ХОЖДЕНИЕ ЗА ТРИ МОРЯ МАХРОВОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛИСТА ВАСИ

 
Год 1979-й.
Великая Эпоха.
Великая Держава. Великие Правители.

Один из них торжественно обещал в 1980-м году построить коммунизм в отдельно взятой стране. Другой внес коррективы: с коммунизмом немного подождать, зато дать каждому отдельно взятому гражданину Советского Союза по отдельно взятой квартире. До наступления светлого будущего оставался всего год. Сущая мелочь.

Но Василий Шунтиков не мог ждать. Ждать не было ни времени, ни состояния. Вася родословно происходил из пролетарских подростков. Его папа ударно трудился слесарем 5-го разряда, а мама – учительницей начальных классов. Благодаря мудрой политике партии и правительства, а также горячим молитвам бабушки Клавы (святая была женщина!), ему удалось поступить в храм науки, флагман советской высшей школы имени Михал Васильевича Ломоносова. Там он через 5 лет с сильными потугами разрешился двумя дипломами: учителя русского языка и литературы и переводчика кой-каких романских языков. «Диплом красный – рожа синяя, диплом синий – рожа красная,» - говорили у них, в сем дивном храме. Разумеется, Вася не мог не соответствовать: оба диплома у него были синими, а рожа – красная. Или чуть красноватая. Потому что любил Вася, как и его папа-пролетарий, приложиться к злодейке. Но не в ущерб своему основному производству, то есть учебе.

И тут у него возникла альтернатива: шагать дальше по высокоученой стезе, то есть поступать в аспирантуру, или ждать выброски с парашютом в какую-нибудь недоразвитую страну и несколько лет питаться исключительно рисом и неочищенными кукурузными початками. В аспирантуре ему пообещали 90 руб. в месяц и отдельную комнату в общежитии в высотке на Ленинских Горах: 23-й этаж, в башенке, под часами. В недостране он мог бы получать сразу 1000 (одну тысячу) глубоко ненавидимых им американских долларов, что в пересчете по неофициальному курсу равнялось 3000 (трем тысячам) любимых им до глубины души рублей… Дилемма, однако! Тем более для Васи – коренного пролетарского подростка и потомственного интеллигента в 1-м поколении.

Известна же такая аксиома: человек не может устроить судьбу по своему усмотрению; наоборот, ему самому приходится всячески исхитряться так, чтобы не застрять в неудобном положении во входном отверстии этой неприкаяннной жизни-непроливайки. А из всех активов у Васи была только стипендия размером в 36 рублей. Из них 2 рубля государство высчитывало за проживание в общежитии на проспекте Вернадского и постельное белье. Батон белого хлеба стоил в те времена 15 коп., пачка грузинского чая № 33 – 40 коп., проезд в троллейбусе в одну сторону – 4 коп., в автобусе – все 5 коп… ужас! А вот бутылка портвейна № 77 – какие-то 1 руб. 17 коп.! Жизнь прекрасна, господа! Если есть, на что.

Вот почему Вася Шунтиков не мог сделать свою жизнь еще краше. До обещанной государством квартиры оставался еще целый год, а других вариантов устроиться свою судьбу в этой вселенной у него не было. Разве что фиктивный брак с москвичкой ради прописки. За любовь по браку требовалось заплатить 10000 (десять тысяч) рублей – стоимость непереплываемой в то время «Волги». Это та, что ГАЗ-24. Ну, рублей 10 (десять) он бы насобирал… А где изыскать недостающие?

И Вася решился: ехать. В Камбоджу (там как раз свергли режим Пол Пота и Йенг Сари), в Алжир (там как раз помер президент Бумедьен), в Португалию (там как раз свергли фашистский режим Салазара), или еще куда – хоть к черту на кулички! лишь бы ехать. Всё равно здесь, в столице нашей прекрасной родины, ему ничего не светило, кроме бумажной пыли библиотек и нищенского прозябания на 23-м этаже, прямо под часами. А там, глядишь, заработает еще на одну квартиру, кроме государственной. Потом женится и будет жить сразу на две семьи, как арабский шейх. Это сейчас он – сморчок сморчком, полтора метра с кепкой, а потом – ого-го!.. «Кто носит майку «Адидас» - тому любая баба даст!» Оставалось заработать хотя бы на «Адидас». А Родина может и подождать своего героя. С нее – такой великой и могучей – не убудет.

Так он оказался в далекой стране Мозамбик. Это на юге Африки, рядом с расистской ЮАР, глубоко ненавидимой всем прогрессивным человечеством. И Васей – тоже. Парашют не понадобился. А если б понадобился, все равно бы на всех не хватило. Самолет компании «Аэрофлот» летел до сказочной реки Лимпопо 20 часов, с четырьмя посадками на дозаправку. И хорошо, что с посадками. Теперь Вася мог небрежно бросить в каком-нибудь разговоре: «А вот когда я был в Аддис-Абебе…» Он же не станет говорить, что провел в аэропорту этой Абебы всего один час и, кроме пластиковых скамеек и зеркальных стекол «Дьюти фри», куда вход ему был заказан из-за отсутствия проклятых зеленых, ничего не видел. Главное – был. Или бывал. Но это уже другой анекдот - про женский скелет.

Наконец – приземлились. Вася подхватил свой бедный чемоданчик и подался к выходу. А когда вышел из прохладного салона самолета, сказал только одно слово: «Бля…!» Это было пекло! Как в бане, даже хуже. 35 градусов – это ничего, это не «бля». «Бля» - это когда плюс к этому 100-процентная влажность, и можно плюнуть на капот машины и посмотреть, как всё это зашипит. И второе: все встречающие были… как бы это сказать… сильно загоревшими. И все на одно лицо. Как их различать без фотокарточек?

Очень кстати Васе вспомнился его сокурсник из Мали. Сначала тот в течение года изучал на подготовительных курсах русский язык, потом 5 лет учился, потом аспирантура, потом диссертация… В-общем, попал он на родину только через 11 лет. Тоже вышел из самолета, посмотрел на встречавших и сказал себе: «Бля, куда я попал? Тут же одни ниггеры кругом!» Забыл, бедный, за время учебы, что сам он – чернее головёшки. И за все 11 лет никто не напомнил ему об этом. Вот учился бы он где-нибудь в благословенной Америке или культурной Европе, ему бы каждый день напоминали о его черножопом происхождении! Чтобы не рыпался и знал свое место. А у нас - мир, дружба, пхай-пхай... Да и без надобности, в общем. Сахарный тростник-то все равно у нас не растет. И трудоустроить, значит, некуда.

Внизу, у трапа, Васю встретил скалоподобный абориген, ростом под два метра, с красными белками глаз и двумя киевскими котлетами вместо губ. Подошел, глянул на Васю, как на клопа, и спросил имя, добавив: «сеньор». Вася тут же поплыл от значимости своей персоны, потому что его учили обращаться с представителями африканского континента словом «камарада», то есть «товарищ». А тут – сразу «сеньор»! Не хухры-мухры! Вася даже почувствовал, как от такого обращения словно стал шире ростом и выше в плечах, и радостно засисикал в ответ («си» - это «да» на почти родном ему ненавистном языке проклятых колонизаторов).

А встречающий меж тем продолжал сочно шлепать своими котлетами, не отпуская ручонку Васи, которая в его клешне больше напоминала цыплячью лапку. И тут Вася с ужасом осознал: из пространной речи встречающего он ровным счетом ни-че-го не понимает, кроме двух слов: «министерство» и «транспорт». Васю окатил пот – на этот раз холодный, кондиционированный. Это на каком же языке тут говорят? На креольском, что ли? Что же тогда ему, переводчику, тут делать? Сисикать? Но этого будет явно недостаточно. Еще можно, правда, понанакать («нау» - это «нет» по-ихнему)… Но тоже маловато для профессионального перевода. Может, лучше вернуться обратно в самолет, пока трап не откатили? И – драпать, драпать… пока не выслали за профнепргодность.

Встречающий душевной Васиной бури даже не заметил и повел его в таможню. Там Вася тоже сисикал, нанакал, вставал в фас, в профиль, на любой вопрос заранее кивал головой и делал великомудрое выражение лица. Симпатичная мулаточка-таможенница была явно очарована интеллигентным Васей, потому что без конца улыбалась и не сводила с него восхищенных глаз. Потом шлепнула в Васин загранпаспорт (тоже, кстати, синий; красные паспорта были только у дипломатов) жирную синюю блямбу и мелодично пропела на ну, блин, чистом португальском: «до скорого!» Не «до свидания» и не «прощайте», а именно «до скорого». «Ну-ну, - подумал Вася, - скоро не обещаю, как получится… Но как-нибудь загляну, при случае…»

Потом его усадили в машину «Вольво» - это было что-то! Он никогда не ездил на иностранных машинах; он, по правде сказать, и на отечественных-то ездил… ну, раз пять. Хотя нет: вот был еще случай… Значит, шесть. А тут – целая «Вольва»! Для Васи! Большая, как автобус. И вокруг всё было странно и незнакомо – как другая планета: пальмы (настоящие?), вереницы негритяночек, несущих на головах (другого места нет, что ли?) мешки и корзины, какие-то машины с приклеенными к бамперу бумажными номерами (нарисовано фломастерами, до первого дождя?) и – полыхающее до невозможности, какое-то садистски обжигаюшее солнце.

И водитель – дурак дураком, хоть и нерусский. Едет себе по левой стороне дороги, когда положено по правой. Хорошо, встречных машин не было, а то бы поздоровались! А-а, вот появилась одна встречная: видно, специально выехала на правую сторону, чтобы не столкнуться с «Вольво». Другие тоже объезжали по правой. Только когда заехали в город, Вася понял: здесь все машины ездят по левой стороне, как в Англии. Вот идиоты-то! Африкосы, что с них взять-то? Всё у них через задницу.

Привезли Васю в гостиницу «Клуб», находившуюся в самом центре города. «Отель» оказался длинным одноэтажным бараком, занимавшим почти целый квартал. По периметру здания тянулась широкая терраса с мебелью времен первопроходца Магеллана. В садике у входа росли кустики и цветочки неизвестной Васе породы. От стен пахло плесенью и мышиными экскрементами. Экзотика, словом.

Номер ему выделили огромный, размером с десяток общежитских конурок. Потолок – метров пять, не меньше. На все помещение имелась одна дохленькая лампочка, светившая как-то предсмертно-синевато. Кондиционера не было. И света в туалете – тоже. Встречавший Васю абориген что-то прошлепал ему на прежнем тарабарском, по-пролетарски крепко пожал руку и уехал. Вася остался один.

И тут ему стало жутко. Один, в чужой стране, где-то у чёрта на куличках, в полутемной комнате-дыре, в непереносимой, вязкой духоте и с тощеньким чемоданчиком, в котором лежало все его национальное достояние переводчика-синхрониста почти государственного масштаба… Мама родная! Папа! Бабушка Клава, заберите меня отсюда! Я всё буду делать: доить корову, полоть грядки и стирать постельное белье в речке Какве! Пить брошу, курить! Буду пасти козу Майку и ходить на первомайские демонстрации с гордо поднятым флагом! По выходным буду читать «Манифест» Карла Маркса и посещать кружок кройки и шитья! Только заберите…

Вася чуть не заплакал от жалости к самому себе. Потом упал своим хлипким телом на кровать и прислушался. Вроде, тихо. Но где-то там, за стеной, уже собирались смертоносные орды мух «це-це», а ненавистные расисты уже точили на нашего Васю-интернационалиста свои ненавистные кинжалы. А ведь он всего лишь выполнял свой гражданский долг! Если не он – то кто же? Кто будет крепить мир, дружбу и пхай-пхай? Кто будет способствовать взаимопониманию между народами, внедрять социалистическое соревнование и прогрессивный метод товарища Злобина в африканском строительстве? Выходит, больше некому. Это наполнило Васю гордостью за свою страну и ощущением собственной незаменимости.

Меж тем уже начинало темнеть. Пора было устраиваться на ночлег. Духота стояла неимоверная. Только за эти несколько часов пребывания в стране, Васины 48 килограмм превратились в 47. Или даже в 46. Ужасно хотелось пить. Но пить просто воду было нельзя. Их предупреждали на инструктажах, что в Африке воду надо обязательно кипятить не меньше 20 минут. Вася достал из чемодана кипятильник и 20 минут кипятил воду в стеклянном кувшине. Потом 20 минут ждал, когда она остынет. Выпил. Ему тут же снова захотелось пить… Он опять налил воды в кувшин и 20 минут кипятил. Потом 20 минут ждал, когда вода остынет… Казалось, этот процесс будет бесконечным. Так можно всю загранкомандировку провести в процессе кипячения-остужения. А работать когда? На работу времени уже не оставалось.

Потом оказалось что врагов у Васи много больше, чем он думал. Согласно марксистско-ленинской философии, которую Вася в совершенстве не знал назубок, любые враги обычно делятся на внешних и внутренних. На инструктажах перед поездкой в страну Мозамбик ему много раз рассказывали о врагах внешних – то есть о тех, которые обитали за стенами его номера. Однако оказалось, и внутри номера они тоже есть. Когда Вася выключил свет и прилег на кровать, он вдруг услышал, как вокруг него что-то зафыркало: фр-р! фр-р! – следом кто-то не сильно, но злобно цапнул его за голую пятку.

Вася вскочил с кровати и включил свет. Мама дорогая! Оказалось, все стены его номера были усеяны совершенно жуткими, огромными, жирными тараканищами! Кукарачи - вот как они назывались. Нет, наш Вася не был трусом: слава богу, он прошел неплохую школу сразу нескольких общежитий, и его трудно было напугать какими-то насекомыми. Но эти-то… эти! Они летали. И даже кусались. К тому же и размером они были раз в двадцать-тридцать больше наших родных, миленьких, таких домашних тараканишек! Да если бы сейчас Вася увидел «нашего» таракана – расцеловал бы его в мохнатые щечки, даже не поморщившись. А что делать с этими вражинами? Только защищаться.

Второй новостью оказалось наличие в номере огромного количества комаров. Из-за скудного освещения Вася сразу их не заметил, а теперь пригляделся и понял, что его командировка в Африку может закончиться, так и не начавшись. Нет, по виду это были обычные комары. Но на инструктажах перед поездкой ему говорили, что каждый 2-й комар в Африке – малярийный. Вася даже предусмотрительно приобрел перед поездкой таблетки «делагила» от малярии. Нужно было срочно принять одну из них: а вдруг его уже укусил комар № 2 – тот самый, малярийный? Пока закипала вода в кувшине, Вася, как заправский инсектолог, исследовал стены, густо усеянные комаром африканским, типа «агрессивус».

По виду африканские комары - как наши, отечественные, типа «вульгарис». Только наш комар - деликатный, предупредительный, можно сказать – душевный. Перед тем, как испить чужой кровушки, он долго кружит над телом жертвы, звенит тонЕньким голоском, словно заранее просит прощения за предстоящее кровопущение. А африканский комар – нет. Четыреста лет жесточайшего колониального режима напрочь лишили это в общем-то милейшее создание природы малейших намеков на доброту и сострадание. «Агрессивус» никогда не издает предупредительных сигналов, не кружит над головой жертвы, а, взлетев как можно выше, стремительно пикирует на цель наподобие штурмовика «Мессершмидт»! Если не успел отскочить в сторону – тебе кобзда. Или почти. А если они собираются целыми эскадрильями и полками?.. То-то же!

«Делагил» - вещь, конечно, хорошая. Но, говорили, сильно бьет по печени и почкам. Поэтому нашему Васе надо было придумывать иные средства защиты, чтобы сохранить остатки печени для более приятных испытаний. В его распоряжении имелось два способа борьбы. Первый – это нападение. Напасть можно было с помощью единственного имевшегося у Васи флакончика «ДЭТы». На одно помещение баллончика, может, и хватит, а дальше?.. Другой способ - оборона. Покопавшись в чемодане, Вася нашел кусок марли, который использовал при глажке брюк, и фетровую панамку, которую захватил для защиты от жаркого африканского солнца. И начал сооружать для себя оборонительные редуты.

Сначала одел на голову панамку. Поверх нее – марлю, которую спустил вниз и засунул в штаны-трико, не оставив врагам ни одного шанса прямого проникновения. Марлю, чтобы не сползла, прихватил к панамке двумя булавками. Несмотря на непереносимую жару, пришлось снова одеть всю одежду, спортивные кеды и поверх них – три пары носков. Нижнюю половину тела дополнительно обмотал покрывалом для защиты от укусов злобных «фрр». Потом достал из чемодана старенький, родной радиоприемник «ВЭФ» и положил его в изголовье вместо подушки. Широкий матрас свернул пополам. На один край лег сам, другим накрылся. Оставшимися подушками заткнул две прорехи – в голове и ногах. Руки можно было спрятать в покрывале. И ничего, что жарко. Как говорила бабушка Клава, «жар костей не ломит». Зато уютно, почти как дома.

Положив голову на радиоприемник, Вася одной рукой нащупал выключатель. Долго искал нужную волну. Так долго, что рука занемела. И вдруг… родная речь! «Радио Москвы»! Специально для стран Африки. Значит, и для него, для Васи! Господи, родные вы мои! Как вы там? Как политическая обстановка в стране? Наверно, мировой империализм все так же исходит слюной и злобой, а «черные тучи продолжают сгущаться над горизонтом разрядки мировой напряженности»? Держитесь, Вася с вами! НО пасаран! Мы победим!

Кто сказал, что в тот момент из глаз нашего Васи градом текли слезы? Неправда. Это просто пОры немогучего Васиного тела, завернутого во всевозможные одежки и обмотки, уже не способны были пропустить через себя потоки обильного пота, и тот попадал в глаза. А сам Вася не плакал. Такие люди, как он, никогда не плачут. Как говорила бабушка Клава (святая была женщина!): «Уральские кремнИ адским образом умирают в одночастье. Как за Отчизну, так и со всеми делами, еси.» Так и есть. Со всеми делами. Еси.