ЛИПИМ-5

Мужчины уехали, а женщины разговорились неожиданно откровенно.

- Маша, мы до всего докопались с Лешей. Знаем, что сидит брат твой, а Матвей лишь попутчик, случайный. А дальше вас объединила судьба братьев. Знаем, что напарник болеет, приступы одолевают, а ты врач и незамужняя, все... События же не развиваются, подруга, у тебя из-за чего? Может вмешаться надо? Хорошо, не буду. А знаешь, что твой подставился под нож? В Лешу метили... Слушай, а ты не пробовала к нему под одеяло?.. Никогда не посмеешь, говоришь… Да, не тот народ вы, и очень даже похожие, поэтому все одно Окэй будет, увидишь. Пойдем отовариваться, может, что купим хорошего…

В бараке переговоры завершились благополучно. «Блатные» тринадцать человек представили, семеро отказались. Савенков дал список из восемнадцати человек. Таким образом, группу сформировали из тридцати одного слушателя, кряхтя, утвердили. Матвей затем встал и громко изложил свои новые соображения по созданию на территории зоны агрокомплекса. Земли добротной много вокруг, вода рядом, обогревать можно отходами камыша. Нужны агрономы, инициативные люди и добро начальства, которое он надеется получить, когда конкретизация будет с теплицами, и тд.

В бараке зашептались, майор голову опустил, не вмешивался. Прибежал врач с извинениями: аппендицит удалял чудаку из охраны. Перевязку быстро сделал и мобильник из кармана раненного достал, удалившись вглубь. Мирон опять извинился, снял с шеи крестик, выполненный вручную из красноватого прозрачного камня, и надел его технарю на шею. Матвей, взволнованный подарком, поблагодарил Мирона.

- Мирон, можно мне этот крестик очень хорошей девушке подарить? Разреши, друг, прошу…

- Если очень и близкой, то, конечно, можно…

Попрощались тепло. Леонид мобильник вернул и просил сестру беречь, она у него необыкновенная и очень ранима. Матвей промолчал, но затем, глядя врачу в глаза, на полном серьезе выдал:

- Леня, поверь мне, что самой большой ценностью для меня стала Маша, у меня в жизни подобного не было еще, и очень надеюсь на взаимность. Нет, ей ничего не говорил. Что, опять мобильник, на минуту? Куда майор запропастился?.. Наговорился? Положи в карман. Что, поцеловать, говоришь, за тебя сестру? Да… я не посмею. Вот и Трунин, поехали.

Багажник джипа трещал от покупок, женщины улыбались, бумажник, правда, отощал немного, но это не огорчило ни капельки хозяина. За руль докторша села, пристегнула однорукого ремнем, улыбнулась подруге, вздохнула и поехала. Стоял солнечный день, теплый, без ветра. Дорога была не загружена, что позволяло водителю отвлечься на разговоры.

- Матвей, вы меня слушаете? Не возражаю на «ты» перейти, коль считаете, что пора. Так вот, магазины в поселке замечательные, все есть. Я позволила себе накупить вам… тебе… многого. Купила спортивный костюм изумительный, на привале померим, хорошо? Четыре рубашки выбрала разных расцветок, впервые в мужском отделе была… Галстуков два подобрала… Еще сменный шерстяной нарядный свитер взяла, они тебе к лицу. Не обижаешься за самовольность? Что, руку подать… Мне еще никогда руку не целовали, ты тоже никому... Приятно, знаете ли. Накупленное дома рассмотрим, успеется. Поговорим о ране. Леня подробно меня информировал о глубине пореза, о присыпке при ежедневной перевязке и о недельном отдыхе руки. Кстати, как пальцы себя чувствуют? Нормально… Слава Богу. Но как справишься одной рукой, не думал? Может, остаться у тебя? Что, не подобает девушке… ладно, буду приходящей подругой. Ключ квартиры мне вручаешь!.. Пожалеешь, Матвей, подумай еще… Твой звонит, включаю...

- Здравствуйте, Елена Васильевна, узнал, конечно. Не церемонитесь, как всегда, звонить в любое время. Где я должен быть, повторите? В детдоме на Гоголевской к десяти, в понедельник? Наш генеральный согласился оснастить бедных деток техникой... А сколько чего по смете не хватает – известно? Нет? Может в детдоме знают, говорите. Нет, уважаемая, вы обязаны обеспечить ребят всем. А почему средств не хватает лишь на социальные объекты, не знаете?.. Могу не ехать. Жаловаться не советую, осрамлю ваше ведомство… Звоните в любое...

Маша в зеркале видела изменившиеся лицо Матвея, расширенные глаза и сжатые губы.

-Ты, понимаешь, Маша, дома престарелых, детей, детсады навешивают заводам. Туда выделяются не по необходимости, по сметам, а по принципу: что в бюджете осталось после олимпийских объектов и других показных расходов...

- Мне эта картина знакома по нищете в больницах и поликлиниках, также возмущаюсь. Что…

- Считаю, что только государство должно обеспечивать эти учреждения всем необходимым. Никаких благотворителей. На остальное же хватает денег в казне. Имею ввиду сочинские, подмосковные и другие резиденции, а губернские и госдумы роскошные залы? И тд и тп. Все, хватит, милая, пора и кормить раненых. Впереди лесок, самый раз, доктор. Вот там, у колодца…

Обед был неспешным, очень аппетитным (Маша постаралась) и не скучным. Подшучивали над неловкостью Матвея, который левой рукой не мог ничего делать, даже чашку с чаем держать. Матвей же вспоминал в прекрасном лесочке на привале свое детство, когда он вот так, забравшись в рощу, собирал мысленно отряд для борьбы с ненавистными поработителями и их мерзким ставленником, а там в темнице томилась… Матвей отполз в кусты, затих ненадолго, затем очень громко театрально продекламировал:

- Доблестные воины, последний бастион врага перед нами, за ним СВОБОДА, друзья. Проявим же доблесть и отвагу во имя нашей маленькой страны, даже ценой жизни. Сандро, труби атаку! Вперед, за мной, герои!

Кусты шевелились, раздавались удары, стуки, голова воина металась, палки-сабли сражались, хрип, стоны…

- О Санта Мария, помоги твоему верному воину с любимой свидеться, смилуйся надо мной и дай силы раненому телу к темнице добраться, чтоб любовь мою освободить...

Над кустами поднялась голова в повязке, громко застонала, приговаривая: «Мария, Мария, я... умираю, будь счастлива...» Воин резко и шумно падает. К неподвижному телу солдата подбегает прекрасная Мария, приподымает голову юноши и крепким своим поцелуем возвращает ему жизнь. Наши герои стоят, обнявшись, взволнованы и смущены, и потом, взявшись за руки, к машине направились. Матвей попросил подождать его в машине несколько минут, но прошло более десяти минут, и докторша пошла на поиск. Она его нашла больного у большого дерева, вспотевшим от усилий расстегнуть пуговицу джинсов одной левой рукой. Маша тихо подошла и деликатно предложила помощь врачебную, как выразилась она. «Лекарша лишь расстегнёт злосчастную пуговицу, а далее сам…» Его опять долго-долго не было и, приблизившись к тому дереву, увидела воина свободы все еще стоящим, извините, с опущенными штанами: накопил бедняга. В пути Мария шутила, рассказывала много смешных случаев на медицинские темы, пыталась расшевелить соседа, который уже долго и упорно молчал. После короткой паузы:

- Матвей, я что, переступила порог дозволенного своим поцелуем? Что так молчишь? Опять свое… Не губишь ты мою жизнь своей неполноценностью, нет. Ты нормальный мужчина, я сказала, а внушил себе черте-что... Очень прошу прекратить жизнь нам портить. Я без этого чокнутого очкарика-нытика места себе уже не нахожу… Я такая счастливая была, а ты… опять. Все еще считаешь себя калекой, так? Да пошел ты, знаешь куда, технарь скрипучий, но имей в виду, если уйду – умру, но не вернусь к тебе. Живи себе в своей берлоге, как и я опять… Ключи возьми и спрячь от... За что мне такое наказание, скажи?.. Чем провинилась?

Машина остановилась, и она впервые громко при нем заплакала, опустив голову на руль, всхлипывая по-женски очень жалостно. Матвей очень растроганный, начал метаться в поисках выхода, думая, как всё уладить, успокоить девушку...

Конечно, она права… она же ему счастья потрогать позволила, а он грубо сломать собрался… «Идиот, осел!» – это про себя. А вслух молча гладил здоровой рукой плечи любимой, наклонился и положил свою голову к ней на плечо, тыкаясь носом в тело. Маша стихла, посидели чуть молча, близко-близко.

- Матвей, ничего не хочешь мне сказать?

- Поцелуй меня еще раз, Маша, очень прошу!

- Мужчины, что мальчишки, как бабуля говорит. Ты меня обидел сильно, а я еще целовать тебя должна, где логика? Улыбаешься. Голову нагни, рыцарь, вот так. Какой колючий, не брился сегодня? Последний раз, понял. Да, разрешаю себя обнять, но... ехать уже пора.

Остаток пути они проехали в сопровождении песен и романсов Малинина. В общежитие завалились, нагруженные пакетами из багажника, всё скинули в угол в одну кучу, до утра. Маша помогла раненому раздеться и велела отдыхать до утра, завтрак сама приготовит и перевязку сделает. Крепко еще раз расцеловала колючего, удалилась радостная. Ему же очень хотелось на руках по комнате пройтись, как он обычно при хорошем настроении делал, но ранение не позволяло. Завалился в постель и отключился до утра. А в 6-00, как обычно, поднялся и начал марафет наводить, начиная с грязной чашки и разбросанных книг, журналов, газет. Маша застала больного за подметанием пола около семи. Наш герой был в одних трусах с подвязкой на шее для забинтованной руки. Матвей метнулся к одежде, но докторша успокоила пациента, велела полежать, пока она завтрак приготовит. Матвей послушно лег, радуясь ее приходу. Конечно, его похвалили за побритое лицо, но уборку зря затеял, сама с этим справится…

- Кстати, как ночь прошла? Отлично спал, говоришь, это хорошо. После завтрака перевязку сделаем, помогу голову помыть и до пояса, ниже сам. Никаких возражений, меня слушаться обязан. На обед к бабуле пойдем, вместе будем. Вечером встреча однокурсников… У нас дома еще не был, квартира восемнадцатая (Маша подсела к нему на диван). Матвей, ты только не смейся, но у меня для тебя специальный сценарий подготовлен на вечер. Я сегодня должна блеснуть своим парнем перед подружками, его вниманием к себе, другим чтоб видно это было. Что надеть – приготовлю. Волнуюсь, поэтому краснеть там буду… Что? Ты хочешь красавицей своей ошарашить всех? Не получится, ибо меня серенькой считают… Все, руки мыть и к столу. Не стесняйся меня и просто привыкай. Чай крепкий любишь? Я тоже…

Помыв посуду после завтрака, Маша велела раненому опять прилечь для перевязки. Сама же в ванную пошла руки помыть, как положено. В это время без стука в комнату буквально ворвалась молодая женщина с хорошо заготовленным монологом:

- Наконец-то тебя застала, Матвей. Не соскучился? Жаль. Могли бы и дальше семейничать, правда, кабы не болезни… Внимательно разглядываешь? Да, животик появился, ну и слава Богу. С тобой тогда не хотела детей, молода еще была. Сожитель сбежал от меня, как узнал про это. Тебе-то зачем это знать? Спрашиваешь, поясню. Ты одинок, больной, бесплодный – так? Я осталась Беликовой, рожу ребенка, которого, при твоем согласии, назовем нашей также фамилией. Короче, у тебя, как у всех – семья, дети, и все Окэй. О проблемах в нашей постели не обязательно всем знать, правда. Восстановить брак адвоката нашла, за неделю сделает. Ну, как согласен? Да, жить в моей квартире будем... Простите, вы кто?

Перед бывшей женой Матвея Викой стояла молодая красавица с распущенными волосами в мужском банном халате, вольно распахнутом ниже дозволенного.

- Здравствуйте, Вика, я все слышала, сочувствую вашему положению. Но у Матвея скоро свой родится ребенок, родной, от меня. Так что, простите. Как не может быть? Но это факт.

- Вика, если припечет, дай знать – поможем, но Маша правду говорит – скоро отцом стану, как видишь. Врач тот ошибся с диагнозом, может это и к лучшему, что разбежались.

Бывшая понуро ушла. Маша же ворчала, что двери не заперты, когда в доме женщина и раненый в постели. Простыней попыталась его укрыть, но крепкой мужской рукой была уложена рядом, нежно обнята и обцелована. Поколебавшись недолго, Матвей решился… и случилось…

- Ну и что ты наделал, бандит, и так внезапно. Я же по-дружески прилегла, а ты… Что ты молчишь, бесстыдник? Скажи уже что-нибудь…

- Можно мне еще, Маша?

- Передозировка будет. И я хороша, освоила методы самообороны от мужчин, вот, и что – полная дура, никакой реакции защиты. Мой звонит. Да, бабуля, все в порядке (кулак показывает ему), скоро будем. Думаю, согласится…

- Бабушка велела тебе после обеда у нее отдохнуть и еще: опять повис компьютер, не там нажала, говорит. Затем помогать нам будешь дегустацией, шучу. Одевайся, Матвей, в нарядное, сейчас подам. Я так рада, что под рукой будешь. Идиотка, пришла перебинтовать, а кончилось чем… Вот пожалуюсь маме на тебя, увидишь. Да, она категорически против тебя, больной мол… Сиди смирно. Боже, какой глубокий разрез, посыпаем, как Леня велел, хорошо!.. Рукой ничего не делать, давеча уже постарался. Сам застегнешься, ладно. Не эту рубашку, а светлую. Все, ключи где мои?

В маленькой уютной комнатушке бабули сидит за компьютером Матвей, что-то стучит по клавишам непривычно левой рукой, дверь прикрыта, тихо. А в соседней комнате Наталия Максимовна, Маша и ее подруга Софа шуруют вовсю. Конечно, они много полуфабрикатов накупили, чтоб ускорить приготовление, но мясо и печенье готовят традиционно, сами.

Периодически на молодых покрикивает бабуля за шушуканье, а ведь Машу распирает, и давно не виделись девчонки. Когда спеклись первые пирожки творожные, для него главным образом, наша докторша не удержалась и понесла один в комнатушку прикрытую, ему на пробу. Вернувшись очень раскрасневшейся, бабулю крепко поцеловала. Когда же подруга ушла домой, бабушка на полном серьезе спросила внучку: было ли уже что-то между ними, чего он так боялся. Ее это, как медика интересует, должна понимать.

- По глазам вижу, что да. Прости меня, внучка за такой допрос и не красней так. Господи, спасибо тебе! Могу и на покой сейчас. Что, Матвей наметил двух детей за три года родить? Согласилась? А я причем? Без прабабушки, твой сказал, самим не одолеть… Мотя твой прав, Маша. А профессору обязательно позвоню и обругаю за некомпетентность… калека...