Одноклассники

Звонит телефон.
- Да.
- Привет, брат лихой!
Звучит как гром небесный: приятно, пугающе и неожиданно.
-Олег!? – Радостно удивлен я.
- Значит так, - не откладывает дел в долгий ящик мой друг, - встреча завтра. Будь в семь часов у кафе «Татьяна».
- У нас, в поселке?
- Ну конечно! Не в Иркутске же!
Будешь?
- Да!...
Конечно буду, брат! 
Защемило душу в предвкушении, сердце на минутку зашлось, сбилось с ритма.
Словно свидание с любимой предстоит, долгожданное. 
Глаз предательски щипнуло?

И, поди разберись, где, как и когда эти чужие люди, стали мне родными? 
Братьями стали. 
Одни – кровными, другие – двоюродными. Но, чужим назвать кого-то – язык не повернется. 
Почему?

И вот – вечер.
Верчу в руках фотографии, вспоминаю. 
Калейдоскоп знакомых лиц: смех и плач, равнодушие и страсть, любовь и ненависть.
Минувшее врывается в комнату свежим ветром. Захватывает дух. Сбивает дыхание.
И рисует, творит, воссоздает картины былого…

********
Две электрические лампочки на черных проводах свисают с потолка, ярко освещают комнату. 
Вдоль стен - шесть кроватей, у входа - стол. 
Мирно спят три моих товарища. 
Я сижу на табурете прямо напротив двери и с наслаждением жую хлеб, жирно намазанный сливочным маслом. Передо мной – на столе - большое ведро с чаем, рядом две буханки свежего белого хлеба и миска с огромным куском сливочного масла.
В окна настырно заглядывает июньская ночь, черная.
Восемьдесят девятый год, нам по шестнадцать лет. Время – час пятнадцать. 
Спать не хочется. 

Мы – караульная смена. Точнее отдыхающая ее часть. 
Остальные сейчас в обходе.
Собственно, обход этой ночью и не прекращается. Ребята лишь возвращаются на десять минут - пьют чай, и снова – в обход. 
А через два часа – смена часовых и все по новой. 
Мы – на военных сборах.

Вечером Женька - наш командир – сказал: «Слышал, ночью будут «снимать» часовых, поэтому держаться вместе! Будем обходить периметр. Возможно все. Готовьтесь к драке».

Приключение!

Ходили слухи, что есть такая традиция у старшеклассников. 
Каждый год, во время сборов, в глухую ночь, приезжают они на мотоциклах к лагерю. Драндулеты свои, конечно, глушат загодя, чтоб не особо волновать военнообязанных. 
А потом.
В жуткий мертвый час, когда любой воин начинает клевать носом и уподобляется глупой птице глухарю, крадутся к посту. 
И если несчастный никак не реагирует на их появление, то - хлоп, и мальчишка уже связан, во рту кляп и… он без штанов! 
Так бросают. Позор!
Страшно!
И весело.

Жутко потому, что приходится ждать нападения с простой деревяшкой в руках вместо оружия.
Стоишь на дальнем посту – вокруг – тьма, и кажется, что нет никакого лагеря! Нет и товарищей твоих. И брошен ты один тут на поживу злодеям извращенцам! 
Выть хочется! 

Для того и придумали частые обходы. 
Только бояться начнешь, глянь – идут твои сослуживцы. «Как дела? - интересуются, - не страшновато ли»? 
Вот это и называется взаимовыручка и крепкое товарищеское плечо…

А дежурный офицер всего этого не знает. Он только пару раз в ночь выходит проверить - как дела?
А в остальном – мы предоставлены сами себе.

Но сейчас сердце мое ликует!
Видимых причин нет. Но я близок к экстазу.
Ночь, сладкий чай, хлеб с маслом и… магнитофон – что еще пацану нужно для счастья?!
Разве – любимую девушку?
Но, извините – тут армия… 
Да, и не слишком ли жирно станет?

На полу - древний, видавший виды, кассетник.
Музыка!
Вот убери эти звуки, и ночь потеряет всю свою прелесть! 
Потому что - шестнадцать лет, а музыка это - романтика, любовь и счастье!
Куда ж без нее? Хоть и на бутафорской, но - военной службе!

Пританцовываю в такт песенке, и с удовольствием отправляю в рот хлеб. Недоверчиво гляжу на буханку. Не будет ли хамством - еще кусочек? Или нужно и о товарищах подумать?
За музыкой не слышно шагов, поэтому дверь распахивается неожиданно. Я застываю воришкой, застигнутым врасплох.

Вваливается первое отделение первого взвода.
Лица ребят напряжены и серьезны. 
Они только что обходили наш мрачный периметр.

Еще важное обстоятельство – внешний вид!
Смотримся мы весьма воинственно и живописно. 
Собственно тем взвод и отличается.
На нас - черные рабочие комбинезоны трактористов и механиков. 
Главная особенность этого одеяния, поразившая лично меня, в отстегивающемся клапане на заду. Очень умно придумано. Бам-с - и зад голый! И не нужно весь наряд с себя снимать при нужде. 
Здорово! 

Однако черный цвет рабоче-крестьянского наряда едва не заставил нас отказаться от него!
Но.
Вопрос решили легко. 
Уж кто придумал, не знаю, а в ход пошла обычная белизна. После обработки на ткани проявится рисунок, напоминающий войсковой камуфляж. 
Круто!

Беда только в том, что не у всех оказался тонкий художественный вкус. Поэтому камуфляжи получились ярко индивидуальные! 
Смеху было!
Кто - намалевал простых кружочков и щеголял теперь эдаким конем в яблоках! 
Другой - тонко вырисовал дубовые листочки. 
А третьи - вообще испещрили ткань разводами и линиями, создав подобие вареной джинсовки.
Но мы видели себя только матерыми спецназовцами, богами войны…

- Все нормально? – Вежливо интересуюсь.
- Нормально. – Отвечают мне нестройно.
- Пятнадцать минут отдыхаем, и смена караула! – Командует Женька, сурово сжимая губы. В глазах его злой, дьявольский огонек. 
Ох, как ему все в этой жизни интересно! Он хулиган - гроза всей школы, и самый верный друг. – Наш не приходил? – Интересуется он на счет военрука.
- Нет.
Ребята рассыпаются по домику. Весело становится сразу.
Кто-то валится на свободные кровати. Другие начинают будить спящую смену, нещадно ругая их, уклоняющимися от несения службы.

Смуглый красавец Ёгос (так, почему-то зовут Игоря), знаток всего самого модного и крутого, подначивает маленького рыжего Сережку.
- Не боишься, значит? - Это любимое развлечение Ёгоса - брать «на слабо» одноклассников.
- Не боюсь. – Зло огрызается Сергей.
- И один смог бы по периметру прогуляться?
- Ха! Да легко!
- Ну, поспорим?
- Спорим! – Быстро выходит из себя Сережка. 
- На что?
- Да хоть на чилим!...

Блондин Сеня щегольски забрасывает свой стильный чуб набок и рассказывает товарищам анекдот: «Осьминог сложил щупальца на грузина. Обмотал всего, одна рука свободна осталась. Ну, тот машет ею и кричит: «Палцы убрал! Палцы убрал!»
Заразительный гогот – ему в награду.

Олег – самый высокий, страшный любитель поп-музыки и вечный мой оппонент уже у магнитофона зачем-то перематывает кассету, нещадно щелкает кнопками. Сколько копий сломано в бесконечных спорах с ним по вечному вопросу: рок или поп? 

Андрей уже перебирает струны гитары - присел на кровать. Он с легким презрением наблюдает за остальными. Его взрослые глаза выглядят усталыми. 
Рядом - Юра, такой же большой как Олег. Локти в коленки и на огромных набитых кулачищах голова. И взгляд уже готов страдать с очередной Андрюшкиной песней.
- А давай вот эту… - Предлагает он гитаристу.
Женька наливает чай и готовит себе большой бутерброт.

Я счастливо улыбаюсь. Мне так нравится быть среди них…

******************************
Минул час.
Теперь - я на часах.
Повезло – достался первый пост. 
Я охраняю центральные ворота в лагерь. Здесь светло. На случай дождя есть будка часового с крышей.
Но, даже тут, в центре густо населенного лагеря в три часа ночи - так же пусто и жутко, как на самом отдаленном посту.
Убивая время и страх, шагаю сначала от ворот, потом - обратно. За периметром – дорога. По обочинам - густой сосновый лес. 
От ворот начинается лагерь - улочка с двумя стройными рядами небольших дощатых домиков. Стандартный пионерский лагерь. В этих домиках спят несколько десятков моих ровесников. А я должен охранять их сон.
да… Охранять…
С этим вот оружием! – С досадой хлопаю ладошкой по деревянному автомату.

В лагере тихо. 
Караулка с магнитофоном далеко от меня и музыки не слышно. Видны только ярко освященные окна. Я часто с завистью посматриваю туда. Представляю как там сейчас весело.
Метрах в тридцати – штаб. Там тоже горит огонь. Изредка выходит кто-то из офицеров, пристраивается за угол ненадолго и рысью бежит в дом. По всему видно - идет веселая попойка.
Луна скрылась за тучей. Слабый прохладный ветерок зловеще шумит деревьями. 
Страшно. 
Я уже чувствую, как сзади крадется некто. 
Молниеносно бросается на меня. 
Зажимает рот ладонью. Крутит руки за спиной, валит на землю и - о Боже! – стягивает штаны, оставляя так на посмешище!
- Ну, уж нет! – Шепчу я жарко. 
Удобнее перехватываю деревянный автомат как дубинку и настороженно озираюсь.
- Ну, уж, нет!
Проходит минута, другая и вокруг тишина. Только гонит по небу лохматые тучи ветер, изредка вырывается на свободу луна, освящая окрестности, да шумят, перешептываясь сосны.
Я успокаиваюсь и снова меряю шагами дорожку.

Черная тень выросла внезапно и неожиданно – прямо у будки.
Большая черная тень! Она стремительно двинулась ко мне.
И, не помня себя, я закричал!
Бог мой, как я заорал: «Стой, кто идет! Стой! Стой!»
Животный ужас пригвоздил меня к месту.
Я забыл, что у меня в руках автомат-дубинка! Даже не вспомнил, как собирался дорого продать свою честь! Из головы вылетело, кажется, как меня зовут и только дикий вопль оглашал окрестности: «Стой! Стой!»
Тень замерла на месте с первым моим криком, потом резко метнулась в будку часового и скрылась там.
- Перестань орать! – Донеслось из будки.
Я замолчал, прислушиваясь.
- Чего ты орешь! Это же я, Юрка!
Я осторожно подвинулся к будке и заглянул в нее. Там на дне сжался в маленький комок мой большой дружище. Он испуганно таращится снизу вверх на меня.
- Что ты делаешь? Идиот! – Задохнулся от злости я.
- Замолчи! Весь лагерь на уши поднял! 
Я оглядываюсь и вижу, что ярким светом вспыхнули окна в штабе. Сейчас выскочат офицеры. Смотрю на караулку – там тоже началось движение.
- Что делать теперь?! – Это он меня спрашивает. - Пошутить хотел! А ты орешь, как потерпевший…
- Сиди тут. – Я поворачиваюсь и отхожу от будки. 
В эту секунду из штаба вываливается толпа полупьяных офицеров.
- Часовой! Ты кричал?! – Спрашивают меня.
- Да!
- Что случилось?
- Показалось!
Они нерешительно топчутся у крыльца. Наконец, поворачивают обратно. 
Наш военрук, по прозвищу «Воевода», все-таки идет ко мне.
- Что? – Осматривает подозрительно меня он.
- Да, показалось… что-то, испугался. Но, теперь все хорошо.
Он разглядывает ворота, медленно приближается к будке.
- Если что, ты кричи громко… Мы тут рядом и все слышим. – Наставляет меня Воевода. Останавливается, опирается о будку рукой. - Точно все хорошо?
- Да, больше не повторится! – Радостно сообщаю я.
Он, с чувством бьет кулаком по будке и решительно направляется к штабу. 
- Гляди тут! – Напоследок бормочет он.
- Фу! – Вываливается из будки Юрка, - Чуть не помер… Ну ты и орешь!
Мы весело хохочем.

*********************************
Утро. 
Заметно светает.
Мы снова бредем по периметру.
- Стой, кто идет! – Кричит наш часовой.
- Свои, Дизель! Не нервничай! 
Это самый опасный пост. Он в далеко от основной улицы лагеря, за хозяйственными зданиями, прямо на опушке леса. Здесь темно. 

- Как дела? – Спрашиваем.
- Нормально. – Дизель спокоен, это вызывает улыбки. 
Забавный он человек. Иногда кажется, что и в аду нервничать не будет. Маленький и шустрый блондин. С острой мордочкой как у мышки. Флегматичный. 
Дизель, это от фамилии - Моторов.
- Нормально?
- Да… вроде кто-то кидался камнями со стороны леса.
- Не показалось? – Сразу настораживается Женька.
- Оттуда, - машет рукой в сторону леса постовой.

Ночь выдалась нервная.
Мы – подростки – и без того проявили невиданную выдержку. И вот теперь…
- Что?! Камнями?! – Олег срывается. 
Он распрямляется во весь свой огромный рост и медленно делает шаг к лесу. В руке его пращой вертится солдатский ремень с увесистой пряжкой.
- Ну, кто там?! Выходи! – Кричит неведомым врагам он. – Что?! Слабо, выйти-то?! Только прятаться и умеем?! Иди сюда, захлестну! Суки!... – Ярость нашла выход.
Мы решительно движемся за товарищем, без команды растягиваемся в цепь, прикрывая его со всех сторон. Каждый нервно вцепился в деревянный автомат. Дизель, вижу краем глаза, поднимает большой булыжник. Мосты сожжены, мы идем в бой!

Быстро приближается лес, напряжение растет, достигает апогея! Дальше - взрыв! 
Если хоть кто-то посмеет выйти! 
Останавливаемся на опушке. 
Темная стена деревьев безмолвствует. 
Возможно, там и нет никого.
Еще немного стоим, молча вглядываясь в темноту. Затем, без комментариев разворачиваемся и уходим…

*******************

Офицер чужой.
Но - дежурный по лагерю. И он кричит. 
Боже, как он кричит!
Кажется, мы разозлили его не на шутку.
- Сейчас же всем – подъем! Немедленно!
Лежим . Разглядываем дежурного, немного боимся, но не встаем. 
Нам нельзя выходить строиться. Перекличка сразу покажет, что двоих нет.
Поэтому мы лежим - тянем время.

Они вот-вот должны вернуться.
Неподалеку проходит районный туристический слет, и, конечно, Юра с Олежкой уже там - у девочек. 
И они обязательно вернутся. Таков был уговор – к двенадцати.
- Я в последний раз приказываю, подъем! – Рычит дежурный и делает шаг вперед, в дверной пролет.
- Я вам устрою, кросс ночной! Вы у меня сейчас все тут узнаете!…
Он не видит Марфу.
Сначала прыснули в кулак Сережка с Дизелем – на дольних кроватях. Потом – еще кто-то. Не прошло и пятнадцати секунд – общий хохот разлился по домику.
Офицер потерял дар речи! Такого хамства, он не ждал!
Над ним смеются?!
Это бунт!

Но ему не видно Марфы.
А это все она!

В дверях, весит на шнурке голова резиновой куклы. Безобразно разодранный до ушей рот ей накрасили губной помадой. Глазки подвели, щечки нарумянили и назвали Марфой.
За два дня она стала всеобщей любимицей. Сколько смешных казусов связано с ней. И вот – гнев дежурного…
В такт движениям головы офицера Марфа бьется об его фуражку, раскачивается весело улыбаясь во весь свой огромный, крашенный рот.
Чем больше нервничает дежурный, тем чаще задевает куклу, тем веселее она пляшет, тем труднее сдержать смех нам.

- Все, первый взвод! Я вынужден поднять по тревоге весь лагерь! – Наш недоброжелатель выбегает из домика.
Через минуту слышатся его крики: «Подъем! Тревога! Всем построиться на плацу!»
- Что будем делать? – Обращается ко всем Женька.
- Тревога. Надо выходить… - Решает почему-то Андрей и его взрослые глаза не оставляют нам выбора.
- Да, тревога это серьезно. – Соглашаются остальные . 
Мы подымаемся.

Спустя пять минут стоим на плацу. Рядом второй и третий взводы. Ребята не понимают, что случилось. Начинается перекличка. 
Ну, вот и все, скоро наших дезертиров обнаружат.
Мы обескуражены.
Вдруг по строю прокатилась радостная волна. С разбегу втиснулись во вторую шеренгу наши герои любовники.
- Я вас поубиваю! – Шипит на них Женька.
Но, теперь все обойдется. 
И дисциплина снова будет железной.

******************

Апофеоз.
Сборы кончаются. Завтра домой.
А сегодня – тактическая игра. 
По условиям наш взвод играет против двух других. 
Уйти от прямого столкновения с превосходящими силами противника, обойти, подготовить атаку. На все про все – три часа. Сделаем – победа.
Лето подарило восхитительный денек.

Полдень, жарко. Идем на исходную позицию. Топаем по проселочной дороге, потом переходим на лесную тропинку, переправляемся через реку по сваленным стволам деревьев и останавливаемся.
Время.
С этого момента - игра.
- Окопаться!- Следует команда. – Вдоль берега.
Неспешно, с ленцой осматриваюсь. Позади медленно плывет речка. Мы на берегу, в кустах. Впереди - обширная поляна. Где-то за ней – противник.
Я смутно представляю, что нужно делать. В голове – рассеянность и дремотная лень.

Но, есть те, кто уже схватили ситуацию за горло.
- Так, очень быстро, ты, ты и ты! На правый фланг! – Тычет пальцем в ребят Женька. Он как снег на голову свалился – командует. Я невольно подобрался.
С его появлением сразу понятно – шутки кончились. 
Мгновенно пропала лень. 
Это же - как день ясно, мы должны победить! Во что бы то ни стало! Любой ценой!
Так вот он на нас действует – Женька.
Бегу к указанному месту, падаю в зеленую сочную траву, хватаю лопатку и копаю.
- Быстрее! – Слышится голос нашего командира. – Копаем правильно, это будут оценивать!
Кто и когда успел объяснить ему все задачи?! 
Я не знаю. Вроде бы - всегда вместе были. 
И я не слышал разъяснений….
Откуда он знает? 
Или он сам…?

Да, сам! 
О таких говорят: «На лету схватывает. Прирожденный лидер!»

- Андрей! Юра! Дизель! В разведку! – Уже отдает новый приказ командир. 
Что-то быстро объясняет разведчикам, указывает рукой направление. Разведгруппа быстро пересекает поляну и скрывается за деревьями. 
Окоп готов. 
Я присаживаюсь на его краю. Рядом заканчивает работу Сеня. 
Сеня это прозвище от фамилии Семенцов.
- Красота! – Обращаюсь я к товарищу.
- Чего? – отвлекается от работы он.
- Класс! – Показываю я на панораму перед нами.
- Да! – радостно соглашается Сеня и ныряет в свою яму за очередной порцией земли.
Вокруг буйствует лето! Бесконечное море зелени, тишина и над ней мерный гул миллионов насекомых, еле слышный, но могучий.

Потом мы бежим. 
По лесу, делая огромный крюк километра в три, чтобы обойти наших незадачливых соперников. 
Оказываемся на возвышенности, под которой в лесистой лощине «враг». 
Чтобы остаться до последнего момента незамеченными - долго ползем по пашне.
Сухая земля набивается в сапоги, попадает за пояс, оседает толстым слоем пыли и грязи на ладонях, лицах и стриженных головах.
Это ничего!
Главное – победить! Доказать, что мы лучшие!
Золотая юность…


И никто не ныл.
Клещей снимали с себя ежедневно, но истерик не устраивали. 
И терпеть лишения и трудности считали нормальным состоянием мужчины. 
И становились мужчинами! Братьями!
Так складывался коллектив – настоящий, мужской.
Да…
И пусть очень скоро он разобьется на десятки атомов. Разлетится по городам и весям нашей Родины. И никогда больше не соберется полностью, в том же составе…
Он был.
В руке дрожит старая черно-белая фотография, я всматриваюсь в лица.
Нет уже Дизеля. Сошел с ума в девяностые. Потом тихо умер.
Ушел Юра. 
Совсем не геройски умер Женька: тихо – в родном поселке. Что надломило его: бурная жизнь оперативника в столице, или Чечня?...
На погосте Ёгос…
И еще многие.

Завтра я встречу остальных. Нам нужно встречаться. Хоть иногда. Потому что более родных душ уже не найти.
Одноклассники…