На реке

[Скрыть] Регистрационный номер 0408136 выдан для произведения: .
На реке!
( В. Исаков)
      Вечером ребята этажом выше собрались и так вкусно плясали  над головой, что люстра на моем потолке слегка  качалась, как в каюте теплохода во время четырех бального шторма. Поднялся, сделал замечание. Они извинились и после одиннадцати закрыли окна, и сняли обувь, хоть так…  Им на смену в пространстве появился  гитарист  с расстроенной гитарой. Спустился на два  пролета  вниз и вежливо показал, как  необходимо настраивать  инструмент. Показал аккорды и технику игры мелодии моей любимой Адажио в  миноре. Подвиг мальчика на учебу. В первом часу ночи  в открытое окно  в колодце восемнадцати этажки из окна напротив,  услышал счастливые  ритмичные стоны счастья юной женщины. Красиво и призывно! Все звуки вмиг исчезли в доме. Через кисею тюля в ночи заметил нервные огоньки  сигарет на балконах: завидовали. Надо будет «малышу»  пожать руку, удивил, а с виду такой тщедушный. Захлопнул окна, попробовал уснуть. Провалился в сон! В четыре утра  сигнализация чужого припаркованного уже тормошила меня за плечо… А в восемь соседский перфоратор разбудил  быстрее будильника…. Ну, как  я  устал от этого человеческого муравейника и укатанной территории  в асфальт, называемой городом. Он меня соковыжималкой вымучал, достал. 
Утро. Не с того ни с чего руки сами собрали походный  рюкзак, взвалили его сто пятьдесят литровую душу на плечо. Пересчитал  мягкой платформой кроссовок все шестьдесят пять ступенек вниз.  Плечом почтительно толкнул старую  металлическую с кодовым замком и вышел. Вздохнул! Воля! Ветер вмиг обнял и пожелал  здоровья поцелуем в лицо.  Листва  плакала от счастья, что увидела меня. А  коричневая дверь обиженно скрипнула чуть проржавевшими петлями вслед. Спустился к своей  красавице - машинке.  В предчувствии  долгой дороги она даже  подмигнула мне сигнализацией  фар. Тихонько поехали  на заправку. Рюкзак,  насупившись, лежал в багажнике: он привык путешествовать на заднем сиденье. Задело! Накормил  машинку на выезде: залил ей полный бак по самое  горло. Улыбнулся местным девочкам – заправщицам  со шлангами в руках.  Тронулся на радость бело перламутровой,  поехал, куда глаза глядят. А что?!  Кому сейчас легко?!  
Две тонны металла  рассекали  ветер, как нож масло, прилипающей резиной  к черным  рукам асфальта. Через открытый  люк, малыш трепал  мою оставшуюся  шевелюру  доброй  мягкой тёплой лапой. Уже проехал один город, второй. Заправлялся и все двигался,  и двигался, перемещаясь в пространстве лета, куда глаза глядят…
  Орлы на громаде  размахов крыльев парили  высоко – высоко над жарой чёрной трассы  рядом с  белыми облаками под голубым  небом. Автокрасавица  в отличие  от живых слушалась  меня во всём, даже записывала мои фразы и замечания в адрес седаков чужих машин на  регистратор, при этом, успевая фиксировать местность.  Трасса  была ровнехонькой, как столешница стеклянного стола и от этого скучной.  Почему – то вспомнилось, как мой друг сделал первые  деньги:  с юмором и красиво.  Открыл контору для женщин, мечтающих выйти замуж.  Да, да! Подбирал для  них достойного человека.  А потом делал так. Сергей на ипподроме арендовал  белых коней. Украшал их крупы  яркими  алыми вальяжными попонами, седлал сафьяновыми  седлами.
 Уздечки и стремена  украшены серебром.  В  седла сажал  могучих  ребят в кольчугах. Щиты за спину, меч - кладенец на правом боку, опираясь  сафьяновыми сапогами  о стремена,  мчались во весь опор к ждущей своего  избранника  красавице.  Глашатай  возле подъезда трубил в золотой  рог и разбрасывал по асфальту лепестки роз.  Кони хрипели, раздувая ноздри. Бабушки на скамеечках недоуменно спрашивали о цели приезда  всадников, а они сурово молчали. Красавица- заказчица выпархивала  из дома и спешила  к своей судьбе   туфельками по запаху роз. Тут же  принц- рыцарь  одним движением  подхватывал  суженную,  и сажал  перед собой…  Лишь  вдалеке  ещё слышалась  затухающая  музыка  труб глашатаев  и  цоканье  подков об асфальт.  Женщины в  окнах тихонько плакали от такой  романтичности….
    Вдалеке увидел сгорбленную фигурку женщины в длинной черной юбке. Она, опираясь на палку, брела по обочине дороги, чуть прихрамывая, а машины скользили мимо неё по почти лаковой асфальтовой поверхности, даже не притормаживая. Со стороны шагающей не заметил ни одной  попытки попроситься подвезти. Притормозил, остановился. Нажала на кнопку и стекло пассажирской двери опустилось. Попросил  присесть. Из – под белого платка на меня глянули, пронизывая шилом голубые не выцветшие от возраста глаза сухонькой бабушки. 
-Сынок, прости, у меня ж денег нет. Я уж пешком, как нибудь! Осталось  - то всего ничего: каких – то  там километров десять до дома. Ты чай спешишь! Езжай, милай! Езжай!
Попросил  присесть  и даже вышел из машины.  Открыл для неё тяжелую дверь… 
Она шла в деревню из храма. « Поставила за свого деда сорокоуст за упокой души». На мой вопрос, что путь в  десять километров  для её возраста  далековато. Она, удивленно на меня посмотрела и выпалила.
- А ты  сынок,  мои годки – то считал?!
Смягчившись,  добавила.
- Так,  как же так, милай! Чай венчаны с дедом – то, он же там на том свете меня ждет.  
Тяжко вздохнула и продолжила.
- А, чтобы  сил ему  добавить и вселить уверенность, что не забыла, вот свечки- то и ставлю за упокой. И молитвы в помощь читаю… А меня БОГ пока держит тут на матушке Земле…видимо  для чего – то. Вот сама  в толк никак не могу взять, за чем?!
Ехали. Я молчал. Испугалась, когда нажал на кнопку и автомат машины убрал защиту крыши в  конец  салона. Потом открыл люк.  Тихо зашептала
- Свят, свят! 
Стеклянная крыша её удивила. А люк, откуда  ласковые  руки ветра с  уважением трепали  салон, вызвала улыбку. Потом она отвернулась к окну и глядела  на зелёные березки, что росли подле  трассы. Перевела взгляд на кнопки, что красиво спали на панели экипажа. Провела по ним рукой и шепотом.
- Как же это запомнить- то?!  И углядеть! Не ровен час заплутаешь, не на ту пальцем тыкнешь, и прощай белый свет…  
Позабавило. Дорога для моей беляночки на раз, и я уже высаживал свою попутчицу  возле дома. К самому крыльцу подвез. Вышла и чуть ли не бегом посеменила к дверям дома, громко стуча клюкой. Опешил. И тут же хлопнув дверью, видимо боялась, что уеду, вернулась, протягивая в зажатом кулачке бумажку в сто рублей. Вытащил и открыл  «лопатник» и тоже достал из него уже красного цвета бумажку-пятитысячную. Она, глянув на свою сотню посмотрела на меня всё таким же пронизывающим. Потом тихо почти шепотом  спросила.
- Гляжу, сынок, душа у тебя мается…Устала она. Покоя ей нет. Не уж-то в городе так плохо?!  Воно, как у тебя глаза- то грустят…
Что тут скажешь! Я даже от таких слов притих и тут в точку.
- Ведь сам не знаешь куда  едешь.  А разве не так?!  
 Помолчала. Потом.
- Оставайся у меня, погостишь, вона от деда и удочки остались. Порыбачишь, грибные места покажу. У нас с дедом внук  не вернулся  из Афганистана… твого же возраста.
Кончиком платка незаметно смахнула слезу с глаз.  
- Вернули в цинке касатика моего безгрешного… даже своего следа не оставил на земле- матушке, так был хорошо воспитан, а то были бы у  меня правнуки… Эх! 
Она тяжко вздохнула
-Сын- то у меня с невесткой опосля погибли: на машине разбились... Видимо позвал он их. Вот и кукую я тут одна одинешенька с Марфой в соседях. Двое нас осталось на всю деревню. Кто уехал, кого унесли на погост... 
Задумалась  на секунду и с надеждой в голосе, сухонькими губами выпалила.
- Оставайся, внучек! Поживи, вот скоко хошь. А!? Душу полечишь. 
    Тишина присела на край простыни. Открыл глаза.  А она  нежно погладила  меня по плечам. Присел. ГОСПОДИ!   Я  первый  раз за столько лет выспался. Не слышал семейных скандалов, не  разборок под окнами  за парковочное место… Меня окружала тишина. На крыше услышал воркование голубей и стук лапок по металлическим листам крыши. До слуха донеслось  звон колокольца,  видимо, баба  Настя  выпустила корову на волю… 
Я согласился остаться у  бабы Насти только  с одним условием.  Съездил в  магазин и забил багажник  продуктами. Бабушки  было стали причитать, что  с их пенсиями они лет только через пятьдесят смогут расплатиться  со мной. Да уж….
И ещё было условие,  на которое бабушка обиделась .  Я  хотел , как  тридцать лет назад  спать  на сеновале… 
  Смотрел в потолок, и было ощущение, что я  дома у своей бабушки: приехал с училища  в очередной отпуск. И тут в подтверждение моих слов донеслись слова бабы Насти, как  в той  такой далекой  моей юности курсантской. Даже улыбнулся сходству.
- Вовк!  Вставай, милай!  Снедать пора, да  на  покос, опосля на рыбалку  поведу…. 
     И опять обняла лаской тишина…  Лишь далеко в лесу  кукушка отсчитывала года жизни. До слуха доносилась песня жаворонка в небе и возня ласточек в гнезде за  стеной… 
  А на вечере спящие поплавки в теплом речном тумане. Вода укутанная будто снегом: пухом тополиной рощи… И солнышко ложащееся спать за макушки елей…И  слова бабы Насти.
- Поди умаялся сынок с непривычки- то…попей молочка с ледника, чай ангиной не заболеешь? Пошли к дому, Вовк на покой, поспи завтра же рано вставать…
Прилег на духмяную  постель. Ночь серебряными глазами звезд заглядывала в чердачное  окно. Кузнечики вытащили из – за спины  скрипки, как  услышал   рядом довольное ворчание - мурчание  черного кота по имени Кешка.
Засранец…пришел  таки… отгонял от себя, а он норовит о спину прижаться… Говорила  бабушка.
-Не пужайся: он лечебный у нас,поправит больное место в раз..
 И через вату сна их далека напутствие перед сном..
-  Вовк, высыпайся! Завтра на пасеку поведу. Опосля на погост могилки подправим, а далее за рыжиками в лес…. 
И тут  же вдогон.
- Я тебе  там кваску рядышком черного поставила в крынке, вдруг пить захочешь… холодненькай чай... 
Почему – то пришла мысль, что вовсе забыл, в каком кармане лежат спящие таблетки…
В ночи до слуха донеслась молитва бабушки. Растерялся. Услышал, как она молилась за меня, видимо думала, что я уже сплю...
   Прошел месяц.Опять этот городской муравейник. Вечер. Бар. Красное пиво под копчёную оленину.Тяжесть принятых решений за сегодняшний день на плечах.  Друзья с тяжелыми подбородками, пронизывающим взглядом и кувалдами рук за столом.  Мой  рассказ… 
 Молчали…  Друг Александр мудро в музыку пространства.
- Валентич, братан! 
Он, как на ринге глянул в глаза.
- Время разбрасывать камни и время собирать их…
Друзья закивали. Через минуту я добавил. 
- Где богатство твое там и сердце твое, а матушка Земля со своими заброшенными деревеньками это,как наши корни…
Музыка играла и молодые ребятки,что - то бубнили за соседним столом...

© Copyright: Владимир Исаков, 2018
Свидетельство о публикации №218012600177