Бородатые шалости

[Скрыть] Регистрационный номер 0381247 выдан для произведения: Иван Кузьмич сидел за столом под старой яблоней, осторожно резал  перочинным ножом ивовый прутик и думал о лучшем жизненном времени простого бородатого индивида. Пятиминутных размышлений оказалось достаточно для того, чтобы прийти к выводу о том, что лучшее время – это то, что тикает перед календарной старостью. Потому как череда перерождений бородатого индивида из барана в осла, а из осла в хамелеона уже произошла, поглотив годы юности-зрелости, а сам он достиг своего эволюционного пика, и его, наконец-то, оставили в покое, переведя в разряд биологической рухляди. Вот тут-то, по мнению Кузьмича, для списанного индивида как раз и открывалась перспектива весёлой вольницы. Так как журить его «за то, за это» вроде бы уже и некому, а если и есть кому, то индивид мог смело послать оппонента к чёртовой матери с высоты паспортного возраста, после чего махнуть рукой на брюзжание зануды, продолжив веселиться и радоваться этому веселью.
 
Дойдя в своих думах до «радоваться и веселиться», Иван Кузьмич отломил надрезанный кусочек прутика и осмотрел полученную заготовку. Заготовка была ничего себе, можно сказать – хорошая заготовка, без дураков. А поколотив её со всех сторон рукояткой ножа, Кузьмич снял с ивовой сердцевины её зелёную кожу и, отрезав от оголённой деревяшки сантиметровый пенёчек, отколол с него гладкий бочок. Затем глянул на часы и принялся поспешать, потому как Кирюха вот-вот должен был явиться, а Кузьмичу не хотелось, чтобы он долго топтался у забора на глазах у всех глазастых соседей.
 
Доделав до конца очередную свистульку, Иван Кузьмич проверил её тембр, пару раз дунув в горьковатый ивовый срез и, оставшись вполне довольным, положил её в пакет к десятку таких же дудочек. Подойдя к забору, Кузьмич сделал вид, что осматривает его на предмет целостности и увидел сидящего в кустах Кирюху. Кирюха был лопоух, глазаст и в меру чумаз. Лет ему было без малого семь. Настолько без малого, что будущим сентябрём призывался он Министерством образования в ряды грызунов научного гранита.
 
Увидев Ивана Кузьмича, Кирюха заёрзал в зарослях и спросил, - Деда Ваня, готово?
Кузьмич молча передал ему пакет со свистками и легонько помахал опущенной ладонью, мол, давай, Кирюха, отползай по тихому, хватай руки в ноги и дуй до горы. Когда лопоухий лазутчик исчез, Иван Кузьмич заварил себе кружечку бергамотового чайку, сел на лавочку и стал ждать. А как только он прихлебнул ароматного, тут оно и началось. Выскочив из-за поворота, по улице промчались лихие велосипедисты возрастом не старше первого десятка, на ходу оглашая окрестности живым ивовым свистом. Свист был честным, бескомпромиссным – одним словом, от души. Иван Кузьмич даже крякнул от удовольствия, отхлебнул чайку и, прислушиваясь к удаляющимся трелям, одобряюще постановил, - Соловьи!
 
Когда «соловьи» пошли на третий круг по улочкам садового товарищества, Кузьмич и увидел надвигающуюся на него неприятность в лице достопочтимой Галины Антоновны – не ближайшей, но всё же соседки и кровной бабки одного из свистунов. А так как углядел он её первым, то и решил произвести тайный маневр – сполз с лавочки и чуть ли не на четвереньках переместился в сарай. Заскочил внутрь, сел на ящик с инструментами и затаился, наблюдая в щель между досками за действиями многоуважаемой Галины Антоновны. Многоуважаемая же подошла к забору, взялась могучей дланью за штакетину и призывно прокричала, - Ива-а-ан Кузьми-и-ич… А через минуту ещё… и ещё…
 
Кузьмич на зов не откликнулся, решив притвориться временно оглохшим. Да и какой ему был смысл сходиться с гостьей в заведомо неравной словесной борьбе. Тем более что он прекрасно знал, что она ему сейчас скажет. Ну, сначала как водится, покудахчет о том, что он, Иван Кузьмич, уже взрослый мужик, можно сказать одной ногой в очереди к Богу стоит, а шалит, как какой-нибудь сорокалетний молокосос, и шалостями своими детишек будоражит. И тут уж перейдёт к перечислению и самих шалостей. Мол, вот понаделал он на прошлой недели ребятне лодок из коры, так они весь день в ручье прочупахались, и домой пришли, что те поросята. А три дня тому научил их в «чижика» играть. Бит из досок настругал, «чижика» этого смастерил, а огольцы и рады в эту лапту с утра до ночи наяривать. И ведь чуть дело до увечья не дошло, когда застиг этот самый, пулей пущенный, «чижик» Анну Ивановну с пятнадцатого участка за прополкой. Застиг и нанёс ей урон в обоюдокруглое место. И это ещё хорошо, что стояла она к опасной траектории тылом, а то ведь могла и окриветь. А сегодня и вовсе дед ополоумел – дудок намастырил. У Софьи Семёновны враз мигрень разыгралась, у Полины Петровны – сердцебиение, а у Потаповых собака выть стала, что до сих пор немой считалась.
 
Прокрутив в голове весь ход возможной беседы, Иван Кузьмич вздохнул, а глянув в щель, затрясся в беззвучном смехе, от того что на улицу вновь вылетела свистящая орда и привела в замешательство зовущую его Галину Антоновну. Когда же дружный коллектив свистунов промчал мимо, подняв с дороги не гигиеничную пыль, Галина Антоновна сняла руку с забора, шагнула чуть в бок, как отшвартовалась, и, развернув крепкий корпус, непотопляемым дредноутом отправилась восвояси. Крайне довольный тем, что Цусимы сегодня не произошло, Кузьмич высунул нос из сарая, а убедившись в отсутствии неприятеля, вернулся на лавочку.
 
Сел и стал так же мысленно возражать уважаемой даме. Что, мол, дура она – дама. Не видит явной пользы от его, Кузьмича, усилий. Ну, взять хоть эту самую свистульку. Вот если, не дай Бог, заблудится в лесу её внук - Вовчик, то он враз себе такую дудку сделает, и его любой МЧС за десять вёрст услышит, потому как такое не услышать нельзя... Или же, что плохого в лодках? Тут тебе и навигация, и закон Архимеда в наглядности… Ну, а «чижик»? Чем «чижик» хуже всех этих гольфов с крокетами? В этом «чижике» духу русского – дышать, не передышать! И опять-таки же – традиция…
 
Вспомнив же о времени бородатого веселья, Иван Кузьмич послал достопочтимую Галину Антоновну к чёртовой матери и пошёл в дом заниматься делами. А так как на завтра у него с лопоухим и его компанией был намечен запуск воздушного змея, а змей лежал на кухонном столе в полуфабрикатах – мочалка отдельно, рейки-калька отдельно, то работы с ним было на весь оставшийся вечер…