Понимая всё

[Скрыть] Регистрационный номер 0536568 выдан для произведения: Я уже перешёл по пешеходному мостику через канал, разделяющий микрорайоны Восток-1 и Восток-2, у торгового центра «Верас» в Минске, когда увидел возле воды собаку. По её поведению было заметно, что она, спасаясь жары, хочет прыгнуть в воду.  Бетонный бортик канала был невысоким: меньше полуметра, прыгнуть вниз для неё не составляло особого труда, а вот выбраться назад, шансов    не было.  Вода, у бетонного барьера, сразу   же уходила в глубину.    Постояв некоторое время, собака прыгнула….  Мне ничего не оставалось, как идти её спасать.  Хотя свободного времени не было совсем.
Собака скользнула воду, без лишнего шума.   Люди, идущие по мостику, ничего не заметили.  Если бы не нахлынувшие воспоминания, я бы и сам не обратил на неё внимание.  Мартончикины тополя…. Я еще помнил то время, когда здесь не было канала.    По низине проходила обычная тропа, по которой ходил   к школе… Грязь, вечно мокрые ботинки….                                        
Со стороны   берега, откуда прыгнула собака, была тогда малоэтажная застройка.   Потом её снесли, а вот, некоторые из деревьев остались.  По высоким тополям ещё долго можно было определить место, где когда-то жили Мартончики…. Повернув голову, в ту сторону, я и увидел эту собаку.
Когда я к ней подошёл, она, сделав несколько неудачных попыток выбраться на берег и, после этого, только тихонько перебирала лапами, в воде, у края бетона.                                                                                                                              
Не такая же уже и большая, но и не такая уже маленькая…. У меня был ещё свежий шов, после операции…. Чтобы   только не разошёлся…  Мокрая -  это, ко всему прочему, лишний вес….  Усмехнулся, вспомнив знакомого грузчика, бывшего штангиста, который   возмущался тем, что детей в школе не учат правильно поднимать тяжести…  Сначала надо немного размяться, потом пригнуться, согнуть ноги в коленях и уже потом, когда на помощь рукам приходят и спина, и ноги, сделать рывок….
- Какая же ты бестолковая. Больше мне нечего делать, как тебя вытаскивать…. Тянем – потянем, да    помогай же!..  А…. Что ты понимаешь!..                                                                                                                 В результате нескольких попыток, мне всё же удалось её вытащить.  Отряхнулась, сначала, робко пошла, а потом уже   и тихонько побежала от меня…. По каким-то там своим собачьим делам ….  Ни лизнула, ни поблагодарила…. Вот так, взяла, просто, отряхнулась и убежала….                                                                                                                                                                                Хотя меня это ничуть не удивило. С таким поведением собаки   я уже сталкивался.   Только в книжках по-другому бывает….  Это была     вторая собака, которую я спас. Та, другая, вела   себя точно так же…. 
                                                                                                                                                                                                  Это случилось в детстве. Немного странно, что совсем рядом от этого самого места, в районе школьного стадиона.                                                                                                                                                                                                                            Учился я тогда   в шестом классе. С   другом-одноклассником, мы болтались по отутюженной бульдозерами   местности, где ещё совсем недавно были огороды, сады, заборчики…. От нечего делать, ковыряли носками сапог землю, рассматривая вдавленные в неё, тяжёлой техникой предметы и, вдруг, совершенно неожиданно, увидели красивую, с ошейником, восточно-европейскую овчарку. Она, подняв к верху нос, молча смотрела на нас из дырки, где, когда-то был люк   погреба ….
- Кто её сюда забросил?  Зачем?
Мы пошли искать лестницу, не нашли.  Соорудили что-то подобное из разбросанных вокруг   обломков строений…. 
 -  А если, покусает?
-  Ладно, давай полезу – предложил я, взглянув на оробевшего друга.
Овчарка была побольше той собаки, которую я   вытащил из воды, а сам я был поменьше.  Правда, здоровье было покрепче. Поднимать собаку нужно было чуть ли на   метра два.   Друг был наверху, я толкал её снизу.  Не знаю, каким образом, но   мы справились.  За всё время, что её тащили, овчарка так же, как и эта, ни разу, не залаяла, и была абсолютно покорной. Тогда это очень   удивляло…. Такая сильная собака….                                                                                                                                                   Никакой благодарности от овчарки мы тоже   не получили.  Почувствовав свободу она сразу же убежала….  А мы уже размечтались, что у нас появился   сильный и верный четвероногий друг.  Как же нам тогда стало грустно!..
- Хозяин её в погреб бросил, а она, видишь ли, всё равно к нему   помчала….
Только через многие годы, познакомившись с женщиной, которая   когда-то работала следователем, по особо важным поручениям в прокуратуре СССР, я понял, что же действительно произошло, с нашей овчаркой.
Женщина рассказала, как однажды её отправили в командировку, в Сибирь, где пропали дети. Родители поехали с ними, то ли на охоту, то ли на рыбалку, сейчас, точно, не вспомню, но это не столь важно.  Остановились в таком месте, откуда всё вокруг было всё хорошо видно, чуть не до самого горизонта. Никаких   деревьев, всего того, что мешало…. Вокруг, ни   души.  Дети бегали себе и бегали, родители поглядывали в их сторону, и вдруг, в одно мгновение, дети пропали.   Сколько их ни искали, ни кричали - не нашли.                                                                                      Женщина – следователь из Москвы, прилетела туда, где-то, дня через три, после случившегося, и   только тогда уже ей, по требованию, выделили для поиска вертолёт. Взлетели над местностью и, сверху, вскоре, их обнаружили. Там оказалась яма, не такая уже и глубокая и, в эту яму дети   свалились, и выбраться из неё   не смогли. Почему-то они  молчали, не отвечали на голоса взрослых. К тому времени, как их нашли, они   были мёртвыми, их заел насмерть гнус. Комары, мошка…. А так, никаких повреждений, переломов у них не было.
Что-то похожее, случилось, скорее всего, и с нашей овчаркой. Никто её в погреб специально не бросал.  Просто гуляла она с хозяином по, примерно, такой же ровной местности, вокруг всё хорошо   просматривалось, никого рядом не было.  Хозяин спустил её   с поводка, она так же бегала себе, бегала, а потом то ли с прыжка, или как-то ещё, угодила в яму от погреба. Хозяин, до этого, за ней, особенно, не наблюдал, потому что потерять её из виду, на абсолютно ровной территории было сложно.  Потом начал звать, а она молчала.  В конце концов решил, что она сбежала. Ему в голову не могло прийти, что её надо было искать буквально под ногами….  Если бы не такие вот   Робинзоны, как мы, то всё могло кончиться по-другому.  Хозяин бы затаил   на неё обиду, а    она молча умерла бы в яме….  Но почему ни одна, ни другая собаки не лаяли?  Почему молчали дети? Это вопрос…. Так жизнь устроена….
Мы часто не получаем благодарность   от людей, не то что от собак…. Хотя ждём….  А может быть, благодарность остаётся   у нас внутри?
 Моя мама, когда ещё была молоденькой девушкой, пошла купаться на речку и, так получилось, что чуть не утонула, совсем под воду ушла, но её спас один парень. Потом   стал за ней ухаживать, а она его ухаживания не приняла, ничем ему не ответила.
Отец во время Отечественной войны, будучи курсантом лётного училища, находясь на месте штурмана, приземлился на самолёте с пилотом, который посадив самолёт из последних сил, в кабине, сразу же, умер.     Как потом сказали, от разрыва сердца.                                                                                                                                                       Если бы не этих, два человека, то и меня бы на свете не было…. Но имени ни того, ни другого я не знаю. 
Самого меня, дважды, спасли от смерти. Имя одного человека я знаю, второго нет.  Первый раз меня спас немец, врач.                                                                                                                                           Когда-то моей   маме пришлось   совершить дальнюю поездку на поезде. С Южного Урала в Германскую Демократическую республику, к мужу, который служил тогда в группе Советских войск. На Урал, до этого, она приехала, когда пришло время рожать.  Они с мужем была с одной улицы. Из небольшого, тогда, городка. У родителей была своя корова, сад и огород...  Это было достаточно веской причиной, но, отнюдь, не главной.  Основной причиной было то, что обстановка в Германии, в то время, была достаточно сложной: в Берлине построили стену...  завозилось ядерное оружие...  Муж всё время пропадал на службе...  Он сильно волновался за неё, она   за него...
В итоге всё сложилось удачно.  Она родила здорового мальчика. В срок.  В Германии всё, понемногу   успокаивалось. Правда, отпуск мужу, по-прежнему, не давали. Наступило время возвращаться.
Тогда она решила ехать сама -  мама была женщиной смелой и решительной. По поводу питания малыша в пути особенно не беспокоилась – она кормила грудью и молока всегда хватало.                                                                                                                                                       
Сели в поезд, но то ли от излишних волнений, то ли ещё по каким причинам, молоко у неё пропало. Время тогда было другое, никакого детского питания в продаже не было, коровье молока я пить отказывался... В общем, когда мы приехали к отцу, а путь длился больше недели, то я из здорового малыша превратился в еле живое существо.
Не смотря на то, что городок был военный, ко мне пригласили   немецкого врача, и он меня спас. Прописал какую-то прозрачную, как воду, жидкость, и я ожил.
Отец, в общей сложности, прослужил в ГДР восемь лет, а потом его перевели в военный городок Бобровичи в Белоруссию.  Лётная часть там стояла не обыкновенная, гвардейская с богатой историей, но когда мы туда приехали, там проходили какие-то серьёзные уголовные дела по хищениям. Хищения, как я помню, там происходили, достаточно, часто, но не в таких масштабах.  Связано это было, в основном, с запчастями для автотракторной техники и с горючим. Основными заказчиками ворованного, это может    показаться сейчас немного странным, но всё это происходило во времена всеобщего дефицита, выступали председатели близлежащих колхозов.   Причём скупали они всё это, у военных, не для себя лично, а для того чтобы их сельхозпредприятия могли нормально работать. Командование, как бы, всё понимало... Но ответственность ни с кого снимать не собиралось. В общем, служить отцу там было, не менее сложно, чем в Германии и, особенно, заниматься воспитанием детей было некогда.  Чем я и активно пользовался. Делал то, что делать было, ни в коем случае, нельзя.
Школа, в которую я ходил, стояла в поле, между военным городком и деревней.  Место было выбрано таким образом, чтобы в неё одинаково удобно было ходить детям, как деревенским, так и из семей военнослужащих. 
Если свернуть с дороги из школы в сторону и пройти, где- то с полкилометра, то можно было прийти к озеру. Однажды, вместо того чтобы идти со школы домой, мы с другом свернули к озеру.  У покрытого тонким льдом водоёма, территория была совершенно безлюдной.  Лёд был ещё очень тонким, поэтому ни рыбакам, никому другому здесь было делать нечего.                                                                            У кромки берега мы нашли катамаран, сделанный из двух подвесных дюралюминиевых подвесных топливных баков самолёта.  Невдалеке   был и шест.
- Давай поплаваем на нём, как на ледоколе?
Пробивая носом лёд, отталкиваясь шестом, мы поплыли   вдоль берега... Это было так здорово!
На следующий день, после школы, мы опять поспешили продолжить плавание.  Большого мороза, не было, лёд был по-прежнему тонким.
Наши приключения продолжались в течении несколько дней... Мы сильно осмелели и, в один момент, когда мы пробивались   в ту часть озера, где росли камыши мы, с силой оттолкнувшись, упустили шест.  Двигаясь по инерции, катамаран застыл на приличном расстоянии от него...
Все попытки приблизить катамаран к шесту ни к чему не привели. Пробовали кричать, но никто нас не слышал... По шесту было видно, что мы застряли на достаточной глубине...  Всё было так нелепо...
То, что мы катаемся на катамаране на озере   держалось в тайне. Если нас и будут здесь искать, то   нескоро... Прыгать в ледяную воду...  Это было не возможно.
Через несколько часов, когда мы сидели, уже совсем съёжившись, на берегу, вдруг, появился мой старший брат.  Он одним ухом что-то слышал, и на наше счастье, сообразил, где мы. Попытался забросить нам новый шест, но катамаран застрял достаточно далеко от берега, и ничего из этого не получилось.  Сделал ещё один шест, бросил, снова ничего не получилось. У него был с собой ножик.  Он пытался им рубить растущие на берегу берёзки, но нож не топор... Вскоре сильно порезался и пошёл за подмогой
Уже начало смеркаться, когда он снова появился с двумя военными. Один из них   был наш сосед по лестничной клетке.  Мужчины срубили молодую берёзу и сделали из неё   новый шест, но несмотря на то что мужчины выглядели более сильными, чем мой брат, забросить нам шест у них тоже не получилось. Вообще, сделать это было, практически, не возможно.  Мало того, что шест требовалось   бросить далеко, так ещё и очень точно, если чуточку промахнуться, то можно было попасть и по нам.
- Надо бежать на склад за костюмом химзащиты и лезть в воду.
- Да кого ты   там сейчас найдёшь... Знаешь, сколько времени пройдёт, пока его выдадут? Смотри, дети совсем окоченели...
 Военный, наш сосед, скинув куртку, ломя лёд, пошёл к нам. Снять нас с катамарана и взять нас на руки у него не получилось, и он стал толкать катамаран, вместе с нами, к берегу.
От озера до дома было далеко.
 - Пробуйте бежать – разогреетесь!
 Но наши ноги еле передвигались и поэтому нас, в основном, несли на руках…
Мама налила полную рюмку водки, заставила выпить, долго растирала тело, потом уложила в постель и, несколько дней, мне не давали вставать, отпаивая то молоком, то чаем.
Наш спаситель отлёживаться не стал, сразу же, пошёл на работу... Но, вскоре, заболел и попал в госпиталь. Вместе   с родителями я, навещал его, но в   памяти, это слабо отложилась.
Потом отца, по службе, перевели в Минск... Больше, в военном городке Бобовичи, я никогда не был.
Встав взрослым, и уже имея детей, я как-то, вспомнив тот случай, спросил маму как звали человека, спасшего меняя,
- Юрий.
- А фамилия?
- Щётов.
- Как он потом?
- Долго болел и умер.
- После этого случая?
- Да.
- Почему я не знал?..
 Я молюсь за упокой его души….  Вот такой он был... Военный...  Такой же, как и те солдаты: Иваны, Фёдоры, отдавшие жизнь за нас в великой битве...  У них были   свои дети, жёны, матери...  Их смерть была, для них, страшным горем... Но они сделали то, что должны были сделать…. Понимая всё...