У меня был вагон времени.

              У меня был вагон времени

 

Троллейбус резко дёрнулся и помчался вперёд с невероятным ускорением, как будто за ним гнался  мистический троллейбусоед. И он, этот хищник, пытался догнать нас на остановках, и  поэтому  мы гнали и гнали вперёд,  не  очень-то считаясь с удобствами пассажиров, которые перемещались по салону прямо противоположно нашему движению,  т.е.  когда троллейбус стартовал вперёд – пассажир бежал назад, а когда троллейбус тормозил  - пассажир бежал вперёд и мог, в удачном случае, добежать до кабины  водителя,  и  сразу рассчитаться за проезд, но каждый раз бегун пытался схватиться  за поручни, а когда это ему удавалось,  он победно смотрел на других, гордясь своей ловкостью и координацией. На следующей остановке входил новый пассажир,  и всё повторялось снова, и каждый имел возможность сравнить себя с другими и сделать вывод насчёт своей физической формы.  А впрочем, может,  просто водитель торопился на свидание с контролёром или ещё с кем-нибудь.

В другое время я,  студент 2-ого курса университета, вероятно,  обрадовался бы скорости этого дилижанса, чтобы не опоздать на лекцию, но сейчас у меня был вагон времени и ехал я спокойно на железнодорожный вокзал, на конечную остановку этого маршрута, поэтому я не скоблил  заледенелое окно, не отогревал его своим дыханием, а наблюдал за пассажирами, пытаясь угадать своих будущих попутчиков на туристический поезд Томск – Минск – Вильнюс - Каунас-Рига – Таллинн – Ленинград - Томск. Я  успешно сдал сессию и родители купили мне путёвку, как награду за труд, да и чтобы вытянуть из среды общежитий, танцев, пива, водки и девчонок. Боялись за моё будущее -  спасибо им!

Двери дилижанса распахнулись и народ, как горошины, рассыпался по вокзальной площади. Часть горошин легко проглотило здание вокзала, другая часть, в том числе и я, покатились  в обход на перрон. Летящий  январский снежок провожал меня в дальний путь. У меня только что завершился  бурный роман с одной красивой девушкой, завершился по её желанию и по моим скромным денежным  возможностям. Из обыкновенного мальчишки она превратила меня в сущего ревнивца,  угодника, в дурака, в посмешище, а впрочем, может это мне казалось из-за болезненного юношеского  самолюбия. И всё же у меня были тоже приобретения: это опыт, тетрадка стихов, и уверенность, что все женщины плохие, что нет любви, что свобода самое главное счастье человека, поэтому снисходительно, с высоты своих прожитых двадцати лет, я смотрел на провожающих и отъезжающих. Смотрел и усмехался. Поцелуйчики на прощанье, слёзки, -  лукавство это всё и притворство. Они не знали, что  всё непрочно, всё временно. А я им не подсказывал. Их жизнь ещё научит уму-разуму. Влюблённые целовались в свете прожектора приближающегося поезда. Какая выгодная  натура для фильма,  так и хочется закричать: «Мотор! Дубль 2, сцена 5». Какое счастье, что я начинаю новую жизнь с путешествия, без глупых проводов и обещаний  «писать и помнить». Я был рад своему вагону, а он,  в лице проводницы,  обрадовался   мне. Он был рад мне  – белоснежными  занавесками, мягкими дорожками, чистым бельём. Он стал посредником между прошлым и будущим, между учёбой и отдыхом, между домом и путешествием.

В купе ещё  трое  путешественников Жаков Кусто или Сенкевичей  размещали свою поклажу, снимали верхнюю одежду, готовились в путь. Я поздоровался и мне ответили. Мне определили верхнюю полку. Я забросил сумку на верхнюю полку, снял пальто, и посмотрел на перрон. Бесшумно поплыли провожающие, махая перчатками и варежками. Им безумно хотелось мчаться с нами сквозь снег и туман, разрезая лучом света  темноту, но судьба  к ним была неблагосклонна, они остались в наших глазах  молодыми и печальными, идущими за поездом,  глотая слёзы. А впрочем, возможно мне это показалось.

 Мужчина, сидящий возле окна,  с пышными чёрными усами,  в элегантном костюме, похожий на артиста Кио своими иллюзиями, сказал : - «Але оп!», - и вытащил бутылку водки, хлеб,  консервы из океанической рыбы и всё быстренько начал открывать. Увидев водку, мы, все  трое,  нырнули в свои сумки и вытащили нечто похожее. Через  четыре минуты четыре стакана оторвались от стола и собрались в воздухе в одну кучку – дзинь, затем плавно переместились к своим хозяевам и аккуратно опрокинули  градусную жидкость в себя.

- Виктор.

- Николай,

- Михаил,

- Сергей.

Вот и познакомились. Закусили. Тепло разлилось по всему организму.

Пошли на второй заход – дзинь. Стало ёщё теплей. Дзинь – стало совсем жарко. Красота. Думаю, мои родители,  вырвав меня из лап общежитий, не ожидали никак, что я попаду в другие лапы, всё того же «зелёного змия», которого смешно и зловеще рисуют в журнале «Здоровье». Но тут вовремя сказали:

- Вагон, на ужин!

Несколько вагонов-ресторанов открыли свои закрома жаждущим. Замечательно, под стук колёсных пар, сидеть, закусывать, наблюдать за

соседками и  слушать,  и слушать  болтовню мужчин, распаренных водкой, не обременённых проблемами брака, хотя, видимо опыт этого имели все мои мужчины, кроме меня. Нам, во время ужина, рассказали о времени посещения ресторана, о городах, которые мы посетим, о поведении и о  многом другом. Люди, слушая гида, рассматривали друг друга. Они оценивали и примеряли на себя возможные романы, увлечения. Лёгкий флирт может так легко согреть душу, сможет отвлечь от обыденности домашних будней, Желание нравиться противоположному полу заложено матушкой природой, открыто и описано дедушкой Фрейдом. Женщина с удовольствием приблизит  к себе  мужчину на расстояния дыхания, подарит ему надежду и поступит эгоистично, так, как ей сейчас выгодно: скучно – заведёт роман, весело – будет держать на дистанции, если что-то нужно от мужчины – будет ставить ловушки. Я знаю их подлую натуру. Вкусный ужин более надёжен и приятен, чем погоня за призрачными женскими прелестями. А впрочем, это личное дело каждого, может кто-то поменяет второе  блюдо в ресторане на возможность погладить ручку местной красавицы из соседнего купе.

  После обжорства мы вернулись домой, где играли в карты, показывали фокусы, удивляя друг друга, пили вино, одним словом радовались жизни. Угомонились после двух часов ночи: морфей завладел нашими телами, а алкоголь нашими мозгами.

  Утром, открыв глаза,  я вспоминал нашу вечерню. Оконный экран показывал то лес, то дороги, то станции, а чаще в мелькании снега бежали параллельным курсом столбы с  проводами. И тут у этого «телевизора»  включился звук. Бодрый женский голос пожелал нам доброго утра и поделился  программой, которую предлагают всем туристам  работники поезда. Они, чтобы занять людей, объявили конкурс на лучшее название вагона, лучшую концертную программу, лучшее исполнение песни, лучшее написание стихов из 20 слов, обязательных для включения в это произведение. Администрация хотела купить нас за обещанные призы, отвлечь от пагубных привычек, но мы не такие. Мы регулярно выпивали несколько бутылок хорошего вина за целый день, играя в карты, рассказывая друг другу всякие небылицы. Но в наше весёлое купе стали захаживать девушки-активистки по разным поводам, в том числе по конкурсу. А по сути,  одной понравился красавец и балагур Виктор, а другой -  не менее остроумный Николай. Правда, они сами, эти дамочки, были так себе и не в моём вкусе, но, не моё свинячье дело разбираться в чужих пирожных. Девушки с удовольствием сидели за столом, пробуя  красное вино, играя с нами в карты и просто болтая на разные темы. Правда, для видимости, а может для  выгоды, они,  узнав, что я студент филфака, стали упрашивать меня  написать сценарий для выступлений и стихотворение на конкурс. Пришлось по просьбе трудящихся написать и то, и другое. На конкурс мы не пошли, выбрали  покер и вино. Когда объявили результаты, мы приняли это как должное – первое место у нас, лучшее стихотворение у меня.  Многие попросили у меня автограф и напророчили  известность писателя. За это дружно выпили почти всем вагоном. Мы сбили с верного пути  непьющую  часть  нашего общества. А может, они просто тщательно скрывали своё желание.

  И вот через третьи  сутки нашего путешествия  /мы уже проехали Сибирь, Урал, пересекали Европу/, красавчику Виктору пришла в голову идея. Подняв  полстакана вина, он сказал:

 - Давайте  устроим праздник!

 - Давайте, давайте, а какой? – дурачились мы и смеялись, готовые ко всему.

 Дружно выпили, закусили и ждали продолжения.

 - Мы справим свадьбу!

 - Ура! А кто будет жених? – спрашивали, продолжая, дурачится.

 И тут он показал на меня.

 - Он. Студент.

 -Ура! А кто невеста?

 - Да вон, молодая из соседнего купе, Оля.

 - А вы меня спросили? С ума сошли? И что  это за Оля! Вам хиханьки да хаханьки, а мне мучайся всю жизнь. Не. Не согласный я.

  - Тебя,  по большому счёту,  никто и не спрашивает. Для коллектива  твоё личное не может быть выше нашего общественного. Уразумел?

 - А с ней вы говорили? –  Я пытался запутать следы. - Может она против этого.

 - Завтра поговорим. Утро вечера прекраснее, потому, что утром можно на станции набрать вина, а сейчас оно закончилось. Спать.

 Я плохо спал, как невеста на выданье, то ли  она согласится и свадьба, то ли она не согласиться и просто выпивка за картами. Выбор огромный.

Хотя, надо признаться, мы, конечно, выпивали, но не напивались до образа алкоголика или пьяницы, с огромным красным носом и трясущимися руками  из  тех картинок  журналов и газет с надписями:

- Они мешают нам жить и работать! Позор!

Видимо две-три бутылки сухого красного вина на четверых мужчин в день это не очень много. Тем более оказалось, что Михаил и Николай приехали с Севера, что им не хватает витаминов и микроэлементов, которые находятся в этом прекрасном напитке, а Виктору так идёт быть тамадой, ему  так нравится праздники.

  Утром, после завтрака, гонец ушёл на переговоры с «невестой»  и её «роднёй». Я лежал не верхней полке и пытался читать, но ничего не выходило. Мой напряжённый мозг не хотел считывать информацию. Он хотел узнать результат встречи на высоком уровне. Когда в дверях появился Виктор, то по его виду я безошибочно определил, всё закончилось плохо. Свадьба состоится.

-  Всем мыться, бриться, похмеляться, наряжаться, свадьба на пять вечера. На четыре – выкуп невесты. Салют. На ближайшей станции закупаем спиртное, фрукты, цветы. Делаем кольца. -  Глядя на меня,  добавил - Постные  рожи отменяются законом праздника.

  А страна жила своими суровыми буднями, добывала уголь и руду, плавила и раскатывала сталь, летала в космос и не догадывалась, что меня,  отрицающего любовь, собираются насильно женить. Средневековье  и только. Где рыцарские турниры? Где  тот,  победив которого, я добьюсь руки прекрасной  принцессы? Где полцарства? Где приданное? Где льготы,  в конце концов? Где бесплатное молоко за вредность?

  Около пяти часов мы, красивые  и весёлые, с подарками, постучались в соседнее купе.

 - Вам кого? – сурово спросили нас. Моё настроение ухудшилось наполовину. Я уже собрался уходить, но Виктор продолжал:

 - У вас курочка, у нас петушок. У вас козочка, у нас пастушок. Откройте гостям.

 - У нас невеста красивая, умная, работящая. Нам жених нужен интересный, покажите жениха!

  Они открывают двери и пускают нас в купе. Открываются подарки, шампанское ударяет в голову родни:

 - А прокормить жену сможешь? – проскрипела какая-то тётка.

 - Не, только напоить.

 - А одеть жену сможешь? – прогнусавила другая.

 - Не, только раздеть.

 - А нынешние мужики уже и этого не могут – выдохнула третья.

  - Уважаемые родственники, предлагаю повторить хмельного пузырькового напитка – сказал Виктор и выпил.

  Родственники невесты не стали мучить меня вопросами и  благословили нас,  и мы отправились всей честной компанией в нашу избёнку. Саму свадьбу я запомнил плохо. Напряги последних часов,   отняли много  крови, и потому её пришлось замещать красным вином, что сказалось на состоянии жениха. Помню,  кричали «горько», помню -  целовались. Дарили самодельные сувениры, говорили напутственные слова. Свадьба как свадьба! Смех, шутки, розыгрыши. Пили за родителей, за свидетелей, за гостей. Пели песни «Ой мороз, мороз...», «Когда весна, придёт не знаю…». Незаметно подкралось десять часов вечера, и гости начали расходиться. И вот нас оставили вдвоём. Первая свадебная ночь. Как бы я уже имел право на жену. Я подсел  поближе и поцеловал в щёчку:

 - Оля, раздевайся, - прошептал я на ушко.

 - Всё Серёжа, спектакль окончен, занавес. Или ты хочешь, чтобы завтра весь вагон показывал на меня пальцем. Вон она, жертва обстоятельств и глупости.

 И она ушла к себе, а я пошёл в тамбур, где курили мои сограждане.

 - Ну, как, попробовал? – не унимались весельчаки.

 - Нет. – честно признался я.

 - Тюфяк – обиделись  весельчаки.

 - Согласен – не противился я.

  Утро наступило другое. Ещё не понимая в чём дело, я лежал на верхней полке своего купе и прислушивался к себе. Не хотелось больше карт, вина, хотя внизу уже  шуршали и булькали. Ничего не поделаешь – второй день свадьбы. Сразу вспомнилось у Высоцкого:

«Там у соседа – пир горой, И гость -  солидный, налитой, Ну, а хозяйка – хвост трубой – Идёт к подвалам, - В замок врезаются ключи, И вынимаются харчи; И с тягой ладится в печи, И с поддувалом. … А  у меня – и в ясную погоду Хмарь на душе, которая горит,- Хлебаю я колодезную воду, Чиню гармошку, а жена корит».

  Я понял, чего мне хочется. Поговорить с моей невестой, а точнее с женой. Обсудить  приятные  семейные новости. Посмотреть на её реакцию. И я, спрыгнул вниз, обошёл протянутый мне стакан, и пошёл умываться.

  После завтрака в вагоне-ресторане мы  шли рядом и разговаривали:

 - Привет жена!

 - Привет жених!

 - Извиняйте, имею статус мужа, правда, обманутого.

 -  Тише. Не надо так громко, ты же не местное радио, эти новости не для всех.

 - Девушка, а вы мне нравитесь, можно с вами познакомиться?

 - Можно.

 - Можно я вам почитаю стихи, а вы угадаете чьи?

 - Попробуйте.

  Я прочитал - ….«Мы сядем в час и встанем в третьем,

                              Я с книгою, ты  с вышиваньем,

                              И на рассвете не заметим,

                              Как целоваться перестанем»…

 

- Ещё.

 

 

 

  Я читал ещё:  …  «Мело весь месяц в феврале,

                                И то и дело

                                Свеча горела на столе

                                Свеча горела».

 

  А вот  другое -  … «Вчера ещё в ногах лежал!
                                  Равнял с Китайскою державою!

                                  Враз обе рученьки разжал –

                                  Жизнь выпала копейкой ржавою»…

              

   И дальше -         … «Я вернулся в мой город, знакомый до слёз,

                                   До прожилок, до детских припухших желёз».

 

    Мы не могли расстаться до обеда. Я читал и читал стихи, которые она почти не угадывала, но живой блеск в её глазах был мне приятен. Это были гении не из школьной программы. Это были гении нашей жизни. Я рассказывал о каждом авторе  всё, что знал. После обеда мы снова болтали в коридоре вагона. Нам уже не хотелось расставаться. Да, мы практически не расставались до конца путешествия. Один за другим  промелькнули прибалтийские города -  Таллинн, Рига, Вильнюс, Каунас. Изумительная архитектура старого города. Костёлы и службы. Мы всегда были вместе. В автобусах сидели рядом. Посещали музеи. Целый день посвятили Эрмитажу в Ленинграде, посмотрели Зимний дворец, крейсер «Аврора». Надо сказать, я становился другим, более добрым, менее язвительным. Совсем недавно я смеялся над влюблёнными, легко доказывая, что многие чувства, например, страх смерти и голод – сильнее любви. А сейчас мне нравилось это состояние. Нравилось помочь одеться, подать руку при выходе из машины, правилось донести  что-то тяжёлое. Правилось удивляться солнцу, ветру, небу. От каждого дня я ждал чего-то нового, удивительного. С нами был Бог. Мы попали в небольшую железнодорожную аварию и остались живы. Мы целовались постоянно в укромных местах. Я чувствовал, что влюбляюсь. И, наверное,  взаимно. И вот через три недели мы оказались в Томске, на том же вокзале, и люди как горошины также  раскатились по перрону и исчезли. Заканчивались мои каникулы. Только мы стояли и прощались навсегда. Легкий снежок узнал меня и таял на лице. Это было похоже на слёзы. Моя первая жена написала своим красивым почерком  в моей записной книжке:

 - Вторник, 18.00, кинотеатр имени Горького, твоя Оля!

Но я не приехал. Заболел  гриппом, с осложнением -  воспаление лёгких. Затем новое осложнение – на сердце. Лежал в кардиологии. Словом, когда поправился  через год, смысла и возможности её найти уже не было. Сейчас, когда я рассматриваю фотографии и читаю стихотворение, которое заняло первое место на конкурсе, я всегда вспоминаю её, мою единственную и неповторимую, которая так изменила меня. Изменила мою жизнь. А может,  я её когда-нибудь увижу.

 - Оля! Милая Оля! Отзовись! Мне так тебя не хватает.  У меня был вагон времени

 

 

                                                                     Томск. 2000 год 

© Copyright: минин сергей, 2013

Регистрационный номер №0109686

от 15 января 2013

[Скрыть] Регистрационный номер 0109686 выдан для произведения:

              У меня был вагон времени

 

Троллейбус резко дёрнулся и помчался вперёд с невероятным ускорением, как будто за ним гнался  мистический троллейбусоед. И он, этот хищник, пытался догнать нас на остановках, и  поэтому  мы гнали и гнали вперёд,  не  очень-то считаясь с удобствами пассажиров, которые перемещались по салону прямо противоположно нашему движению,  т.е.  когда троллейбус стартовал вперёд – пассажир бежал назад, а когда троллейбус тормозил  - пассажир бежал вперёд и мог, в удачном случае, добежать до кабины  водителя,  и  сразу рассчитаться за проезд, но каждый раз бегун пытался схватиться  за поручни, а когда это ему удавалось,  он победно смотрел на других, гордясь своей ловкостью и координацией. На следующей остановке входил новый пассажир,  и всё повторялось снова, и каждый имел возможность сравнить себя с другими и сделать вывод насчёт своей физической формы.  А впрочем, может,  просто водитель торопился на свидание с контролёром или ещё с кем-нибудь.

В другое время я,  студент 2-ого курса университета, вероятно,  обрадовался бы скорости этого дилижанса, чтобы не опоздать на лекцию, но сейчас у меня был вагон времени и ехал я спокойно на железнодорожный вокзал, на конечную остановку этого маршрута, поэтому я не скоблил  заледенелое окно, не отогревал его своим дыханием, а наблюдал за пассажирами, пытаясь угадать своих будущих попутчиков на туристический поезд Томск – Минск – Вильнюс - Каунас-Рига – Таллинн – Ленинград - Томск. Я  успешно сдал сессию и родители купили мне путёвку, как награду за труд, да и чтобы вытянуть из среды общежитий, танцев, пива, водки и девчонок. Боялись за моё будущее -  спасибо им!

Двери дилижанса распахнулись и народ, как горошины, рассыпался по вокзальной площади. Часть горошин легко проглотило здание вокзала, другая часть, в том числе и я, покатились  в обход на перрон. Летящий  январский снежок провожал меня в дальний путь. У меня только что завершился  бурный роман с одной красивой девушкой, завершился по её желанию и по моим скромным денежным  возможностям. Из обыкновенного мальчишки она превратила меня в сущего ревнивца,  угодника, в дурака, в посмешище, а впрочем, может это мне казалось из-за болезненного юношеского  самолюбия. И всё же у меня были тоже приобретения: это опыт, тетрадка стихов, и уверенность, что все женщины плохие, что нет любви, что свобода самое главное счастье человека, поэтому снисходительно, с высоты своих прожитых двадцати лет, я смотрел на провожающих и отъезжающих. Смотрел и усмехался. Поцелуйчики на прощанье, слёзки, -  лукавство это всё и притворство. Они не знали, что  всё непрочно, всё временно. А я им не подсказывал. Их жизнь ещё научит уму-разуму. Влюблённые целовались в свете прожектора приближающегося поезда. Какая выгодная  натура для фильма,  так и хочется закричать: «Мотор! Дубль 2, сцена 5». Какое счастье, что я начинаю новую жизнь с путешествия, без глупых проводов и обещаний  «писать и помнить». Я был рад своему вагону, а он,  в лице проводницы,  обрадовался   мне. Он был рад мне  – белоснежными  занавесками, мягкими дорожками, чистым бельём. Он стал посредником между прошлым и будущим, между учёбой и отдыхом, между домом и путешествием.

В купе ещё  трое  путешественников Жаков Кусто или Сенкевичей  размещали свою поклажу, снимали верхнюю одежду, готовились в путь. Я поздоровался и мне ответили. Мне определили верхнюю полку. Я забросил сумку на верхнюю полку, снял пальто, и посмотрел на перрон. Бесшумно поплыли провожающие, махая перчатками и варежками. Им безумно хотелось мчаться с нами сквозь снег и туман, разрезая лучом света  темноту, но судьба  к ним была неблагосклонна, они остались в наших глазах  молодыми и печальными, идущими за поездом,  глотая слёзы. А впрочем, возможно мне это показалось.

 Мужчина, сидящий возле окна,  с пышными чёрными усами,  в элегантном костюме, похожий на артиста Кио своими иллюзиями, сказал : - «Але оп!», - и вытащил бутылку водки, хлеб,  консервы из океанической рыбы и всё быстренько начал открывать. Увидев водку, мы, все  трое,  нырнули в свои сумки и вытащили нечто похожее. Через  четыре минуты четыре стакана оторвались от стола и собрались в воздухе в одну кучку – дзинь, затем плавно переместились к своим хозяевам и аккуратно опрокинули  градусную жидкость в себя.

- Виктор.

- Николай,

- Михаил,

- Сергей.

Вот и познакомились. Закусили. Тепло разлилось по всему организму.

Пошли на второй заход – дзинь. Стало ёщё теплей. Дзинь – стало совсем жарко. Красота. Думаю, мои родители,  вырвав меня из лап общежитий, не ожидали никак, что я попаду в другие лапы, всё того же «зелёного змия», которого смешно и зловеще рисуют в журнале «Здоровье». Но тут вовремя сказали:

- Вагон, на ужин!

Несколько вагонов-ресторанов открыли свои закрома жаждущим. Замечательно, под стук колёсных пар, сидеть, закусывать, наблюдать за

соседками и  слушать,  и слушать  болтовню мужчин, распаренных водкой, не обременённых проблемами брака, хотя, видимо опыт этого имели все мои мужчины, кроме меня. Нам, во время ужина, рассказали о времени посещения ресторана, о городах, которые мы посетим, о поведении и о  многом другом. Люди, слушая гида, рассматривали друг друга. Они оценивали и примеряли на себя возможные романы, увлечения. Лёгкий флирт может так легко согреть душу, сможет отвлечь от обыденности домашних будней, Желание нравиться противоположному полу заложено матушкой природой, открыто и описано дедушкой Фрейдом. Женщина с удовольствием приблизит  к себе  мужчину на расстояния дыхания, подарит ему надежду и поступит эгоистично, так, как ей сейчас выгодно: скучно – заведёт роман, весело – будет держать на дистанции, если что-то нужно от мужчины – будет ставить ловушки. Я знаю их подлую натуру. Вкусный ужин более надёжен и приятен, чем погоня за призрачными женскими прелестями. А впрочем, это личное дело каждого, может кто-то поменяет второе  блюдо в ресторане на возможность погладить ручку местной красавицы из соседнего купе.

  После обжорства мы вернулись домой, где играли в карты, показывали фокусы, удивляя друг друга, пили вино, одним словом радовались жизни. Угомонились после двух часов ночи: морфей завладел нашими телами, а алкоголь нашими мозгами.

  Утром, открыв глаза,  я вспоминал нашу вечерню. Оконный экран показывал то лес, то дороги, то станции, а чаще в мелькании снега бежали параллельным курсом столбы с  проводами. И тут у этого «телевизора»  включился звук. Бодрый женский голос пожелал нам доброго утра и поделился  программой, которую предлагают всем туристам  работники поезда. Они, чтобы занять людей, объявили конкурс на лучшее название вагона, лучшую концертную программу, лучшее исполнение песни, лучшее написание стихов из 20 слов, обязательных для включения в это произведение. Администрация хотела купить нас за обещанные призы, отвлечь от пагубных привычек, но мы не такие. Мы регулярно выпивали несколько бутылок хорошего вина за целый день, играя в карты, рассказывая друг другу всякие небылицы. Но в наше весёлое купе стали захаживать девушки-активистки по разным поводам, в том числе по конкурсу. А по сути,  одной понравился красавец и балагур Виктор, а другой -  не менее остроумный Николай. Правда, они сами, эти дамочки, были так себе и не в моём вкусе, но, не моё свинячье дело разбираться в чужих пирожных. Девушки с удовольствием сидели за столом, пробуя  красное вино, играя с нами в карты и просто болтая на разные темы. Правда, для видимости, а может для  выгоды, они,  узнав, что я студент филфака, стали упрашивать меня  написать сценарий для выступлений и стихотворение на конкурс. Пришлось по просьбе трудящихся написать и то, и другое. На конкурс мы не пошли, выбрали  покер и вино. Когда объявили результаты, мы приняли это как должное – первое место у нас, лучшее стихотворение у меня.  Многие попросили у меня автограф и напророчили  известность писателя. За это дружно выпили почти всем вагоном. Мы сбили с верного пути  непьющую  часть  нашего общества. А может, они просто тщательно скрывали своё желание.

  И вот через третьи  сутки нашего путешествия  /мы уже проехали Сибирь, Урал, пересекали Европу/, красавчику Виктору пришла в голову идея. Подняв  полстакана вина, он сказал:

 - Давайте  устроим праздник!

 - Давайте, давайте, а какой? – дурачились мы и смеялись, готовые ко всему.

 Дружно выпили, закусили и ждали продолжения.

 - Мы справим свадьбу!

 - Ура! А кто будет жених? – спрашивали, продолжая, дурачится.

 И тут он показал на меня.

 - Он. Студент.

 -Ура! А кто невеста?

 - Да вон, молодая из соседнего купе, Оля.

 - А вы меня спросили? С ума сошли? И что  это за Оля! Вам хиханьки да хаханьки, а мне мучайся всю жизнь. Не. Не согласный я.

  - Тебя,  по большому счёту,  никто и не спрашивает. Для коллектива  твоё личное не может быть выше нашего общественного. Уразумел?

 - А с ней вы говорили? –  Я пытался запутать следы. - Может она против этого.

 - Завтра поговорим. Утро вечера прекраснее, потому, что утром можно на станции набрать вина, а сейчас оно закончилось. Спать.

 Я плохо спал, как невеста на выданье, то ли  она согласится и свадьба, то ли она не согласиться и просто выпивка за картами. Выбор огромный.

Хотя, надо признаться, мы, конечно, выпивали, но не напивались до образа алкоголика или пьяницы, с огромным красным носом и трясущимися руками  из  тех картинок  журналов и газет с надписями:

- Они мешают нам жить и работать! Позор!

Видимо две-три бутылки сухого красного вина на четверых мужчин в день это не очень много. Тем более оказалось, что Михаил и Николай приехали с Севера, что им не хватает витаминов и микроэлементов, которые находятся в этом прекрасном напитке, а Виктору так идёт быть тамадой, ему  так нравится праздники.

  Утром, после завтрака, гонец ушёл на переговоры с «невестой»  и её «роднёй». Я лежал не верхней полке и пытался читать, но ничего не выходило. Мой напряжённый мозг не хотел считывать информацию. Он хотел узнать результат встречи на высоком уровне. Когда в дверях появился Виктор, то по его виду я безошибочно определил, всё закончилось плохо. Свадьба состоится.

-  Всем мыться, бриться, похмеляться, наряжаться, свадьба на пять вечера. На четыре – выкуп невесты. Салют. На ближайшей станции закупаем спиртное, фрукты, цветы. Делаем кольца. -  Глядя на меня,  добавил - Постные  рожи отменяются законом праздника.

  А страна жила своими суровыми буднями, добывала уголь и руду, плавила и раскатывала сталь, летала в космос и не догадывалась, что меня,  отрицающего любовь, собираются насильно женить. Средневековье  и только. Где рыцарские турниры? Где  тот,  победив которого, я добьюсь руки прекрасной  принцессы? Где полцарства? Где приданное? Где льготы,  в конце концов? Где бесплатное молоко за вредность?

  Около пяти часов мы, красивые  и весёлые, с подарками, постучались в соседнее купе.

 - Вам кого? – сурово спросили нас. Моё настроение ухудшилось наполовину. Я уже собрался уходить, но Виктор продолжал:

 - У вас курочка, у нас петушок. У вас козочка, у нас пастушок. Откройте гостям.

 - У нас невеста красивая, умная, работящая. Нам жених нужен интересный, покажите жениха!

  Они открывают двери и пускают нас в купе. Открываются подарки, шампанское ударяет в голову родни:

 - А прокормить жену сможешь? – проскрипела какая-то тётка.

 - Не, только напоить.

 - А одеть жену сможешь? – прогнусавила другая.

 - Не, только раздеть.

 - А нынешние мужики уже и этого не могут – выдохнула третья.

  - Уважаемые родственники, предлагаю повторить хмельного пузырькового напитка – сказал Виктор и выпил.

  Родственники невесты не стали мучить меня вопросами и  благословили нас,  и мы отправились всей честной компанией в нашу избёнку. Саму свадьбу я запомнил плохо. Напряги последних часов,   отняли много  крови, и потому её пришлось замещать красным вином, что сказалось на состоянии жениха. Помню,  кричали «горько», помню -  целовались. Дарили самодельные сувениры, говорили напутственные слова. Свадьба как свадьба! Смех, шутки, розыгрыши. Пили за родителей, за свидетелей, за гостей. Пели песни «Ой мороз, мороз...», «Когда весна, придёт не знаю…». Незаметно подкралось десять часов вечера, и гости начали расходиться. И вот нас оставили вдвоём. Первая свадебная ночь. Как бы я уже имел право на жену. Я подсел  поближе и поцеловал в щёчку:

 - Оля, раздевайся, - прошептал я на ушко.

 - Всё Серёжа, спектакль окончен, занавес. Или ты хочешь, чтобы завтра весь вагон показывал на меня пальцем. Вон она, жертва обстоятельств и глупости.

 И она ушла к себе, а я пошёл в тамбур, где курили мои сограждане.

 - Ну, как, попробовал? – не унимались весельчаки.

 - Нет. – честно признался я.

 - Тюфяк – обиделись  весельчаки.

 - Согласен – не противился я.

  Утро наступило другое. Ещё не понимая в чём дело, я лежал на верхней полке своего купе и прислушивался к себе. Не хотелось больше карт, вина, хотя внизу уже  шуршали и булькали. Ничего не поделаешь – второй день свадьбы. Сразу вспомнилось у Высоцкого:

«Там у соседа – пир горой, И гость -  солидный, налитой, Ну, а хозяйка – хвост трубой – Идёт к подвалам, - В замок врезаются ключи, И вынимаются харчи; И с тягой ладится в печи, И с поддувалом. … А  у меня – и в ясную погоду Хмарь на душе, которая горит,- Хлебаю я колодезную воду, Чиню гармошку, а жена корит».

  Я понял, чего мне хочется. Поговорить с моей невестой, а точнее с женой. Обсудить  приятные  семейные новости. Посмотреть на её реакцию. И я, спрыгнул вниз, обошёл протянутый мне стакан, и пошёл умываться.

  После завтрака в вагоне-ресторане мы  шли рядом и разговаривали:

 - Привет жена!

 - Привет жених!

 - Извиняйте, имею статус мужа, правда, обманутого.

 -  Тише. Не надо так громко, ты же не местное радио, эти новости не для всех.

 - Девушка, а вы мне нравитесь, можно с вами познакомиться?

 - Можно.

 - Можно я вам почитаю стихи, а вы угадаете чьи?

 - Попробуйте.

  Я прочитал - ….«Мы сядем в час и встанем в третьем,

                              Я с книгою, ты  с вышиваньем,

                              И на рассвете не заметим,

                              Как целоваться перестанем»…

 

- Ещё.

 

 

 

  Я читал ещё:  …  «Мело весь месяц в феврале,

                                И то и дело

                                Свеча горела на столе

                                Свеча горела».

 

  А вот  другое -  … «Вчера ещё в ногах лежал!
                                  Равнял с Китайскою державою!

                                  Враз обе рученьки разжал –

                                  Жизнь выпала копейкой ржавою»…

              

   И дальше -         … «Я вернулся в мой город, знакомый до слёз,

                                   До прожилок, до детских припухших желёз».

 

    Мы не могли расстаться до обеда. Я читал и читал стихи, которые она почти не угадывала, но живой блеск в её глазах был мне приятен. Это были гении не из школьной программы. Это были гении нашей жизни. Я рассказывал о каждом авторе  всё, что знал. После обеда мы снова болтали в коридоре вагона. Нам уже не хотелось расставаться. Да, мы практически не расставались до конца путешествия. Один за другим  промелькнули прибалтийские города -  Таллинн, Рига, Вильнюс, Каунас. Изумительная архитектура старого города. Костёлы и службы. Мы всегда были вместе. В автобусах сидели рядом. Посещали музеи. Целый день посвятили Эрмитажу в Ленинграде, посмотрели Зимний дворец, крейсер «Аврора». Надо сказать, я становился другим, более добрым, менее язвительным. Совсем недавно я смеялся над влюблёнными, легко доказывая, что многие чувства, например, страх смерти и голод – сильнее любви. А сейчас мне нравилось это состояние. Нравилось помочь одеться, подать руку при выходе из машины, правилось донести  что-то тяжёлое. Правилось удивляться солнцу, ветру, небу. От каждого дня я ждал чего-то нового, удивительного. С нами был Бог. Мы попали в небольшую железнодорожную аварию и остались живы. Мы целовались постоянно в укромных местах. Я чувствовал, что влюбляюсь. И, наверное,  взаимно. И вот через три недели мы оказались в Томске, на том же вокзале, и люди как горошины также  раскатились по перрону и исчезли. Заканчивались мои каникулы. Только мы стояли и прощались навсегда. Легкий снежок узнал меня и таял на лице. Это было похоже на слёзы. Моя первая жена написала своим красивым почерком  в моей записной книжке:

 - Вторник, 18.00, кинотеатр имени Горького, твоя Оля!

Но я не приехал. Заболел  гриппом, с осложнением -  воспаление лёгких. Затем новое осложнение – на сердце. Лежал в кардиологии. Словом, когда поправился  через год, смысла и возможности её найти уже не было. Сейчас, когда я рассматриваю фотографии и читаю стихотворение, которое заняло первое место на конкурсе, я всегда вспоминаю её, мою единственную и неповторимую, которая так изменила меня. Изменила мою жизнь. А может,  я её когда-нибудь увижу.

 - Оля! Милая Оля! Отзовись! Мне так тебя не хватает.  У меня был вагон времени

 

 

                                                                     Томск. 2000 год 

 

Всего за корзинку

На святках