Четверть века назад в нашем подъезде в однокомнатной квартире на седьмом этаже жила «веселая семейка». Тогда, к сожалению, в Москве было много обитателей «дна» и жило это «дно» среди, в общем-то, вполне нормальных по советским меркам людей[1].
В этой семьи пили все – папа, мама, бабушка. Пил запоем и дедушка, да к моменту, о котором я рассказываю, он уже умер от цирроза печени. Не пили там только пес, имени которого не помню, кот Тимофей и дочка-школьница Света.
Пес прожил недолго. Хозяева выбросили его в окно, видимо, в припадке белой горячки. Он дня два помучался-повыл, да и умер. Зато кот, как все коты, недаром народная молва говорит о девяти жизнях кошки, оказался живуч, он жил прожил с хозяевами, пока они не продали квартиру. А когда понял, что хозяева сбегают, куда-то тихо ушел и больше его никто не видел. Девочка Света мечтала взять его с собой, но кошки, привыкают к месту, а не к людям, поэтому, как я понимаю, испугавшись, что его завезут черти знает куда, кот пошел искать себе жилье самостоятельно. Благо, кругом полно домов, а следовательно, и подвалов, и кошачих семей, и, главное, мышей.
Девочка-Света, стала очередным подтверждением моего постулата, о том, что, ни происхождение, ни воспитание, ни окружающая среда, большого влияния на ребенка не оказывают. Его судьбу определяют какие-то непонятные процессы в момент конъюгации хромосом и дальнейшего развития плода, программирующие его характер, а следовательно и всю последующую жизнь. Недаром древние придумали так называемую «Книгу судеб» – у них было много времени для размышлений – целые тысячелетия – и они поняли одну простую вещь – человек рождается вполне сформировавшейся личностью, меняясь в дальнейшем очень незначительно. Интересно, что встречая сейчас стариков, которые когда-то были моими одноклассниками, я замечаю насколько сильно, порою, изменились их лица, но манеры, характер, привычки, даже мимика, остались прежними. Вот и Света – несмотря на то, что родилась и выросла в такой «сточной канаве», не спилась и не опустилась, а осталась такой же милой и приятной, какой была в свои тринадцать лет. На днях я встретил ее (что, собственно и побудило меня написать этот рассказ) – она прекрасно выглядит и у нее десятимесячный бутуз.
Собственно говоря, рассказать я хотел о ее коте Тимофее, которого я называл кошка-Тимошка. Имя Тимофей казалось мне труднопроизносимым, поэтому проще было сказать Тимошка. Но к «Тимошка» рифмуется только «кошка». Вот так и превратился кот Тимофей, в моих речах в кошку-Тимошку. Но он не обижался и откликался..
Знаменит, я бы даже сказал, уникален он был тем, что он – единственный на моей памяти кот, который разумно (подчеркиваю – с пониманием) пользовался лифтом. Нет, конечно, сам лапками кнопки не нажимал и дверки не отворял, но зато умело заставлял это делать людей и прекрасно находил свой этаж.
Кот беспрепятственно входил в подъезд, в котором тогда не было никаких домофонов, дверных доводчиков и прочих выдумок западной цивилизации. Да и сами двери, изуродованные и перекошенные, чаще всего не закрывали, поскольку пожилые люди были не в силах их открыть. Затем кот подходил к дверям лифта и начинал громко мяукать. Собственно говоря, из-за этого мяукания мы с ним и познакомились.
Ведь кошка-Тимошка мяукал до тех пор, пока, кто-нибудь не входил в подъезд и не отвозил его на нужный этаж. Но, зачастую, это было днем, когда большинство людей находились на работе и никто не пользовался лифтом. А Тимошка мяукал, мяукал и мяукал, иногда переходя в тональность, напоминающую, волчий вой. Поскольку моя дверь расположена ближе других к кнопке вызова лифта (а этот хитроумный котяра, садился точно под ней, понимая, что нажав на нее можно вызвать лифт) и в те годы она была драно-картонная, пропускающая любой звук, долго я этого ора выдержать не мог.
Я выходил, здоровался с котом, который сразу же замолкал и начинал пристально глядеть мне в глаза[2] и следить за моими руками – нажимаю ли я заветную кнопку или нет? Когда я, желая поиздеваться над ним, начинал спрашивать его о здоровье, о том, о сем, держа руки скрещенными на груди, то Тимофей разражался таким истошным мявом, что волей-неволей приходилось выполнять его просьбу.
Приехав на свой этаж Тимошка вальяжно выходил из лифта, потом садился ко мне спиной, нехотя поворачивал голову и негромко мяукал, как бы выражая свою, кошачью, благодарность.
Многие жильцы, приехав сверху на первый этаж, и встречая там кошку-Тимошку, вынуждены были снова подниматься, чтобы отвезти кота. Потому что он, во первых, мгновенно влетал в лифт, не давая человеку опомниться и загораживал собою выход из лифта, а, во-вторых, – потому что орал нещадно и глядел такими глазами, что только самые жестокосердные граждане, могли перешагнуть через него и уйти восвояси.
Однажды, кто-то или не заметил, влетевшего в лифт Тимошку, или решив поиздеваться над котом, оставил его в кабине. Я думал, что там кого-то бьют – с такой яростью Тимошка начал бросаться на дверь и, когда я открыл ее, то он мявкал так, словно хотел сказать – «ну почему же ты так долго не приходил?» По всему чувствовалось, что он испугался.
Хотя этот случай не повлиял на его привычки. На следующий день он снова требовал отвезти себя домой. Вот только никто никогда больше его в лифте не оставлял. Или этот человек одумался или кот запомнил его и с ним уже больше вместе не ездил. Не знаю?
Но большинству обязанность по доставке кота на седьмой этаж в тягость не была. Наоборот, все восхищались – какой необычный и удивительный кот.
Он прекрасно знал свой этаж и обмануть его было невозможно. Я как-то привез его на пятый этаж и открыл дверь. Кот не шевельнулся. Видимо он решил, что мне что-то потребовалось на пятом этаже и спокойненько ждал, пока я отвезу его на седьмой. Но почувствовав заминку, поднял морду и сказал только один раз, но зато как громко – «мяу!» Видимо по-русски это означало «поехали!»
Через некоторое время кошка-Тимошка освоил новый вид эксплуатации человека. Он стал требовать, чтобы его не только отвозили наверх, но и спускали вниз. Выйдя из своей квартиры, он сразу начинал помявкивать, чтобы проезжающие знали – Тимошка ждет лифта. Лифт проезжал редко мимо Тимошки, поскольку в доме всего девять этажей и сверху было только два этажа – большинство людей жило ниже кота. Хотя… Хотя, многие, особенно жалостливые, женщины, будучи не в силах выносить котиных страданий, с нижних этажей поднимались вверх, сажали Тимофея и отвозили вниз. Кот благодарно выскакивал первым, никогда не мешаясь под ногами.
Хотя неоднократно я встречал кошку-Тимошку грустно и тихо (без мяукания) спускающегося по лестнице. Становилось ясно – не дождался!
[1] В 1991 году ко мне смогли приехать знакомые из ФРГ (в то время уже объединенной Германии), которые были поражены тем, как легко бросают вниз окурки, курящие на балконах люди, что во дворах вытрясают половички, а выходящие из автобуса комкают и бросают билетики на тротуар. Так, что, как говорит русская поговорка: «что русскому здорово – немцу смерть»
[2] Расхожее мнение о том, что животные не могут смотреть в глаза человека или не выносят человеческого взгляда – полная чушь, как вертящиеся подсолнечники или бессмертие души. У меня было много животных и почти все они глядели мне в глаза – и кошки, и собаки, и даже свиньи.
Помочь сайту
Поздравления
