Нянька

25 апреля 2013 - Таня Севастьянова

Сегодня, как назло, чудесный, солнечный день! Пятница! – Еврейская суббота! Никто практически, не работает! (Те, кто трудится на строгих, государственных предприятиях в элитный список «Никто» – не попал!) Не попали! Почему? Сами виноваты! Кто мешал учиться?! Фрезеровщик – это звучит гордо! Конечно, не спорю, кому-то надо быть штукатуром, мусорщиком… Я не считаю позорным варить кому-то обед или стирать грязное белье, нет, но человек не должен всю свою жизнь посвятить Работе, бездумной, механической, пусть даже необходимой! Работа должна быть в радость! Не на износ! Тогда будет происходить то, что мы называем жизнью. Столько всего вокруг нас, а мы с утра до вечера и с ночи до утра – РАБОТА! Работа – деньги – жена – дети – работа… Правильно! «От звонка до звонка» на любимом заводе, а ночью – вагоны разгружать! – Лепота!

Почему не любят в России евреев? Меня с раннего детства очень волновал этот вопрос! В нашем классе было два еврея, Юрка Булевич и я, только я об этом еще не догадывалась, в графе «национальность», в свидетельстве о рождении, жирными буквами – русская! Ах, как боялись, в то время, быть Евреями! Откуда такая страшная нелюбовь к «евичам», «манам»… Ненависть, впитавшаяся с молоком матери?!

Юрочка сидел на первой парте – отличник! Милее, вежливее и добрее не было в школе ребенка…Но он был – похож!.. На маму или на папу, не знаю точно, в школе никто из них ни разу не появился.

Русский, еврей, турок, — какая разница – Человек!
Кто мешает любому из нас жить? Да, да, жить! Существовать это так примитивно!!! В конце двадцатого века, когда все газеты Мира пишут о «сверхчеловеке»… А мы – существуем! Страшно, очень страшно за детей! У них нет чего-то, что-то мы в них не вложили!.. А что именно?!

Я никогда не видела, чтобы Юрка плакал. Ему так доставалось от всех: одноклассников, одноклассниц, родителей, учителей, сторожей, поваров и т.д. Не считая внешкольного общения… Мне было очень жалко Юрку. Иногда из-за него приходила домой в синяках, девочка все-таки! – А он, — мухи не обидит, терпит побои, смешки, плевки… Цитирую: – «Как тебе, Булевич не стыдно быть жидом?» – Вопрос Юре Булевичу, заданный учительницей, Розой Юрьевной, между прочим. До восьмого класса он "дожил". Не хочу вспоминать, какие пытки пришлось перенести интеллигентному, умненькому Юрке… Учиться то надо! Очень жаль, что, я не могла его изолировать, уберечь… Когда узнали, что я тоже, каким-то, для всех непонятным, образом – еврейка…

— У – а, а…
— Иду, солнышко мое, иду! Наконец-то, Анечка проснулась! Вся мокрая, моя девочка! Сейчас я тебя переодену, не плачь! Мамка твоя бросила нас, да-а-а? Ну, пожалуйся на нее, ух, какая!
— А – а, а…
— Вот какая молодец, Аннушка, проснулась, а то, твоя старшая сестренка всякие глупости несет! Кушать хочешь? Мне одной скучно…
Пойдем в манеж, смотри сколько игрушек, ой, как много! Не плачь! Я быстро кашку сварю, ну?
— А – а, а…
— Не плач! Я тебе песенку спою! «В траве сидел кузнечик… Ну вот, тишина. Все «мои» разъехались: кто на дачу, кто на природу, кто… Все кроме меня! И конечно, Анечки, ну никакой личной жизни!
— А – а, а…
— «Зелененький он был. Представьте себе… Ну вот готова твоя, манная! Ну, открывай ротик! Ну! Здравствуйте! Привыкли Мы кушать и одновременно слушать, да? Избаловала я тебя, может быть тебе еще на скрипочке сыграть, а? Ну-ка не кукситься! Какого ты у нас поэта любишь? «Твои глаза на звезды не похожи,
Нельзя уста кораллами назвать»
— У – гу…
— Ой, кто это у нас так сладко улыбается? Еще ложечку! Довольная! Как будто Шекспир о тебе написал, а ты все понимаешь! «…Но все ж она уступит тем едва ли,
Кого, в сравненьях, пышных, оболгали…"
— Пф, ф, ф
— Анька! Ты что?! Я понимаю, что стихи тебе понравились, но, зачем же так бурно выражать свои чувства? Я вся в каше, смотри что наделала! – Анечка разбаловалась не на шутку. Ручки уже в тарелке. — Ань! Это же каша, не пластилин! Пойдем на ручки, я тебя умою. — Пупсик обнял меня, — Ну вот! Теперь мы с тобой два поросенка, хрю, хрю! А где же у нас третий? – Аня замахала ручонками. – Правильно говоришь: Третий –лишний! Ну что Нюсик, пойдем играть? Где наш любимый манеж? Я посуду помою, а ты веди себя хорошо!

В защиту фрезеровщиков: бабушка – четыре класса закончила – Война! Фрезеровщицей работала, не было возможности учиться, а все думают, что у бабули высшее образование, да еще не одно! Все-таки удивительный она у меня человек! А дед? Средне специальное, а «Ходячая энциклопедия»! Значит образование – пшик? Не самое главное, конечно, но… Без бумажки ты… не человек!

Сколько раз меня лицом в грязь из-за этой самой бумаженции?!
Вожатая в лагере: " – без образования кто ты такая"?! — Ах, Ольга Викторовна, Ольга!.. На год младше меня, но уже четвертый курс университета… Что вы, что вы! Будущая учительница! Призвание, ни как-нибудь! Каждый Божий день не могла Ольга Викторовна пройти мимо. Все-то я делала не правильно, везде-то совала нос, куда не имела права… Больше всего вожатой Оле нравилось выставлять меня на посмешище перед детишками первого отряда. Дети очень глупые, что там пятнадцать, шестнадцать лет, не понимают что их «любимая» вожатка унижает не только меня, их и себя в первую очередь…В один прекрасный день мне все это надоело и чтобы не показать детям ничего такого, я позвала Олю «по делу» в клуб. Незаметно, от недовольных возгласов Оленька перешла к душераздирающему писку, так как обнаружила, что разговор о «деле» перешел в разговор о ней. Нет, я не кричала, не топала ногами, просто стала задавать ей вопросы, элементарные вопросы на разные темы, дабы проверить эрудицию умнейшей вожатой в мире. Зачем? Сама не знаю, все как то само собой получилось. От неожиданности Ольга Викторовна стала отвечать на вопросы, очень громко. Мы не заметили детей наших, сбежавшихся на непонятные возгласы из клуба. Я, скороговоркой выдавала вопрос за вопросом, а Ольга в таком возбужденном состоянии естественно не могла ответить даже на некоторые из них.
Если б я знала, что кто-то нас слышит, тем более дети, я бы немедленно прекратила бы этот унизительный спектакль, мне нужно было быть выше всего этого. (Не прощу себя за это!) Когда дети после недолгого оцепенения поняли что к чему, — дружно расхохотались!
Такого унижения Ольга Викторовна вынести не смогла! Утром она уехала. До конца смены оставалось десять дней. Мы с ребятами, жили душа в душу.