Ничто так не мертво, как вчерашние заслуги

 

 

     Ничто так не мертво, как вчерашние заслуги. Не усвоивший этой простой, в общем-то, истины, плохо закончит свой век. Живущий иллюзиями прошлого (а даже самое реальное, документальными фактами подтверждаемое прошлое – не более, чем иллюзии), мало что скучен окружающим, он, в глубине души, противен и самому себе. Сейчас выскажу крамолу, за которую гореть мне в аду, но что сделаешь, если я, искрений ваш рассказчик, так и думаю. Мы уж больно выспренно, уж с слишком экзальтированной слюною поем славу недавней войне лишь потому, что она совсем рядом, всего-то семьдесят лет. Мы рассказываем о боли в наших сердцах, которой, будем честными, нет в поколении не воевавшем и даже не родившемся в те грозные годы. Фарисейство это тем лишь может быть оправдано, что поколению теперешнему нет и вовсе чем похвастать. Но ежели шагнуть на пару веков назад, когда была сдана Москва, не стократно ли большей болью отозвался тот пожар в каждой душе каждого русского (а в те времена Москва, в пику теперешнему к ней отношению, как к просто дойной корове, означала для любого всю Россию). Та война была столь же отвратительна окровавленным лицом своим, как и всякая война, но теперь она нам представляется исключительно Рязановским водевилем и Шурочкой Азаровой, а без Толстого, которого теперь и вовсе никто не берет в руки, мы бы вообще ничего не помнили бы о ней. Перенесясь еще на пяток столетий, мы уж и совсем, кто не почил вниманием Карамзина, не воспримем ужасов, что творились во времена татаро-монгольского нашествия. Чем далее заслуга, тем она невнятнее и бесполезнее для грядущей жизни, и прав Иисус, когда говорит, чтобы мы оставили мертвым погребать своих мертвецов. День сегодняшний и без оглядки на грехи и заслуги вчера – вот истина. «Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них;  если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!  Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы». (Мтф, 6, 25-34).

 

     «Иван, не помнящий родства» - достойно выжечь мне каленым железом на лбу, но давайте вспомним историю (раз уж мы такие поборники ее) происхождения этого чисто русского выражения. Это беглые крестьяне да каторжники, после их поимки, всенепременно называли себя Иванами, а на вопрос о происхождении и родственниках отвечали, что, мол де, родства своего не помнят. Почему не помнят – вопрос риторический, но почему Иваны? Это совсем даже не русское, а ассимилированное под наше произношение иудейское Иехоханан. При насилием и кровью крещении Руси, вытеснило оно, равно как и всю русскую довладимирскую историю, все исконно русские имена. Такое предательство памяти предков, как я погляжу, нам не претит? За давностию лет? Но, да простят меня мои судьи, давайте уж вести себя, как истинные беглые (от своей памяти) каторжане, и не станем кичиться и вчерашней, совсем недавней заслугой, во-первых, все одно уже сделавшей, что ей было и должно, и не ради медальки и памяти, а во-вторых…, навеки уже вчерашней.