Помочь сайту
Поздравления
Ты Был велик 10. Чезаре Борджиа
13 сентября 2016 -
Макс Роуд
Ты Был велик
Умение хорошо жить и хорошо умереть — это одна и та же наука.
Эпикур
Данное произведение написано на основе подлинных исторических фактов. Тридцать шесть имён, известных всем и каждому. Тридцать шесть судеб, с которыми связаны судьбы миллиардов обычных людей. Последние часы жизни самых значимых персон в человеческой истории, их деяния и свершения, их воспоминания и мечты. Тридцать шесть коротких рассказов, в которых целая жизнь пролетает за мгновения. Правители, воины, люди искусства, ученые. Это дань им всем, поскольку в истории не остаётся случайных людей, а тем, кто в ней остался, важно, чтобы их помнили.
Часть 10. Чезаре Борджиа (13.09.1475 — 12.03.1507 гг.)
Вы всерьез думаете, что длина жизни исчисляется годами? Да бросьте, господа! Свершениями и памятью потомков исчисляется она. Можно прожить хоть 90 лет, но не сделать, не понять, не увидеть ровно ничего, а можно прожить даже не самую долгую жизнь так, что огненные брызги побед и удачи вперемешку с брызгами весёлого вина будут сопровождать каждый твой шаг. Мне довелось прожить всего 31 год, но я жил с такой ослепительной яркостью, с такой силой, энергией и напором, что имя моё на протяжении 15 лет гремело по всей Европе громче любых пушек, а после смерти я навеки вошел в историю, затмив множество своих современников. Я — Чезаре Борджиа. Мой девиз “AUT CAESAR, AUT NIHIL” (Или Цезарь, или ничто)!
Я родился в Риме в сентябре 1475 года. Моя мать — Роза Джованна деи Катанеи, чистокровная итальянка, стала наложницей моего отца, испанского кардинала Родриго Борджиа и родила ему четырех детей: моих братьев Джованни и Джоффре, и сестру Лукрецию. Безвестная неродовитая женщина, своей красотой она покорила сначала кардинала Джулио делла Ровере, затем кардинала Борджиа, а после разрыва с ним в 1481 году еще несколько раз была замужем, причем всякий раз мужей ей находил Родриго, охладевший к ней как к любовнице, но продолжающий заботиться о матери своих детей, которых официально признал в 1480 году.
С самого раннего детства меня готовили к сану священника, но как и все дети кардинала Родриго Борджиа, который вскоре стал папой Александром VI, я получил всестороннее и поистине блестящее образование. Достаточно сказать, что теологию и право я изучал в университетах Пизы и Перуджи, а моя финальная диссертация по юриспруденции считалась лучшей за десять лет. Совсем юным я получил сан епископа, а к 18 годам и окончанию учёбы стал кардиналом. Кардиналом! В 18 лет! Каково, а?! Священнослужители десятилетиями идут к этому званию, но и получают его лишь единицы, а мне было достаточно всего лишь достичь совершеннолетия. Спасибо моему отцу, папе Римскому.
Итак, я стал кардиналом, самым молодым кардиналом в истории, и вполне мог стать даже папой, но.... Как я ненавидел всё это! Да, положение второго сына обязывало меня стать святошей, но больше всего на свете я любил драку, шпаги, мечи, пистолеты, аркебузы, грохот орудий, кровь и мучения врагов. Победа в бою — что может быть слаще?! Зарезать кого-нибудь или отравить — что опьяняет сильнее? Ну, разве что женщины... Их мне тоже было всегда мало. Соблазнить чью-то жену, похитить знатную (или не очень) девицу — такие приключения мне нравились. А религия — это не моё.
Кто виноват том, что я стал таким? Думается, что это всё-таки гены. Смесь итальянской и испанской крови — настоящий динамит, а если уж тут присутствует кровь рода Борха, то это динамит в квадрате, и положение, как говорится, обязывает. Знаете ли вы, что такое род Борха? Это древний испанский род, происходящий из Арагона, а те из нас, кто вслед за папой Каликстом III обосновались в Италии, стали именоваться Борджиа. Мы дали миру двух римских пап, два десятка кардиналов и множество политических деятелей, но при этом фамилия Борджиа стала синонимом коварства, распущенности и вероломства. Почему? Всего лишь из-за того, что мы были сильны, любили жизнь во всех её проявлениях и плевали на мнение остальных. Иначе было не выжить, а трупы врагов и грязные дела, устилавшие наш путь — всего лишь необходимость. Выживает и достигает вершин только сильнейший.
Больше всего на свете, даже став кардиналом, я ненавидел святош. Всех, кто носит красивые маски, необязательно даже священников. Велеречивые слова, напускное благочестие, стремление поучать всех и каждого, а на деле это выпуклые животы, сальные лица, беспринципность, цинизм, неверие в свои собственные слова и всепоглощающая похоть. Да, существо, называемое человеком, обладает самой сильной сексуальной энергией в животном мире, и выплеск этой энергии является для него естественной, почти ежедневной потребностью, вообще никак не связанной с инстинктом продолжения рода, но священники, скрывая свои желания на людях, в своих монастырях и виллах устраивают самый дикий разврат. Это именно то, что я ненавидел — двуличие. К сожалению, так было, есть, и так будет всегда. Аминь.
Много раз я пытался поговорить с отцом, чтобы он позволил снять мне снять с себя духовный сан. Будучи кардиналом, я принимал участие в нескольких сражениях, где с блеском проявил военные таланты, люди повиновались мне с охотой и именно среди вояк я пользовался настоящим, неподдельным авторитетом, хотя мне было всего лишь 20 лет. Конечно, отец всё это видел, но он хотел, чтобы все свои дарования я употребил для того, чтобы однажды сменить его на папском престоле, а для решения всех остальных задач семьи Борджиа предназначался мой старший брат, Джованни.
Надо сказать, что сам Джованни не слишком подходил для назначенной ему роли. Тугодум, он отличался нерешительностью, не очень хорошо смыслил в политике, и несмотря на звание коннетабля, был не слишком удачлив в военных делах. Всё это так, все вокруг это понимали, но.... Родовые принципы прежде всего, и старший брат уже по факту своего первородства был обязан начинать военную и светскую карьеру. Казалось, что природа ошиблась, перепутав нас местами, но как же безнадёжно глуп тот человек, который так считает.
Провидением всё было предопределено, и ночью 14 июня 1497 года в моей жизни произошел крутой поворот — Джованни Борджиа, герцог Гандия и Сесса, мой старший брат, был убит. Ключевую роль в этом сыграл его единственный талант, и то поприще, на котором он действительно имел успех — любовные похождения. Вечером, после семейного ужина во дворце у нашего отца, мы вместе пошли к крепостной стене смотреть на закат. По дороге Джованни рассказывал о том, как накануне соблазнил четырнадцатилетнюю дочь графа Мирандолы, и что единственное, о чем он сейчас мечтает, так это о том, как снова будет обладать её божественным телом. Затем он вновь начал считать своих любовниц, чем занимался постоянно, иногда даже в присутствии мужей этих дам, а потом, хитро подмигнув мне на прощанье, накинул на голову капюшон плаща и удалился в темноту, сопровождаемый двумя незнакомцами, которые уже ждали его неподалёку. Больше Джованни живым никто не видел, а поскольку последним, с кем он общался, был я, то нашлись люди, которые стали говорить, что его смерть была выгодна именно мне и дело тут нечисто.
Его тело нашли в Тибре на следующий день. Деньги оказались нетронуты, но чья-то сильная рука одним движением, без всякой борьбы с его стороны, перерезала Джованни горло. Следствие продолжалось довольно долго, но убийц так и не нашли. Что касается меня, то я был уверен, что с Джованни расправился кто-то из тех оскорбленных мужей и отцов, чьих жен и дочерей он не только совратил, но затем, по недостатку ума, еще и лично предавал свои победы широкой огласке. Так уж получилось, что именно я выходил с ним из дворца тем вечером, я видел его последним, и эти обстоятельства конечно же бросали на меня тень, но убивать его... глупость какая. Поверьте, я вовсе не так уж и страдал от своего положения, у меня и так было всё, о чем может желать человек, и впоследствии я обязательно нашел бы иной способ, нежели братоубийство, чтобы получить своё.
Однако, как бы то ни было, смерть брата мгновенно открыла мне те самые горизонты, к которым я всегда стремился. Несколько обстоятельных бесед с отцом убедили его, что от меня будет больше пользы как от светского человека, чем от князя церкви. Военное дело, политика — меня влекло к ним неудержимо. Я хотел прославится, но не просто так, а как человек, объединивший Италию. Да-да, не меньше!
Еще не кончилась осень 1497 года, как я снял с себя кардинальскую шапку и получил должность гонфалоньера, то есть главнокомандующего папскими войсками. Это была первая моя настоящая победа, а затем я окончательно оседлал свою удачу и, вонзив ей в бока свои позолоченные шпоры, неудержимо понёсся вперёд. Весной следующего, 1498 года, неожиданно умер недруг моего отца - французский король Карл VIII, а его место занял Людовик XII, человек мудрый и честный. Первым делом он заявил папе, что ни в чём не собирается ущемлять права Святого Престола, но желает получить разрешение развестись со своей женой. Принимая во внимание тот факт, что брак нового короля вот уже 20 лет был бездетным, папа согласился исполнить эту просьбу, а разрешение поручил доставить лично мне.
Ох уж эта Франция! Вот послушайте: новый король Людовик XII, желает развестись со своей женой Жанной, которая является дочерью короля Людовика XI, а жениться хочет на Анне Бретонской, вдове предыдущего короля Карла, который также был сыном Людовика XI. Всё понятно? Вот так-то! Это Франция, господа, и она устроила мне такой пышный приём, что я впервые ощутил себя настоящим принцем. Кавалерия, пажи, слуги, музыканты — я двигался во главе этой процессии от Марселя до Шанона, где ждал меня Людовик, и на протяжении всего путешествия французы не уставали приветствовать меня, устраивая пиры и карнавалы.
Король Людовик, с которым я встретился в конце декабря, оказался очень приветливым человеком и у нас сразу установились дружеские, почти родственные, отношения. В обмен на переданную грамоту, он пообещал похлопотать о моём собственном браке с дочерью Неаполитанского короля Федериго, Карлоттой, но брак это так и не состоялся, так как Мария, вдова моего брата Джованни, убедила Федериго и саму принцессу, что это я виновен в его смерти. Что же, разве мне стало хуже от этого? Ха-ха! Помимо того, что Людовик дал мне сразу 8000 солдат, чтобы я навел порядок в папской области, он нашел мне другую невесту — Шарлотту, дочку короля Наварры, а также сделал герцогом Валентинуа. (Кстати, в 1501 году я, вместе с французами, уничтожил Неаполитанское королевство, Федериго попал к Людовику в плен и умер в заточении, а Карлотта оставила своё имя в истории лишь потому, что несколько недель Я был её женихом).
Итак, за один-единственный год, шагая через три ступени, я преодолел значительное расстояние к пьедесталу, который сам решил для себя возвести. Однако надолго останавливаться и почивать на лаврах было нельзя, и уже летом 1499 года, оставив молодую жену во Франции, я вернулся в Рим, чтобы стать во главе армии. При поддержке французов я развил такой темп наступления на разделенные итальянские княжества, что мир вздрогнул. Некоторые просто не успевали понять, что происходит, когда моя армия оказывалась возле их дворов, а другие попросту сдавались без боя. Впереди уже была видна моя мечта — создание сильной объединённой Италии, но здесь начались первые трудности.
Во-первых, в моей армии возник заговор. Да, солдаты меня боготворили, а я любил каждого из них, многих зная по именам, но вот кондотьеры, которые желали быть, пусть мелкими, но царьками в своих владениях, вдруг взбунтовались. По счастью, моя звезда продолжала сиять, и о заговоре стало известно. Что я сделал, как вы думаете? Я пошел к заговорщикам на встречу, предложил им перемирие, затем вновь завоевал доверие и дружбу каждого из них, мы вновь воевали и побеждали вместе, причем бывшие недруги проявляли свои лучшие качества, а потом, после взятия очередного города, которым оказалась Сенигаллия, я собрал их всех вместе и казнил. Мир снова вздрогнул, моя репутация жестокого и решительного человека ужасала Европу, но я вышел из этого конфликта еще более сильным. К началу 1503 года, когда мне было 27 лет, я так расширил папскую область, что она уже занимала более трети Италии, имея максимальные границы в своей истории, и впереди уже брезжило объединение страны, но тут и возникла вторая трудность.
Причина была примерно та же, что и в первом случае — объединения Италии хотели далеко не все. Начиная от местных князей, и кончая Францией и Испанией, каждая из которых намеревалась урвать свой кусок в этой войне. Да, эти два государства не были нашими врагами, ведь я помогал и тем и другим, но каждая держава желала если и объединить Италию, то под своей протекцией. Я одерживал одну победу за другой, находясь к лету 1503 года на вершине славы и могущества, но 15 августа одним махом перечеркнуло всё и жизнь никогда более не стала прежней. То, что случилось тем вечером на вилле кардинала Адриана да Корнето, породило невероятную массу слухов, но правда одна и она заключалась в том, что нас с отцом отравили. Говорили многое: якобы Александр VI хотел отравить кардиналов, которые присутствовали с нами на ужине, но слуги перепутали бутылки с вином, второй слух — бутылки перепутали мы сами, собственноручно налив в свои бокалы яд, третий — я отравил своего отца, папу римского, а чтобы никто меня в этом не заподозрил, тоже принял яд, но в малой дозе. Всё это бред, который даже не хочется комментировать.
Конечно же, нас отравили наши враги, которых было немало. Мой отец умер через несколько дней, а что касается меня, то сражение со смертью длилось ещё долгие месяцы, но и его я выиграл, равно как и предыдущие свои битвы. Впрочем, победа тела и духа не отменила политического поражения. За те месяцы, что я отсутствовал, борясь с болезнью в своём замке, окруженный лишь самыми преданными людьми, мир изменился. Из последних сил, послав к Риму свои войска, когда там уже стояли французы и испанцы, обеспечивавшие безопасность конклава, мне удалось договориться со всеми, и новым папой был избран Пий III — наш давний сторонник. После этого, отдав последние силы, я заболел еще сильнее, а папа Пий, пробыв на престоле всего 26 дней, скончался, несомненно, отравленный теми же людьми, которые добрались и до нас, Борджиа. Новым папой стал Юлий II, кардинал делла Ровере, наш заклятый враг, вокруг которого тут же объединились все остальные.
Первым делом Юлий приказал арестовать меня, Чезаре Борджиа. Хорошее начало для понтифика, не так ли? Он послал ко мне людей, которые должны были доставить меня в Остию, где я должен был передать папе все принадлежавшие мне замки. Меня вовремя предупредили, и я был вынужден бежать. Куда? В Неаполь, к моему испанскому другу, генералу Гонсалво де Кордове, с которым мы сражались плечом к плечу. Гонсалво принял с широкой улыбкой, оказал всевозможные почести, а вечером, после пира, с той же улыбкой объявил, что теперь я являюсь пленником. Дескать, извини, ничего личного, но так необходимо испанской короне, желающей сохранить хорошие отношения с папой, и так будет лучше для меня — целее буду с моим-то характером. Ну-ну! Не буду!
Вскоре меня переправили в Испанию и заключили в замке Ла-Мота. Герцог Валансский и Романьольский, принц Андрии и Венафра, граф Дийосский, правитель Камерино, Пьомбино и Урбино, генерал-капитан Святой Церкви.... живой человек, но мертвый политик. Для меня это было невыносимо, и через два года я сбежал. О, о моих приключениях после побега можно писать отдельный роман! Погони, схватки, новые друзья и женщины, женщины, женщины. Целый месяц я уходил от преследования, и вот наконец в середине 1506 года добрался до Наварры, где правил брат моей жены.
Король Жан принял мня, как говорится, с распростертыми объятиями. Наварра была раздираема смутой, часть вассалов отказывалась подчиняться центральной власти, и кто, как не я, мог помочь королю восстановить покой в королевстве, применив свои знания и опыт. К сожалению, войско Жана было слишком мало для поставленной задачи, но стоило мне обратиться к германскому императору Максимилиану, как он немедленно прислал подмогу. Здесь же я узнал про панику, которая царила в Риме. Папа Юлий, этот проклятый делла Ровере, рвал и метал, понимая, что я вновь обретаю силу, а одно мое имя было способно взбудоражить и поднять против него всю Италию. Я, который владел Северной и Центральной Италией, частью Испании и частью Франции, только я пользовался любовью воинов и простолюдинов, которые помнили, что имели во время моего правления и что они имеют сейчас.
Первым городом, где предстояло навести порядок, была Виана. Немедленно выдвинувшись вперёд, ведя за собой несколько тысяч немцев и наваррцев, я вечером расположился лагерем возле неё, намереваясь наутро предъявить возле его ворот свои требования, и только приготовился спать, как вдруг вдалеке послышался конский топот. Оказалось, что это скачет отряд мятежного графа Лерина, возвращающийся в Виану после очередного набега на соседей. Не долго думая, я вскочил на своего коня и понёсся вперёд, увлекая за собой своих солдат, но лошадь понесла слишком быстро и я в полном одиночестве буквально врезался в своих врагов....
Когда подоспели немцы, было уже поздно. На искромсанном теле насчитали 26 ран, большая часть из которых была смертельна. Не принимая боя, отряды разошлись, а тело Чезаре Борджиа было похоронено в той самой Виане, возле которой он пал. «Здесь покоится тот, которого боялись все, ибо он держал в своих руках мир и войну» - так было написано на его могиле в церкви Святой Марии.
Однако и после смерти Чезаре не нашел покой. Через несколько десятков лет, его прах, по приказу одного испанского епископа, назвавшего его величайшим грешником столетия, вынесли из церкви и закопали на простом кладбище в простой могиле. Только через 500 лет он вернулся на прежнее место и теперь в Виане на центральной площади стоит бюст великого полководца с надписью «Капитан Наваррской армии». Таланты Чезаре Борджиа признавали все его современники, многие его чтили, а еще больше, боялись. Леонардо да Винчи смог во многом развить свои способности, будучи при нём главным инженером, а великий Макиавелли ориентируясь именно на Чезаре Борджиа написал свой трактат «Государь». Да, Борджиа был тираном, он собственноручно убил и отравил множество людей, обесчестил и растоптал десятки известных семей, но с теми, кто был ним, он был предельно честен и бесконечно щедр. Во времена Возрождения, впрочем, сложно было стать кем-то, ведя себя иначе, а путь к славе и вовсе испокон времен выложен трупами, так что осуждать Борджиа уже давно никто не имеет права. Он вошел в историю навсегда, а большинство имен его врагов и друзей помнят лишь потому, что они жили в одну эпоху с ним, эпоху недолгую, но блестящую.
К О Н Е Ц
Москва, сентябрь 2016
Продолжение: Аттила
Рейтинг: 0
339 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Новые произведения
