Обида

   Великое дело - сотовая связь. Современная палочка - выручалочка. Хотя, порой, и надоедливая. Но в этот раз телефон оказался как нельзя кстати.

   Он трезвонил и вибрировал, лежа на скамейке у бани и понемногу сползал к краю. Антон, прыгая через грядки, еле успел его подхватить.

   -Да, слушаю!

   -Антон, ты где? На даче?-  Люськин голос прозвучал громко, будто она сама стояла рядом.

   -Да! А что случилось?

   -Антон, у нас здесь горит всё!

   Антон поднял голову. В той стороне, на окраине, где была Люськина дача, клубился дым, причём в нескольких местах. Впрочем, дымилось то с утра. Но он думал, что, по обыкновению, жгут прошлогоднюю листву да мусор. Весенние костры были привычным делом в садах. Но теперь… Видимо, кто- то не досмотрел. Ветерок - дай Бог какой! Искру унесёт - и оглянуться не успеешь!

   -Мы «пожарку» вызвали. Антон, встреть их на въезде, проводи до нас! Ведь заплутают, ещё час прождём!..

   -Ладно, встречу.

   Антон отключился. Угрюмо осмотрел свой участок. Мать моя женщина! Три часа копал, а результата и не видно! Это ж сколько ещё с землёй возиться?! Восемь соток! Да - а…

   Сбросил рукавицы, и, как был - в кирзачах с ошмётками грязи, в заляпанных штанах- полез в машину, завёл и поехал к управлению, встречать пожарных.

   …Полыхало знатно! Народ (и с этой окраины, и с других концов товарищества), кто с граблями, кто с ведром, кто с лопатой, дружно пытался отрезать огненные очаги от остальных участков, растягивался, перебегая с места на место. Но уже занялись два домика и кое - какие постройки. Вся надежда была на пожарников.

    Подъехав, те мигом разогнали народ от горящей избушки.

   -Тушите, где трава горит! Сильнее, сильнее! До земли копайте!

   Сами же принялись заливать горящую крышу.

   Антон отогнал машину от греха подальше на соседнюю улицу, схватил рукавицы и побежал назад, к народу.

   Увидел Люську, чумазую, закопченную, сгребающую сухую траву к дороге. Покрасневшие глаза слезились от дыма.

   -О, пылает! Хозяева то где были?

   -Да уехали они! Часа два назад ещё… Все нормально было! Они, говорят, ещё ждали, смотрели, как бы чего… Только уехали - оно и разгорелось! Ветер - то какой! А я слышу - разорались где- то вдалеке! А потом дым столбом! И соседей, видишь, зацепило! Но у тех кирпичный, может, обойдётся…- Люська рассказывала, попутно расчищая «мёртвую зону» для огня. – Смотрю - народ повыскакивал. А всё - равно не успели.  Сухо всё…

   К ним подбежал пожарный из расчёта.

   -Слышь, мужик! Ты, кажется, от управы нас провожал? Слушай, не в службу, а в дружбу: съезди ещё раз к управе! Мы вторую машину вызвали, проводи её сюда, а то заплутает. У вас здесь, с этими улочками, сам черт ногу сломит! Сгоняешь? И где здесь воду накачать? У озера? У нас ёмкость уже почти на нуле!

   -Езжай, Антон! Я покажу им! Только грабли к себе забрось, а то потеряются…

  Люська побежала к «пожарке», а Антон, с граблями наперевес - к своей «жучке», на соседнюю улицу. Вспомнил по пути что - то, остановился.

   -Люська! Колька- то где?

   Та что- то прокричала издалека неразборчиво и запрыгнула в кабину. Машина резво рванула с места.

   -К себе, наверное, побежал… За ведром… или лопатой…

   Забросил грабли в салон.

   -Чего я с ними кататься буду?.. Никола - через две улицы…

   Завернул к ребятам на участок. Притормозил на задниках, у забора из «рабицы». Вылез, вытащил грабли и уставился сквозь голые ветви деревьев.

   У общей с соседом баньки стоял Люськин муж Николай. В шортах и шлёпанцах. И жарил шашлыки! Рядом сосед Володька рубил дровишки и сносил в уже затопленную баньку. Громко, по - первомайски, гремела из магнитофона Сердючка. И такое спокойствие, тепло, мир и благодать царили вокруг, что Антон испуганно заозирался вокруг, не веря увиденному! Будто и не горело  за четыре улицы от этой пасторали!

   А потом вдруг размахнулся и перебросил грабли через забор.

   Николай, краем глаза увидев шевеление, обернулся. Увидел Антона, приветливо махнул рукой с зажатым шашлыком.

   -Иди сюда! Готово почти!

   Но Антон уже не видел этого. Уселся в машину, развернулся и поехал к управе.

   Дождался вторую «пожарку», проводил, посмотрел на суетящийся вокруг дымов народ и уехал к себе на участок. Люську так и не увидел, хотя «её» машина уже вовсю заливала второй домик.

   Долго не мог успокоиться, найти себе место. Перед глазами постоянно маячили то усталая посеревшая Люська, то её Николай с соседом перед банькой. И такая тоска вдруг накатила на сердце!

   -Сучары!-  зло выругался он про себя. – Пол - сада сбежалось их спасать, а им всё по …!!! Пожар через квартал, не достанет! Да и народишко не даст! «Пожарку» вызвали! Молодцы! Сейчас Люська придёт, расскажет! Сучары!- уже вслух произнёс он. – Хрен я сейчас туда поеду! Вам не надо, а мне и подавно! Гори оно всё синим пламенем!

   Подумал - как концы обрубил.

   Схватил лопату и начал пластаться на своих сотках. На дальний конец садов, где по - прежнему клубилось, старался не смотреть. Как упёрся глазами в подсохшую, с редкими весенними сорняками  землю, так и не поднимал их до самого позднего вечера.

   …Звонок был, как продолжение сна: далёкий, невнятный нереальный.

   Антон кое- как очухался. Поднялся с постели. Мышцы после вчерашней пахоты болели несусветно. Подошел к трубке, посмотрел на непринятые звонки. Люська… Набрал, пританцовывая на холодном полу. Вызов прошел, но в трубке не отвечали.

   -Алло! Алло! Люсь?.. Алло!

   -Да, Антон. Это я…

   -Ты чего такая «потухшая»? Чего звонила? Вы где, в саду?

   Антон прикурил сигарету. А в трубке - опять молчание.

   -Люсь! Ты где? Не слышу!

   -Мы в городе… Вчера уехали… Антон, нам сейчас из правления позвонили…- Опять молчание. –Сгорел наш домик… И баня сгорела…

   Люська отключилась.

   Антон замер, тупо уставившись на босые ноги. А виделась ему, почему- то, земля. Вчерашняя. С редкими сорняками. На своих сотках. На своих родных восьми сотках. На которые он вчера резво сбежал от ребят со своей подлючей обидой.