Что ни день, то и кофе со сливками. Что ни ночь, то и бархатные постели с кипельными простынками. Надоело ! Не хочу более излишеств ! Брошу все к чертям и пойду по помойкам шариться ! А что и пошарюсь ! Человек не собака, собака не лошадь, лошадь не человек - глаз не выклюет. Точно-точно... не выклюет... Пойду-ка я долю свою спытаю, судьбу покликаю в закаулках и тупичках...
Встал, надел тапочки и пошлепал к дверям. Вслед мне - рабий голос:
- Колька, ты что ли ? Фу, ты, спужал ! Куда в такую рань попёрся ? Крыша опять съехала ?
- Прости, женушко, ухожу смыкаться по выселкам ! Не жди !
- Через когда времени вернёшься ?
- Я же сказал, не жди ! Я на выселки - долю свою оплакивать...
- Ааааа... понятно. Значит, на пятнадцать минут погреметь языком, по двору пошубуршиться и муру на скамейках поводить. Ладно... иди... я хоть посплю чуток спокойно. А то всю ночь, всю ночь... в доме фестиваль без антракта.
- Молчи, раба, семейная... Я тут всем как глоток яду... Идите вы... !
Вслед еще один рабий голос:
- Зинк, он куда намылился ?
- Ой, спи, мама, себе, не встревай в нашу семейность... не шуми на меня вопросами. Видишь, Кольку накрыло. Правду начал искать. Пусть побродит, порыщет.
- Да пусть... На воздухах пообгладается, пообкусывается... может и отпустит...
Слова, эти, тёщинские, сильно полоснули по мне, гранатой взорвались между ног. Я поднатужился и рассвирепел. Хорошо, однако, получилось, повзаправдошнему. Вопил и дрыгался будто голодный воробушек перед брошенными крошками:
- Эх, вы, жёнушка да тёщенька... сгубили меня, зарыли в бытовуху, и выкаблучиваетесь еще тут... Душу на изнанке парите ! Я может голубем сизокрылым хотел быть, а вы из меня кого слепили - ворону хлопастую ?! Ноги моей...
- Иди-иди... - зевнула жена. - Дай поспать. Через пятнадцать минут поднимусь, чтоб как штык - дома... Всё, время пошло.
- Для меня может и пятнадцать минут - целая жизнь ! Я же творческая личность..., сгубили вы меня, сгубили, - продолжал я неистовать. - А твоя мамаша каждый день меня в мебель превращает. Вчера я был столом, позавчера кухонным шкафом, сегодня, чую половик для неё.... А я человек, добрый, порядочный, мне не с вами, щербатыми, по жизни тыкаться надо, а в благости шелестеть крылами, Уйду на помойку ! Там честным - стихия...
- Люсенька, ведь и вправду уйдёт, кто нам зарплату в дом носить будет? Сейчас дураков нема...
- Оставь, мама... Видишь, пива набулькался. Всю ночь его каблучило и об стенку било...
Не выдержал я и хлопнул, сильно вдарил дверью... туалетной, ажник рефлённый пластик затрещенился, штукатурь посыпалась; закрылся на щеколду; посижу, думаю, здесь, погорюю, повожу муру, у меня еще пятнадцать минут есть... А это же целая жизнь!
[Скрыть]Регистрационный номер 0397085 выдан для произведения:
Что ни день, то и кофе со сливками. Что ни ночь, то и бархатные постели с кипельными простынками. Надоело ! Не хочу более излишеств ! Брошу все к чертям и пойду по помойкам шариться ! А что и пошарюсь ! Человек не собака, собака не лошадь, лошадь не человек - глаз не выклюет. Точно-точно... не выклюет... Пойду-ка я долю свою спытаю, судьбу покликаю в закаулках и тупичках...
Встал, надел тапочки и пошлепал к дверям. Вслед мне - рабий голос:
- Колька, ты что ли ? Фу, ты, спужал ! Куда в такую рань попёрся ? Крыша опять съехала ?
- Прости, женушко, ухожу смыкаться по выселкам ! Не жди !
- Через когда времени вернёшься ?
- Я же сказал, не жди ! Я на выселки - долю свою оплакивать...
- Ааааа... понятно. Значит, на пятнадцать минут погреметь языком, по двору пошубуршиться и муру на скамейках поводить. Ладно... иди... я хоть посплю чуток спокойно. А то всю ночь, всю ночь... в доме фестиваль без антракта.
- Молчи, раба, семейная... Я тут всем как глоток яду... Идите вы... !
Вслед еще один рабий голос:
- Зинк, он куда намылился ?
- Ой, спи, мама, себе, не встревай в нашу семейность... не шуми на меня вопросами. Видишь, Кольку накрыло. Правду начал искать. Пусть побродит, порыщет.
- Да пусть... На воздухах пообгладается, пообкусывается... может и отпустит...
Слова, эти, тёщинские, сильно полоснули по мне, гранатой взорвались между ног. Я поднатужился и рассвирепел. Хорошо, однако, получилось, повзаправдошнему. Вопил и дрыгался будто голодный воробушек перед брошенными крошками:
- Эх, вы, жёнушка да тёщенька... сгубили меня, зарыли в бытовуху, и выкаблучиваетесь еще тут... Душу на изнанке парите ! Я может голубем сизокрылым хотел быть, а вы из меня кого слепили - ворону хлопастую ?! Ноги моей...
- Иди-иди... - зевнула жена. - Дай поспать. Через пятнадцать минут поднимусь, чтоб как штык - дома... Всё, время пошло.
- Для меня может и пятнадцать минут - целая жизнь ! Я же творческая личность..., сгубили вы меня, сгубили, - продолжал я неистовать. - А твоя мамаша каждый день меня в мебель превращает. Вчера я был столом, позавчера кухонным шкафом, сегодня, чую половик для неё.... А я человек, добрый, порядочный, мне не с вами, щербатыми, по жизни тыкаться надо, а в благости шелестеть крылами, Уйду на помойку ! Там честным - стихия...
- Люсенька, ведь и вправду уйдёт, кто нам зарплату в дом носить будет? Сейчас дураков нема...
- Оставь, мама... Видишь, пива набулькался. Всю ночь его каблучило и об стенку било...
Не выдержал я и хлопнул, сильно вдарил дверью... туалетной, ажник рефлённый пластик затрещенился, штукатурь посыпалась; закрылся на щеколду; посижу, думаю, здесь, погорюю, повожу муру, у меня еще пятнадцать минут есть... А это же целая жизнь!