Часть 3. «Рассказ охотника».

Осенней порой вышел из дома охотник. Только вчера выпал первый снежок. В тайге было тихо. Природа будто замерла в ожидании зимы. Неслышно было уже летнего щебета птиц. До таежной «заимки» шагать охотнику было далеко. 
Он еще дома встряхнул свой рюкзак, чтобы ничего в нем не бренчало. Такая привычка, хотя он не хотел же охотиться сразу.
Снега в лесу было не так много, земля еще чернела под елями. Но на чистых местах, на припорошенной белой земле, видны были звериные следы. Охотнику было видно: вот прошел соболь, а вот и белка соскакивала и перебегала с сосны на сосну. «Будет чем «поживиться» в эту зиму» - подумал про себя охотник. Особого плана – задания не было, но шкурки надо было добыть, - чем больше, там лучше. Охотхозяйство требовало….
Заимка охотника была на берегу маленькой лесной речки. Западная Сибирь полна болот, маленьких лесных озер и речек. Вот и эта речка начиналась где-то в болтах, и текла между небольших сопок к Иртышу. Вдоль реки охотник ставил капканы на норку и ондатру. В тайге, среди валежников, находил он тропы соболей. А на белку он ставил «плахи-ловушки»: бревно на бревно, приподнятое одно над другим наискосок, с одного конца, так, что верхнее падая, придавливает белку…. Умелый охотник за сезон добывал шкурки зверей во множестве, прилично зарабатывая для Охотничьего хозяйства.
 Охотник подходил к своей заимке и будто бы вздохнул полной грудью, ощутив облегчение.
Бывает огромная разница между прекрасным, свободным, ничем не омраченным миром природы, таким тихим, в эту первоснежную осень. Между спокойным и непостижимым миром, - и со столь же непостижимой нашей повседневной суетой, с ее ничтожными скорбными тревогами и спорами…. 
Дверь домика, заимки, всегда была припертая палкой, - не закрывалась никогда ни на какие замки. В тайге люди доверяли друг другу. А сейчас он нашел, что палки у двери не было: значит, подумал охотник, кто-то посетил его таежный домик. На заметенном снежной порошей крыльце следов никаких не было. Снег перед заимкой лежал нетронутым, как выпал вчера. Все это отметил про себя охотник, и спокойно открыв дверь, вошел в свою избушку.
Из маленькой прихожей он открыл дверь в комнату с печкой. На нарах раздался стон, - кто-то лежал под одеяло и тулупом. Охотник увидел взлохмаченную голову, мокрый в бисеринках пота лоб и спекшиеся губы, из которых исходил стон. Человек лежал с закрытыми глазами, в беспамятстве, и стонал.
Охотник бросил рюкзак у дверей, взялся за кружку на столе, нашел в углу ведро с водой, стоящее на табуретке. Он подсел к человеку, обтер пот с его лба полотенцем, схваченным на ходу с вешалки около печки. Он напоил человека водой, приподнимая одной рукой его голову от подушки.
Человека лихорадило, он даже бредил. Он был больной. И два дня охотник хозяйничал и кормил с ложки незнакомого постояльца. Он топил печь, варил копченое мясо и кормил бульоном больного. В бульон добавлял он фарш того же вареного мяса. Потому что: главное питание для здоровья, как он считал. И больной поправлялся.
Когда ему через два дня полегчало, они познакомились и разговорились. Больной поднялся и сел к столу, где охотник приготовил поесть и попить заваренные травы.
- Как хоть зовут-то тебя? – начал разговор охотник.
- Миша я, Гаврилов, - еще неустойчивым голосом сказал больной.
- Ну вот, а я Гришка-охотник. Меня все в деревне «охотником» зовут. И работаю я в Охотхозяйстве. –
- Да,- и Миша пожал протянутую охотником руку.
- Ты пей, Миша отвар, это лекарственные травы, - говорил охотник. Он видел, что Миша Гаврилов чувствует себя еще неловко, стеснительно. И поэтому начал сам рассказывать о себе, чтобы вызвать ответную реакцию, как в психологии: чтобы Миша, потом рассказал о себе.
___________________
Григорий-охотник все время прожил в тайге. И был немного «умудренный». Он с детства полюбил чтение книг, ходил в поселковскую библиотеку. И на зимовье, в тайгу, он тоже брал с собой книги. Сначала, они охотились с отцом, отец все ругался, что Гришка переводит керосин. Но советская наша страна была действительно самой читающей страной в мире. Сейчас Гришке-охотнику было уже больше 50-ти лет, и он давно охотился один, свою заимку построил сам себе.
Природа – общение со зверями, наблюдение за повадками диких зверей, сделали Гришку-охотника хорошим психологом. Он научился легко понимать людей, видя в их делах и поступках такое же поведение, как у животных.
В поселке Гришка был «душой общества» - праздники и вечеринки, свадьбы и гулянки – были его, Гришкины «праздники». Его приглашали в качестве «тамады», хотя это слово местным таежникам не всем было известно. Гришка и на работе в охотхозяйстве, слыл балагуром, много рассказывал интересного из прочитанных книг и из наблюдений за соболями и белками. А уж про зверей-то он знал много: всю жизнь со зверями в тайге. За балагурство, несмотря на возраст – его все звали до сих пор Гришкой.
______________________
Вот и с незнакомцем, с больным Мишей Гавриловым, он быстро нашел общий язык. «Откровенность на откровенность» - Гришка-охотник рассказывал о себе открыто и честно, располагающе к взаимности. Вот и Миша Гаврилов откровенно и честно признался: «Да в бегах я, скрываюсь вот, тюрьма мне светит!» - сказал он невесело и начал рассказывать свою историю.
« Я недавно, полгода, как освободился с последнего срока. Домой решил не ехать. Останусь, думаю, в Сибири, подальше от всех бед, - да, опять накладка получилась.» Миша даже усмехнулся:
« А за что последний срок дали!? – представь! – за пощечину 3 года отсидел. Да – да! Все надо мной смеялись. Женщине пощечину дал, а сроку намотали, как настоящему жулику».
С этого начал свой рассказ Миша Гаврилов.
Он родился и вырос в пригородном поселке в Мордовии, около г. Саранска. И испортила его жизнь одна девушка. «Любовь – его подвела» - как он выразился. Но может это и любовью назвать нельзя: потому что его «приворожили». В Мордовских деревнях находились старушки, которые колдовали и привороты творили. Он потом узнал точно, от других старушек, которые похоронили свою подругу и не могли снять «то», что она приворожила на Мишку.
Девчонка, которую он не хотел даже замечать – приворожила его к себе у самой сильной ведьмы Мордовской. Старушка, вдруг, скоро умерла. А девчонка в город, в Саранск уехала, бросила Мишку, который начал приставать к ней. 
Его так и тянуло все время к этой деревенской девчонке. Но она нашла себе городского ухажера и ей уже не нужен стал, деревенский парень, каким оставался Мишка. 
Колдовство и приворот имели свое действие, - и Миша часто приезжал в город – все тянуло его к той девушке. А она за городского ухажера замуж собралась. Миша нашел, где они проживали, и пришел к ней на квартиру, к своей «любимой», а там жених – ну, и подрались они. Вот в первый раз его посадили в тюрьму за драку эту. 
Он отсидел 2 года и вновь приехал в свой поселок. Он узнал, что девушка уже замуж вышла, - но «приворот» тянул Мишу. И он опять пришел в городе на их квартиру, пока мужа не было, хотел «поговорить», как он думал. Но его «любимая» -  дверь на цепочке открыла и прогоняла его. Вдруг и муж сзади подошел, из магазина – вновь образовалась драка. Вновь его посадили на два года.
Но и в третий раз, - после освобождения Миша пошел к той «привороженной» девушке. Она не ожидала и открыла дверь. А он уже и про колдовство знал: он только с размаху влепил этой «любимой» пощечину, развернулся и ушел. 
А она видимо обиделась сильно и написала в милицию заявление. И свидетелей подговорили соседку с верхнего этажа, которая действительно все видела. Но говорила соседка по научению «оскорбленной», во время следствия. Суд быстро состоялся. Соседка же на суде сменила свои показания. Может она деньги просила, а может Мишу пожалела. Сказала она правду, что не дрался Миша, а только пощечину отвесил.

На суде ему не поверили. Вышел в уголовный кодекс один указ: признавать «рецидивистом» за 2 и более одинаковых преступления. Судья признал Мишу Гаврилова – рецидивистом и дали ему срок 3 года и отправили в Сибирь.
Уж как над ним потешались охранники в тюрьме: все узнали, что он «завороженный», «заколдованным» его называли. Ведь три раза он все ходил к той «любимой», надо же!
Вот и решил Миша остаться тут в Сибири, в одном из поселков. Работу он нашел в Леспромхозе, и все бы ничего, ему бы жить да жить потихоньку. Но тут – молодежь его подвела, местная.
Так как Миша был трижды судимый – то, несомненно, он пользовался среди местной молодежи (среди шпаны) авторитетом. А молодежь тогда, везде была шпанистой – воровали и пьянствовали. 
Вот такая местная шпана, в поселке, где он проживал, - что-то там украли и пропивали «барыши». С ними и Миша тоже выпивал. Только он не вникал в подробности: выпили, и он ушел к себе домой. Но случился случай: один из этой «братвы», остальную «братию» пьяную обворовал, обобрал и укатил в город. После пьянки стали парни искаться у кого что пропало.
Пришли они к Мише – совета спрашивать: что им сделать с тем вором, который их обобрал. 
Вот Миша и объяснил, что по тюремным понятиям у своих воруют только «крысятники», и таких в тюрьме бьют «смертным боем». Так и сказал, по «пьяной лавочке», - без бутылки к нему не пришли.
Ребята те, молодые, буквально поняли его слова. И поехали они, по его совету, - нашли того «крысятника» и избили его до смерти.
Конечно, милиция их всех нашла, их посадили под следствие. А они сказали на Мишу, - вот, мол, это он нас научил: он сказал так сделать. Теперь и Мише предъявили обвинение: в подстрекательстве к преступлению, к убийству. И к тому же, он «рецидивист», а это усугубляет вину….
Пока его закрыли в сарай Леспромхоза, в поселке, - Миша воспользовался этим и сбежал в тайгу. Нашел далекую заимку. А как всегда, там были продукты: крупа для каши, мука, соль и спички. Вот он и прожил неделю. Однако подхватил «лихорадку» какую-то, чуть не помер. Хорошо его спас охотник, вовремя пришедший на сезон.
Конец.