале 1911 года, был подкуплен английскими шпионами и отдал резиденту проектные чертежи «крейсера типа J». 
Когда эти документы попали на стол Первого Лорда Британского Адмиралтейства, принца Луи Баттенбергского, Его Превосходительство тщательно изучил их и ...  не поверил своим разведчикам:
- Вас,  несомненно, обманули, господа! Это – «Мольтке». Причем, неправильный «Мольтке», испорченный какой-то. Вероятнее всего, одна из отвергнутых версий проекта.  
Как вышло, что за странной внешностью корабля опытный моряк и неплохой инженер не разглядел исключительности «Зейдлица» - одному Богу известно...
Странный внешний вид линейного крейсера не раз сбивал с толку и обескураживал даже знатоков. А ведь вся эта удивительная непропорциональность, в которой, кажется, утрирована каждая черта, по сути дела является лишь внешним свидетельством исключительных боевых данных. Производное его гордой уверенной силы - не более и не менее.  
Исследователи до сих пор спорят, опережал ли «Зейдлиц» свою эпоху на добрый десяток лет, или являлся прямой данью неуместному консерватизму немецких штабных командиров, окружавших реформатора Тирпица и заставивших не торопиться с разработкой и выпуском новых пушек?  Удивительно, но факт: обе позиции имеют право на существование и могут быть подкреплены весьма увесистыми аргументами.
Поклонники британской военно-морской школы вполне могут отрицать, что «Зейдлиц» являлся совершенной боевой машиной для своей эпохи. По году спуска он - ровесник знаменитому «Лайону», будущему флагману эскадры Битти, долгое время считавшемуся лучшим линейным крейсером мира и вооруженному артиллерией калибром 343 миллиметра. От этого проекта в Британии и пошли пресловутые «дикие кошки адмирала Фишера» - сильные, длинные, выносливые, высокобортные, с типично британской замечательной мореходностью.
Но эти прекрасные корабли не могли превзойти «Зейдлица» по  боевой живучести, поскольку немец обладал и более мощной бронезащитой, и большей устойчивостью артиллерийской платформы, и более сбалансированным  разделением корпуса на водонепроницаемые отсеки. К тому же он использовал при стрельбе пироколлоидный порох в металлических гильзах, на котором, в отличие от британского кордита в шелковых картузах, труднее подорваться самому.
Германская одиннадцатидюймовая пушка по практической боевой эффективности фактически превосходит британскую двенадцатидюймовку, устанавливавшуюся на линейных крейсерах типов «Инвинсибл» и «Индефатигэбл». У немцев вообще артиллерия обладает куда лучшей баллистикой, повышенной скорострельностью, большей живучестью ствола при высокой бризантной силе снаряда. Но при увеличении калибра с 305 до 343 миллиметров британцы смогли обеспечить своим орудиям характеристики, которые, по табличным данным, оставляют традиционные германские варианты морских орудий далеко позади. С фактом не поспоришь – «Лайон» без сомнения сильнее «Зейдлица» по вооружению.
И все же не только пушки делают корабль хорошей или плохой боевой машиной. Пройдет всего два-три года со времени спуска обоих линейных крейсеров - и судьба их сведет друг против друга на войне. Оба к тому моменту будут флагманами линейно-крейсерских отрядов, а значит, в бою совершенно естественно должны будут противостоять конкретно друг другу. И фактически окажутся равны.
4 февраля 1911 года на главном эллинге завода «Блом унд Фосс» в Гамбурге в торжественной обстановке состоялась закладка киля нового линейного крейсера, получившего в заводских документах построечный номер «209». До спуска корабля - официальной даты начала биографии по европейским традициям - оставался целый год и почти два месяца.
 
2.
 
...Изжелта-серый, грязный весенний лед, изломанный острыми хрусткими  кусками. Ветер и волны гонят этот лед по замкнутому кругу в пустынном и стылом Гельголандском заливе. Северная ночь светла. И холодные звезды такими же острыми осколками льда висят на бледнеющем рассветном небе.
30 марта 1912 года над Гамбургом шел первый в этом сезоне дождь. Слоистые стеклянные небеса низко висели над шпагой соборного шпиля и мелкими мутными каплями кропили высокие леса продуваемого всеми ветрами открытого эллинга на верфи «Блом унд Фосса». Неплотная толпа зевак зябко грудилась на мощеной набережной. У створа равнялись в колонне на якорях несколько линкоров, поставленных в парадный строй для будущего торжества, и их мокрые линяющие флаги расцвечивания читались на расстоянии сплошной синевато-серой зубчатой линией. А с высокого гостевого балкона открывался тусклый горизонт, теряющийся в пасмурной мути. И горбилась, уходя в туман, плавающая в соленых пластах ржавая короста мокрых городских крыш.
В этот день с одного из главных стапелей завода «Блом унд Фосс» был спущен на воду новый линейный крейсер построечным номером 209, окрещенный при спуске в честь Вильгельма фон Зейдлиц-Курбаха, сподвижника императора Фридриха Великого, монарха-завоевателя. 
Крестным отцом корабля был кавалерийский генерал Ф. фон Клейст. Он поднялся на гостевой балкон, произнес весьма короткую речь - напутствие крестнику - и разбил об острый, невероятно высокий прямой форштевень темную бутыль старого рейнвейна. Густое старинное вино оставило на белоснежном борту красные потеки, чем-то напоминающие запекшуюся кровь. Это пятно и по сей день можно отчетливо видеть на спусковых фотографиях «Зейдлица».
Потом рабочие в эллинге разрезали толстые поперечные стальные брусья, удерживающие гигантский корпус линейного крейсера на спусковом стапеле. Плавно и медленно, словно нехотя, двухсотметровая громада двинулась - кормой вперед - к темной серой воде. Быстрее, быстрее...
Под широким днищем задымилась смазка на спусковых полозьях. Вздыбив высокий всплеск, крейсер вылетел из эллинга на черно-свинцовую воду, просел носом на мгновение, потом выправился и длинной светлой тенью закачался на холодной зыби, отдав оба носовых спусковых «адмиралтейских» якоря. С берега грянул оркестр. Так под мерзким стылым гамбургским дождиком началась самая удивительная биография в кайзеровском флоте.
Прошло еще тринадцать месяцев, и по окончании периода достройки на плаву, в апреле 1913 года «Зейдлиц» под управлением заводской команды перешел каналом имени кайзера Вильгельма в Кильскую бухту. Здесь после монтажа тонкого электрооборудования и завершения отладки артиллерии ему уже со штатным экипажем предстояло выйти на испытания.
Полигоном для ходовых испытаний «предварительного круга» была выбрана все та же Нейкругская мерная миля. Всего за три месяца испытательной программы, включавшей в себя пробеги на мерной миле, а также походы вокруг Ютландского полуострова и строевые эволюции в составе смешанного соединения, корабль показал прекрасные для своего водоизмещения результаты по скорости, маневренности и мореходности. Командир крейсера - капитан-цур-зее Мориц фон Эгиди - получил за блестяще проведенный цикл благодарность штаба и карманные часы в подарок от самого морского министра.
Кстати, в отличие от других кораблей, составлявших впоследствии Первую разведывательную эскадру Гохзеефлотте, «Зейдлиц» оказался почему-то практически неподвержен частой ротации офицерских кадров. С мая 1913 года по осень 1917 года кораблем командовал Мориц фон Эгиди. В октябре семнадцатого на короткое время его подменяет капитан-цур-зее Тагерт, старший офицер. Затем Эгиди возвращается на мостик «Зейдлица», а когда штаб все же отправляет его на повышение, командиром флагмана разведки Гохзеефлотте вновь становится Тагерт. Только во время интернирования в Скапа-Флоу «Зейдлиц» получил другого командира - капитан-лейтенанта В.Брауэра - да и то из числа офицеров собственной кают-компании...
Практическое отсутствие смены высшего комсостава - ситуация для германского флота совершенно нехарактерная. Для сравнения: пока «Зейдлицем» командовал Мориц фон Эгиди, «Дерффлингер» сменил троих командиров. «Мольтке» – четверых, легкий крейсер «Грауденц» - шестерых. А эскадренный броненосец «Эльзас» - даже семерых!
22 мая 1913 года кайзер Вильгельм II подписал приказ о зачислении линейного крейсера «Зейдлиц» в состав действующего флота. Подписал, не дожидаясь завершения кораблем последнего цикла испытаний на Нейкругской мерной линии. Так в официальных определителях и списках появилась у «Зейдлица» в графе «скорость» цифра 28,1 узла. Знал бы досточтимый Кайзер, что пройдет чуть более двух лет - и со штатным, а не испытательным заводским экипажем, в боевой обстановке, во время сражения у Доггер-Банки, «Зейдлиц» выйдет на тридцатиузловой рубеж - и только поэтому останется в живых.
29 июня в Киле Император посетил учебный отряд. И, как позже вспоминали очевидцы, испытал почти мистическое восхищение «Зейдлицем».
...По пасмурному зеркалу заштилевшей Кильской бухты медленно и спокойно шествовал, стелясь по легкой зыби плоским корпусом, огромный хищный корабль. Широкий в миделе, длинный, с узким, высоченным прямым носом. Легко шел, словно все его 26 тысяч тонн водоизмещения были вовсе невесомы.  Над двумя широкими белыми трубами, обведенными по верхнему срезу темным контуром, почти не клубился дым.  Лишь легко подрагивал, искажая стеклянную линию горизонта, нагретый воздух. Длинные тонкие стволы орудий главного калибра, мгновение назад почти безвольно лежавшие в диаметральной плоскости, тихо и плавно повернулись на тяжких барбетах и уставились черными жерлами на влекомый буксиром артиллерийский щит...
И в этом откровенно подкрадывающемся движении таилась угроза. 
Сдержанная ярость. 
Берсерк на отдыхе... 
На якоре - непропорциональный, тяжелый крейсер-дредноут. На ходу - воплощенная в металле квинтэссенция неудержимой, почти дикой воли к жизни и победе. Было от чего прийти в восторг впечатлительному Императору!
3 августа 1913 года кайзер Вильгельм привез в Киль своего злополучного коллегу - итальянского короля Виктора-Эммануила III, прибывшего в Германию с официальным визитом.  Одной из целей приезда двух монархов было познакомить потенциального военного союзника с новейшими линейными крейсерами - и в их числе, разумеется, с «Зейдлицем». 
Но Виктор-Эммануил, очевидно, привык судить о боевых кораблях исключительно поверхностно. Его отзыв о «Зейдлице» был фразой утонченного эстета, но не монарха, и уж тем более - не флотоводца:
 - Редкостно некрасивый крейсер.
Зимой тринадцатого года контр-адмирал Хиппер забрал «Зейдлица» под свою руку - в Вильгельмсхафен, где уже было сформировано ядро будущей Первой разведывательной Линейно-крейсерской эскадры. Той самой, что в военных сводках будет называться исчерпывающе коротко - авангард. Идея элитного крейсерского соединения, непобедимой императорской морской гвардии, уже владела умами будущих героев войны.
Поначалу «Зейдлиц» вошел в состав эскадры на правах рядового - вторым в строю после «Мольтке». Но буквально через несколько дней подменил флагмана в процессе учений. Во время маневров разыгрывалась ситуация с атакой флагманского линейного крейсера подводной лодкой «противника». «Мольтке» заработал свою «условную торпеду», и по приказу посредника маневров вынужден был, перевернув вымпел на грот-мачте, прервать поход и отправиться вон из колонны. Эскадру возглавил «Зейдлиц» - правда, до следующей «условной торпеды»...
К слову, противниками линейно-крейсерского отряда на этих маневрах выступали подводники Куксхафенского отряда. И флагман, и заменивший его ближайший соратник были условно атакованы лодкой «U-9» под командованием лейтенанта Веддигена. Той самой лодкой, которая впоследствии стала одной из знаменитостей великой войны, потопив как-то три  британских броненосных крейсера за один час.
23 июня 1914 года Главный Штаб утвердил приказом по флоту назначение в Первой Разведывательной группе нового флагмана. Утвердил - задним числом. К этому времени «Зейдлиц» уже полгода успешно возглавлял свое соединение на всех маневрах и эскадренных учениях. И адмирал Хиппер давно знал, что не ошибся в выборе.
Летом четырнадцатого, после убийства в Сараево австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда, большие маневры германского флота были внезапно прерваны.  Как писали газеты – «в связи с обострением политической обстановки». В воздухе пахло близкой войной. Накатывал сезон не перевернутых вымпелов на учениях - смертей всерьез...
                                  
3.
 
Гельголандская битва 28 августа 1914 года была для Первой разведывательной группы настоящим испытанием на прочность. Несмотря на то, что фактически эскадра Хиппера никакого участия в бою не приняла. Или даже, скорей, именно поэтому.
Противник давно, с самого начала этой войны, намеревался учинить нападение на Гельголандскую бухту. Целей у такой локальной операции могло быть несколько, и достижение любой из них принесло бы англичанам немалые военные и политические дивиденды. Проникнув почти к самым стенам  неприятельской главной морской базы можно выяснить уязвимые места германской береговой обороны, попробовать «на зуб» укрепления Гельголандской крепости, вынудить противника к бою в сложных навигационных условиях - на акватории, изобилующей отмелями и собственными оборонными минными полями.
Но налет на Гельголанд нужен был британцам не только для этого. Дело в том, что в конце августа 1914 года срочно потребовалось отвлечь внимание германских военно-морских сил от развертывания британского флота в районе Остенде, где повышенная активность противника на море сочеталась с масштабной операцией германских сухопутных войск.
Английский набег на Гельголандскую бухту начался ранним утром, когда надо всей акваторией горизонт был плотно затянут влажным, дымчатым туманом. Периодически проносились дождевые заряды, но в среднем видимость над районом боя в тот день не превышала двадцати кабельтовых. И пока под обстрелом британских крейсеров метались германские тральщики и кордонные эсминцы, отлив не давал более сильным кораблям покинуть свои якорные стоянки в устьях Яде и Эмса...
Адмирал Хиппер объявил по своему отряду готовность номер один. Но точно знал при этом, что примерно до десяти утра отдать приказ сниматься с якоря будет невозможно. И причиной тому - даже не распоряжение командующего Гохзеефлотте адмирала Ингеноля – «линейным крейсерам на поле боя не «светиться»!», а в большей степени - простые, глупые, но непреодолимые природные обстоятельства. 
Пока не кончится этот проклятый отлив, британские крейсера «Ноттингем» и «Лоувстофт» расстреляют эсминец «V-187». Старый легкий крейсер «Фрауэнлоб» сцепится в стремительном нервном поединке с англичанкой «Аретьюсой» и тоже понесет потери, хотя причинит немало зла и врагу. «Штеттин» упустит верную возможность прикончить английскую субмарину. От торпедного удара и поражения тяжелыми снарядами британских «кошек» погибнет легкий крейсер «Майнц». Потом настанет очередь «Кельна» - флагмана контр-адмирала Л.Мааса, и однотипного с «Фрауэнлоб» легкого крейсера «Ариадне»...
И все время, пока вне досягаемости гельголандских береговых батарей будет бушевать это сражение, авангард Гохзеефлотте будет находиться на своих стоянках - в изматывающем нервы экипажей тревожном ожидании.  
«Добро» на выход будет получено только около десяти часов - с началом прилива, но еще по малой воде. Причем, выходящая на внешний рейд эскадра будет еще и задержана не к месту перекрывшим створ линкором… Англичане к этому времени уже начнут отходить в сторону своих баз, и погоня за ними будет безрезультатной. Ждать и не иметь возможности дождаться. Слышать гул канонады и не иметь возможности участвовать в бою, где терпят поражение твои товарищи - есть ли на войне более нелепое и жестокое состояние?.. Подобные уроки, даже преподанные врагом, даром не проходят.
Ответную акцию - налет на британское побережье в районе города Ярмут - Гохзеефлотте предпринял по мокрому, ледяному предзимью, в начале ноября 1914 года. Главный удар - обстрел английского побережья - должны были совершить линейные крейсера Хиппера, и «Зейдлиц» с адмиралом на борту возглавил эту операцию.
Первый блин вышел традиционным комом. Обстрел города оказался практически безрезультатным. «Зейдлиц» не рискнул подводить свой отряд к британскому побережью ближе, нежели на 80 кабельтовых, поскольку согласно данным разведки, под Ярмутом должны были находиться многочисленные позиции береговых батарей. А туман над морем стоял не хуже, чем в день Гельголандского боя - белесый, плотный, слоистый. Такой туман - замечательная помеха стрельбе, поскольку в нем затруднено и определение дистанций до цели, и, кроме того, почти невозможно отчетливо видеть места падения снарядов, выпущенных в предыдущем залпе.
Но туман принес эскадре Хиппера и некоторую пользу. В частности, появление неприятельских линейных крейсеров оказалось полнейшей неожиданностью для английских комендоров на береговых батареях. Просто на рассвете 3 ноября артиллеристы были буквально разбужены разрывами тяжелых снарядов, градом сыплющихся  на позиции батарей.
К великому сожалению Хиппера, прямых попаданий по батареям ни одному кораблю добиться так и не удалось, вся артпозиция врага сохранила полную боеспособность.
Перед тем, как обрушить залпы на территорию порта Ярмут, немцы несколькими выстрелами прогнали в туман британскую патрульную торпедную канонерку «Хэлсион». Адмирал Хиппер, получив доклад о том, что за линейными крейсерами наблюдает из полосы тумана маломерный военный корабль, отдал приказ уничтожить соглядатая. И вот здесь артрасчеты «Зейдлица» смогли воочию убедиться в том, что с третьего залпа вдребезги разносить щит на Кильском полигоне в погожий день - это одно дело. А гоняться по прибрежным водам Британии в кромешных ноябрьских туманах за местной канонеркой, хотя и старой, но мелкой и юркой, и к тому же яростно огрызающейся в ответ из своих пушек - совсем другое... 
Отделавшись несколькими нетяжелыми попаданиями и понеся потери ранеными в экипаже, «Хэлсион» растворился в дымзавесе, несмотря на то, что по нему вел огонь еще и «Мольтке»...
С 8 часов 30 минут до 9 часов крейсера обстреливали город. Определить по береговым ориентирам местонахождение на территории Ярмута стратегических объектов никто из немецких наблюдателей так и не смог. Снаряды упали на жилые кварталы и пляжи близлежащего дачного поселка, среди мирных жителей были потери...  Даже приближение стреляющей колонны к портовому маяку на дистанцию 70 кабельтовых не улучшило результатов немецкой стрельбы.
Не добились успеха и ярмутские береговые артиллеристы: ни один германский корабль повреждений также не получил.
Зато операция имела шумный резонанс в газетах, прежде всего - в британских. Журналисты громогласно возмущались действиями Хиппера, атаковавшего, по сути дела, только курортные предместья города, где военных объектов нет, но зато тесно поселены совершенно мирные люди. Фото «Зейдлица», сделанное еще до войны, на параде Кильской недели, газеты поместили на первых полосах с подписью – «немецкий флагман-убийца»...
Но не меньшую негативную реакцию у прессы вызвало и фактическое бездействие высшего командования Грэнд-Флита. Германский налет не был предсказан разведкой, не было и попыток как-то противодействовать Хипперу и по факту состоявшегося обстрела. Разве что вышли к Ярмуту британские подлодки, да и то ничего сделать не смогли, а одна из них даже ухитрилась погибнуть на минах, поставленных германскими легкими крейсерами перед отходом.
А ведь до этого похода на территорию Британских островов чужие корабли покушались целых двести пятьдесят лет назад - когда Лондон был сожжен десантом голландского адмирала де Рейтера... С тех пор система обороны Метрополии считалась в глазах англичан незыблемой. Да, от стрельбы линейных крейсеров 3 ноября не погиб, если верить газетам, ни один неприятельский военный. Но сам факт возможности такого обстрела уже подрывал безмятежное спокойствие стареющей державы, долго мнившей себя в чине абсолютного мирового лидера...
А война продолжалась. И через полтора месяца, в декабре 1914 года, «Зейдлиц» снова повел свою эскадру к британским берегам.
Был шторм. Обычный для зимнего времени в этих водах ледяной шторм с силой волнения около шести баллов. Адмиралу Хипперу даже пришлось отослать обратно в Вильгельмсхафен все 17 участвовавших в набеге эскадренных миноносцев. Вместе с миноносцами отправились пережидать непогоду на стоянках три легких крейсера – «Страссбург», «Штральзунд» и «Грауденц». При линейных крейсерах остался лишь «Кольберг» - не столько в качестве разведчика, сколько потому, что нес сотню мин для постановки на английских каботажных путях.
Первая разведывательная эскадра шла в этот поход при поддержке почти всего состава главных сил Гохзеефлотте. Впрочем, линкорам было приказано не входить в британскую прибрежную зону, а держаться ближе к центральной части Северного моря. В районе мелей пресловутой Доггер-Банки. Примерно в тех местах, где десять лет назад идущая на Дальний Восток русская балтийская эскадра под флагом вице-адмирала З.П.Рожественского по ошибке разогнала целую флотилию английских рыболовных траулеров. Были среди рыбаков и погибшие под огнем… С тех пор эти плоские отмели посреди холодного моря прочно приобрели почти у всех моряков окрестных стран репутацию хотя и рыбного, но «проклятого» места.  И новая война впоследствии только укрепила своих участников в этом суеверии.
На подходах к британским берегам Хиппер разделил эскадру. «Кольберг» должен был отправиться к каботажным фарватерам недавно разведанного юго-восточного прохода в оборонительных заграждениях города Скарборо и выставить там свою минную банку, попутно ведя наблюдение за горизонтом на случай появления каких-либо кораблей противника и призуя встреченные английские транспорта, буде таковые попадутся.
«Зейдлиц» вместе с «Мольтке» и «Блюхером» отправлялись громить порт Хартлепул. А младший флагман эскадры «Фон дер Танн» (под флагом контр-адмирала Тапкена) при поддержке «Дерффлингера» шел обстреливать побережье от Скарборо до Уитби.  
Примерно к 8 часам 10 минутам утра «Зейдлиц» вывел свою часть отряда на траверз маяков Хартлепула. Артиллерия германских линейных крейсеров была уже расчехлена, готовые к бою расчеты замерли у орудий в ожидании приказа открыть огонь. И стрельба началась. Но почти одновременно с первым залпом флагмана на берегу вспыхнули оранжевые сполохи ответного огня. Это повела неравный бой с заведомо превосходящим противником одинокая английская шестидюймовая батарея, состоявшая всего из трех орудий, спрятанных в бетонном капонире над белой прибрежной скалой.
По данным наблюдательной вахты «Зейдлица», батарея сделала 123 выстрела. Из них 8 снарядов легли попаданиями по германским кораблям, причем, «Блюхер», подходивший к пушкам ближе других, был поражен шестикратно и даже вынужден был некоторое время тушить на палубе пожар. Тогда «Зейдлиц», уже сам получивший один шестидюймовый полубронебойный английский снаряд в надстройку, спокойно приблизился к едва заметному на фоне берега серому пятнышку капонира и буквально за несколько минут разнес батарею вдребезги.
Немцы отделались малыми потерями. Кроме флагмана, еще одно попадание, впрочем, совершенно не опасное, получил «Мольтке».
Ремонт «Зейдлица» был недолгим и буквально через неделю линейный крейсер, принявший на борт дополнительный боезапас, был готов к новому боевому выходу. Но его не последовало. Оперативным планам командования обоих воюющих флотов помешала зимняя непогода, на несколько недель прервавшая всякую активность противников на морском театре.
Следующий поход начался только 23 января 1915 года - тот самый злополучный разведывательно-демонстративный выход эскадры Хиппера на Доггер-Банку, где германские линейные крейсера оказались против численно превосходящего врага и без поддержки своих главных сил.
Ошибка «Магдебурга» дорого обошлась Германии. Гораздо дороже, нежели может стоить создание легкого крейсера и обучение его экипажа... Радиокоды с борта погибшего «Магдебурга», полученные Британским Адмиралтейством от русских контрразведчиков, помогли Антанте одержать на море целую серию крупных побед.
«Зейдлиц» еще только выводил свою эскадру за отмели Амрума, а в туманном стылом Мэри-Ферте Битти уже поднимал по тревоге своих «диких кошек».
Для пущей секретности немецкие корабли порой использовали вместо собственных позывных литеры вильгельмсхафенских портовых буксиров. И даже «расколов» шифровку противника, сотрудники «Сорокового кабинета» Британского адмиралтейства не всегда могли сказать, кому конкретно было адресовано сообщение. Им удалось понять, как зашифровывается в эфире хипперовская эскадра, когда из-за атмосферных помех «Зейдлиц» однажды остался непонятым штабом на берегу и повторил депешу, подписавшись подлинным именем...
Германское командование, разумеется, обратило внимание на то, что как только эскадра Хиппера отправлялась в набег, в море тотчас же оказывались и линейные крейсера Битти - в непременном сопровождении Гарвичских легких сил. Всякий раз, когда германские корабли выходили на обстрел британского побережья или на разведку центральных районов Северного моря, им удавалось буквально чудом разминуться с неприятелем. Один раз это может быть простым совпадением. Дважды - скорее всего, уже закономерность. Трижды... Традиция, наверное! И основанием для ее возникновения могла быть только утечка информации из штабного отдела оперативного планирования.
Но на перехват врагом собственного радио адмиралы грешить не стали - занялись безрезультатным поиском шпионов среди своих адъютантов и штабных писарей.
А тем временем четыре германских крейсера – «Зейдлиц», «Мольтке», «Дерффлингер» и «Блюхер» - в сопровождении своей разведки шли сквозь ледяной туман по острым гребням серой четырехбалльной зыби. Шли - к Доггер-Банке. К своему первому большому бою.
Первый залп в этом сражении «Зейдлиц» сделал в 10 часов 19 минут по германскому времени. Снаряды с легким недолетом упали у высокого борта английского флагмана «Лайона», форсирующего машины на погоне. К этому времени уже вела огонь на отходе вся германская эскадра, а «Блюхер» подвергался обстрелу со стороны как минимум трех линейных крейсеров противника.
Первое попадание «Зейдлиц» получил примерно в 10 часов 25 минут. По всей видимости - от «Тайгера», хотя британские источники называют и другие имена. Самый молодой по времени спуска британский линейный крейсер, идущий третьим в британской колонне, имел еще недостаточно опытные артиллерийские расчеты, чтобы удержать пристрелку. После этого выстрела более от него попаданий не было. Но этот первый 343-миллиметровый снаряд  пронзил обшивку полубака «Зейдлица» и вызвал кратковременный пожар в межпалубном пространстве. Клубы дыма вырвались через иллюминаторы и люки.
Пожар был потушен буквально через несколько мгновений. Но этого времени хватило, чтобы английские наблюдатели с дистанции более восьмидесяти кабельтовых заметили удачное попадание и «Лайон» сигналом поблагодарил «Тайгера» за хороший выстрел.
Следующий полубронебойный 343-миллиметровый снаряд, выпущенный «Лайоном», поразил германского флагмана в палубу юта. Пройдя навылет сквозь две-три офицерские каюты, он разорвался на 230-миллиметровой броне подпалубного кольца барбета, практически разрушив прилегающий отсек. Но хуже всего было то, что головная часть этого снаряда, не разрушившаяся при попадании, проникла под броню и увлекла докрасна раскаленный смерч осколков в рабочее отделение кормовой артиллерийской установки.
В подачной трубе кормовой башни «Зейдлица» воспламенилась беседка с несколькими готовыми к передаче на орудия пороховыми  полузарядами. Пироксилин начал медленно тлеть, распространяя по окрестным отсекам удушливый запах дыма. Потом вспыхнул, и по подачной трубе через перегрузочное отделение пожар распространился ниже - в погреб боезапаса. Команда в перегрузочном отделении пыталась спастись от жара и дыма, эвакуируясь в соседнее помещение - аналогичный отсек возвышенно расположенной второй кормовой башни. Открытые двери и люки увеличили приток воздуха к очагу возгорания, и пожар забушевал с новой силой.
Через несколько мгновений заряды полыхали уже в подачных системах обоих кормовых башен «Зейдлица». Горело, в общей сложности 64 полных комплекта зарядов к 280-миллиметровому калибру. Это примерно семь с половиной тонн пироксилинового пороха. В огне почти мгновенно погибли 165 душ экипажа. Трюмный старшина Вильгельм Хайдкамп, почувствовав, что сейчас в любую секунду может грянуть взрыв, без приказа кинулся откручивать вентили кингстонов, чтобы подтопить подбашенные отсеки холодной забортной водой и не дать сдетонировать боеприпасам в горящих бункерах. Рукояти вентилей были уже раскалены почти докрасна. Остается лишь восхищаться стойкостью мужественного унтер-офицера, который все-таки смог пустить воду под обе башни и тем самым, фактически, спас корабль, хотя сам при этом получил тяжелые ожоги. «Зейдлиц» принял через кингстоны  на кормовые отсеки почти 600 тонн воды.
Со стороны соседей по строю пожар кормовых башен на «Зейдлице» выглядел почти ирреальным зрелищем. Над широкой плоской кормой идущего полным ходом флагмана черным непроницаемым шлейфом клубился густой дым. В этом дыму то и дело высоко взлетали оранжевые искры огненных выбросов, кувыркались какие-то обломки.  Раскаленный воздух струями дрожал над кормовой надстройкой, причудливо изламывая далекую линию горизонта.
Все - и свои, и враги, - с минуты на минуту ожидали взрыва. Вот сейчас оглушительный раскат на мгновение перекроет грохот битвы, из-под барбетов кормового плутонга выбьет в небеса длинную острую огненную струю, дым сгустится, поднимется над морем бурым бесформенным грибом, и в темно-красном зареве «Зейдлиц» навсегда исчезнет с водной поверхности...
Но этого не случилось. Более того, именно в этот момент английские наблюдатели отмечают небывалую скорость и точность стрельбы трех оставшихся в строю артиллерийских башен германского флагмана.
Знаменитый историк Х.Вильсон со слов офицеров «Лайона» утверждал, что в момент поражения кормовых башен «Зейдлиц» давал залп каждые 10 секунд. Но ведь это - за пределами технической скорострельности немецких 280-миллиметровых орудий.
Что это было? Ошибка наблюдателей, у которых сместился во время жаркого боя временной отсчет? Или отчаяние обреченного экипажа, решившегося подороже продать свою жизнь и рискнувшего «выжать» из своих артустановок запрещенные техникой безопасности скорости?..  Нет! Человек, поднатужась, может работать с рекордной быстротой. Но затвор пушки не заставишь закрываться быстрее, чем его клин может двигаться в своих пазах...  
И все же Вильсон не врал. Версия, объясняющая феноменальную скорострельность «Зейдлица», существует. 
Залповая, то есть - синхронная стрельба из нескольких орудий функционально выгодна при наличии централизованного управления огнем.  Например, при восьми орудиях главного калибра в четырех башнях, как у «Фон дер Танна», рационально делать одновременный выстрел сначала из четырех пушек. Например, из левых. А дождавшись падения снарядов первого залпа, скорректировать наводку и выстрелить из правых. Менее четырех снарядов в залпе не дают возможность отследить «эллипс падения» - зону, которую залп накрывает.
После возгорания двух башен из пяти «Зейдлиц», оставшись с шестью уцелевшими 280-миллиметровыми стволами и продолжая для сохранения темпа стрельбы работать то левыми, то правыми орудиями, должен был, чтобы не потерять пристрелку, перейти на беглый огонь не с центральным, а с побашенным управлением.
Пушки действительно стреляли с близкой к предельной скоростью. Примерно через 23-25 секунд каждая. Но не синхронно, а последовательно. Благодаря этому для подвергающихся этому ураганному огню англичан создавалось отчетливое впечатление непрерывного, необыкновенно быстрого залпирования. И это не был огонь наобум Господа Бога: именно в этот период боя получают несколько попаданий 280-миллиметровыми снарядами «Лайон» и «Принцесс Ройал». Возможно, часть попаданий по второму британскому крейсеру принадлежит «Мольтке». Но «Зейдлиц» уже оправдал бы себя, если бы в этих условиях попал по врагу даже всего один раз.
За пару секунд до вероятной гибели, лишившись более трети активной артиллерии, действовать решительно и спокойно. Выбрать для себя оптимальный режим рекордной скорострельности и при этом еще и сохранить время на выцеливание, чтобы гарантированно поразить врага - это ли не подлинный профессионализм?..
Между тем, сражение продолжалось. Англичанам ценой настоящего подвига машинных команд удалось несколько сократить расстояние на погоне. А в погребах «Зейдлица», утратившего в результате пожара треть боезапаса к главному калибру, оставалось снарядов всего на две сотни выстрелов.
Уже начал отставать, теряя скорость, жестоко изувеченный «Блюхер». А обещанное Хипперу Ингенолем содействие линкоров еще никак себя не проявило. В 11 часов 25 минут еще один британский 343-миллиметровый полуфугас ударил в броневой пояс «Зейдлица» в районе ватерлинии у миделя. И брони не взял. Тяжелая плита крупповской стали толщиной около 300 миллиметров только прогнулась от мощной силы удара, вжалась в тиковую подбронную прокладку, и по углам и стыкам с соседними плитами дала легкую фильтрацию воды. Последствия этой раны будут обнаружены только после битвы - уже в вильгельмсхафенских доках.
Это попадание стало для флагмана Хиппера последним. Через двадцать-двадцать пять минут погони выкатился из строя, заваливаясь в крене, британский флагман «Лайон». Остальные англичане во главе с «Принцесс Ройал», желая получить от этого боя хотя бы один гарантированный результат, буквально набросились на погибающего «Блюхера».
Еще полчаса такого боя - и у германских линейных крейсеров не останется боеприпасов. А «Блюхер» последним сигналом предупредил флагмана, что позади погони наблюдает еще восемь дымов, принадлежащих, по всей видимости, крупным кораблям противника. «Лайон» мог получить поддержку своих линкоров практически в любой момент. А дредноуты Гохзеефлотте только покинули свои якорные места на рейде Вильгельмсхафена...
Этот бой был проигран. Теперь следовало подумать о том, чтобы избежать потерь более массовых, нежели уже понесены.
Было около полудня по германскому исчислению времени. Для адмирала Хиппера настал момент принятия решения. Дилемма была проста и жестока, как это часто бывает на войне. Пойти прикрывать избитого «Блюхера» и ввязаться в продолжение перестрелки - только еще и на коротких дистанциях, когда и попадания станут чаще, и больше вероятность пробития брони? Или отступить, пожертвовав безнадежно поврежденным «Блюхером», у которого, наверное, уже нет шансов продержаться долго, но тем самым сохранить для державы три более сильных боевых корабля?  Третьего было не дано.
Товарищество по оружию диктовало первый вариант действий. Государственные интересы - второй... Франц Хиппер смог не дать воли эмоциям и поступить в соответствии с государственными интересами.
В 12 часов 12 минут пополудни «Зейдлиц» флажным сигналом скомандовал поворот на юг.  Авангард ушел с линии погони - в спасительные туманы над южными румбами горизонта, через две минуты разорвав огневой контакт с противником. Три линейных крейсера, выжимая из перегретых турбин предельную скорость хода, покидали место неравного сражения. И еще долго, безмерно долго вслед им грохотала канонада. «Блюхер», оставшись один против всей эскадры врага, продолжал сражаться.
Сполохи выстрелов на горизонте взлетали еще полтора часа. Одному Богу известно, что все это время творилось в душах моряков на уходящих на юг кораблях, и могла ли после этого боя по-иному сложиться судьба Императорского Авангарда и его флагмана?..
В ночь после возвращения эскадры офицеры кают-компании «Зейдлица» встретились с вице-адмиралом Ингенолем. Разговор был резким. Да, честно говоря, и не мог быть другим. И в ходе этого разговора капитан-цур-зее Мориц фон Эгиди, как пишут в штабных рапортах, «грубо нарушил субординацию по отношению к старшему по званию»... Без подробностей! Но назначить взыскание тому, кто только что возвратился из боя, не поднялась рука ни у одного начальника.
А после боя, пока еще «Зейдлиц» стоял в длительном ремонте, был военный совет в Главном Штабе. И адмирал фон Ингеноль отправился в отставку. Высшие чины немецкого флотского командования, по сути дела, оправдали действия Хиппера, констатировав факт, что при том составе, в котором эскадра вышла в море, итог боя не мог быть иным. Без поддержки линкоров концевому крейсеру, уступающему остальным и в скорости, и в мощи главного калибра, суждена была гибель. И решение спасать оставшихся было признано правильным. Но... За проигранный бой отвечает командующий. За потери в эскадре несет ответственность ее флагман. Германия простила Хипперу и «Зейдлицу» гибель «Блюхера». Но простили ли ее себе те, кто уцелел в этом бою?..
 
4.
                                    
Весной 1915 года, когда по балтийским заливам еще дышали горбами грязно-зеленого льда холодные волны, германский флот повел наступление на Або-Аландский оперативный район. Создание в тамошних шхерах маневренной стоянки для немецких миноносцев должно было открыть немцам дорогу на Либаву. сухопутная армия врага, направляемая железной волей маршала Гинденбурга, к тому времени уже вышла к побережью Рижского залива. В Ирбенах шныряли германские тральщики...
Чтобы попасть на Або-Аландские позиции, русский линкор-додредноут «Слава», - последний из броненосцев Балтийского флота, спущенный на воду еще накануне Цусимы, - должен был пройти через довольно мелководный Моонзундский пролив. Это, конечно, было чревато посадкой на мель. Но в Ирбенах - еще опаснее. Тральные работы прикрывают германские тяжелые корабли.
Как ни удивительно, «Слава» пошел именно через Ирбены. И уклонился от боя с превосходящими силами противника благодаря содействию... подводной лодки. Это была английская субмарина «Е-9», которая распугала своим появлением германские патрули и позволила «Славе» пробраться на Або-Аланд незамеченным. Переход линкора прикрывала и целая крейсерская бригада во главе с «Рюриком»- Вторым.
Маяк Михайловский уже был захвачен неприятелем. И однажды поутру, совершенно неожиданно, глазам германских наблюдателей, сидевших на облизанной ветрами маячной вышке, предстала страшная картина: по заштилевшей акватории, буквально в нескольких кабельтовых от уже занятого немцами берега, неспешно и уверенно, словно по Маркизовой Луже в Кронштадте, полз русский броненосец. И его двенадцатидюймовые орудия уже качались в повернувшихся башнях, нащупывая цель...
Германское командование отдало приказ уничтожить «Славу». Чем быстрее - тем лучше. Расправиться с одиночным русским броненосцем должны были семь кораблей аналогичного класса - линкоры типа «Виттельсбах» и «Брауншвейг». Такой силой одного противника можно буквально «затоптать».
26 июля 1915 года группа германских тральщиков снова вышла работать в Ирбены. Было раннее утро - 3 часа 50 минут. Тральщиков прикрывали два легких крейсера – «Бремен» и «Тетис». Скажем прямо - не самые сильные крейсера в своем подразделении. Их главный калибр - 105-миллиметровая артиллерия, которой, зачастую, было недостаточно даже для борьбы с русскими легкими крейсерами. А для «Славы» попадание таким снарядом вообще малочувствительно.
Но за передовыми отрядами следовали два броненосца – «Брауншвейг» и «Эльзас». Да и остальные пятеро были недалеко от места будущего боя - стояли в охранении эсминцев у входа в пролив. Тральщики занимались своим делом - волокли тяжелые тралы, подрезая минрепы. Всплывшие мины обезвреживала расстрельная партия - колола смертоносные шары винтовочными пулями. Один из крейсеров вел наблюдение на уже протраленном фарватере. Второй держался на фланге, у границ минного поля. И в этот момент из-за низкого свинцового облака выскочил легкий разведывательный аэроплан. «Привет» от русского гидроавиатранспорта «Орлица»!..  А уж если тральная партия обнаружена - жди беды. Вслед за самолетами появились русские канонерки...
Читатель поймет, что значит тралить мины под обстрелом!
К началу шестого часа был готов только узенький проход в первом
заграждении. Попытка перейти к следующей линии мин закончилась почти мгновенной гибелью тральщика «Т-52» - со всем экипажем. А в 5 часов 38 минут «Тетис» тоже зацепила мину.
Крейсер дернулся всем корпусом и завалился в крене. Пришлось срочно выводить его из зоны боя и отправлять на ремонт в Мемель в сопровождении одного из эсминцев. Через полтора часа та же участь постигла эскадренный миноносец «S-144». Но самое страшное для немцев было еще впереди...
К десяти часам утра со стороны Аренсбурга появился на горизонте густой дым. И вырывался этот дым тяжелыми клубами из двух высоких жарких труб русского броненосца... Только этого тральщикам и не хватало!
Линкоры «Брауншвейг» и «Эльзас» вступили в перестрелку со «Славой». Предельная дальность германских одиннадцатидюймовых орудий составляла около 110 кабельтовых. Русский линкор-ветеран был способен стрелять только на 80, и, казалось бы, неизбежно должен был потерпеть поражение. Но хитроумный «Слава» вывернулся. Он принял 300 тонн забортной воды на угольные ямы, подмочив часть топлива, но обеспечив себе несколько градусов крена в противоположную от противника сторону. От этого пушки задрались вверх и дальнобойность увеличилась. Зато маневренность стала отвратительной, и заряжать орудия стало, мягко скажем, несколько неудобно.
Подрыв на минах еще одного тральщика и решительное поведение «Славы» поколебали уверенность неприятеля в успехе операции, и в два часа пополудни немцы отступили.
Неделю по ночам над заливом ползали тусклые огни - русский минный заградитель «Амур» восстанавливал попорченные тральщиками поля. В придачу к минам буксиры выставили в проливе противолодочный бон. Было ясно: немцы вернутся. И вернутся, по возможности, с такими подкреплениями, что и «Славе» против них будет не устоять.
...Они пришли 3 августа.
Отряд прорыва, идущий сразу за тральной партией, составляли линкоры-дредноуты – «Нассау» и «Позен», Разведку обеспечивали крейсера «Грауденц» и «Пиллау» - быстроходные современные корабли, из числа лучших в Гохзеефлотте. Из «старого» состава балтийской эскадры присутствовал легкий крейсер «Бремен» - в роли проводника по недавно протраленным фарватерам в русских минных полях.  Поддерживал разведку «Аугсбург», бывший второй флагман Кильского учебного отряда, легкий крейсер со «снайперскими» артиллерийскими расчетами. Лучшего стрелка на свой 105-миллиметровый калибр в этих водах надо еще поискать!.. 
По флангам эскадры в качестве защиты от подлодок носилось около трех десятков эсминцев.  У входа в пролив стоял отряд содействия в составе шести линкоров-дредноутов типа «Рейнланд» и «Гельголанд». С ними - на всякий случай - явились и два додредноута, все те же «Эльзас» и «Брауншвейг».  А через Кильский канал из Северного моря пришли линейные крейсера Первой Разведывательной группы – «Зейдлиц», «Мольтке» и «Фон дер Танн». Пришли со своими легкими крейсерами и эсминцами противолодочного прикрытия, имея заданием обеспечить очистку Або-Аландского региона от неприятельских сил и обеспечение глубокой авангардной разведки для линкоров типа «Нассау»...
При этом штабная инструкция, выданная перед походом Хипперу, только что произведенному в вице-адмиралы, гласила недвусмысленно: «Линейными крейсерами не рисковать!»
Адмирал Э.Шмидт рассчитывал на то, что под угрозой столь мощного «железного кулака», направленного в стратегически важную точку боевого взаимодействия – в Рижский залив - русский император, наконец, отменит свой приказ, из-за которого линкоры типа «Севастополь» не могли действовать за пределами стомильной зоны от Гельсингфорса. Фактически, немцы намеревались навязать русской эскадре генеральный бой. Но приказ остался в силе...
Путь германскому соединению преградил только «Слава».
Свинцово-серая тень медлительного одинокого броненосца возникла из утренней полумглы почти неожиданно. Грохотнул выстрел. И впереди головного тральщика в серую воду тяжело рухнул, вздымая высокий белый фонтан, первый двенадцатидюймовый снаряд...
«Нассау» и «Позен» не спеша развернулись для бортового залпа. Германским дредноутам некуда было спешить: по существовавшим до войны тактическим предположениям, корабль предыдущего линейного поколения не мог продержаться против них долее нескольких минут. Или погибнет - или отступит. Если успеет, конечно...
«Славе» некуда было отступать.
Перестрелка шла вяло, на очень больших дистанциях. Противники изучали друг друга, и через полчаса немцы были уверены, что «Слава» выжидает подхода подкреплений, действуя в качестве оборонительной силы, «живого» элемента минно-артиллерийской позиции.
Кого ждет? Не дредноутов ли из Гельсингфорса?..
К 18 часам «Нассау» и «Позен» отошли, не добившись практически никакого результата. Прямых попаданий по врагу им сделать не удалось...
Нетрудно представить себе гнев Кайзера по поводу этой неудачи! Еще бы - едва ли не впервые в истории войн на море двум великолепно подготовленным мощным линкорам не удалось одолеть одного -  слабее каждого из них в отдельности... Командиры «Нассау» и «Позена» вынуждены были оправдываться перед своим командованием.
Погода благоприятствовала наступающим. Из проливного створа в сторону обороняемой «Славой» минно-артилерийской позиции полз утренний туман тусклого, молочного цвета. В этом тумане, двигаясь малыми ходами и стараясь меньше дымить, «Нассау» и «Позен» неслышно подползли к позиции. И «Слава» на этот раз проспал опасность...
...Одиннадцатидюймовый бронебойный снаряд с германского линкора пропорол 152-миллиметровую броню верхнего пояса «Славы». Провалился в низы сквозь проломленную палубу. Разорвался в полупустой угольной яме, запалив топливо, и разрушил прибортовой коридор. В нескольких отсеках, расположенных поблизости от района попадания, погасло освещение, затруднив работу ремонтно-спасательной партии. В корабельный лазарет поступили первые раненые. Но никакие жизненно важные системы линкора повреждений еще не получили, и первая кровь не могла деморализовать экипажа.
Перестрелка устаревшего броненосца с двумя дредноутами продолжалась. «Зейдлиц» не спешил в нее ввязываться, ожидая более удобного момента. В конце концов, ведь не может же быть так, что сильные и неплохо подготовленные линкоры с этим отважным одиночкой просто не справятся?
А «Слава» тем временем получил еще два попадания - оба с большой дистанции, через палубу. Один из снарядов перебил подпалубный бимс и деформировал барбет бортовой шестидюймовой башни, дугой разорвался возле ростров и выбросил за борт несколько шлюпок.
Германские линкоры пристрелялись, и стоило им попытаться сократить дистанцию – «Слава» не устоял бы. Но в это утро действующая в Балтике британская подлодка торпедировала «Мольтке». Попадание торпеды было довольно опасным, и немцам пришлось организовывать целую спасательную операцию по доставке поврежденного линейного крейсера в док. В результате «отряд содействия» почти полным составом, оставив в зоне боя лишь легкие крейсера для обороны тральщиков, оттянулся к Данцигу.
...Той же ночью германские линейные силы расправятся с двумя русскими канонерками. «Сивуч» будет потоплен. А его напарник, «Кореец» - Второй, под огнем линкоров выбросится на скалы. И в штаб германских военно-морских сил на Балтике уйдет более чем странное донесение - о том, что будто бы в этом ночном бою погиб и «Слава»...
Не приняли же, в самом деле, немцы в ночи «Сивуча» за броненосец?
Оказывается, ухитрились принять!
«Слава» числился в погибших почти неделю. Кайзер успел даже подписать представления к наградам  для отличившихся артиллеристов в экипажах «Нассау» и «Позена» - «за потопление линейного корабля неприятеля»... 
Ордена уже покоились в бархатных коробочках, готовые к торжественному вручению, когда разведка донесла в ставку Вильгельма, что двухтрубный русский броненосец снова обстреливает флотилию тральщиков под Моонзундом...
- Утопили, значит? - рассвирепел Император, - А теперь ступайте и утопите его по-настоящему!!!
 Выполнить приказ своего монарха немецким морякам удалось только в 1917 году. Но Первая Разведывательная эскадра не участвовала в этой операции. «Зейдлиц» со своим отрядом более не бывал на Балтике. И это было правильно, поскольку, откровенно говоря, линейным крейсерам нечего делать на одном сплошном минном поле. Разве что - погибать без пользы для Отечества.
 
5.
В конце марта 1915 года Первая Разведывательная эскадра получила долгожданное пополнение. В эскадру из Киля пришел «Лютцов» - однотипный «Дерффлингеру» новый линейный крейсер. Появление в составе отряда еще одного мощного корабля, вооруженного 305-миллиметровым главным калибром, несколько поломало для остальных привычную тактику боя. Это стало ясно на первых же совместных учениях.
Новый командующий Гохзеефлотте - вице-адмирал Р.Шеер - не повторял ошибок Ингеноля и старался не оставлять авангард без поддержки главных сил. Но зато при наличии у Хиппера двух кораблей с 305-миллиметровой артиллерией он не мог отказаться от использования линейных крейсеров в бою в качестве дополнительной тяжеловооруженной эскадры.
Набеговая крейсерская группа по стилю действий стала все более приближаться к мобильному отряду быстроходных линкоров, действующему совместно с остальной дредноутской колонной.
Для «Зейдлица» это могло означать конец флагманской карьеры. Тем более, что беспокойный Мориц фон Эгиди давно находился в конфликте со штабом флота, и если бы не считался незаменимым как командир флагманского корабля и хороший специалист своего дела, его давно бы постарались «подвинуть с занимаемой должности».
К тому же сам Тирпиц в день прихода «Лютцова» в эскадру ненавязчиво намекнул Хипперу, что был бы рад вскоре увидеть на фок-флагштоке новичка адмиральский флаг.
В конце марта адмирал Хиппер из-за болезни был вынужден покинуть свою эскадру и съехать в береговой госпиталь. Временным командующим Первой Разведывательной группой Гохзеефлотте стал его ближайший заместитель контр-адмирал Бедикер. Он оставил «Зейдлица» головным в колонне, когда 24 апреля 1916 года повел линейные крейсера на новый обстрел британской территории. На сей раз атаке были должны подвергнуться города Ярмут и Лоувстофт. Со времени боя при Доггер-Банке прошло уже достаточно времени, чтобы попробовать возобновить подобные походы. Но в штабе флота у многих офицеров уже сложилось впечатление, что тактика изматывания противника рейдами к его берегам уже исчерпала себя.
Гохзеефлотте готовился навязать противнику генеральный бой. А учитывая то обстоятельство, что во время аналогичной предыдущей операции вместо этого  генерального боя произошла только схватка двух авангардов, проигранная немцами и закончившаяся гибелью «Блюхера», командование Первой Разведывательной фактически теряло право на ошибку.
Успех любой военной операции на море обеспечивается рациональным подбором сил, хорошим их снабжением, конкретной формулировкой задач для каждого подразделения, точным расчетом всех контактов по времени, выучкой экипажей, состоянием техники... Факторов много. Но если, казалось бы, учтены все, это еще не значит, что победа тебе гарантирована. Судьба войны в какой-то мере всегда остается в руке Божьей, и даже гению иногда может просто не повезти.
27 марта 1915 года «Зейдлицу» не повезло. На пути к Лоувстофту ему попала под левый борт одинокая «бродячая» мина, очевидно, сорванная с минрепа и унесенная с одного из оборонных британских заграждений недавним штормом. 120 килограммов влажного пироксилина, взорвавшись на три-четыре метра ниже ватерлинии у отсека бортовых торпедных аппаратов, выдрали клок обшивки общей площадью около 95 квадратных метров. Броня была пробита - с полным разрушением двух плит и частичным - еще двух. Крупными осколками и частями покореженной собственной защиты перебило несколько шпангоутов.
Противоторпедная переборка крейсера получила множественные деформации и разрывы на длине без малого 16 метров. Разорваны были  и две продольные переборки в ближайших отсеках.  В отделении хранения боезапаса бортового торпедного аппарата едва не сдетонировали на стеллажах несколько поврежденных головных частей от торпед. Корабль получил полторы тысячи тонн затоплений, в том числе – и за пределами отсеков противоторпедной защиты, поскольку через осколочные пробоины и деформационные разрывы в противоторпедной переборке вода проникла во внутренние отделения.
Просто удивительно, как это один небольшой боезаряд, который весит меньше, чем многие типы снарядов крупных калибров, смог наделать столько вреда...
При таких подрывах по инструкции полагается немедленно отправить пострадавший корабль в базу. В Вильгельмсхафен. В ремонт, в док как можно скорее! Перед Бедикером встал вопрос о возможном сворачивании операции, так как эвакуация «Зейдлица» из британской зоны влияния предполагала необходимость его охраны. Но Мориц фон Эгиди сообщил адмиралу, что флагман способен еще держать скорость около пятнадцати узлов, и вполне может попытаться добраться до дома и один. Остальной эскадре нет смысла уходить с боевого курса, а надо попытаться все-таки выполнить задание.
Временный командующий Перовой Разведывательной эскадрой рисковать не хотел и колебался довольно долго. Подрыв «Зейдлица» произошел примерно в четыре часа пополудни, но до семи вечера линейные крейсера продолжали продвигаться к британским берегам, равняя свою скорость в режиме, наиболее удобном поврежденному флагману. Наконец, в 19 часов 25 минут Бедикер отдал приказ снимать штаб на борт «V-28», одного из своих эскадренных миноносцев, а "Зейдлица" отпустить домой.
Решение о назначении временного флагмана было несколько неожиданным. Юркий миноносец около 20 часов подошел к борту следовавшего в строю вторым «Лютцова», который шел теперь во главе колонны линейных крейсеров, и флажным сигналом потребовал принять на борт адмирала со штабом.
Почему был выбран именно «Лютцов» - едва вступивший в строй, с только что закончившей испытания своего корабля молодой командой? Ведь в составе отряда шел «Дерффлингер» - однотипный с «Лютцовом», так же вооруженный, но уже имеющий опыт участия в боевых действиях и даже однажды лидировавший колонну... Как бы то ни было, решение адмирала Бедикера оказалось в данных условиях верным, и с обязанностями флагмана «Лютцов» вполне справился.
Пока Первая Разведывательная эскадра обстреливала Лоувстофт, «Зейдлиц», чья осадка увеличилась от принятой воды на полтора метра, осторожно прополз через отмели Хорнс-Рифа и вернулся в город. Бедикер все-таки не рискнул отпускать его совсем одного и дал в сопровождение два эсминца для противолодочной охраны.
В следующую ночь для поврежденного крейсера подготовили док. В ремонте «Зейдлицу» пришлось провести более месяца, и в его отсутствие эскадра не совершила ни одного боевого выхода, ожидая возвращения своего товарища. За это время вернулся из госпиталя Хиппер и несколько неожиданно оставил флаг за «Лютцовом». Очевидно, сыграла роль рекомендация гросс-адмирала Тирпица испытать в качестве лидера ударной линейно-крейсерской группы корабль с 305-миллиметровым вооружением.
2 мая 1916 года инженеры с верфи доложили штабу флота о завершении ремонта «Зейдлица». Но крейсер провел в доке еще несколько дней, так как при попытке испытаний на водонепроницаемость отремонтированных отсеков обнаружились вторичные деформации продольного набора в зоне бортового торпедного аппарата. Причем, деформации достаточно сильные: из-за них продольная переборка даже не держала воду. Кроме того. обнаружилась активная фильтрация воды через остаточные неплотности обшивки в зоне левого бортового торпедного аппарата. Только к 25 мая удалось окончательно ликвидировать последствия злосчастного минного подрыва. Из-за задержки с ремонтом «Зейдлица» Гохзеефлотте был вынужден на несколько дней отложить выход в море - на генеральный бой.   
 
6.
 
Великое сражение за обладание Северным морем состоялось только 31 мая 1916 года. И «Зейдлиц» шел в нем третьим в строю своей эскадры - в кильватер «Дерффлингеру». Бывший флагман, без которого штаб был не согласен проводить давно запланированную крупномасштабную операцию, занял место рядового в своей группе. А возглавлял колонну «Лютцов» - новый фаворит Тирпица.
Для «Зейдлица» битва при Скагерраке началась примерно в 16 часов 30 минут, через час после того, как эсминцы и легкие крейсера германского флота доложили о том, что наблюдают «значительные силы противника». Это момент начала визуального, а затем и огневого контакта с линейными крейсерами адмирала Битти, согласно данным германского времяисчисления.
При выполнении приказа «разделить цели слева» «Зейдлицу» досталась в качестве противника красавица «Куин Мэри» - линейный крейсер из числа знаменитых «кошек Фишера», вооруженный артиллерией 343-миллиметрового калибра.
Англичане, распределяя цели, решили воспользоваться численным преимуществом и сосредоточить огонь двух линейных крейсеров на флагманском «Лютцове». Таким образом, третья в британском строю «Куин Мэри» должна была стрелять по «Дерффлингеру», но из-за ошибки в приказах принялась пристреливаться по «Зейдлицу», уже успевшему добиться по ней накрытия. 
Оставшийся вообще без противника «Дерффлингер» вел огонь, фактически, «в льготных условиях» - как на полигонных стрельбах...
Он и прикончил «Куин Мэри» через некоторое время после начала обстрела - примерно в 17 часов 26 минут...  Гордость британского флота почти мгновенно исчезла с поверхности моря в адском пламени внутреннего взрыва, после того, как 305-миллиметровый бронебойный снаряд разорвался у нее в системе подачи боезапаса. Но прежде, чем погибнуть, британский линейный крейсер успел неоднократно добиться успеха, стреляя по «Зейдлицу».
Насколько эффективной оказалась ответная стрельба «Зейдлица» по «Куин Мэри» - не вполне понятно, поскольку после начала пожара задымления мешали наблюдать даже высокие всплески от падающих снарядов, и различить накрытия противника 280-миллиметровым и 305-миллиметровым калибром было практически невозможно. Согласно Гренеру, победа над «Куин Мэри» приписывается двум германским линейным крейсерам совместно. По британским данным предполагается, что до рокового попадания с «Дерффлингера» «Куин Мэри» получила от «Зейдлица» не менее 4 попаданий.
Впрочем, подтвердить или опровергнуть эту версию некому.     «Зейдлиц» перенес огонь на следующий в британском строю линейный крейсер – «Тайгер».
Потом экс-флагману Первой разведывательной пришлось вести огонь и по британским дредноутам, спешившим к месту разгорающейся схватки. За время этого боя «Зейдлицем» было истрачено 376 снарядов главного калибра. Из них повреждения противнику нанесли десять: четыре снаряда досталось «Куин Мэри», два – «Тайгеру» и еще по два - линкорам «Уорспайт» и «Колоссус»... Это неплохой процент попаданий для дистанций боя в среднем от 60 до 100 кабельтовых.
Кроме главного калибра, линейный крейсер использовал и средний - причем, пожалуй, чаще и активней, нежели все остальные корабли эскадры Хиппера, израсходовав 450 снарядов. Средний калибр применялся для отражения минных атак и для обстрела английского броненосного крейсера «Дифенс». Процент попаданий по миноносцам и «Дифенсу» точно не определен, так как при отражении минных атак стреляла вся германская эскадра и накрытия не дифференцировались, а броненосный крейсер, так же, как и «Куин Мэри», погиб от внутреннего взрыва слишком быстро, чтобы наблюдатели успели оценить эффективность огня.
«Зейдлицу» и самому досталось страшно. За этот бой он получил от 22 до 24 снарядов крупного калибра от разных кораблей противника. Первый снаряд - полубронебойный от «Куин Мэри» – примерно в 16 часов 55 минут поразил линейный крейсер в борт выше ватерлинии примерно на уровне фок-мачты. Бортовая броня была пробита, 25-миллиметровая броневая палуба – тоже, смерч осколков вместе с оторванными элементами собственного набора проник в электрораспределительный отсек и вывел из строя почти все находившееся там оборудование. Кроме того, взрыв расшатал силовой набор, и содрогающийся при каждом собственном залпе линейный крейсер начал принимать воду через мелкие разрывы обшивки на ватерлинии. Вода постепенно, но неумолимо скапливалась в снарядных погребах носовой башни главного калибра, а определить локализацию пробоин, через которые она прибывает, до конца боя было совершенно невозможно.
Этот же снаряд походя разворотил уже готовый к приему раненых носовой лазарет «Зейдлица». К счастью, находившиеся там врач, его помощник - исполнявший обязанности санитара корабельный цирюльник, и священник уцелели. И даже успели спастись от пожара в соседнем отсеке. Погибло несколько санитаров, а для помощи многочисленным раненым остался пригодным только главный перевязочный пункт.
Буквально через три минуты после первого попадания по «Зейдлицу» «Куин Мэри» снова добилась успеха. На сей раз ее 343-миллиметровый полуфугас, прилетевший с дистанции 74 кабельтовых, взорвался на броне под левой бортовой башней ее противника. Взрыв расколол 230-миллиметровую броневую плиту, огненная струя газов и металла прорвалась под барбет, пронзила стенку подачного канала, состоящую из 30-миллиметровой крупповской стали, и вновь, как в бою при Доггер-Банке, воспламенила заряды на подаче. Расчет мгновенно погиб в пламени, а сама башня потеряла подвижность из-за разрушения барбета и сильных температурных деформаций подшипникового кольца. Забушевал пожар, но наученный ранее горьким опытом проигранного боя «дивизион живучести» уже знал, что делать, и от взрыва боеприпасов корабль был спасен своевременным подтоплением подбашенных отсеков через кингстоны. Кроме того, в предотвращении взрыва сыграла роль и модернизация системы пожарной безопасности, проведенная во время ремонта после боя у Доггер-Банки.
Около 17 часов еще один снаряд от «Куин Мэри» царапнул обшивку «Зейдлица» ниже ватерлинии у левого борта и разорвался в воде, повредив борт на протяжении 11 метров. Ранение было касательным, но гидродинамический удар довершил дело: клепанные швы, оставшиеся после старого минного подрыва, все-таки разошлись, герметичность сразу нескольких отсеков по левому борту была потеряна, в корпус стала довольно обильно поступать вода.
У кораблей, использующих в качестве топлива для котлов обычный каменный уголь, есть одно преимущество перед «жидкостниками» - если бортовую броню берет вражеский снаряд, энергии взрыва не дает распространиться угольная яма - забитая топливом полость у борта, играющая в этом случае роль противоосколочного коффердама. К семнадцати часам 31 мая 1916 года передние наружные угольные ямы «Зейдлица» были по левому борту единственным препятствием для распространения затоплений. Вода уже разбегалась по палубам ниже ватерлинии и в дополнительных угольных ямах, и на уровне погребов боезапаса, и в торпедно-зарядном отсеке. Затоплены были даже креновые цистерны - активные успокоители качки.
   Крейсер получил крен на левый борт. Казалось бы, с изменившейся центровкой корпуса и с выбытием из строя одной башни, «Зейдлиц» должен был начать хуже стрелять. Но, как ни странно, ближе ко второй фазе боя процент попаданий по врагу у него увеличивается до 5,3 при дистанции около 70 кабельтовых. И это - несмотря на то, что в этот момент немецкая эскадра ведет огонь в невыгодных для себя условиях освещения.
...Положение эскадры Хиппера и вместе с ней – «Зейдлица» стало еще опаснее, когда около 17 часов 5 минут с северо-западных румбов в зону боя на полном ходу влетела опоздавшая к завязке сражения Пятая эскадра Грэнд-флита под флагом адмирала Эван-Томаса. Четыре крупных, сильных, новейших британских сверхдредноута, вооруженных артиллерией калибром 381 мм. К счастью для авангарда Гохзеефлотте, эти бронированные монстры не проявили в момент боя никаких снайперских талантов, их снаряды ложились накрытиями слишком редко. По сути дела, серьезно пострадал от стрельбы кораблей Эван-Томаса только «Фон дер Танн».
За мгновение до гибели «Куин Мэри» тяжелый снаряд калибром 381 миллиметр, вероятнее всего, выпущенный линкором «Уорспайт», вонзился в полубак «Зейдлица» и произвел обширные разрушения палубы и переборок в жилых кубриках. Надводная пробоина, хотя и крупная, поначалу была сочтена не слишком опасной - воды от нее в корпус не поступило, пожар был недолгим и вскоре был благополучно ликвидирован, население пробитого кубрика пребывало на боевых постах и никто из моряков, как это ни удивительно, даже не был ранен. Но бой продолжался, и последствия этого попадания сказались позже - когда из-за многочисленных поражений полубака снарядами крупных калибров «Зейдлиц» просел в дифференте на нос...
Через десять минут после того, как эскадра Битти, потерявшая к тому времени уже два корабля, переменила курс и начала двигаться на соединение со своими линкорами, 9 и 13 флотилии британских эскадренных миноносцев, прикрывавших этот маневр, прорвались в торпедную атаку к строю авангарда Гохзеефлотте. И тотчас борта линейных крейсеров Хиппера окутались дымом, окрасились оранжевыми сполохами беглого огня - быстро и часто заработали казематные плутонги среднего калибра... Атака захлебнулась, эсминцы в горячке выбросили свои торпеды наобум и, прикрывая поврежденных сотоварищей, откатились под огнем шестидюймовой артиллерии, преследуемые легкими силами германского флота. Но одному отважному маленькому кораблю повезло.
Эсминец «Петард» вышел в атаку на германский строй с носовых курсовых углов. Его целью, вне сомнения, был «Лютцов» - уже серьезно израненный, но по-прежнему ведущий интенсивный огонь по английскому флагману «Лайону». Над полем боя клочьями плыли дымы, ограничивающие видимость, и с одним таким густым дымовым клубом «Петард» смог подобраться к увлекшемуся стрельбой «Лютцову» достаточно близко - на дистанцию около двадцати кабельтовых. Три торпеды вылетели из аппаратов...
«Лютцов» заметил опасность слишком поздно. Эскадра, отстреливаясь, слегка изменила курс, ложась в коордонат, но одна из выпущенных «Петардом» торпед все-таки нашла свою жертву - правда, не ту, в которую эсминец целил.
Смертоносная «сигара» с боезарядом весом 234 килограмма ударила ниже бронирования под полубак третьего в строю германского крейсера.  «Зейдлиц» вздрогнул от взрыва всем корпусом - грохот и вибрация попадания ощущались как тугая ударная волна даже в удаленных от места поражения отсеках. Торпеда разорвалась по правому борту на уровне подбашенных отсеков носовой артиллерийской установки. На три метра ниже ватерлинии в обшивке образовалась огромная продолговатая дыра длиной 12 метров и шириной около четырех. Вода хлынула внутрь корпуса, круша и выдавливая посеченные переборки. Клепаные швы на обшивке разошлись на протяжении 28-30 метров, и вокруг пробоины началась активная фильтрация даже в неповрежденные отсеки. Противоминная защитная переборка толщиной 50 миллиметров не прорвалась, но тоже дала течь по стыкам с броневой палубой. А выдранный взрывом клок обшивки весом около 70 килограммов вместе с фрагментами перебитого шпангоута, на котором он некогда крепился, влетел с ударной волной внутрь корпуса, и, сокрушая переборки, проник едва ли не до диаметральной плоскости.
Носовой электротехнический отсек - ближайший к месту торпедного попадания - был разрушен полностью. Электростанция, состоявшая из двух паровых динамомашин и нескольких трансформаторов, совершенно разворочена. Команда там погибла, захлебнувшись забортной водой, но успев задраить и переходные, и вентиляционные люки, чтобы не пустить предательские затопления дальше по корпусу. Вся передняя половина корпуса корабля осталась без электричества, и для восстановления освещения и ввода в действие многочисленных электромеханических систем их пришлось запитать от кормовой станции.   Взрыв вздыбил у борта высокий плотный водяной фонтан такой силы, что его всплеском повредило первое 150-миллиметровое орудие, как раз ведущее огонь по врагу. Расчет не пострадал, но пушка, деформированная и сбитая с шестерен механизма наведения, умолкла до конца боя.
Попадание торпеды отразилось и на состоянии ходовых систем. От мощного волнового сотрясения корпуса при разрыве заклинило в раскрытом положении предохранительные клапана одной из четырех турбин и, кроме того, возникла трещина в ее прочном корпусе.  Турбинное отделение  в одночасье заполнилось перегретым паром, и там, в невыносимой жаре, почти ничего не видя, механики на ощупь отыскивали место повреждения, чтобы произвести ремонт.
Торпеда увеличила затопления под полубаком корабля до 2000 тонн. «Зейдлиц» сильно просел, так что появившийся теперь крен уже на правый борт и дифферент на нос уже отчетливо наблюдались соседями по строю. Тем не менее, линейный крейсер еще был в состоянии поддерживать эскадренный ход и активно вел огонь по врагу из уцелевшей артиллерии. На запрос, сделанный флагманом по поводу состояния корабля, капитан-цур-зее фон Эгиди доложил, что повреждения турбины ликвидированы за 15 минут, прошедшие после попадания торпеды.
Да, турбина уже была вновь введена в действие, электроснабжение в помещениях носовой части восстановлено за счет резервной электрораспределительной станции, более сорока раненых и обожженных паром моряков эвакуированы на перевязочный пункт. Но в условиях продолжающегося боя было совершенно нереально остановить постепенное наступление воды, которая, несмотря на задраивание всех переходных люков и дверей, продолжала распространяться по носовым отсекам через мелкие коммуникационные отверстия и осколочные повреждения в переборках. Она сочилась через побитые сальники электропроводов и расшатанные клепаные соединения, проникала сквозь переговорные и вентиляционные трубы, разбегалась струями под палубными настилами, исподволь, постепенно завоевывая все новое и новое пространство внутри корпуса линейного крейсера.
Через полчаса после злосчастного торпедного выстрела «Петарда» отсеки «Зейдлица» на протяжении 19 метров от первого торпедного аппарата до барбета башни были уже залиты в той или иной мере. Значительно ухудшилась управляемость.
А бой продолжался. Около шести часов вечера новый 381-миллиметровый снаряд с линкора «Бархэм» разворотил обшивку «Зейдлица» в 20 метрах от форштевня. Эта огромная дыра в обычных условиях считалась бы «косметическим дефектом», так как никакое внутреннее оборудование от взрыва не пострадало. Но при дифференте на нос надводные пробоины очень быстро становятся подводными, а тяжелые снаряды британского производства, даже если рвутся на броне, не пробивая ее, или вовсе переламываются во время удара, причиняют множественные деформации обшивки и расшатывают элементы основного набора. Тем более, что вслед за этим «Зейдлиц» получил еще два или три таких же снаряда.
Неприятель пристрелялся. За время боя с линкорами Эван-Томаса «Зейдлиц» получил не менее семи тяжелых повреждений - в основном в зону полубака и батарейной палубы, где располагались 150-миллиметровые орудия. А к месту боя продолжали поэшелонно прибывать британские отряды...
В 19 часов 20 минут, когда во главе германского авангарда был уже близок к выходу из строя совершенно избитый «Лютцов», «Зейдлиц» подвергся обстрелу со стороны Третьей линейно-крейсерской эскадры адмирала Горацио Худа. 305-миллиметровый снаряд, - по всей видимости, от «Индомитэбла» - со средней дистанции около 55-60 кабельтовых ударил в борт в кормовой части германского крейсера. Трехсотмиллиметровая броня главного пояса выдержала взрыв, но от сотрясения произошло разобщение муфты верхнего рулевого привода, и покуда ремонтная партия искала и воссоединяла разошедшуюся муфту, «Зейдлиц» управлялся непосредственно из помещения над рулевыми отделениями.
Уже после того, как покинул колонну совершенно утративший боеспособность «Лютцов», адмирал Хиппер со штабом перешел на борт эскадренного миноносца и под обстрелом отправился вдоль колонны линейных крейсеров, чтобы найти наименее избитый корабль и перенести на него флаг. «Дерффлингер» в качестве резервного флагмана не подошел - у него уже были сбиты все антенны и сигнальные флагштоки, а без исправных средств связи эффективно не покомандуешь.
Следующий в строю – «Зейдлиц» - держался с видимым дифферентом, и принять под трап катер со штабными офицерами отказался. Да Хиппер и сам видел, что его бывшему флагманскому кораблю приходится слишком туго для того, чтобы возглавить вновь свою эскадру. Убедившись в том, что «Зейдлиц» также не сможет выполнять функции лидера колонны, Хиппер перешел на борт «Мольтке», оказавшегося избитым менее всех. Но прежде, чем адмиралу удалось вновь оказаться во главе своего отряда, прошло полтора часа: эсминец не мог приблизиться к трапам «Мольтке» из-за обстрела.
Все это время эскадру возглавлял «Дерффлингер» - в самоубийственной контратаке авангарда на британскую колонну главных сил. Четыре избитых линейных крейсера против еще не участвовавшей в бою дредноутской эскадры Грэнд-Флита... Контратака нужна была для прикрытия маневра линкоров Гохзеефлотте - и линейные крейсера дали возможность совершить этот маневр. Но сами понесли новые потери.
В период с восьми часов пополудни до без четверти девять «Зейдлиц» был под обстрелом британских дредноутов. За это время не менее пяти или шести снарядов калибром от 305 до 381 миллиметров изрешетили его борт по всей длине корпуса. Были выведены из строя обе кормовые артиллерийские башни. Верхняя выгорела от снаряда с «Сент-Винсента», а в нижней системы вертикального наведения были сбиты попаданием, полученным от новейшего линкора «Ройал Оук». Кроме того, была повреждена система крепления противоторпедных сетей, разрушена обшивка корпуса ниже бронирования по правому борту на протяжении 12 метров, перебиты электроприводы кормовых башенных плутонгов, искорежены ходовой мостик и прожекторная площадка на фор-марсе.
Последней яростной вспышкой сражения линейных сил была схватка с линейными крейсерами Битти, начавшаяся примерно в 21 час 20 минут. Эскадра Хиппера прикрывала отход главных сил, а «кошки» и потерявшие своего предводителя линейные крейсера «Инфлэксибл» и «Индомитэбл» пытались связать немцев боем. «Зейдлиц» сцепился в артиллерийском поединке с «Принцесс Ройал», и буквально через несколько минут после начала дуэли британский крейсер добился первого успеха. Его снаряд вырвал клок из борта «Зейдлица» на уровне середины 150-миллиметровой батареи и повредил орудие номер четыре. Осколки этого снаряда частично разрушили радиорубку. Впрочем, дальней связью «Зейдлиц» в течение боя не пользовался, и повреждение радио было ликвидировано еще до наступления темноты.
В 21 час 26 минут «Зейдлиц» едва не лишился своего бессменного командира и понес потери в офицерском составе. «Принцесс Ройал» подбила мостик и боевую рубку своего противника, почти все командование корабля получило ранения, а находившиеся на мостике вахтенный лейтенант и офицер-сигнальщик погибли. Мориц фон Эгиди, который только перед этим поднимался на мостик, так как из задымленной рубки, утратившей визирные перископы, был ограничен обзор, отделался несерьезной контузией. Командиру несказанно повезло, что к моменту взрыва снаряда он уже начал спускаться под броню.
В результате этого попадания «Зейдлиц» не только едва не утратил командование, но и лишился полного комплекта штурманских карт, которые частью сгорели или были порваны осколками, частью промокли от крови раненых офицеров. К тому же вышли из строя оба гирокомпаса. Но покуда крейсер шел с эскадрой, потеря ориентировки ему не грозила.
Пока «Зейдлиц» перестреливался с «Принцесс Ройал», с северных румбов к нему подобрался еще один враг – «Нью-Зилэнд», представитель «колониальной» серии линейных крейсеров типа «Индефатигэбл» с 305-миллиметровым вооружением. Он и нанес бывшему флагману германского авангарда последние в этом бою четыре попадания - в крышу уже не действующей кормовой башни, в главный пояс на уровне угольных ям первого котельного отделения, в казематы 150-миллиметровых орудий и в кормовую надстройку. Один из снарядов, разрушив борт, разорвался в небольшом «предбаннике» у главного перевязочного пункта. В этом отсеке во время боя санитары зашивали в парусину моряков «Зейдлица», погибших и умерших от ран. Осколки снаряда проникли и в сам перевязочный пункт. Было добито несколько раненых, а медики, работавшие уже несколько часов не покладая рук, получили контузию.
Другой снаряд из этой серии подбил 150-миллиметровое орудие №4 по левому борту и разорвался одновременно с приготовленным на подаче собственным снарядом. От двойного взрыва произошел небольшой пожар – воспламенился один подготовленный к выстрелу заряд. Пожар был оперативно ликвидирован уцелевшими артиллеристами, но осколки этого британского снаряда и собственной расколовшейся брони прошли в нижележащий отсек и повредили электрические кабели. В казематах погасло освещение и прекратилось энергоснабжение систем управления всей средней артиллерией левого борта. Впрочем, вскоре удалось восстановить работу этих орудий, кроме четвертого, у которого осколками был разбит накатник.
Тот снаряд, что угодил в крышу кормовой башни, отскочил рикошетом в воздух и разорвался над палубой, умножив потери среди моряков «дивизиона живучести», пытающихся погасить пожар в кормовой надстройке.
«Нью-Зилэнд» стрелял по «Зейдлицу» с дистанции, не превышающей 45-50 кабельтовых. Поэтому ему удалось дважды пробить даже 300-миллиметровый главный пояс германского крейсера. Первым из этих попаданий была разрушена бортовая броневая плита и причинены значительные затопления в угольных ямах левого борта, а вторым нанесена довольно широкая рана выше ватерлинии – со смещением пробитой плиты, разрывом снаряда в межпалубном пространстве и серьезными деформациями основного набора.
Вероятнее всего, именно «Нью-Зилэнд» отработался по «Зейдлицу» и средним калибром. Уже дома, на Вильгельмсхафенской ремонтной верфи, специалисты обнаружат при осмотре корабля две глубокие овальные вмятины на броне главного пояса – по всей видимости, от снарядов калибром 102 миллиметра.
Потери экипажа линейного крейсера «Зейдлиц» составили в этом бою 98 убитых и 55 раненых. Но статистика в отношении раненых не может считаться точной, так как в этот список попали только те, кто обратился за помощью или был доставлен в лазарет во время сражения. Очень многие легкораненые до последнего момента оставались на своих местах и обратились за медицинской помощью только по прибытии в базу - уже в береговом госпитале.
Плоское небо - в серых и чернильных кляксах вечерних облаков - сменило цвет на багрово-красный, а потом начало медленно гаснуть в вечерних сумерках. Дымный горизонт прояснился, приблизившись с наступлением темноты. Генеральный бой еще тлел отдельными очагами, но две линейные колонны больше не сходились в решительной схватке. Сражение угасало так же, как этот день - последний день затяжной северной весны 1916 года.
За час до полуночи вице-адмирал Шеер потребовал от Первой Разведывательной группы сообщить местонахождение противника. Авангард в это время не находился в контакте с врагом, о чем адмиралу и было доложено. Ответ главнокомандующего был конкретен и даже не слишком краток:
 - Найдите англичан и сообщите нам курс и скорость их отступления!
«Мольтке», на борту которого в это время находился адмирал Хиппер, возглавил этот поиск. Несколько легких крейсеров, которых флагману удалось собрать, вызвав по радио, должны были искать неприятеля при поддержке только двух линейных крейсеров. «Дерффлингер» и «Фон дер Танн» прикрывали отход с места боя дредноутской колонны Гохзеефлотте, а следить за противником отправились «Мольтке» и «Зейдлиц» с легкими крейсерами и миноносцами.
Откровенно говоря, от «Зейдлица» в этой вылазке было слишком мало толка. Он едва двигался, и случись встреча с противником, вряд ли смог бы стрелять. Осадка носом составляла почти тринадцать метров. Полубак был полностью залит, так, что даже личная эмблема корабля - дворянский герб рода Зейдлицев фон Курбах - на треть ушла под воду. В норме этот герб крепится у форштевня рядом с якорным клюзом, на высоте шести метров от ватерлинии.
От обильных затоплений остойчивость корабля ухудшилась настолько, что любой более-менее резкий маневр мог привести к почти мгновенной гибели. Если бы Мориц фон Эгиди доложил об этом Хипперу, можно практически не сомневаться, что линейный крейсер был бы отстранен от дальнейшего участия в операции и выведен из зоны боя - вероятно, даже с сопровождением.
Но подробного доклада о повреждениях Хиппер не получил. «Зейдлиц» просто встал в кильватер «Мольтке» и пошел за ним в ночь, выжимая эскадренный ход из последних сил... По показаниям тахометра, обороты турбин в этот момент соответствовали скорости 22 узла. Однако по данным «Мольтке», сводной флотилии пришлось уменьшить ход до 18-19 узлов, чтобы избитый «Зейдлиц» не отставал.
В этот момент в носовых отсеках крейсера находилось около трех тысяч тонн воды, и затопления продолжали нарастать. Вскоре они достигнут почти пятой части от водоизмещения.
Читатель, если не верите, спросите любого профессионального инженера-кораблестроителя, и вам скажут, что при локализации таких больших масс воды в периферических отсеках корпуса - довольно далеко от естественного центра тяжести конструкции - шансы на выживание корабля крайне низки. И продолжать участие в бою - разновидность самоубийства.
К счастью, германские линейные крейсера не встретили врага этой ночью. Уже в полной темноте, когда великое сражение фактически было кончено, и оба противостоящих флота разрозненными группами отходили к своим базам, «Зейдлиц» тихо отстал от эскадры, не будучи более в силах следовать за сотоварищами. А сдерживать скорость всей колонны - это не в правилах хороших бойцов.
Если в начале ночи линейный крейсер еще был способен на скорость около 9 узлов, то к рассвету из-за засоления котлов и критического дифферента скорость упала до 7 узлов. Крен на правый борт продолжал нарастать, и достиг около 3 градусов, что не могло не сказаться отрицательно на остатках маневренных качеств. Если следовать классическим стереотипам, это состояние корабля принято считать критическим, и в таких случаях отдается приказ о подготовке к эвакуации экипажа.
Вместо этого капитан-цур-зее фон Эгиди отдал распоряжение откачивать воду даже вручную – малыми насосами, бочками и ведрами. А также попробовать перепустить часть воды из-под полубака ближе к естественному центру тяжести корпуса - в котельное отделение №3, чтобы потом удалить через сохранившуюся в действии систему водоотлива. Последнее просто не удалось - повышенное давление воздуха не пустило воду через патрубки клапанов водоотливной системы, а открытие люков и водонепроницаемых дверей означало бы слишком большой риск.
К полудню 1 июня все уцелевшие в этом бою корабли - и британские, и германские - уже возвратились в свои порты. В Вильгельмсхафене у причальных стенок ремонтной верфи «Дерффлингер» и «Фон дер Танн» сдавали на берег многочисленных раненых. «Мольтке» держался на внутреннем рейде, ожидая своей очереди на осмотр специалистами верфи. Не было «Лютцова» и «Зейдлица», причем, если о судьбе первого, погибшего этой ночью, Хипперу было уже все известно, то участь «Зейдлица» была еще не ясна.
 
7.
 
Чересчур расторопные журналисты за ночь уже заготовили для «Марине Рундшау» хорошее довоенное фото «Зейдлица» - в ослепительно-белой окраске и при флагах расцвечивания. Обвели траурной рамкой. Снабдили виньеткой с приспущенным флагом и летящей надписью острым готическим шрифтом – «геройски погиб за Отечество в бою при Скагерраке»...
К счастью, Хиппер в береговом штабе вовремя заметил принесенное командующему на утверждение "художество" прессы. И сообщил журналистам, что оригинал злосчастной фотокарточки недавно связался с Вильгельмсхафеном по радио.
- Из-за увеличившейся осадки не могу быстро преодолеть отмели Хорнс-Рифа. Буду с приливом.
   Вот так. Коротко и ясно. Без подробных рапортов, без суетливых призывов и требований помощи. Единственная просьба прозвучала позже - прислать с каким-нибудь из легких крейсеров карту банки Амрум, чтобы не сидеть на мели еще и там, или не нарваться, подобно несчастному «Йорку», погибшему здесь в начале войны, на германские же оборонные минные заграждения.
То, что бывший флагман авангарда делал глубокой ночью, заслуживает отдельного описания.
Около четырех часов пополуночи «Зейдлиц» сидел на песчаной отмели у Хорнс-Рифа. Осадка носом в это время была у него примерно 13,5  метров, и борьба за живучесть заключалась в перепускании воды из-под полубака в креновые цистерны левого борта. Этим экипаж достиг уменьшения крена на правый борт, и … еще более серьезных проблем с остойчивостью.
Едва начался прилив, фон Эгиди приказал усилить кочегарную вахту за счет моряков, отдыхавших всего 2 часа, и передал на ходовые приказ увеличить обороты турбин. Полузатопленный крейсер, царапая днищем длинную отмель и взбаламучивая винтами донный ил, медленно потащился прямо по песку. На короткое время число оборотов по показаниям тахометра достигло значения, соответствующего 15 узлам. В реальности было узлов 7-10, не больше. Но в данных условиях хоть ползком, а надо двигаться.
…Примерно без четверти шесть он заметил впереди на горизонте несколько смутных теней под расплывающимися дымовыми шлейфами. Это могли быть свои. Или англичане, если бы они ночью преследовали отступающий германский флот, и как-то в темноте разминулись с «Зейдлицем». И колокола громкого боя возвестили новую тревогу. К нескольким уцелевшим орудиям, несмотря на протесты военврача Амелунга, поднялись даже легкораненые…
К счастью для «Зейдлица», замеченные им дымы принадлежали медленно уходящим к Амруму германским броненосцам. Когда это удалось выяснить, он некоторое время шел за ними, но утром отстал, не в силах поддерживать даже десятиузловой ход. К тому же около 8 утра не выдержала давления воды выгнутая переборка на 114 шпангоуте, и был затоплен еще один отсек. Команда эвакуировалась оттуда уже по пояс в воде и практически вслепую: из-за разрыва паропровода везде, где не проникла вода, стоял густой удушливый пар.
Ход упал до 4-5узлов. Причем, лучше было бы двигаться исключительно по прямой: надводная пробоина под казематами левого борта сделалась полуподводной, и через нее вода залила левые угольные ямы, отчего появился крен теперь уже на левый борт. А любая попытка пошевелить рулем приводила к стремительному нарастанию этого крена.  
В 9 часов 45 минут 1 июня «Зейдлиц» был найден у Амрума легким крейсером «Пиллау», доставившим нужные карты. В первую минуту наблюдатели «Пиллау» подумали, что помощь пришла слишком поздно, и состояние «Зейдлица» следует рассматривать как критическое. Но приближаясь, разведчик заметил, что линейный крейсер пытается двигаться...
Да! «Зейдлиц» шел четырехузловой скоростью, завалившись в почти 8-градусном крене, не удерживая курса, но шел!
«Пиллау» попытался его буксировать в сторону базы, развернув кормой вперед - очевидно, чтобы уменьшить давление на выгнутые давлением воды переборки в носовой части. Но буксировка не удалась. Тросы рвались. У «Пиллау» не хватало мощности. А любой резкий рывок мог попросту добить израненного «Зейдлица».
Разведчик сбегал к Арнумскому проходу, привел оттуда пару тральщиков и подпряг их к буксирным концам. Но у них и втроем ничего не вышло...
В десять часов утра «Зейдлиц» снова приткнулся к отмели – на сей раз уже на траверзе Хорнума. То, что в обычных условиях считалось бы серьезной навигационной аварией, стало для него короткой передышкой на этом адском пути домой.
Меж тем ветер крепчал и достиг уже 8 баллов. Мориц фон Эгиди, наконец, согласился считать положение своего корабля близким к гибели и приказал готовить к эвакуации всех раненых из основного и резервного перевязочных пунктов. Раненых вынесли на верхнюю палубу и через шлюпки передали на «Пиллау». И в этот момент, в самый страшный миг потери надежды, со стороны уже близкой базы на горизонте вспух широкий бурый шлейф дыма.
Два спасательных транспорта – «Крафт» и «Бореас», присланные Хиппером из Вильгельмсхафена, осторожно развернули линейный крейсер в перпендикулярное волне положение, иначе бортовая качка могла покончить с израненным кораблем в любую минуту.  Запустили шланги в затопленные отсеки и стали интенсивно откачивать воду. Первым делом они постарались справиться с креном, но больше чем на полградуса уменьшить его не смогли.
Фактически их насосы гнали воду из моря в море, поскольку подведение пластырей на ходу и при волнении было невозможным. Водоотливники могли лишь некоторое время поддерживать количество воды на постоянном уровне. Дальнейшую буксировку «Зейдлица» осуществлял крупный вильгельмсхафенский буксир, присланный командованием флота.
К 17 часам 1 июня даже капитаны спасателей поверили, что все кончено. Водоотлив оказался неэффективен, снова начали сдавать переборки. Количество воды в отсеках «Зейдлица» составляло уже 5 329 тонн. Пятая  часть водоизмещения!..  
Визуально наблюдался дифферент на нос, увеличение осадки носом на 14,2 метра, кормой – на 7,4 метра. Плюс крен на левый борт 8 градусов. С такими затоплениями не выживают, и уж тем более - не пытаются двигаться самостоятельно. Тем более – в шторм.
С целью выравнивания крена была предпринята попытка заполнить креновые цистерны правого борта. Результат этой акции едва не спровадил крейсер на тот свет: он завалился теперь уже направо, и держался исключительно благодаря «Бореасу», который зашел справа под борт и фактически, работал большим понтоном.    
Это кажется невероятным. Но факт остается фактом: в 4 часа 25 минут «Зейдлиц» бросил якорь на внешнем рейде Вильгельмсхафена, в глубокой акватории залива Яде под боновым заграждением. Находившиеся при нем спасатели продолжали посменно активный водоотлив. Сразу же началась эвакуация раненых в береговой госпиталь. Миноносец с приспущенным вымпелом принял зашитые в парусину тела 98 убитых.
…Это было возвращение триумфатора! 
По прибытии в порт линейный крейсер первым делом связался со ставкой Императора, чтобы поздравить Его Величество с крупной морской победой... Пусть историки позднейших времен совершенно иначе оценили результаты великой битвы, «Зейдлиц» был победителем в ней – хотя бы уже потому, что выжил. 
Специальная комиссия в составе ведущих инженеров завода «Блом унд Фосс» в течение нескольких дней провела осмотр «Зейдлица» и составила ремонтную ведомость, тщательно спланировав последовательность работ. Пожалуй, это была самая длинная немецкая ремонтная ведомость за всю войну. Но в докладе флагманского механика Хипперу выражалась уверенность, что при тщательном соблюдении технологии ремонта вернуть линейный крейсер в строй вполне возможно. Конечно, придется повозиться и потратиться. Конечно, возможны всяческие «вторичные последствия». Но в течение от четырех месяцев до полугода боеспособность корабля может быть восстановлена.
Узнав об этом факте от британских агентов в Германии, создатель концепции линейных крейсеров Джон Фишер выругался. Но в брани старого адмирала отчетливо сквозило восхищение: 
- Вот же проклятый тевтонский волк! Похоже, он покинет сей мир только тогда, когда сам этого захочет!
Знал бы тогда сэр Джон Фишер, что его слова звучали почти пророчеством!..
Только 6 июня во время прилива разгруженный крейсер с демонтированными башенными орудиями главного калибра удалось на понтонах втащить на внутренний рейд и поместить у причальной стенки. 15 июня после тщательной подготовки главного дока казенной верфи «Зейдлиц» встал на капитальный ремонт.
В первый дни даже мастеровым казалось, что ремонтным работам не будет ни конца, ни края. Но для приведения находившегося на краю гибели линейного крейсера в боеспособное состояние ремонтным рабочим верфи понадобилось всего 107 дней. По прошествии этого срока «Зейдлиц» не только вернулся в эскадру, но и вновь возглавил ее - уже до конца, лишь на время подменяемый то новичком «Гинденбургом», то верным товарищем по оружию – «Дерффлингером», то, во время учений и на стоянках - старым легким крейсером «Ниобэ».
После ремонта осталось немало вторичных дефектов, выявлявшихся постепенно в течение целого года, и эти последствия тяжелых ран еще не единожды отправляли крейсер в заводскую акваторию.
4 ноября 1916 года Первая Разведывательная эскадра вышла в новый поход. На сей раз с линейными крейсерами шли два линкора – «Рейнланд» и «Нассау». А в задачи эскадры входила эвакуация с отмели близ Ютландского полуострова двух германских подводных лодок, потерпевших аварию в условиях плохой видимости.
Одну из несчастных субмарин удалось спасти. Но вышедшая в море на поддержку эскадры Хиппера сводная группа линкоров Гохзеефлотте сама нарвалась на завесу лодок - английских, разумеется, и два дредноута попали в ремонт с повреждениями от торпед. На том дело и кончилось.
Семнадцатый год в войне на море принес длительные перерывы в операциях надводного флота. Инициатива в морской войне давно и прочно ушла в руки подводников. И все же авангард еще раз вышел в море - в конце июля - начале августа восемнадцатого. Это была операция по прикрытию выходящего на так называемый «путь 500» отряда подлодок. И встречи с врагом не случилось...
 
8.
 
Эта война так никогда и не закончилась для «Зейдлица». Подобно другим уцелевшим кораблям своего соединения, во время интернирования в Скапа-Флоу он открыл кингстоны  21 июня 1919 года. За несколько часов до подписания мира…
Английская охрана базы пыталась не дать ему погибнуть. Согласно британской официальной версии, «Зейдлиц» - последний корабль «капитального класса» в мире, который единожды в своей недолгой судьбе подвергся настоящей абордажной атаке.
Трудно ли взять десантом морской пехоты разоруженный и неподвижный линейный крейсер, имеющий на борту от силы треть штатной команды, среди которых нет ни одного человека с оружием?..
Но судьба была милосердна к флагману Авангарда Гохзеефлотте - это последнее унижение противнику не удалось. Вспомните слова Фишера!
"Он покинет сей мир тогда, когда этого захочет..."
Два десятка лет спустя после подписания кабального для Германии Версальского мирного договора молодой английский инженер Э.Кокс вытащил понтонами из воды черный оборжавленный корпус мертвого корабля. И сдал на росайтскую верфь для ликвидации. Когда буксиры проводили крейсер вверх килем мимо набережной в Лайнессе, смотритель маяка, стоя навытяжку, отдал честь.
- Что это вы так приветствуете эту ржавую развалину, милейший? - поинтересовался Кокс.
 - Двадцать лет назад он едва меня не прикончил. - Ответил старый моряк - бывший старшина подачного расчета с «Тайгера». – Славный был враг, дерзкий и опасный… А ведь нам так и не удалось, по большому счету, его победить!.
---------------------------------------------------------------------------------

 

4 глава. Goeben

6 глава. Derfflinger