Как всё удачно складывалось в этот день!
Они приехали на дачу часам к десяти. Впереди был целый день, и Володька тихо радовался про себя: всё успеем! Всё! И, наконец - то, порыбачим! И погода – солнечная, безветренная – поддакивала им: «успеете, успеете»…
Он накормил Ульрику.
- Ты кушай, давай, кушай! – строго высказал он ей, видя, как она нехотя вынюхивает что-то в чашке, нехотя вылавливает крупные кусочки, нехотя пережевывает. – Ужинать теперь будем только в полночь.
Сам же принялся за полив, прополку. Накопал червей, сварил перловку для прикорма, уложил рыбацкое в «ниву».
Собака всё время валялась на газоне, дёргая, будто ребёнок, лапами во сне да пряла ушами, отгоняя первых мух.
- Кобыла. Ни хрена от тебя помощи, - с улыбкой подумал он. – Охранница… Полдома обнесут – не пошевелится…
Подставил лицо апрельскому солнцу и закрыл глаза.
- Хорошо-то как… И до запрета, до нереста успели… Три дня… Ох, народ бы на озеро не привалил! Хотя… середина недели… не должно быть много… Пожрать сготовить надо. Ночью прикатим – не до готовки будет. – Он направился на веранду, к плите. – Супчик. Лёгкий. С первым лучком. И колеса на «ниве» подкачать…
В три часа они тронулись на озеро. На переднем пассажирском сиденье лежали батон для насадки, «полторашка» воды и сигареты.
Ульрика сидела за ним, на заднем сиденье, высунув морду в его окошко, и с любопытством обозревала проносящийся мимо мир. Ему нещадно дуло в шею и спину. Володька поднял воротник куртки и натянул на голову шапочку.
- Может, прекратишь выгибаться? Как воздухозаборник работаешь! У меня такой шубы нет, как у тебя! – Он скосил на неё глаза. Улька даже не повернулась. – Ну, смотри…
Он достал сигарету, прикурил. Как раз началась лесная дорога, и машина затряслась на выбоинах.
Улька недовольно потянула носом и втянулась в салон.
-Во-о! Просил же тебя по-человечески!..- Он поднял стекло, оставив лишь маленькую щель. И сразу стало жарко и дымно. Он опять немного приоткрыл. – Вот ты говоришь: «возьми меня в лодку». Я же брал тебя два раза, и что?! Три раза из воды вытаскивал. Две сломанных удочки выбросил. Плюс лески с километр. А как крючок у тебя из губы вытаскивал, помнишь? А уж сколько рыбушки ты у меня сорвала – мама не горюй! А ты просишь: «возь…»
Сзади всхрапнула Ульрика. Вовка осёкся на полуслове. Выплюнул окурок в окно.
- Язва! – произнёс с чувством и остервенело включил третью скорость. Машину затрясло ещё сильнее.
Странно: так же, по-прежнему ярко светило солнце и было тихо. Но по озеру накатывались приличные волны, оставляя на прибрежном песке хлопья пены.
-Ну, и чего?.. – Вовка пнул сапогом волну. – С берега, что ли, рыбачить? Перевернет же!.. – Посмотрел с тоской в дали дальние. – Блин, «повезло», называется…
Но, тяжело вздохнув, все ж таки пошел к машине, вытащил и накачал лодку. Ульрика ошалело носилась по берегу, забегала по грудь в воду, гавкала на пенные сугробы.
- Дурында, иди ко мне! Простынешь! – окликнул её Вовка. Та, отряхнувшись, прижала уши и кометой влетела в машину.
- Мать твою! Промокнет всё! Ко мне!
Он вытащил её за ошейник из салона, заглянул во внутрь. Все сиденья были мокрыми и в песке.
- Чухонка. Как поросёнок себя ведешь, - расстроился он – и продолжил готовиться к рыбалке: вынес лодку на берег, загрузил её рыбацким и сел перекурить напоследок. Собака улеглась рядом, положив ему морду на колени.
- Чего ты… Не обижайся… Это я так… не со зла… - Он погладил её несколько раз. – Попьём сейчас водички напоследок – и по коням…
Отшвырнул окурок, поднялся, налил в ладошку воды: - На, пей.
Улька нехотя полакала и полезла в салон. Володька приоткрыл слегка оба оконца и закрыл двери на ключ.
- Пока, родная. Карауль.
Та проводила его широким зевком.
… «Интересная» получалась у него рыбалка. С таким же успехом можно было и в саду, у колодца посидеть.
Волна мерно вздымала лодку, захлестывала периодически через борта. И на её оловянной поверхности качались три разнокалиберных поплавка, передавая неутешительную глубинную информацию: рыб нет. И, скорее всего, не будет. Ни на червя, ни на хлеб, ни на кашу. И килограммы твоего прикорма от «Делфи» - всё это мёртвому припарки. Что значит: «вёдрами на прошлой неделе ловили…»? Будь ты, в конце концов, взрослым! Стряхни лапшу с ушей! «Вёдрами»… Клапку Джерома начитались, что ли?.. Три часа уже сидишь! Пятое место меняешь! Видел хоть одну поклёвку?!
Володька шмыгал носом (похолодало как то незаметно) и с тоской смотрел на недалёкий берег. В машине, стоящей на краю обрыва, никого не было видно: собака давно уже привыкла к такому бестолковому ожиданию и вволю отсыпалась. Он вновь подбросил прикорм неведомо кому и закурил, хотя во рту и так было погано от сигарет. Посмотрел на бутылку с водой. Треть осталась. Как раз для Рики. Но всё - равно, открутил пробку и сделал глоток. Взглянул на часы: пятнадцать минут девятого.
Вот, чего сидеть?! Сматываться надо! Ночь скоро… Рыбалка, называется…
Он выплюнул окурок и начал собираться.
Видимо, вектор Володькиной удачи совсем уж захирел и упорно передвигался в сектор «оч. плохо»: ключи от машины выпали из кармана у самого берега. Но – в воду. Он резко подхватил их, потряс, обтёр о свитер. Чертыхнулся. Отжал подмоченный рукав. Затем ухватил носовую чалку и юзом потащил лодку наверх.
Ульрика вовсю бесновалась, радуясь концу заточения, и прыгала с сиденья на сиденье.
Володька отдышался у машины и нажал кнопку сигнализации. Машина «произнесла» что-то утробное, невнятное и замолчала. Дверные замки не открылись. Рика продолжала бесноваться.
- Да заткнись ты, ради Бога! – запсиховал он и начал лихорадочно нажимать кнопки на пульте. Взвыла на мгновение сирена, но замки – о, счастье! – открылись. Он рывком распахнул дверь, что бы вновь не заблокировалась. – Иди, гуляй! – Выпустил собаку, сам же устало уселся в кресло. – Погоди, Вовка, погоди… успокойся… торопиться некуда…
Заметил во рту незажженную сигарету, прикурил. И тут же испуганно вздрогнул: вновь взвыла сигнализация. И так же неожиданно смолкла.
Он вставил ключ в замок зажигания. Под капотом заработали какие - то статоры-роторы, но всё - по убывающей, по убывающей, до полной остановки. Он машинально взглянул на панель приборов. Тумблер света фар был включен. Всё, кирдыр. «Сдох» аккумулятор. А сигналка почему-то опять взвыла – и опять замолчала. И так – постоянно, с перерывами минут на пять.
Ульрика, оправившись, уже сидела у двери и ожидала вердикта хозяина. В первую очередь – насчёт жратвы.
- Та-ак, - протянул он, не обращая на собаку внимания. – Здесь где-то «секретка» должна быть, – и зашарил рукой под консолью. – Вот она, родная. Сейчас мы тебя… - Володька отключил тумблер. – Во-от… Помолчи пока…
Вылез, оглядел пустынный берег.
- Эх, машинку бы нам какую-никакую, дернуть метров тридцать-сорок… Ладно, посмотрим…
Свернул грязным мокрым комком полуспущенную лодку, кое-как запихнул в багажник, сверху забросил остальное рыбацкое. Вытер испачканные руки о траву.
- Айда, прогуляемся. Может, ещё кто рыбачит…
Рыбаков они нашли через два заливчика. Те сидели в топляках, метрах в восьмидесяти от берега, и в сумерках отчетливо виднелись «светлячки» на их поплавках. Почти у самой воды стоял «джип», мангал, дрова.
- С ночевой приехали, - с тоской подумал Владимир. – Клевать будет – до утра с воды не вылезут.
А позади опять приглушенно взвыла сигнализация его «нивы».
- Чего это она,- встревожился он. – Пришел кто?.. – и поспешил обратно.
Но на стоянке всё было по-прежнему. Лишь сирена с периодичностью в пять минут оглушала окрестности.
- Черт! У нее что, автономное питание, что ли? Вот, веселуха. Костерчик бы… А то задубею…
Полез в посадки за хворостом и сушняком. Но, видимо, всё было подобрано до него предыдущими рыбаками. Рика путалась под ногами, стараясь обратить на себя внимание хозяина.
-Сейчас, сейчас, доча. Посмотрим, чего у нас осталось. Да кого-нибудь ждать будем.
Негусто у них осталось. Он выложил на капот остаток батона – неиспользованную насадку, пачку сигарет, два коробка спичек, бутылку с остатком воды… Затем, вспомнив, вытащил из бардачка фонарик - «жучок».
-Чем богаты… Дотянем, родная… Нам бы ночь простоять… Да не окочуриться… На,- он отломил половинку хлеба. Повторил, будто извинялся: - Чем богаты…
Ульрика недоверчиво обнюхала кусок, затем осторожно взяла клыками и положила на траву, рядом с собой и выжидательно уставилась на хозяина.
- Ешь, родная. Не будет больше ничего. На, попей. – Володька плеснул в ладошку. Собака полакала, запрыгнула в машину и неловко свернулась клубком на пассажирском месте. Он уселся рядом, на водительское, приоткрыл окно, закурил. В салоне сразу потянуло холодом, и замерзли ноги в резиновых сапогах. Кое-как стянул сапоги и подогнул левую ступню под себя: отогреть.
Стемнело окончательно. Ветер усилился, завывал в щелях старенькой машины. Шумело озеро.
- Давай поспим, милая. Иди на место.
Собака перескочила на заднее сиденье, растянулась. Он же, изогнувшись удавом вокруг рычагов, улегся спереди.
- Что ж за день такой,- думал дремотно, пряча ледяные ладошки между колен. – И рыба на ноле… и машина сломалась… и Рика не кормлена… и рыбаков нет… - В животе заурчало при упоминании еды. – И холод собачий, а меня одна штормовка да свитерок… Дурак…
Он провалился в забытье. Мелькали в голове какие-то видения. Сигналка периодически пробуждала его. Вовка недоуменно озирался в темноте, затем окоченевший организм напоминал ему – где он. Вовка со стоном шевелил затекшими от неудобной позы ногами, ворочался. И вновь накатывала дрёма. И постоянно, навязчиво звучало в сознании:
«С причала рыбачил апостол Андрей,
А Спаситель ходил по воде…
… Видишь? Там, на горе, возвышается крест…»
И сигналку он слышал всё реже и реже.
Поднял его лай Ульрики. Она сидела позади и злобно рычала на кого-то снаружи. Он, скособочась, видел её оскаленный профиль на фоне окна.
-Тихо, тихо… - С трудом уселся на сиденье. В темноте, метрах в десяти от машины маячил фонарик. – Сиди, я сейчас…
Кое-как выбрался из машины: ноги не держали, подкашивались. И трясло от холода.
- Здорово! – крикнул он в сторону фонарика и двинулся навстречу.
- Здорово.
Рыбак – при свете фонарика примерно одного с Володькой возраста – оказался словоохотливым, и от него слегка несло спиртным. И пока курили – говорил только он.
- Случилось чего? Смотрю: и к нам приходил. Постоял и ушел… И сигналка у тебя что-то глючит на всё озеро… Как рыбалка-то?.. Взял чего? С утра сидишь? Я, вон, пяток карасей поймал – и ни одного карпа! Вот как это?! Плюнул, на хрен… на берег, думаю, пора… хоть стопку пропустить… Утречком поеду, может, поклюёт… А дружок-то мой сидит. Дёргает, видимо что-то…
- Это… - перебил его Вовка. – Выручай, земляк, если сможешь. Дотяни до сада. Недалеко здесь... У меня за Канашами, всего в трех километрах… «Крякнула» машина…
- А чего случилось? Что такое? – участливо сунулся мужик
- Хрен её знает… И аккумулятор сел… И сигналка зажигание клинит… Всё к одному… - Володька безнадёжно махнул рукой. – И ни одной машины! А завтра опять рабочий день, никто, может, и не приедет… Хоть помирай…
Помолчали.
- Не-е, - протянул, наконец, мужичок. – Не получится. Я ж дороги ни хрена не знаю! Первый раз здесь, заплутаю ночью! Ты то в своей сидеть будешь, ничем не поможешь… Утром, вот, после рыбалки… Часа в два, а?.. Ночью не поеду! – категорично проговорил он. Затоптал окурок, пыхнувший искрами на ветру, и упорно смотрел в сторону. Ответа не дождался, и вновь заговорил:
- Я и в сигналке не разбираюсь, а то бы помог… Что уж я, не понимаю, что ли, как бывает?.. Там, говорят, «секретка» спрятанная… Не искал, нет?.. Её отключить надо, может, поможет?.. – уставился он на Владимира, и даже фонарик направил тому в лицо.
Но Володьке было уже не до него. Он уже давно всё понял. Ему хотелось сейчас лишь одного: залезть в машину и прижаться к тёплой собаке. И не слушать этого… «земляка» - ровесника…
- Понял я тебя, понял… Спасибо за помощь.
Он повернулся, пошел, спотыкаясь, к машине.
- Да я бы, вправду, помог! Не разбираюсь! – громко продолжил ему в спину рыбак.
Володька обернулся.
- Понял я, понял! Спасибо! Дай Бог тебе в такое же дерьмо не попасть! – так же громко ответил он и даже руки развёл в сторону. – Иди, иди! Мне собаку прогулять надо!
Свет фонаря стал удаляться.
Вовка выпустил Ульрику, сам присел на порог машины и снова закурил.
«…Видишь? Там, на горе возвышается …»
- Как же так? – растерянно думал он. – Ровесник же мой… старик… бросить вот так… А если б зимой?.. – Собака ткнулась в ладони. Он посмотрел на её чернеющий силуэт, погладил, но мысли были о другом. – Замёрз бы… Окочурился… А ведь земляк, ровесник…
Собака упорно двигала носом, пялилась на него.
- Сейчас, милая. Глоток остался. – Он пожужжал фонариком, нашел бутылку. - На, пей.
Собака припала к ладошке.
- А хлебушек?.. Будешь? – Он подсунул её очерствелую пайку. – Нету больше, Рикушка, ничего…
Собака взяла кусок и зачавкала.
-«Видишь? Там, на горе…»
- Давай, поспим немного… Давай, - попросил он. Собака запрыгнула в машину.
… В окно настойчиво стучали. И весь салон был ярко освещен фарами подъехавшей сзади машины. Скалилась Рика.
- Сейчас, - он приоткрыл запотевшее стекло. – Сейчас, ребята, выйду…
Руки ходили ходуном от холода. Он всё никак не мог подцепить стопорную кнопку двери. Наконец, поднял и вылез из машины.
- Здрасьте. – Ноги не держали. Он повалился на машину, уцепился за багажник на крыше. – Здрасьте. И не слышал даже, как вы подъехали. Крепко, видимо, заснул…
Трое парней в яркой блестящей при свете фар одежде с удивлением смотрели на его трясущиеся руки, на беснующуюся в машине собаку и улыбались.
- Перебрал, что ли, вчера? Эк, как тебя трясёт!
- Нет, от холода это я… - Он всё силился прикурить от спички, но никак не мог поймать сигаретой огонёк.
- Да не мучайся ты! На! – один из парней протянул ему зажженную сигарету. Ребята уже не улыбались. – Случилось что?
Вовка кивнул головой, зачмокал губами, пытаясь раскурить сигарету.
- Брелок в воду уронил. А сигналка движок заблокировала. И аккумулятор, как назло, сдох… Разобраться не могу, дубоватый я в этом… И почему сирена воет? У нее питание свое, что ли?
Он смотрел на темные, шевелящиеся от ветра кусты, и старался не встречаться глазами с ребятами. Чего они… Помогут, что ли… Самое время лодки качать – да на воду, самый клёв… И за себя было стыдно: старая штормовка, трясёт всего, как с похмелюги, обросший… Бомж бомжом…
А ребята оживились.
- Андрюха! – крикнул один из них. – Иди сюда! Консультация нужна! По твоей части…
Из-за машины вышел еще один парень, нехотя подошел.
- Вы мне лодку дадите накачать, в конце концов? – пробурчал он. – Рассвет скоро, а у нас еще конь не валялся… Привет,- попутно кивнул Владимиру. – Что у вас здесь?
- Андрюх, кончай ныть. Помоги отцу, с вечера «загорает».
- Что случилось? – всё также угрюмо спросил Андрей.
- Да он брелок замочил! Не просушил – и щелкать начал! Движок заблокировало.
- Ладно, разберёмся. Серёга, иди, лодку качай. Батя, собачку бы подержать…
- Она не т-тронет. Уч-чёная… - заикаясь от холода проговорил Владимир. Но, на всякий случай, уселся на пассажирское кресло, а Ульрику отправил на заднее сиденье.
Андрей – как был в цивильном костюме – зарылся под панель. Долго копошился.
- Батя, посвети. - Отодрал боковую обшивку, «прошелся» по проводам. – Вот оно, родное! Ты смотри, куда зафигачили! – Он отсоединил автономное питание. – Живём, батя! Покатишь сейчас!
Они вылезли из машины.
- Возьми тряпку. Чистая. А то весь костюм извазюкаешь, - протянул ему ветошь Владимир. Стыдно было – до омерзения к себе! В кармане лежала лишь помятая сотка: ни к чему ему деньги на рыбалке были. Опять дурак дураком! – Андрей, - сказал он глухо. – Мне заплатить нечем. Сотка только у меня. Масла, правда, полканистры есть! - вспомнил он вдруг обрадованно. – Возьмёшь?!
Тот тщательно вытирал руки.
- Серёга! – крикнул он в сторону своей машины. – Накачал? Мы почти закончили. – Обернулся к Володьке. – Давай, садись. Пробовать будем.
Вовка с зажатой в ладошке купюрой сел за руль и включил зажигание. Двигатель нехотя заурчал и смолк.
- Понятно. Вылазь. Покури пока. Эй, мужики! Айда сюда!
Подошли ребята, уже переодетые в рыбацкий камуфляж.
- В общем, так… У него, кроме аккумулятора, ещё и бендикс западает… Сейчас метров тридцать толкнём – схватится. Только, батя, ни в коем случае не глуши! Иначе не заведешься, понял?
- Андрей, возьми,- просительно сказал Владимир, протягивая тому «сотку». Руки до сих пор дрожали.
- Слушай, бать, ну, не унижай меня. И себя тоже. С кем не бывает. Лучше выручи кого-нибудь… в следующий раз… Главное – не глуши машину, понял? Не заведёшься! Садись. И вторую сразу включай! И подсос вытяни!
- Ребята, а вы откуда? Челябинские?
- Копейские. Садись, батя, садись! Нам на озеро пора!
- Ой, ребята, стойте! – Он залез в багажник, вытащил кашу с прикормом. – Возьмите, может, пригодится…
- Ты - то как, поймал что-нибудь?
- Нет, поклёвки даже не видел,- сокрушенно помотал он головой. – А соседи, через залив, дёргают чего-то…
- Всё, всё, садись…
Он сел за руль. Через несколько метров машина взвыла, и движок заработал. Ребята отстали. Он притормозил, высунулся из окна.
- Ребята, спасибо вам!
- Давай, давай, удачи, отец! Не глуши! – донеслось в ответ.
Он включил дальний свет и покатил по степи. Ульрика опять сидела рядом и внимательно смотрела вперед, в сереющие дали.
- Вот, ребятишки… Лет по двадцать пять, поди… - думал он дремотно. Печка была включена на полную мощность, и конденсат на стёклах потихоньку испарялся. – В чистом полез, даже не переоделся… И деньги не взял… и масло… И не ровесники… Чужой старик, а они… Андреем зовут… Ты смотри! – усмехнулся он. – Андреем…
Посмотрел на Ульку. Та, почувствовав его взгляд, обернулась.
- Всё, милая, всё,- погладил он её по голове. – Сейчас и ужинать, и завтракать будем. Выручил нас Андрюха. Спасибо ему. Всё, милая…
«Видишь? Там, на горе…»
На горизонте заалело.
Приятно читать такие строки, даже слёзы выступили на глазах. В любом поколении (как и в любой нации) разные встречаются люди. Вот и среди молодёжи, не все же сплошь наркоманы, есть отличные отзывчивые ребята.
Замечательный рассказ. Кстати, по пробуйте на наживку карпам, карасям, толстолобикам - консервированную кукурузу из банки.
Очень сложный вопрос. В Кишиневе, где мы живём, он не рыбачит. Отводит душу только в Воронеже, где у его брата на дачном участке в пруду рыба водится. Там правило такое - поймал и радуйся тихонько, иначе все соседи набегут.
Помочь сайту
Поздравления
