Продавцы Счастья

Серые тучи и не собирались расходиться, который день висел «мешок», сырой, мрачный, без единого луча солнца, без лоскуточка голубого неба. Осень, поздняя и скучная осень... Влажные листья, прежде бывшие: золотыми, багровыми, красными и бронзовыми, которыми любовались, которые воспевали, прилипли к мостовой, став цвета ношеных безликих тряпок, и теперь безжалостно топтались прохожими. Я шёл по бульвару, в сторону набережной. Навстречу шли люди и улыбались, что было странным в такой безрадостный день. С той же стороны доносились звуки, издаваемые непонятным инструментом. Издали напоминая своим звучанием говор пожилого человека, повествующего о чём-то далёком, грустном, но светлом. Так говорят о детстве, и минувшей юношеской любви, без боли, но с грустью.
Поскольку мне было безразлично куда идти, я направился на звуки музыки. Вскоре, передо мной возник маленький балаганчик, перед которым сидел флегматичный детина, с одетой в шубку обезьянкой, на его плече. За ним высилось видавшее виды сооружение в виде брезентовой палатки, метра два на два, с входом и выходом на противоположной стороне. На передней части, которой красовалась надпись: «Счастье», вход три монеты. Я усмехнулся, не дорого, однако нынче счастье. Карлица на высоком табурете, специально подогнанном под неё, вращала ручку шарманки, звуки которой вызвали моё любопытство. Да и не только моё, возле толпились зеваки, случайные прохожие, скучающие, так же как и я, попавшие в плен непогоды. Какой-то человек пытался расспросить выходивших с неизменной улыбкой на лицах: что там? Ну, что же там? Ему не отвечали, или кратко: счастье. Он суетился, перебегая от одного к другому, то к верзиле на входе, но тот не меняя флегматичного выражения лица, цедил одно: три монеты и узнаешь.
Меня окликнул старинный знакомый из Эльза, и мы, радуясь встрече, отправились в кафе напротив, где приятнее поговорить в тепле, за чашечкой другой кофе, вспоминая былое.
Вскоре сумрак дня стал сгущаться, зажглись фонари, несколько разнообразив уныние за окном. Ожившие окна, и витрины, переливающиеся разноцветными огоньками, придали улице загадочности. Как ни приятно нам было в обществе друг друга, пришло время прощаться. Мы договорились о следующей встрече и распростились. Я снова услышал звук шарманки, и, вспомнив о странном балаганчике, отправился туда. У входа сидела грустная карлица, и всё так же вращала старинную ручку, которая жалобно поскрипывая, рассказывала одну и ту же мелодию. Из палатки вышел верзила, сидевший весь день у входа, он улыбался, так чисто и светло, как ребёнок, получивший нежданный подарок, лицо сияло, утратив всякое упоминание флегматичности, придававшей ему туповатое выражение. Такие лица бывают только у очень счастливых людей. Я не стал заходить в палатку, я и так был счастлив встречей со знакомым. Зачем перебивать одну радость другой? Вынув купюру, положил в коробочку возле шарманки, улыбнулся карлице и ушёл, унося её улыбку. Дав слово, что в следующий раз, я непременно узнаю, какое оно счастье, стоящее всего три монеты.