Кайф.

Шприц проткнул стенку вены, и его содержимое постепенно растворилось в потоке крови. Не спеша, медленно, но верно блаженство разливалось по всему телу. Сердце забилось чаще, пульс стал прослушиваться там, где его отродясь не было. Кажется, с каждым ударом сердца кайф проникал всё дальше от своего центра, охватывая каждую мышцу, каждую жилку, каждый пальчик. Лёша чуть сдержал стон наслаждения и прилёг на лавку.
- Вот ради таких мгновений и стоит жить! - безотчётно подумал он, глядя в серый от пыли потолок мастерской.
Конечно, жить стоило в любом случае. Каждая минута, каждая секунда жизни не идёт ни в какое сравнение с годами небытия. Жить и испытывать наслаждение от жизни - вот высшее счастье. Но Лёшина жизнь дала трещину, и эта трещина проходила через всё его существо, через всю неокрепшую душу молодого человека.

Светку Лёша знал с детства. Бегала по двору задорная девчонка с завязанными на затылке светлыми волосами, смотрела на мир голубыми, как небо, глазами, играла с подругами в классики на расчерченном мелом асфальте и не замечала, как летит время. Лёша никогда не обращал на неё внимания - у мальчишек свои игры, но на выпускном вечере в школе он вдруг увидел Светлану совсем другими глазами. Прекрасная, как Царевна - Лебедь, она, казалось, плыла по школьному спортзалу, украшенному, как и подобает, по случаю выпускного бала. Он смотрел на неё широко открытыми глазами и не мог насмотреться. В шикарном платье, похожем на свадебное, она красотой и плавностью движений затмевала всех своих подруг, и Лёша не мог, да и не хотел больше смотреть ни на кого и ни на что в этом праздничном светлом зале!

Выпитый впервые в открытую, не таясь от учителей и родителей, бокал вина усиливал впечатление нереальности, сказочности всего происходящего. Лёша подошёл и пригласил её на танец. Нежные прикосновения, голубые глаза, светлая прядь волос сводили его с ума, и он шептал ей в розовое ушко слова, идущие, казалось, из самого сердца. Она вся раскраснелась от танца и не знала, как себя вести. Никто и никогда не говорил ей ничего подобного. Лёша тоже чувствовал себя так, будто не он, вчерашний мальчишка, а другой, взрослый уже человек держит за талию это небесное создание и говорит слова, которые сам он не был способен произнести.

Через год, когда определились с дальнейшей учёбой и выбором профессий, состоялась, наконец, свадьба. А ещё через год родилась у них дочь, светленькая и голубоглазая, похожая на мать. Вот с этого момента всё и пошло наперекосяк. Нехватка денег и необходимость ежедневно и ежечасно ухаживать за ребёнком поубавили любовный пыл молодожёнов. Лёша приходил на работу не выспавшийся, вялый и, чтобы взбодриться, начал частенько закладывать за воротник. Сначала понемногу, потом всё больше и больше. Появились друзья, поклонники зелёного Змия, а семья постепенно отошла на второй план. Светлана помучилась - помучилась с мужем, посоветовалась с матерью, да и выставила Лёшу за порог. Жили они к тому времени уже года четыре, дочери Катеньке пошёл третий год, и была она презабавное создание, в котором родители души не чаяли.

Оставшись один, Лёша не находил себе места. Если человек здоров, он даже не знает, где находятся внутренние органы его организма. Но стоит только заболеть сердцу или печени, как всё внимание, все мысли обращаются к этому больному, не дающему покоя ни днём, ни ночью, патологически ноющему органу, и весь организм приходит в возбуждённо-болезненное состояние. Вот так и душа. Если она болит, то никакие силы и средства не в состоянии заглушить эту боль, не дающую покоя ни днём, ни ночью.

А душа у Лёши болела. Каково это - резать по живому, отделять любимых людей от своего я? И не залить, не залечить эти раны никакими самыми чудодейственными снадобьями! Даже проверенное и испытанное на себе веселящее средство, алкоголь, был бессилен что-либо сделать с тоской, поселившейся в его сердце. Он смотрел на мир широко открытыми сумасшедшими от боли и страха глазами. Глаза эти ввалились от постоянного недоедания и блестели на похудевшем лице, как пара горящих, почерневших от распирающего их внутреннего огня, углей. Знакомые с удивлением наблюдали эти произошедшие с Лёшей за считанные месяцы изменения, но молча проходили мимо, справедливо полагая, что чужая душа - потёмки. Вот тут и предложили ему в первый раз "ширнуться" - сделать укол героина:
- От одного раза ничего не бывает! - с усмешкой говорил опытный в этих делах "доброжелатель".
И, как это ни странно, зелье помогло. Лёша почувствовал уверенность в своих силах и ощутил, наконец, долгожданный покой. Он твёрдо решил, что второго раза не будет, завязал с алкоголем, а через неделю для большей уверенности сходил к врачу и закодировался. Пред ясные очи Светланы он явился уже другим человеком, сильным и уверенным в себе. И на работе всё наладилось... до следующего раза.
Наша жизнь - такая непостоянная дама, которая сама не может и нам не даёт жить спокойно. Вот и у Лёши случилось так, что он не нашёл общего языка со своим начальником. Неизвестно откуда появившееся чувство собственного достоинства не дало ему, как раньше, молча выполнить не очень умное, с его точки зрения, распоряжение. Слово за слово, и конфликт начал тлеть, разгораясь с каждым днём всё больше и больше.

Не любят у нас умных. Лёша понял это, но было уже поздно. Начальник назначил его мальчиком для битья и ежедневно и ежечасно показывал, кто в доме хозяин, чтобы другим не повадно было. Всё это больно било по неустойчивой Лёшиной психике. После каждого унижения хотелось выпить, но он отчётливо понимал, что за первой же рюмкой последует жесточайший запой и крушение того хрупкого равновесия, которое установилось в его семейной жизни. Светлана ждала второго ребёнка, и он не мог, не имел права предать её в такое ответственное время. С работой в городе было тяжело, а уход на другое место означал значительное уменьшение заработка. Деньги были нужны семье. Поэтому приходилось терпеть и молчать.
Как-то незаметно сошёлся Лёша с Виктором. Виктор, бывший ЗЕК, был спокойным, уверенным в себе человеком. Невысокого роста, он никогда не повышал голоса, почти не пил, работу выполнял добросовестно, не спорил с начальством и являл собой пример для увлекающегося и эмоционального Лёши. Утвердился в коллективе он просто. Каждый день приносил и в свободное от работы время затачивал на наждаке, а потом полировал до зеркального блеска, экзотического вида ножи. И это были не просто ножи, а финки и другое холодное оружие с желобком для крови вдоль лезвия. Ребята смотрели на блестящие, с цветными ручками, такие совершенные и красивые какой-то дьявольской красотой орудия убийства, и начинали уважать Виктора, принесшего из зоны это обычное там, за колючей проволокой, увлечение.
Лёша с Виктором как-то сработались и держались вместе не только на производстве, но и за заводскими стенами. Виктор после освобождения нашёл себе "молодую вдову", жившую в своём доме, и ни в чём больше особо не нуждался. Старые воровские связи он поддерживал, и время от времени пропадал куда-то, оставляя начальство и вдову в некотором замешательстве. Возвращался он при деньгах и, как положено, "проставлялся" перед ребятами и перед начальством особо, не жалея денег на выпивку. Все оставались довольны и при своём интересе.

Когда Лёша сцепился с начальником, Виктор не остался в стороне. Однажды после очередной выволочки Алексей был сам не свой, и Виктор, ни слова не говоря, достал шприц, уже заправленный дозой героина, перевязал его руку и сделал безвольно сидящему товарищу укол в вену. Как и в первый раз, Лёша почувствовал прилив сил, его неуверенность и апатия растворились в воздухе, и он готов был смеяться над всеми своими страхами. На следующий день Виктор переговорил с начальником, и тот, наконец, оставил Лёшу в покое.
Вроде бы всё наладилось. Друзья часто проводили время вместе, и Виктор постоянно пропадал в гостях у Лёши. Светлана не возражала и с симпатией относилась к новому Лёшиному другу, который был в курсе всех дел молодой семьи. А дела были таковы, что семье постоянно не хватало денег. Светлана ждала второго ребёнка, и срочно нужны были значительные вливания в семейный бюджет. И тут опять помог Виктор. Он предложил:
- Лёша, сегодня вечер в механическом колледже. Мы пойдём с тобой туда, я пришлю к тебе человека, и ты продашь ему несколько доз "герыча", Это героин мы так называем.

Сначала предложение не понравилось Алексею, но деньги были, действительно, нужны, и краткосрочный поход увенчался успехом. Заработанная за несколько минут сумма приятно удивила Лёшу. Так с тех пор и повелось. Виктор безотказно снабжал его героином, он сам расфасовывал "герыча" в пакетики и продавал потребителям, круг которых время от времени расширялся. За несколько дней, да что там, за несколько часов Лёша зарабатывал сумму, за которую на заводе пришлось бы потеть целый месяц. И это с учётом того, что львиную долю приходилось отдавать за товар Виктору.
Всё бы ничего, но не понравились такие заработки Светлане. Когда она узнала, откуда пришли в семью деньги, то сразу дала от ворот поворот Виктору, затеяла серьёзный разговор с мужем, требовала, просила, умоляла его отказаться от торговли смертью, как она высокопарно выразилась. Но Лёша уже вошёл во вкус лёгких денег и не хотел ничего слышать. Чтобы унять мучившую его время от времени совесть, он и сам изредка стал колоться. Странно, но поначалу белый порошок не приносил ему ничего, кроме радости от эйфории и облегчения от дурных мыслей, приходивших в голову время от времени по ходу жизни.
Первый удар колокола прогремел неожиданно. Умер от передозировки его постоянный клиент, наркоман с трёхлетним стажем, тридцатилетний Василий, работавший на одном из заводов города и начавший принимать "герыча" для повышения работоспособности во время ночной смены. "герыч", помимо эйфории, давал своим почитателям полную нечувствительность к физическим нагрузкам, и Василий играючи выполнял и перевыполнял производственную норму, зарабатывая при этом значительные суммы. Но бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Пару лет таких перегрузок, и организм не выдержал. Сердце Василия остановилось прямо на рабочем месте, у станка. Семья, ради которой, якобы, так старался покойный, в итоге осталась без кормильца.

Вот тут мозги Лёши и повернулись в нужном направлении. Он твёрдо решил - больше ни одного укола в свою вену. Но не тут-то было. "Герыч" мёртвой хваткой вцепился в его плоть. Боль, нравственная и физическая не отпускала ни на минуту. Хотелось волком выть, было жалко себя, Светлану с детьми, погибшего Василия, ночь превращалась в сплошной кошмар, всё равно, с закрытыми он лежал или с открытыми глазами. Приходил погибший Василий, спрашивал, кто будет теперь кормить его семью, тянул бледные руки к его горлу. Лёша с криком просыпался и чувствовал, что его горло, действительно, абсолютно сухое...
Решимости хватило только на полтора дня. Дрожащими руками он приготовил дозу и с наслаждением всадил шприц уже не в руку, а в паховую вену, чтобы не было видно посторонним исколотых рук наркомана. Да, Лёша окончательно и бесповоротно признал себя наркоманом! И констатация этого факта даже успокоила его. Бороться с наркотиком ему оказалось не по силам, но ограничить приём и максимально долго продлить свою жизнь - решение этой задачи казалась ему вполне реальным.
Виктор с презрением смотрел на жалкие потуги Лёши избавиться от наркотической зависимости и думал, что не с его слабым характером браться за это непростое дело. Вспомнилось, как один достаточно сильный духом человек попросил приковать его наручниками к батарее и оставить одного на несколько недель наедине со своим неукротимым желанием отделаться от "герыча". В первые дни он зубами грыз наручники, пытаясь добраться до заветного шприца. Нелегко далась ему победа, очень нелегко...
Сам Виктор прошёл суровую лагерную школу и уважал только сильных людей, способных противостоять обстоятельствам. Слабых он считал придорожной пылью, расходным материалом, предназначенным для исполнения воли сильных, к которым причислял и себя. В очередной раз освободившись, он решил, что пора покончить с лагерной "романтикой" и заняться "делом". Подобрал шустрых ребят без криминального прошлого, наладил связи с нужными людьми в милиции, с поставщиками и начал потихоньку торговать не какой-нибудь травкой, не грязной синтетикой, а чистейшим героином. Будучи неплохим психологом, чему научила его лагерная жизнь, он с природной хваткой паука плёл свою сеть, которая приносила всё больший и больший доход. Милицейская "крыша" давала иллюзию полной безнаказанности, но он знал, что это всего лишь иллюзия, и готовился...

Время шло, и час Х наступил. Очередная смена милицейского высшего руководства вызвала волну репрессий и нарушила идиллию спокойной жизни низших чинов, так хорошо устроившихся и снимавших пенки с мутной криминальной реки, широко разлившейся и протекавшей по нашей стране от одного её края до другого. Это сейчас милицейской гидре немного урезали хвост, а тогда, на рубеже тысячелетий, она лакала из этой мутной реки всей своей чудовищной пастью.
Капитан, с которым сотрудничал Виктор, сообщил ему, что нужна жертва. По всей стране началась борьба с наркотиками, и если их городской отдел не внесёт свою лепту в эту важную и нужную стране борьбу, то высшее руководство может найти новых борцов за правое дело, а старых, испытанных, сократят за ненадобностью. Виктор подумал, почесал за ухом и предложил в качестве жертвы Лёшу...
Лёша возвращался с одной из тех шумных вечеринок, на которых он уже давно стал нужным и важным завсегдатаем, и в его кармане лежали две, только две дозы "герыча", которые не удалось сегодня продать. Со Светкой он уже давно развёлся, платил алименты со своей скудной зарплаты, да и так заходил время от времени повозиться с детьми, оставить денег, поцеловать жену, остаться на ночь, если позволит. Многие так жили. Муж пил, а жена хотела иметь стабильный доход и подавала на развод и алименты. В девяностые годы это было даже выгодно потому, что алименты приходили намного раньше зарплаты по непонятным простому человеку выкрутасам бюрократического аппарата. Некоторые умудрялись даже завести две семьи, и жёны соперничали в суде, кто должен получать больше алиментов. В общем, наступил полный разлад и раздрай, если сравнивать с пуританским прошлым советских времён.

Лёша шёл, ни о чём особо не думая, и вдруг его схватили под руки двое в штатском, как пишут в шпионских романах. Милицейская комната, понятые, протокол - всё было сделано чисто и по закону, о котором молодой человек знал лишь по фильмам и понаслышке, вскользь, от Виктора, для которого каждая статья уголовного кодекса представлялась в виде конкретного лица, лица человека, осуждённого по этой статье, с которым он сидел.
Отрицать что-либо было бесполезно, и Лёша подписал все бумаги, которые ему подсунули. Попробовал бы он противиться! О таких упрямцах с отбитыми почками ему частенько толковал Виктор. Эх, если бы у него осталась только одна доза "герыча", то он отделался бы лёгким испугом. Считается, что одна доза - это для себя, а две - уже на продажу, и совсем другая статья - до восьми лет! На первом же допросе Лёша попытался было заявить, что купил две дозы для себя, впрок, но следователь так посмотрел на него, что продолжать ему тут же перехотелось. И наш герой безвольно поплыл по течению, как делал это всю свою жизнь. Тем более что у него уже начиналась ломка, и всякое сопротивление для него полностью потеряло смысл. Невыносимая боль притупляла все мысли и чувства.

Виктор, как лучший друг, приходил к Лёше, приносил ему передачи, собирал нужные документы, характеристики, и у парня не оставалось ни малейшего сомнения в его преданности и верности их «суровой мужской дружбе». Виктору даже удалось при незримом содействии капитана передать за решётку несколько доз героина, без которых Лёше было бы не выжить на первых порах.
Через несколько месяцев состоялся суд. Светлана и Виктор сидели в первом ряду. Светлана со слезами на глазах смотрела на мужа, который находился за металлической решёткой, и на него, как на зверя в клетке, глазели старушки в платочках, завсегдатаи всех судебных процессов. Женщина не могла поверить, что её муж, этот тихий, спокойный и ласковый, любящий детей и милый её сердцу человек, совершил то ужасное, в чём его обвиняют, и что скоро его отвезут в какой-то страшный лагерь, где будут мучить долгие годы, а она останется одна с детьми и будет тоже мучиться в страшной тоске по родному человеку. Виктор, как мог, утешал несчастную женщину, у которой из глаз, не переставая, текли и капали на одежду безутешные слёзы…

- Пять лет с отбыванием срока в колонии строгого режима, - сказала судья, зачитывая обвинительное заключение.
И когда, наконец, всё кончилось, Лёшу увели, а они выходили на улицу, Виктор поспешил обрадовать Светлану:
- Пять лет – это меньшее, что ему могли дать! И строгий режим даже лучше, чем общий – порядка больше. Не зря я собирал справки и характеристики! А если будет себя правильно вести, то за примерное поведение могут отпустить на волю уже через три года.
- Ну, хоть про наркотики забудет, - вздохнула Светлана, посмотрела в глаза Виктору и тут же поняла, что даже на это надеяться ей никак не стоит. Непонятно, что она увидела в этих всегда спокойных и невозмутимых серых глазах Лёшиного «друга», но тут же, при выходе из здания суда, с ней случилась истерика.
- Ты, ты виноват во всём, - кричала она, пытаясь добраться своими наманикюренными ногтями и выцарапать беспристрастно-спокойные глаза Виктора.
- Ты его посадил на иглу! Ты его упрятал за решётку! Ты! Ты! Ты! – кричала обезумевшая женщина.
Виктор повернулся и, ни слова не говоря, пошёл прочь. Впереди у него была трудная работа по ликвидации последствий этого неожиданно возникшего конфликта, но главное дело было сделано – капитан изловил и посадил за решётку махрового наркодилера и торговца наркотиками – Лёшу, как, не без гордости, написал милицейский начальник в своём отчёте высшему руководству. Теперь капитану, партнёру Виктора по бизнесу, ничего не грозило, и можно было продолжать хорошо поставленное и очень прибыльное дело – торговлю кайфом. О загубленных молодых жизнях никто из них не думал. Наркоманы – расходный материал.