Семен Уздечкин

   Что ж за жизнь-то такая… кособокая… Кажется: дает, дает что-то, а все… с душком. Да и дает как-то… все больше самому выцарапывать приходится.

   Женился по любви на умнице, стройняшке, красавице. И пятнадцати лет не прошло-  сама себя шире стала. Орет постоянно, будто голос человеческий забыла. А жадная оказалась- не приведи Господи! И ведь на двух работах горбатишься- все ей мало!

   На квартиру первый уже стоял на очереди- дали! Дали, но не бесплатно. Пусть в кредит, на тридцать лет, мелочевка, вроде, но обидно ж, что «бесплатные» на нем закончились!

   Сын Лешка родился- только на втором году ДЦП обнаружили. Пусть локальный, частичный, но могли ж и раньше выявить?! Знакомая врачиха говорит: все исправить можно было вовремя! А сейчас только через процедуры, массаж, лекарства… Да и то- не факт, что поможет. Хотя сдвиги есть. Тринадцать лет парнишке… Если б не скрюченные кисти да девичий голос- вполне бы за здорового сошел… Это все бассейн да теннис. Правильно, что дуру свою не послушал! «Угробишь сына, угробишь сына!»… Тьфу, какой, правда, голос у нее противный стал за эти годы!

   Так думал, сидя в салоне своей старенькой «шестерки» тридцатипятилетний Семен Уздечкин, токарь пятого разряда опытного завода.

   Он, вообще-то, редко задумывался о жизни. Некогда было. Да и незачем. Течет она да течет… Что о ней думать?.. Жить надо… Преодолевая, так сказать… А сейчас, вот, навеяло… Тоска к тоске, беда к беде…

   Зарплату не выдавали уже третий месяц. Кризис… Хорошо, хоть не сокращают… Но этим, со стоянки, наплевать. Раньше проще было, в долг верили, место, вон, постоянное выделили, как старожилу. А с позавчерашнего дня- как обрезало! Не выпустили! Лахудра эта белобрысая выпендрилась: «У вас долг за девять дней! Директор приказал должников без уплаты не выпускать!»

   Ну, и что? Накрылась моя извозная шабашка! Кому лучше стало?! Так бы хоть долги им отдал да домой немного принес. Лешке яблок бы купил… Ворона! Сама, поди, каждую смену рублей по триста сверху имеет! Не каждый же квиточек с чеком берет… Да и «левые» наверняка стоят!.. А здесь, надо же… завыеживалась… И сменщица ее вчерашняя- тоже не выпустила. «Машину прогревайте, а выпустить- не выпущу…» Ну, ладненько, господа- товарищи… На каждую гайку есть болт с резьбой… Прорвемся!

   Семен убавил обороты двигателя. Стекла понемногу отогрелись. Из автомагнитолы, созвучно думам, ныл Петлюра.

   Сегодня этот, интеллигент волосатый работает. Тоже мне, нашел бабью работу, геморрой насиживает. И ведь видно по лицу- в возрасте мужик… Нет! Отрастил патлы до плеч, под молодого косит!

   И книжечка постоянно на столе. Как не придешь- все новая… Как-то, пока тот пропуск оформлял, Семен с трудом прочитал перевернутое название: «Трудно быть богом». Блин, баптист, что ли?! Или монах бывший?.. Волосы-то, вон, до плеч…

   И еще очечки у него такие… выгибулистые… У Никольского на обложке из-под кассеты такие же, точь-в-точь!

   А прогибается-то как постоянно! «Здравствуйте, до свидания, всего доброго…» Будто официант в кабаке… Блин, ну когда толпа-то повалит?!

   Семен ждал утреннего потока машин со стоянки, чтоб незаметно в предрассветных сумерках проскочить вместе со всеми. Не будет же этот волосатик перед каждой закрывать ворота?! Да и не различить в потемках, что за машины прут… А нашабашу за день- приеду, расплачусь, пусть подавятся!

   И «волосатик» действительно ничего не увидел! Он, пятидесятилетний приемщик машин Олег Мякотин, обнаружил пропажу лишь когда рассвело и большая часть машин разъехалась. Это неприятно его поразило, но не встревожило: постояльцы периодически выезжали вот так, с неоплаченными долгами, но вечером вносили всю сумму. Вместо того, чтоб расстраивать себя понапрасну, он заварил крепкий чай и вышел на площадку- перекурить.

   Их смотровая будка, пристроенная вторым этажом над каптеркой дворника, давала прекрасный обзор всей стоянки. И видеокамеры не нужны. Одна морока с ними: ночью на экранах лишь тусклые разводы, а днем и так все видно.

   Олег с удовольствием затягивался сигаретой, посматривая на возбужденных синичек, копошащихся у ведра для окурков, на покрытые синей изморозью машины, вдыхал уже по-весеннему сырой воздух- и не мог избавиться от мысли об Уздечкине. «Заноза» не вытаскивалась. Можно было бы на все наплевать, если б не приказ директора. Через два часа приедет за суточной выручкой. И обязательно просмотрит должников. Не по записям в журнале. Воочию.

   Олег вернулся в будку и, перед тем, как раздеться, проверил карманы. В карманах оказалась тысяча с небольшим. Последние деньги до зарплаты. Которая будет через неделю.

   Он уселся за стол. Заполнил квитанцию об  уплате долга и выбил чек. Затем вложил в кассу свои семьсот двадцать рублей, закрыл кассу, тяжело вздохнул, открыл «Квазидурак Елпидифор Пескарев» Конецкого и принялся за чай.

   Вечером Уздечкин на стоянке не появился. Сотовый телефон его, записанный в журнале «постоянщиков», не отвечал. «Телефон абонента недоступен…»

   Утром, передавая смену, Мякотин рассказал о случившемся сменщице Галине и попросил, если объявится Уздечкин, забрать у того деньги. Дубликат квитанции и чек лежат на столе, под стеклом.

   -Олег, он что- дурак? Ты посмотри, сколько «постоянщиков» со стоянки ушло, во дворы начали ставить! У всех напруга с деньгами! Если уж «мерсы» и «япошки» не боятся без охраны оставлять на ночь, то этот-то… на «шестерке»- тем более! Его сейчас через адресную книгу искать надо. Хочешь, директора попросим? Он мужик хороший, поможет. В крайнем случае, ребят своих подключит…

   -Не выдумывай, Галя,- Мякотин выглядел хмуро. И не из-за  того, что позади  были бессонные сутки. Просто, ему было неприятно, что его, в общем-то, простой случай приобретает какой-то криминальный характер. –Сломался, может, человек… Или завестись не мог на работе… Или авария… А ты сразу «ребята подключатся»… Подожди немного. Человек-то порядочный, кажется…

   -Ну, жди, жди, у тебя, видать, денег  много…-  Галина надула губы, обиженно отвернулась: помочь хотела человеку, а он…

   Замолчали напряженно.

   -Иди, Мякотин, иди. Появится Уздечкин- все с него возьму,- немного погодя сказала Галина, не оборачиваясь. –У тебя хоть на жратву есть?..

   -Есть, Галь… Проживу… Ну, до встречи… Счастливой тебе смены.

   Олег тяжело встал и вышел. Галина смотрела на него сверху сквозь запыленное за зиму стекло- и аж сердце сжалось: до того ей жалко стало этого мужика! Да и не пятидесятилетнего мужика видела она сейчас, а стоптанные нечищеные сапоги, вытертую куртку да вязанную, набекрень надетую шапочку, из-под которой выбивались давно нестриженные волосы.

   -Господи!- шептала она, не замечая, что шепчет вслух. –Да что ж за жизнь такая… Семью потерял… работает на двух работах… не пьет… тихий, как Исусик… Да и этот, Уздечкин… Сын-калека. Все его с собой возит… То в бассейн, то на теннис, то с мячиком куда-то… И тоже- ни разу пьяным не видела… Что ж это он… ведь столько раз в долг верили… Эх, жизнь- паскудница…

   …А спустя два дня Олег увидел знакомую «шестерку» в своем дворе. Его аж зазнобило от волнения. Он долго ходил поодаль, курил одну за другой сигареты, но так и не дождался Уздечкина. Затем, замерзнув окончательно, пошел домой, вырвал из тетради листок и написал крупными буквами:

 «УЗДЕЧКИН! НЕ СКРЫВАЙТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА!

   ПРИДИТЕ НА СТОЯНКУ И ОПЛАТИТЕ ДОЛГ!»

   Свернул листок вчетверо, выскочил на улицу, подсунул послание под «дворник» на машине и вернулся домой- отогреваться.

   Придя следующим утром на смену, он по светящемуся лицу приемщицы Татьяны понял, что его ожидает радостная новость.

   -Чего улыбаешься? Уздечкин, небось, был?

   -Небось, небось… Держи деньги! Обиженный такой пришел, что ты!.. «И никуда я не скрывался… Не мог раньше приехать… Сегодня все- равно бы расплатился… Машину у вас больше ставить не буду, обиделся…» Ну, я ему все высказала! Вы, говорю, телевизор в магазине на десять дней бесплатно берете? А здесь что, можно?! Человек за вас из своего кармана заплатил!.. Как вам не стыдно, говорю?! Дала ему шороху! Пусть знает! Не, ну вообще обнаглел, да?! Вот, держи, семьсот двадцать… Да пересчитай!..

   Олег, не пересчитывая, засунул деньги в карман.

   -Я же говорил Галине: случилось у него что-то… Сволочей-то по жизни мало… Их еще днем с огнем поискать надо. А этого сразу видно- хороший мужик…

   -Этот «хороший мужик» позвонить бы мог! Чтоб мы здесь не дергались!

   -Куда ж он сейчас машину ставить будет? Пакостят во дворах. Колеса снимают… А то и просто прокалывают… Краской из баллончиков уродуют… А у него- не помню сейчас- даже сигналки, кажется, нет…

   -Да хрен с ним! Ты-то чего суетишься?! Вот нашел заботу! Пусть хоть ночует в ней, нам-то что?! Все, принимай стоянку!

   Утро после смены выдалось по- настоящему весенним. Заструги на потемневшем снегу сочились каплями. Не переставая, гомонили птицы, чуя тепло. Народ вышагивал без головных уборов.

   Олег медленно шел домой, щурясь на яркое солнце- и душа его пела. Он чувствовал себя счастливейшим человеком на земле. Он не ошибся в Уздечкине. У него появились деньги до зарплаты. У него закончилась смена и впереди три дня отдыха. Земля радовалась вместе с ним и дарила всем весну.

   Уздечкин проснулся в это утро рано, семи еще не было- и тоже самым счастливым человеком на Земле и ее окрестностях.

   Жена, милая симпатичная пухляшка, тихо сопела в его плечо. Он тихонечко отодвинулся, встал и на цыпочках вышел из спальни, закрыв за собой плотно двери. Так же тихонечко заглянул в соседнюю комнату. Разбросав руки- ноги, сын лежал на спине и чему-то улыбался во сне. Одеяло сползло на пол, но Уздечкин не стал входить, шуметь, а двинулся на кухню готовить завтрак.

   Суббота. Выходной день. Стоя у плиты, снова и снова вспоминал вчерашние слова московского профессора после осмотра: «Могу вас порадовать. У вас очень положительная динамика. Продолжайте назначенный курс. Излечится ваш сынуля с Божьей помощью. Ну, и с нашей, конечно…»

   Семен не замечал, что непроизвольно улыбается во весь рот. А руки продолжали свое дело, нарезая батон тонкими пластинами. Приготовив гренки с яйцами и заварив вкусный пахучий чай, он прислушался: тишина.  Спят еще. Пойду-ка пока машину посмотрю, может, прогреть надо… Хотя, вряд ли… Весна, кажись, пришла…

   И Уздечкин спустился во двор.

   Мякотин зашел во двор. «Шестерка» стояла на прежнем месте. Рядом стоял Уздечкин и смотрел на него, на Мякотина.

   Олег остановился. Взгляд упал на машину. Лобовое стекло было разбито вдребезги. Сквозь  рваную лучистую дыру виднелись усыпанные осколками сиденья. И не было передних фар, вырванных с корнем.

   -Зачем вы так? Ведь я заплатил…- тихо сказал Семен.

   В горле у Олега будто что-то завибрировало, не давая дышать. Он с трудом сглотнул комок.

   -Это не я… Мне передали ваши деньги… Это не я…

   -Зачем вы так… я заплатил…- как одурманенный повторил Уздечкин. И глаза, уже не смотрящие на Мякотина, вдруг заблестели, наполнились слезой.

   -Это не я… Не я это!.. У меня смена была…

   Олег повернулся и быстро засеменил к подъезду.

   Он знал, что в серванте осталась непочатая бутылка водки. Трехлетней давности. Еще с той поры. С начала кодировки. Которая закончится сегодня.

   …А весна, как заявилась- так и не думала уходить. Еще многим и многим надо было раздаривать счастье.