В школу!

                                                     (Дети войны)

Кто-то родился в начале года, кто-то в средине. А вот Степка Чураков - в октябре. Значит, в 1942 году к началу учебного года ему не хватало до семи лет полтора месяца. Но не это было главным препятствием, из-за которого он не мог пойти в школу. Родители считали, что он пойдет учиться в следующем году. Поэтому мальчику не покупали ни обуви, ни теплой одежды. С осени до весны, то есть в холодное время года, он был приговорен, как всегда, к сидению в доме.

 В семье решили одно, а Степка – другое. Он самостоятельно записал себя в первый класс.

 Первого сентября вместе со своими соседями-сверстниками он отправился в школу. От этого обеспечение его одеждой и обувью не продвинулось ни на шаг. Не потому, что его родные хотели доказать, что их решение обжалованию не подлежит. Они так поступали не от хорошей жизни. Денег в колхозе не выдавали. Чтобы одеть-обуть школьника, нужно было продать на городском базаре овцу или телку, а на вырученные деньги купить обувь и одежду. Поэтому не стоило Степке упрямиться: продавать семье было некого и нечего.

Стал он ходить в школу босиком. Ничего нового он на первых занятиях не узнал. К тому времени он не только мог бегло читать и считать, но знал наизусть массу стихотворений, особенно по учебной программе. Это благодаря брату Валентину, который старше его на шесть лет.

 В то военное время старший брат больше был занят не учебой в школе, а заботами о том, чтобы никто не умер с голоду и не замерз в нетопленной хате. Занимался он заготовкой хвороста для топки печи,  сбором в полях остатков картошки и свеклы для еды, а также колосков весной. Раскапывал с друзьями норы сусликов и хомяков. Разорял птичьи гнезда на вершинах деревьев и среди озерных камышей, принося домой крошечные яички.

Летом же выполнял колхозные работы. А еще юноши и девушки его возраста, считая себя взрослыми, ходили «на вечерки». На учебу у брата времени оставалось совсем мало. И когда дело доходило до заучивания стихотворений, то он привлекал в помощники Степку. Тот проверял его по учебнику. После двух-трех прочтений мальчик уже не смотрел в книгу, а подсказывал содержание по памяти. Потом он декламировал стишок целиком, часто раньше, чем брат. Так что к школе Степка был хорошо подготовлен.

В Западной Сибири, куда относится степной Алтай, уже в конце августа случаются крепкие заморозки. В сентябре же, по ночам особенно, довольно холодно. А в октябре ночные заморозки дают о себе знать почти ежедневно. Утром на траве лежит толстый слой  инея. Но дни еще  ясные и теплые, поэтому пастухи продолжают выгонять коров на пастбище. И кормилицы оставляют на деревенских улицах теплые навозные «лепешки», от которых поднимается пар.

И вот, спешит Степка октябрьским утром в школу. По заиндевелым дорожкам бежит что есть силы. Босые ноги вскоре начинают болеть и терять чувствительность. Но впереди парит спасительная коровья «лепешка». Какая там гигиена! Мальчик вступает в нее и старается окутать этим коровьим пометом замерзшие ступни!  Через минуту-другую боль отступает. Он счищает навоз ногой об ногу. Бежит что есть силы дальше.  Приема за четыре-пять оказывается у школы. Пробежав по высокой траве, смывает навоз инеем и с красными, как у гуся, ногами, забегает в класс.

  Не известно, до какого числа он продержался. Но наступили дни, когда «…пастух не гонит уж коров из хлева и в час полуденный в кружок их не зовет его рожок». «Лепешек» по дороге не стало. Пробежать до школы босому ему уже не удалось. Заплакав горькими слезами, вернулся Степка с полдороги домой. И больше не пытался переупрямить обстоятельства. Тогда он начал понимать, что такое настоящая бедность. А это была она.

От того, что его отец после ампутации ноги вернулся с войны на скрипучем протезе, семья не имела никаких преимуществ. Случилось это под Новый 1942-й год. Он не был, видимо, подготовлен к должности председателя сельсовета, куда его избрали или назначили. За плечами у него было всего четыре класса церковно-приходской школы. Но в меру возможностей он старался добросовестно выполнять свои обязанности. С утра до ночи пропадал он на работе. В домашние заботы почти не вникал. А в школу иногда приходил, поскольку должность обязывала.

Когда Степка во второй раз пошел в первый класс,  ему приобрели ботинки. В них ноги не мерзли даже тогда, когда на траве лежал иней. А днем иногда было так тепло, что, казалось, не нужно никакой обуви.

За прошлую зиму, когда не ходил в школу, мальчик прочитал почти все книги из сельской библиотеки, которая умещалась в небольшом шкафу. Особенно ему нравились сказки Пушкина, басни Крылова и стихи Маяковского. То, что ему казалось интересным, он заучивал наизусть.

И вот однажды в школе появился председатель сельского совета – Степкин отец, Иван Михайлович. Уселся рядом с учительницей и попытался произнести речь о пользе учебы, о чем-то еще. Оратор он был никакой, говорил невнятно, растягивая между словами звуки «э» и «м», как бы соображая, что сказать дальше. Степка поднял руку и спросил:

-Можно, я прочту стихотворение?

Это было полной неожиданностью и для его отца, и для всего класса, а особенно для учительницы.

-Читай, - как-то вяло сказала она, просто не зная, как поступить. И отказать не могла при отце, и даже не предполагала, что от него ожидать.

И Степа с выражением прочел довольно длинное стихотворение Маяковского про Власа Прогулкина, которое, как известно, заканчивалось словами:

Дети, не будьте такими, как Влас.

Радостно книги возьмите, и в класс.

Вооружитесь учебником-книгой.

С детства мозги развивай и двигай.

Помни про школу, только лишь с ней

Будешь строителем радостных дней!

Кто-то, может быть, подумал тогда, что все подстроено. Но это был экспромт. Степка давно выучил это стихотворение только потому, что оно ему было по душе. А тут такой случай подходящий подвернулся продекламировать его!      

Помня о том, что в прошлом году он бегал в школу босиком почти до самого снега и ни разу не простудился, Степка в один из воскресных дней до самого вечера ходил босиком уже по остывшей земле. И поплатился: подхватил воспаление легких. Почти до весны пролежал он в постели. Медикам его не показывали. Но в школе о нем помнили и в следующий класс перевели.

Еще до первого класса мальчик уже имел в семье   обязанности. Поливал огурцы и капусту, охранял огород от нашествия гусей и кур, срывал завязи цветков с табака, полол овощи.

Ежегодно мать сеяла грядку конопли. Из нее потом скручивали нитки, вязали бредень. Работа эта выполнялась зимними темными вечерами. Многодетной семье это было под силу. Лет с семи Степка уже мастерски владел вязанием невода. 

На этот учебный год для него приобрели у калмыков шубейку и где-то добыли латанные-перелатанные, вконец изношенные валенки. От долгого ношения они переломились в подъеме, так что через щель проглядывали босые ноги. Носков или портянок ему почему-то не давали, их просто не было. Его это не смущало, но беспокоило  учительницу. Она переживала за способного, но болезненного  ученика.

Класс не отапливался. Чернила в чернильницах замерзали, их оттаивали дыханием, держа в руках. Не раздевались. Но в школу детей тянуло как магнитом. Степку – так это точно.

Однажды, как всегда, он появился в классе раньше других. Утро выдалось особенно морозным. Учительница, косясь на валенки с дырками, сказала:

-Степа, иди домой, занятий сегодня не будет. Мороз очень сильный.

Иногда из-за сильных холодов уроки действительно отменяли. Мальчик поверил и ушел домой. А на другой день узнал, что занятия все-таки состоялись. С той поры, когда отменяли уроки по-настоящему, он уходил из класса последним.

Тетрадей у школьников не было. У Витьки Синеокова родственница работала в районной типографии. Через нее ребятам доставались узкие разноцветные обрезки бумаги. Писать на них было счастьем. Писали и на полях старых газет, между строчками. Исписывали любую бумагу, которая попадала в руки. Если случалось, что учительнице выдавали тетрадь, то она расшивала ее и раздавала каждому ученику по листочку - для выполнения контрольной работы. Степка подолгу замирал над этим чистым листом, прикидывая, как бы его не испортить и написать особенно красиво.

Не было и чернил. Редко кому удавалось достать фиолетовые таблетки и растворить их в воде.  Чернильницу ставили на средину второй парты, так, чтобы ею могли пользоваться сразу четыре ученика.

Однажды скромная девочка, приходившая в школу из казармы на железнодорожном переезде, удивила всю школу. Она принесла не фиолетовые, а черные чернила! Все дети, а также и учителя, стали расспрашивать, где она их взяла? Выяснилось, что сама изготовила. И поделилась рецептом: сажа с молоком! В казарме печи топили углем, вот и была там сажа. В селе же в печах жгли хворост, тростник, полынь, стебли подсолнуха, словом, все, что могло гореть. И никакой сажи в там не было. Только зола. Так что рецептом воспользоваться никто не смог. А за девочкой прочно закрепилось прозвище - «Сажа с молоком».

Прислали в школу военрука, младшего лейтенанта, находившегося на излечении после контузии. И тут школьники по-настоящему почувствовали, что такое патриотическое воспитание. Каждый день выстраивали их на линейку, и они хором пели Гимн Советского Союза. Бегали кроссы, ползали по-пластунски, ходили в атаку, маскировались. Военрук относился к детям как к настоящим солдатам, хотя до совершеннолетия им было кому восемь, а кому и десять лет. Играл с ними, как кошка с мышками. Честно отрабатывал отсрочку от фронта. Вряд ли он имел какое-либо понятие о педагогике.

После болезни Степан был ребенком ослабленным, ему трудно давалась физическая нагрузка. И однажды, почти сквозь слезы, находясь в строю, он шепотом поделился своим самочувствием с Витькой Серебряковым. Тот был старше Степки и хитрее. «А ты скажи, что у тебя что-нибудь болит» - посоветовал он. «Я не знаю, что сказать», - отвечал Степа. «Ну, селезенка, например». Мальчик не подозревал даже, что такой орган у людей есть. Не успел он сообразить, будет ли жаловаться, как военрук строго приступил к ним:

- Вы чего там шепчитесь!

- Да вот, у него болит.

- Что у тебя болит?

- Селезенка, - промямлил Степка.

Военрук расхохотался, поняв, что малыша разыгрывают. Засмеялись и все школьники, а громче всех - Витька. Проглотив «горькую пилюлю», мальчик решил: никогда и ни к кому впредь не обращаться за советом, жить только своим умом.

Он действительно еще не восстановился после воспаления легких. У него что-то болело в правом боку. Вероятнее всего, было осложнение после воспаления легких, может быть даже плеврит. Из-за этого он отставал в росте. Когда стали ходить в семилетнюю школу в соседнее село, в пятом классе Степка Чураков был самым маленьким.             

                  Василий ХРАМЦОВ.