Крыша

 Непроглядная ночь. Лишь редкий уличный фонарь, благосклонно пригнув шею, бросал слабый свет на небольшой клочок улицы во имя помощи редкому прохожему. Посредственный питерский апрель смешивал грязь с тающим снегом, даря через промокшие подошвы обуви простуду многочисленному населению города. 
По сырому асфальту одной из тихих улиц жёлтого Петербурга передвигался тёмный силуэт девушки. Отсутствие душ вокруг не позволяло опознать личность шедшей в тёмной курточке с капюшоном, кожаных леггинсах и туфлях на высоком каблуке. И лишь фонарь, освещавший улицу, мог разглядеть в руке ночной гостьи мобильное устройство. 
Девушка миновала уличный фонарь, и теперь осторожно цокала по темноте. Большой палец руки ежеминутно жалил кнопку вызова, посылая сигнал абоненту, телефон которого был выключен или находился вне зоны действия сети. 
Путь незнакомки лежал к заветной крыше, которая во все времена года была открыта для беспросветных романтиков, любителей острых ощущений и простых бомжей. Когда-то она и он - ныне неактивный абонент - вместе сидели на краю карниза, любуясь бесчисленным множеством небесных светил, смеясь, целуя друг друга в губы и говоря самые нежные вещи на свете. Спустя два года, она слушала «самые нежные вещи» уже от другого — молодого офицера, в конечном итоге, скоро бесследно исчезнувшего вместе с мундиром и грудой ласковых слов, оставившего ей медаль сердечной боли, а ныне неактивному абоненту — погоны ненависти и непрощения к ним обоим. 
Вот и сейчас: всё та же крыша, тот же карниз. То место. Она. Смотрит не в небо, а вниз, на грязный асфальт. Мгновение, и динамик телефона, в очередной раз вещавший о недоступности вызываемого абонента заткнулся навсегда, пикировав с крыши здания из рук своей хозяйки. Она же, досмотрев гибель мобильного устройства, улыбнулась и... Медленно глубоко вздохнула. 
Через полтора месяца рассвет пел голосами птиц, а ветер играл в зелени деревьев. Когда-то неактивный абонент и уже знакомая нам девушка неожиданно оказались друг напротив друга. Он смотрел на неё и молчал. Он простил её и хотел всё начать сначала. А она замерла и, неподвижно глядя на него, почему-то улыбалась. Он смотрел на неё нежно, с любовью, а она - с фотографии на памятнике, возле свежего холмика.