Весеннее равноденствие

25 марта 2014 - Владимир Степанищев

Психологи давно обратили внимание на такой факт, что животные, в ситуациях не угрожающих их жизни, здоровью или потомству ведут себя вовсе не условно- или безусловно-рефлекторно, по-Павловски, а вполне даже избирательно, индетерминированно, если угодно, часто в зависимости от природного характера, сиюминутного настроения, наполненности желудка да и просто погоды, но в случаях принципиальных действуют по строго соблюдаемым схемам: еда – драка, опасность – драка или бегство, гон – драка до смерти, но всегда ради жизни. Мой пес, человек приютный, ласковый и покладистый в любое почти время года, ну… кроме разве что марта и по причинам в высшей степени извинительным для кобеля, не сомневаюсь, положит за меня и жизнь, случись не дай бог чего такого, но на самоубийство без видимой цели не способно ни одно млекопитающее существо (история с китами наверняка найдет вскоре себе объяснение), но человек…

   Миллион в год! Это в высшей степени странно… Странно, что второй пик самоубийств, после зимнего солнцестояния, приходится на весеннее равноденствие, плюс-минус. То есть, ежели отбросить за скобки всех спонтанных, рефлексирующих «прыгунов», пускай их будет полмиллиона, вторая половина земного лимита, делясь внутри себя допустим два к трем, то есть двести тысяч совершают акт суицида на третьем месяце календаря. С одной стороны, депрессия под рождество Христово вполне объяснима – очередной год не принес ничего, кроме неудач, разочарований, измен, предательств, долгов… Склонность эмпирического, индуктивного ума к анализу и синтезу от частного к общему конечно позволяет ему сделать неутешительный вывод, что следующий год не принесет ничего нового - лишь усугубит перечисленное выше. Но в марте, когда день становится длиннее ночи, когда свет, пусть только на полгода, но побеждает тьму – разве не повод вновь поверить в жизнь, достать из чулана, отряхнуть от нафталина кургузую, порядком изъеденную молью, но надежду? В русском языке неслучайно «надежда» и «одежда» слова не то что однокоренные – они почти синонимы и не жить человеку ни без первой, ни без второй. Выбрасывающийся с двадцатого этажа в момент пожара делает тривиальный выбор: огонь – прямая смерть, окно – надежда приземлиться пускай с ущербом, но не летально; дворянин пускает себе пулю в сердце простым выбором, ибо бесчестие (для человека нравственного) хуже смерти.

   Но я, памятуя, что дневник мой называется Апология (из содержания коего понятно апология чего именно), не волнуюсь тут проблемами интеллектуального, соматического или психосоматического корня такой ничтожной, с точки зрения демографии, проблемы, как суицид (три на каждую тысячу умирающих за год); я говорю о совершенно ином виде принудительного завершения жизни – о пьянстве. Во-первых, Гиппократ с его спорной лапидарностью о пьянстве как добровольном сумасшествии. Кто ж спорит? - пьянство есть сумасшествие, но вот только никак не может быть оно добровольным. Никто не кончает самоубийством в здравом рассудке; даже если ты дворянин, то все равно нужно вначале немного спятить, прежде чем зарядить для себя пулю, а уж если прост, как три рубля, то и натурально слететь с катушек. Из Гиппократа, по простому свойству транзитивности следует, что и суицид дело добровольное. Теперь построим элементарный Аристотелев силлогизм: если пьянство есть сумасшествие, а последнее не бывает добровольным, то из врачебного диагноза «пьянство - добровольное сумасшествие» умозрительное прилагательное следует исключить: пьянство есть сумасшествие, самоубийство есть сумасшествие, тогда пьянство есть самоубийство, но никогда не добровольное. Те, которые утверждают, что патологию эту можно победить усилием воли – просто не знают предмета, ибо тогда и инфаркт, и ветрянка устраняются волевым решением, либо же давайте считать сумасшествие не болезнью, а результатом намеренной развращенности души.

   Теперь, когда понято с чем мы конкретно имеем дело, что самоубийц в мире не три десятых процента, а и все пятьдесят, рассмотрим патологию морфологически. Пьяницы бывают трех видов – латентные, запойные и перманентные. Латентные, то есть почти всё население планеты - тема отдельного научного изыскания не столько врачей, сколько социологов, политологов, культурологов и даже философов, а вот последние два доступны пониманию и не специалиста. Запойные пьяницы очевидно находятся в группе наибольшего риска и вот почему: крепясь полгода, внешне радуя близких да и всю социальную среду вокруг себя, внутренне они сжимают неумолимую пружину больной своей психики и когда превышен коэффициент предельного сжатия, она распрямляется в безудержное, все разрушающее на пути своем пьянство, пьянство неуправляемое, агрессивное, фатальное; другое дело – перманентные, которые пьют изо дня в день, всегда веселы, обаятельны, не равнодушны ни к чему на земле, общительны, не теряют контроля речи и действий, в общем… гораздо более социально адаптированнее тех закомплексованных, с желтой кожей и красными белками трезвенников, что встречаются нам каждый день в образе начальников на работе, борцов за права всего, что угодно на улице и руководителей высшего звена государства в телевизоре; в лучшем случае они портят жизнь только вам, в худшем – человечеству целиком. Булгаков (по образованию врач, кстати), устами героя своего говорил, что такие либо больны, либо в тайне ненавидят окружающих; и, положа руку на сердце, уж лучше бы Сталин с Гитлером спились, нежели эдакая вот трезвость ума и поступка.

   Но вернемся к моим пьяницам. Для наглядности сравнения пьяниц запойных и перманентных проще всего поставить эксперимент с двумя лампочками накаливания. В темном помещении, допустим, тамбуре подъезда, где у вас должен гореть дежурный свет круглые сутки, мы вкручиваем новую лампочку и засекаем время до того, как она перегорит. Записываем результат. Теперь, в целях экономии электричества, подключаем новую лампочку к датчику движения, дабы она загоралась и гасла только при входе и выходе из подъезда кого бы то ни было. Энергосбережение налицо, но что же с лампочкой? А она, господа, почила в бозе за срок вдвое, а то и втрое меньший, чем первая участница эксперимента, устав от бесчисленных накаливаний и остываний. Вывод? Чередование запоев и завязок пускай и приводит к экономии денег, но к продлению жизни – вряд ли. Вам, друзья, таким из вас, кто в силу обстоятельств вынужден жить рядом с пьяницей, стоит крепко задуматься, включать и выключать рубильник с каким-то периодом, либо же жить при неярком, тусклом, но постоянно включенном свете. Впрочем, если есть желание и возможность менять лампочки, как перчатки, то решение очевидно.

   Вот собственно и все о самоубийстве «добровольном», никак не привязанном ни к календарю, ни к собственному движению души. Что же до самоубийств когнитивных, осмысленных, точнее, их пика к весеннему равноденствию, так это скорее всего объясняется тем, что против надуманного религиозного, астрономический новый год начинается не первого января, а двадцать первого марта; именно здесь человек подводит итог своего очередного провального года, своих беспросветных лет, своей никчемной жизни и, невзирая на снегирей, капель и подснежники, перерезает нить ее. В довершение добавлю, что Иуда повесился на осине не на Рождество, а аккурат к равноденствию, именуемому на древней Руси еще воробьиной ночью, когда силы зла забирают к себе наиболее слабых, сознательно или в силу обстоятельств обращенных к тьме.

Регистрационный номер №0203982

от 25 марта 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0203982 выдан для произведения: Психологи давно обратили внимание на такой факт, что животные, в ситуациях не угрожающих их жизни, здоровью или потомству ведут себя вовсе не условно- или безусловно-рефлекторно, по-Павловски, а вполне даже избирательно, индетерминированно, если угодно, часто в зависимости от природного характера, сиюминутного настроения, наполненности желудка да и просто погоды, но в случаях принципиальных действуют по строго соблюдаемым схемам: еда – драка, опасность – драка или бегство, гон – драка до смерти, но всегда ради жизни. Мой пес, человек приютный, ласковый и покладистый в любое почти время года, ну… кроме разве что марта и по причинам в высшей степени извинительным для кобеля, не сомневаюсь, положит за меня и жизнь, случись не дай бог чего такого, но на самоубийство без видимой цели не способно ни одно млекопитающее существо (история с китами наверняка найдет вскоре себе объяснение), но человек…

   Миллион в год! Это в высшей степени странно… Странно, что второй пик самоубийств, после зимнего солнцестояния, приходится на весеннее равноденствие, плюс-минус. То есть, ежели отбросить за скобки всех спонтанных, рефлексирующих «прыгунов», пускай их будет полмиллиона, вторая половина земного лимита, делясь внутри себя допустим два к трем, то есть двести тысяч совершают акт суицида на третьем месяце календаря. С одной стороны, депрессия под рождество Христово вполне объяснима – очередной год не принес ничего, кроме неудач, разочарований, измен, предательств, долгов… Склонность эмпирического, индуктивного ума к анализу и синтезу от частного к общему конечно позволяет ему сделать неутешительный вывод, что следующий год не принесет ничего нового - лишь усугубит перечисленное выше. Но в марте, когда день становится длиннее ночи, когда свет, пусть только на полгода, но побеждает тьму – разве не повод вновь поверить в жизнь, достать из чулана, отряхнуть от нафталина кургузую, порядком изъеденную молью, но надежду? В русском языке неслучайно «надежда» и «одежда» слова не то что однокоренные – они почти синонимы и не жить человеку ни без первой, ни без второй. Выбрасывающийся с двадцатого этажа в момент пожара делает тривиальный выбор: огонь – прямая смерть, окно – надежда приземлиться пускай с ущербом, но не летально; дворянин пускает себе пулю в сердце простым выбором, ибо бесчестие (для человека нравственного) хуже смерти.

   Но я, памятуя, что дневник мой называется Апология (из содержания коего понятно апология чего именно), не волнуюсь тут проблемами интеллектуального, соматического или психосоматического корня такой ничтожной, с точки зрения демографии, проблемы, как суицид (три на каждую тысячу умирающих за год); я говорю о совершенно ином виде принудительного завершения жизни – о пьянстве. Во-первых, Гиппократ с его спорной лапидарностью о пьянстве как добровольном сумасшествии. Кто ж спорит? - пьянство есть сумасшествие, но вот только никак не может быть оно добровольным. Никто не кончает самоубийством в здравом рассудке; даже если ты дворянин, то все равно нужно вначале немного спятить, прежде чем зарядить для себя пулю, а уж если прост, как три рубля, то и натурально слететь с катушек. Из Гиппократа, по простому свойству транзитивности следует, что и суицид дело добровольное. Теперь построим элементарный Аристотелев силлогизм: если пьянство есть сумасшествие, а последнее не бывает добровольным, то из врачебного диагноза «пьянство - добровольное сумасшествие» умозрительное прилагательное следует исключить: пьянство есть сумасшествие, самоубийство есть сумасшествие, тогда пьянство есть самоубийство, но никогда не добровольное. Те, которые утверждают, что патологию эту можно победить усилием воли – просто не знают предмета, ибо тогда и инфаркт, и ветрянка устраняются волевым решением, либо же давайте считать сумасшествие не болезнью, а результатом намеренной развращенности души.

   Теперь, когда понято с чем мы конкретно имеем дело, что самоубийц в мире не три десятых процента, а и все пятьдесят, рассмотрим патологию морфологически. Пьяницы бывают трех видов – латентные, запойные и перманентные. Латентные, то есть почти всё население планеты - тема отдельного научного изыскания не столько врачей, сколько социологов, политологов, культурологов и даже философов, а вот последние два доступны пониманию и не специалиста. Запойные пьяницы очевидно находятся в группе наибольшего риска и вот почему: крепясь полгода, внешне радуя близких да и всю социальную среду вокруг себя, внутренне они сжимают неумолимую пружину больной своей психики и когда превышен коэффициент предельного сжатия, она распрямляется в безудержное, все разрушающее на пути своем пьянство, пьянство неуправляемое, агрессивное, фатальное; другое дело – перманентные, которые пьют изо дня в день, всегда веселы, обаятельны, не равнодушны ни к чему на земле, общительны, не теряют контроля речи и действий, в общем… гораздо более социально адаптированнее тех закомплексованных, с желтой кожей и красными белками трезвенников, что встречаются нам каждый день в образе начальников на работе, борцов за права всего, что угодно на улице и руководителей высшего звена государства в телевизоре; в лучшем случае они портят жизнь только вам, в худшем – человечеству целиком. Булгаков (по образованию врач, кстати), устами героя своего говорил, что такие либо больны, либо в тайне ненавидят окружающих; и, положа руку на сердце, уж лучше бы Сталин с Гитлером спились, нежели эдакая вот трезвость ума и поступка.

   Но вернемся к моим пьяницам. Для наглядности сравнения пьяниц запойных и перманентных проще всего поставить эксперимент с двумя лампочками накаливания. В темном помещении, допустим, тамбуре подъезда, где у вас должен гореть дежурный свет круглые сутки, мы вкручиваем новую лампочку и засекаем время до того, как она перегорит. Записываем результат. Теперь, в целях экономии электричества, подключаем новую лампочку к датчику движения, дабы она загоралась и гасла только при входе и выходе из подъезда кого бы то ни было. Энергосбережение налицо, но что же с лампочкой? А она, господа, почила в бозе за срок вдвое, а то и втрое меньший, чем первая участница эксперимента, устав от бесчисленных накаливаний и остываний. Вывод? Чередование запоев и завязок пускай и приводит к экономии денег, но к продлению жизни – вряд ли. Вам, друзья, таким из вас, кто в силу обстоятельств вынужден жить рядом с пьяницей, стоит крепко задуматься, включать и выключать рубильник с каким-то периодом, либо же жить при неярком, тусклом, но постоянно включенном свете. Впрочем, если есть желание и возможность менять лампочки, как перчатки, то решение очевидно.

   Вот собственно и все о самоубийстве «добровольном», никак не привязанном ни к календарю, ни к собственному движению души. Что же до самоубийств когнитивных, осмысленных, точнее, их пика к весеннему равноденствию, так это скорее всего объясняется тем, что против надуманного религиозного, астрономический новый год начинается не первого января, а двадцать первого марта; именно здесь человек подводит итог своего очередного провального года, своих беспросветных лет, своей никчемной жизни и, невзирая на снегирей, капель и подснежники, перерезает нить ее. В довершение добавлю, что Иуда повесился на осине не на Рождество, а аккурат к равноденствию, именуемому на древней Руси еще воробьиной ночью, когда силы зла забирают к себе наиболее слабых, сознательно или в силу обстоятельств обращенных к тьме.

Оставьте Врубеля в покое

За пару лет до кончины

Рейтинг: +1 346 просмотров

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (1)

Серов Владимир # 25 марта 2014 в 15:41 0

Люди "обезвоживанные" душой не только склонны, но стремятся к суициду!
А пьянство - лишь попытка остановить это "обезвоживание"!
Иуда - очень сложная фигура в христианстве, не так всё просто!
Но Ваше резонёрство мне не нравится - недоброе оно! Гордыня Вас обуяла!

RSS-лента комментариев