Он подумал, что причина его разочарованности в делах своих кроется вовсе не в равнодушном молчании мироздания. Возможно, всё дело было в том, что он задавал ему неверные вопросы, докучая вбитыми в мозги, – «что делать?» и «кто виноват?». И возможно, что было нужно лучше всматриваться в мелочи и думать своей головой, защищаясь от заразной аксиомы «так надо». Потому как это самое «надо», в конце концов, сыграло с ним совсем невесёлую шутку. Вначале оно поманило видимостью порядка и даже дало ему чувство некой защищённости, разделив всех и вся на своих и чужих, толкнув в самую гущу тех, кого ему следовало называть своими... затем потребовало исполнения распорядков и режимов. И уже после этого оно стало его «есть» изнутри. И «ело» до тех самых пор, пока он не связал воедино и саму аксиому, и её чавканье, – сначала робко и через дефис – «надо»-«ело», а со временем откровенно и открыто, одним единым определяющим словом.
Однако доживать остаточный кусок жизни в настроении ложного опыта и разочарованности было срамно. Срамно перед Ним… Не видя же иного выхода и, надеясь на то, что срам это даст ему необходимые силы, он стал вытеснять из себя уютно въевшееся «надоело», замещая его на непонятное и обезличенное – «Зачем?»…
Помочь сайту
Поздравления
