Жизнь, копательская...

Сделка с родственниками клиента была неудачной. Иван Петрович получил на руки всего три тысячи рублей мятыми копюрами, по пятьдесят рублей. Остальные - 28 тысяч 246 рублей 18 копеек – перечислены на расчётный счёт ООО «Ритуальные услуги». Этот факт вызвал в нём массу волнений и переживаний.

- Указывал я Тёмке, чтобы чёрным налом брал. Нет же…., заартачился, кобенится стал, мол-де нельзя сейчас бабло из кармана в карман перекладывать - налоговая штрафанёт или посадит, – сбрасывая с лопаты поверх ямы слежавшийся суглинок, жалуется он своему другу и товарищу по работе Викторкину Игорю Ивановичу. – Поверил ему, начальничку. И что получилось? На карман, мой, легла мелочь. С такими отстёжками и пиво хорошее не попьёшь…. Плохо…

- И не говори, гробокопательское дело сейчас на изломе – монетизируется. Душат нашего брата, не ценят профессиональное копательство… На общем собрании кладбища, я так и сказал Тёмке – гробишь ты наше дело! В землю зарываешь !– Поддакивает Викторкин, сидя на краю свежевырытой ямы.

Гробокопатели говорят вполголоса, они явно устали, роют с большими остановками, по очереди. Земля, не принявшая за летний сезон ни одного дождя, - чёрствая, копается тяжело, навыворот, затвердевшими комьями и округлыми бугелями.

- Раньше при Сан Саныче, - пусть земля ему будет пухом, - мы по 20 косарей в неделю на карман лОжили, а сейчас, при этом Тёмке-ушлёпке и три тысячи за месяц не отыгрываем. – Напрягая желваки, продолжает бурчать о гробокопательскых проблемах Иван Петрович.

-Да…. Тёмка наш не в дугу… не понимает трудящихся. - Викторкин тяжело вздыхает и обводит взглядом углы свежей могилы.

Иссиня-голубые глаза его, наполненные скромностью и нежностью, неожиданно округляются, а лицо вытягивается.

- Ванька ! Стой копать ! – орёт Викторкин и спрыгивает на дно могилы, становится на четвереньки и, задрав задницу в полосатых штанах, роет руками учащенно, большими скребками, как собака, учуявшая кость.

- Ты, что ошалел, придурок ! Чё, орёшь! – передёрнувшись лицом, испуганно таращиться Виктор Павлович на двигающиеся,  будто лопасти, костлявые лопатки и изгибающийся, шишковатый хребет дружка.

Я не ору, смотри, дурище ! – навыворот выгибая спину, поднимает к верху руку Викторкин с предметом, похожим амфору. – Тяжёлая… Брякает там чё то….

Иван Петрович бросает на край могилы лопату и выхватывает из рук друга округлый и потресканный предмет, бьёт с размаху его лопату. По бугелям и комьям рассыпаются глиняные куски и, позвенивая, мутно-жёлтые бесформенные монеты.

-Золотые, ё-моё….- Шалеет Викторкин.

-Тут, наверно, курган был, только взгорок остался... – определяет обомлевший Иван Петрович. Берёт одну монетку, пробует на зуб.

- Глядикась, золотая… А может это бронза или берилл?

Трепещущая рука Викторкина выхватывает из кучи слипшиеся три монеты в один бесформенный предмет, похожий на взлетающего ворона, и тоже пробует на зуб, потом, поворачивая её, внимательно изучает и пытается вчитаться едва в различимые оплывшие надписи.

-  Придумал тоже,….. - Укоризненно лопочет языком Викторкин. - Золотые они…., смотри, надкус желтью лучится… морда какая-то нарисована, буквы… не по-нашенски… Са… Сау…ма… Саумакос… Савмак…  Грек, что ли ?

Горячий ветерок слегка обдувает головы и плечи гробокопателей. Сверху давит жарой беспощадное солнце. Лица у них - красные, туловища загорелые до черноты, а глаза сверкают загадочным блеском… Они во весь рост стоят на дне могилы, лихорадочно руками перебирают тронутые налётом бесформенные и слипшиеся монетки.

-Ей, мужики, вы где там! – издали, со стороны желтеющей лесопосадки раздаётся молодой, резвый голос.

- Опа ! Тёмка идёт ! – Шёпотом выражает высокую степень негодования Иван Петрович. - Быстро сваливай монеты в могилу! Щас увидит, эта поскуда….

 С кончика носа Викторкина в могилу падает мутная капелька пота. По изрезанному морщинами щекам ползут ещё несколько струек. Он их впопыхах  пытается смахнуть ладошкой и размазывает по лицу грязь. Другой ладошкой вместе с землёй сгребает монеты на дно могилы и топчется по ним….

- Чё не спешите?- подходя к месту, спрашивает Тёмка. Он же -Тимур Эвезидович Корбасов, начальники ООО «Ритуальные услуги». - Скоро клиента привезут. Да вон уже едут….

Три пары глаз устремляются в правую сторону, на шоссейный автобан и высматривают сине-чёрный катафалк с вытянутым носом, который по буеракам, переваливаясь с боку набок, съезжает на грунтовую кладбищенскую дорогу. За ним - вереница машин, автобус…

Внутри у Ивана Петровича и Викторкина одновременно ёкает сердце, оба белеют на глазах у начальника.

Корбасов заложив руки за спину, осматривает меняющиеся лица подчинённых. Особенно его забавляет чумазый лик Викторкина. Из красно-замызганного он становится светло-крапчатый.

-Что с вами ? Опять боярышника наглотались? Или чё ? – недоумевает начальник.

- Да эта…, взопрели чуток, жара прёт…- Оправдывается немеющим языком Иван Петрович, переглядываясь с Викторкиным.

Недоумевающе начальник водит глазами по лицам гробокопателей. Ничего не поняв, махнул рукой:

-Так, давайте готовьтесь и чтоба без фокусов. С этого катафалка деньги не брать…- Приказывает начальник Тёмка.

Подумав немного, добавляет:

- Ну, это самое….чё хотел сказать…, немножко можно срубить, часть отдадите мне, - гвоздей надо прикупить, пару титановых молотков и ещё кое-что по мелочи….

Растревоженные приближающейся минутой безвозвратности и безысходности Викторкин и Иван Петрович предпринимают жалкую попытку хотя бы на время приостановить процесс похорон.

- Да у нас ещё могила не готова, Тимур Эвезидович,  час не меньше уйдёт, чтобы углы подравнять, днище отбить лопатой, боковины подрезать, покойный ведь тоже не собакой был, ухоженного места заслуживает…. Пусть родичи не скромничают - с гробом на въезде, под навесом, постоять.

- Мы тут быстро.... Тёма, пойди, скажи, шоб под навесом хоронились от солнца….

- Ну, точно нажрались… По инструкции не положено задерживать клиента, быстро доделывайте, а я погляжу, шоб инструкцию не нарушили.

Рот Викторкина кривится, Иван Петрович сжимает до боли рукоять лопаты.

Тревожными глазами Викторкин смотрит на приближающуюся автопроцессию и ругает себя за то, что сбросил монетки в могилу: «растерялся я, мог бы и по карманам попрятать или в сохлый репейник схоронить, его тут – как дерьма, кучно растёть.

Сбоку стоит Иван Петрович, опустив голову. Он ковыряет лопатой землю. Уши его залеплены накатившейся на мозги неудачей, - не слышат плача родственников, похоронного марша духового оркестра…… Не заметил он, как ушёл начальник на соседний участок.

….Прошло минут десять. Родственники, простившись и от души наплакавшись, стоят и ждут. Гробокопатели не шевелятся. Кто-то из присутствующих спрашивает у Ивана Петровича:

- Не пора ли умершего погребсти ? Жара в темечко дышит …..Бабушки попадают.

- Да это…как его…. вы езжайте, мы сами тут управимся.. Через пол часика уложим клиента в земельку, как младенца люлечку … вы его постельке ещё позавидуете… Езжайте, езжайте… - Опустив голову, машет рукой в сторону пригородного автобана Иван Петрович.

Родственники перестали всхлипывать, удивлённо крутят голова и вопросительно смотрят друг на друга. Оставлять непогребённый труп близкого человека им явно не хочется, кое-кто начал вполголоса роптать.

Викторкин, почуяв спасительную ниточку, оживился:

-Эта… товарищи, езжайте…. Мы тут сами…. Нехай гроб на солнышке постоит. Какая разница покойному – под лучами киснуть или в земле тужиться….. Немножко попарится в костюмчике, а мы тут ямку подравняем.., за пятнадцать минут управимся. А вы не жарьтесь. На автобус и - на поминки. Там же всё стынет…..

Родственники и близкие покойного сгрудились возле Викторкина. На их лицах - тревога за судьбу гроба и покойника. Иван Петрович делает три шага назад и прячется за спины бабушек с венками. Молодой и крепкий парень, приступивший ближе всех к Викторкину, сурово дышит ему в нос, теребит его за голое вспотевшее плечо и басит:

- Батя, я хочу три горсти земли бросить в могилу доброго человека, а ты фигню какую-то несёшь. Не по ухорону это….

- Сынок, дай мне сотку, я за тебя горстями всю крышку гроба закидаю, даже заместо попа, священного, отслужу молебу, запечатаю покойника или ритуальную песню спою. Делов-то….- Отступая к краю могилы, сбивчиво лопочет языком гробокопатель.

Руки парня цепко хватаются за лопату Викторкина и пытаются её вырвать. Викторкин крутит шансовым инструментом из стороны в сторону, увёртывая древко от обезумевшего , и душещипательно кричит:

- Нас с Ванькой в этом месяце начальник на 18 тысяч кинул ! Имейте совесть ! Дайте мне до конца дней пожить по-человечески, как олигарх на Канарах !

Родственники и близкие покойнику лица ничего не поняв из слов Викторкина, продолжают наступать на Викторкина, подталкивая его к усопшему.

- Бери верёвки, придурок ! Делай своё дело ! Ты тут зачем наглеешь ! Вы ему лопатой по полосатым штанам дайте !- кричат со всех сторон…..

…..Под деревьями лесопосадки, на участке «2н», стоит Тёмка Корбасов, хозяин кладбища, рядом с другой воющей процессией и с интересом наблюдает, как на курганном взгорке толпа перемещается переливами и волнами . Ему издали не видно, как люди, будто осы над мёдом, кружат возле гроба, бегая за полуголыми гробокопателями. Молодые и старые, носятся, скользят ногами по некошенному пырею, спотыкаются о бугеля и мелкие комья, рвут ногами полынь, быльё, топчут репейник. Вёрткий Иван Петрович, будто балерина, виртуозно уворачивается от крючковатых рук, а Викторкин прыгает кузнечиком с бугорка на бугорок, всё дальше удаляясь от места захоронения.

-Чё у них там за беспредел… - убыстряя шаг к взгорку, говорит вслух Корбасов….

….На следующий день начальник на общем собрании гробокопателей поклялся больше Викторкина и Ивана Петровича, не ставить в пару на подготовку могил под захоронение. Те же в ответ лишь только помяли кепки в руках, поёрзали на стульях, застенчиво поулыбались, опустив глаза в пол.

Между тем вечером своей жене за тарелкой супа Иван Петрович сообщил буквально следующее:

- Я Тёмке-ушлёпку на собрании сказал всю правду в глаза. Порезал его истиной на куски. Припомнил ему монетизацию и 18 тысяч, которые он положил себе на карман. А за Савмака я ему буду всю жизнь мстить! Как только спадёт жара, и капнут первые капли дождя – рассчитаюсь нафиг по соглашению сторон.

Под Новый год, когда первый снег упал на южную землю, а жара давно уже ушла за экватор, в другое полушарие, Ивана Петровича уволили за наглое мздоимство, а добряк Викторкин перевёлся сторожем в учхоз «Соль земли» – охранять полигон для захоронения павших животных. Через три дня Корбасову местные бомжи доложили, что ночью перед Рождеством на кладбище произошёл случай надругательства над захоронением. Могила на курганном взгорке оказалась вырытой, гроб извлечён, а сама яма углублена на три метра. Чьих это рук дело – никто так и не узнал.