Месть - блюдо холодное.

Рассказ опубликован 2.05.12 №624 Независимый еженедельник «МОСТ» (Израиль)


Но мститель, пусть он справедлив,
Убийцей станет отомстив.
(Уильям Блейк)

Николай с трудом приподнял с тощей, слежавшейся подушки голову, трещавшую от похмелья, и приоткрыл глаза. Яркое августовское утро шустро вползло через узкие щели глазниц и взорвалось в черепушке новой вспышкой нестерпимой боли, заставив с мучительным стоном откинуться назад. Шёл девятый день его попыток утопить сознание в алкоголе и забыть, что у него больше нет сына. Он заставил себя подняться, поддерживая одной рукой застиранные семейные трусы, ставшие ему велики на пару размеров и, так и норовившие съехать вниз с костлявых бёдер, добрёл до кухонной раковины и пустил воду на полную мощь. Набирая её собранной в горсть ладонью, начал жадно пить. Память тут же подбросила картинку: пятилетний сын Лёнька, голенастый и чубатый, с вечно сбитыми, щедро замазанными зелёнкой, коленками со смехом подставляет, сложенные ковшиком ладошки под сверкающую на солнце, упругую струю колонки возле дома. Николай закрыл кран, подошёл к столу. Схватив початую бутылку водки, припал к горлышку.

***
Работы в посёлке не было. Да и посёлком называть забытую Богом дыру, в которой больше половины домов пустовало, язык не поворачивался. Некоторые мужики ездили в районный центр, где на химкомбинате травились за малые заработки, но жить-то всё равно на что-то надо. Николай твёрдо решил: на вредном производстве гробиться не для него. Невзирая на тихие слёзы и уговоры жены, подался в столицу вместе со старым приятелем. У них была задумка: на небольшие деньги взять в аренду помещение на каком-нибудь предприятии, разваленном перестройкой, дефолтом и экономической политикой государства.
Всё получилось удачнее, чем планировали. В небольшом одноэтажном здании бывшей заводской столовой они открыли кафе, в котором кроме кормёжки сотрудников фирм, густо заселивших территорию, готовили обеды на вывоз и обслуживали банкеты. Домой удавалась вырваться редко, в основном на праздники, но Николай не особо скучал по сыну и жене. Недостатка в ласке, работая с женским коллективом, он не испытывал, а вскоре и вовсе обзавёлся постоянной любовницей. Близость с супругой угнетала Николая - секс был пресен, как рис, сваренный без соли. Зато его отношения с хахальницей - полная противоположность ему. Зазнобу звали Антонина. Она была крутобёдра, грудаста, охоча до любви и обожала, чтобы во время процесса Николай говорил непристойности, смачно хлопая ладонью по её упругому заду.

***
Время бежало незаметно. Ленька, окончив школу, последовал примеру отца и отправился в столицу за качественным обучением и весёлой, насыщенной событиями, жизнью. К нему он явился неожиданно, да не один, а с закадычным дружком Максом. Они с детского сада были - не разлей вода, и в посёлке получили прозвище «двое из ларца». Кровный отец Максима сгинул в неизвестном направлении ещё до его рождения. Николай относился к парню, как к родному сыну и искренне радовался, что мальчишкам повезло обрести настоящую дружбу.
Большой город обрушил на парней кучу соблазнов. По улицам дефилировали стройные красавицы, одетые в узенькие полоски ткани, едва прикрывавшие их прелести. По вечерам призывно зажигались огни ночных клубов, и сверкающие полированными боками, дорогие машины подкатывали к ним, выпуская из салонов, благоухающих новой кожей, ароматным табаком и изысканным парфюмом, стайки золотой молодёжи.
Но мальчишки, надо отдать им должное, с первого раза поступили в технический ВУЗ и, благодаря вовремя сунутой Николаем денежной благодарности коменданту, получили места в общежитии.
Ребята частенько крутились в столовой: разгружали продукты, болтали и флиртовали в курилке с молодыми поварихами. После банкетов помогали с уборкой зала и мытьём посуды. Вроде парни всё время были на глазах, и Николай расслабился, перестал контролировать, чем они занимаются в свободное время. К тому же бизнес рос, заказы от фирм увеличивались, и компаньоны подумывали открыть ещё одно кафе.
Перед Новогодними выходными Николай решил устроить вечеринку для сотрудников. Гуляли шумно и весело. Лёнька с другом нарядились Дед Морозом со Снегурочкой, проводили забавные конкурсы и викторины, раздавали недорогие подарки. Подвыпив, народ расслабился, размягчился душой и сердцем. Именно тогда и познакомился сын с Тонькиной дочерью, Настей, ладно скроенной миниатюрной русоволосой хохотушкой. Николай до этого не верил в любовь с первого взгляда, но видя, как Леонид вьётся возле девушки, решил, что в жизни всему есть место.


Праздничные дни тянулись долго и нудно. Николаю было невыразимо скучно вдвоём с женой. Сын с приятелем остались в столице, не желая тратить отдых на бесцельное шастанье по заваленным снегом, плохо освещённым улочкам посёлка. В его редких телефонных звонках отцу слышались интонации бесконечного счастья и эйфории, словно тот был пьян от любви. Николая даже зависть брала - ему подобных чувств испытать не довелось. Он с начала совместной жизни понимал, что совершил ошибку, поддавшись на уговоры покойной матери, которая настояла на браке с дочерью её лучшей подруги. А потом идти на попятную стало поздно, жена на удивление быстро забеременела и родила преждевременно мёртвую девочку. Развестись с ней в тот момент Николай не решился, совесть не позволила бросить ополоумевшую от горя бабу. Вот и утешал жену, как мог, а через год появился Лёнька, навсегда привязав его к нелюбимой женщине.

***

Через полгода отношения сына стали настолько серьёзны, что он предложил Настёне расписаться. Они уже несколько месяцев жили вместе в однокомнатной съёмной квартирке на окраине Москвы, которую оплачивал отец. Как он проглядел, что восторженное состояние Лёньки было не от химического воздействия любви, о которой вещают умники - дармоеды, протирающие портки в кабинетах исследовательских институтов. В нём бродила другая химия - Лёнька подсел на наркоту. Только узнал об этом Николай, к сожалению, когда было слишком поздно что-то исправить.
Ранний телефонный звонок девушки разбил привычный мир Николая вдребезги, разделив жирной чертой время до смерти сына и после. Ночью, заперевшись в туалете, Лёнька вколол себе отраву. Настя крепко спала и хватилась его только под утро. Она долго стучала и звала, но лишь тихое журчание подтекающего бачка слышала в ответ. Взломать дверь помогли соседи, они же вызвали скорую, следом за которой приехал наряд милиции, а потом и труповозка.
Настю несколько раз вызывали к следователю, грозили сроком по соучастию в хранении наркоты, но та на допросах только тихо плакала, и её оставили в покое. В истерическом порыве откровенности, она рассказала Николаю, что наркотики Лёньке продавал его неразлучный друг детства Максим.

***
Он искал Макса по всему городу, караулил часами возле института и общаги и представлял, с каким удовольствием будет убивать гадёныша, вложившего смерть в руку его единственного сына. На удивление, тот позвонил поздним промозглым октябрьским вечером сам, с предложением встретиться и поговорить. Николай, пытаясь не спугнуть парня, усмирил рвущуюся изнутри злую радость, будто нехотя согласился.
Мрак плотным покрывалом укутал улицы города, даже фонари светили слабо, в полнакала. Снег не упал ещё на стылую землю, и от её беззастенчивой наготы темнота казалась гуще и осязаемей. Николай подъехал к назначенному месту встречи и, подобрав юношу, повёз его на работу, в безлюдное на ближайшие двое суток кафе. Охранник на въезде, завидев знакомую машину, даже не вышел из тёплой будки. Николай надеялся, что тот не заметил пассажира на заднем сиденье сквозь сильно тонированные стёкла.
Он вложил всю ненависть и отчаянье в первый удар. Не ожидавший нападения Макс, рухнул на пол и потерял на время сознание. Николай открыл бутылку водки, с наслаждением сделал большой глоток. Закурив сигарету, он сел на стул и стал ждать, пока тот очнётся. Как только приятель сына зашевелился и открыл мутные от боли глаза, он возобновил побои.
В старом здании заводской столовой была смонтирована морозильная камера: небольшая комнатушка, выложенная кафелем по стенам, с серым бетонным полом. Её не использовали по прямому назначению, переоборудовав в кладовку для хранения овощей. Но у Николая откуда-то в душе засела твёрдая уверенность, что механизм охлаждения не вышел из строя и при включении заработает. Он потерял счёт времени от алкоголя и злобы, в голове постоянно вертелась одна и та же фраза, то ли прочитанная, то ли услышанная когда-то: «Месть – блюдо, которое подают холодным». А потом, словно бес подтолкнул его к следующим действиям: затащив обмякшее тело Максима в клеть, Николай нажал тугую кнопку с пометкой «ВКЛ». Мотор поначалу завыл натужно, пару раз в нём что-то громко затрещало, а потом загудел ровно, погнав по трубкам фреон. Захлопнув железную дверь, Николай прошёл в кабинет, сел за стол и, уронив голову на сложенные руки, провалился в забытьё. Он не знал, сколько времени просидел так, только ему успел присниться сон. Будто идёт он с электрички по просёлочной дороге, покрытой мягкой бархатистой пылью. Сладостно пахнет нагретый солнцем летний воздух, стрекочут кузнечики, и птахи свиристят в высокой чистой лазури. А мальчишки, с сияющими от радости лицами, бегут ему навстречу и звонко в два голоса кричат: «Папка! Папка приехал!»
Он подскочил, как ужаленный, и бросился в камеру. Максим лежал на полу в позе эмбриона, и голубые тени залегли на смертельно бледном лице. Николай с трудом выволок парня из морозилки, раздел и начал растирать тело водкой. Постепенно синева с лица ушла, и кожа порозовела. Он закутал его во все тряпки, которые смог найти.
Через сутки парень оклемался, и Николай отвёз его до общежития. Никто из них больше не произнёс ни единого слова. Вскоре Николай продал долю в бизнесе компаньону, развёлся с женой и уехал на север, завербовавшись на буровую.
***

Прошло пять лет. Николай совершенно случайно оказался проездом в Москве и решил побродить по городу, удивляясь переменам, произошедшим за годы. Около огромного торгового центра, сверкающего стеклянными витринами и металлическими панелями, он нос к носу столкнулся с Настей, некогда бывшей девушкой его сына Лёньки. Повзрослевшая, с расплывшейся фигурой, но не потерявшая очарования, она стояла возле главного входа, ожидая кого-то, а рядом нетерпеливо прыгал и теребил её мальчонка лет пяти. Николай застыл, не зная, как поступить, и тут из дверей показался Макс. Малыш с радостным криком «папа» бросился к нему, замершему с растерянной улыбкой, которая постепенно сменилась гримасой отчаянья. Максим увидел Николая. Мальчишка дёргал отца за полу рубашки, не понимая, отчего тот встал столбом и не обращает на него внимание. Наконец, Максим посмотрел на сына, крепко взял его за руку и подошёл к Николаю. Глубоко вздохнул, посмотрел ему прямо в глаза и сказал: «Вот, Лёнька, познакомься – это твой дед!»


рисунок http://komionline.ru/news/31415