Зимний сон. Часть 34.

 -Успокойся, Сонька, ты же сильная, помнишь, ты нас всегда успокаивала, а тут раскисла. Все уже, уже успокойся.
Я смеялась, как ненормальная.
-Да пусть ржет, - ответила Лерка, - все лучше, чем рыдать.
-Суки вы, девки, - вмешался Петька, - все-таки достали бабу.
И тут в три голоса полетел ответ: пошел ты!
-Да, я пойду, покурю лучше, - Петька встал.
-Стоять, - я подорвалась за ним, - я тоже курить хочу.
Мы вышли в подъезд, я закурила предложенную Петькой сигарету.
-Да ладно, Сонька, не расстраивайся, чего, баба молодая, красивая, будет и на твоей улице праздник.
-А ты, Петро, вот скажи, какого рожна тебе надо, носишься со шмотками, как кошка с желчью?
-А хрен его знает, Аньку люблю, а вот как увижу юбку, планка падает, весь в деда. У меня дед был такой, до смерти чужих баб тискал, и жила стояла, а умер он на восьмом десятке, наследственность, - Петька заржал.
-Дурак ты!
-Дурак, а все равно к Аньке возвращаюсь, иду, голову на плаху несу.
-Ну, ты хоть, извиняться умеешь, другие за всю жизнь «прости» не скажут.
-Так, а чего, если сам виноват, приходится.
Меня затошнило, я бросила недокуренную сигарету.
-Даже курить не могу.
-Так не кури.
-Сама знаю.
Я зашла.
-Ну, что, отошла, - спросила Анька?
-Отошла.
-Да фигня все, Сонька, только дети имеют значение.
-Точно, а что тогда выла?
-Так, а как, отрывать всегда больно, а вот вернулся, и все готова простить, все пидара-ы!
Я улыбнулась.