2013 г. Как мы спасали собаку - 2

2013 г. Как мы спасали собаку– 2

В 1981 году мне уже приходилось спасать собаку, тонущую в Москве-реке (1981 г. Как мы спасали собаку). И хотя я и был активным участником спасения, но вытащил собаку все-таки милиционер.

И вот, спустя тридцать два года, мне снова довелось спасать собаку из воды. Только теперь я это сделал самостоятельно.

Итак, я шел по аллее вдоль протоки «Собачьего острова» нашего Тимирязевского парка, к тому месту, где еще сохранился холм, на котором когда-то для «почтеннейшей публики» играл оркестр, а теперь, поскольку публика стала совсем непочтеннейшая, с него катаются детишки – летом на велосипедах, зимою – на санках..

Двигаясь почти посередине дорожки, я заметил, что навстречу мне идет пара пузатеньких молодых родителей – ни дать, ни взять – пара молочных розовых поросяток, толкающих перед собой детскую коляску. Таким, просто невозможно не уступить дорогу, хотя бы из уважения к их простому незамысловатому счастью, поэтому я принял правее к самому краю леса.

И тут, я услышал какое-то бултыхание в воде. Решив, что это плещутся селезни (уж точно не утки, ибо в такое время они все сидят на яйцах), я сделал вперед еще пару шагов, но… Но, что-то такое заставило меня сбавить ход. Точно какая-то неведомая сила не давала мне двигаться вперед. В голове не было никаких мыслей, кроме одной – пойти посмотреть, что там происходит. Я не отдавал себе отчета в том зачем я это делаю. На какой-то момент логическое мышление просто-напросто покинуло меня. Ведь, если бы я задумался, то решил, что это действительно селезни – и чего на них смотреть – сотни раз видено! А так – я ощущал как мне сильно хочется, ну, прямо необходимо, посмотреть… посмотреть!

Я сделал, по инерции, еще пару шагов, и повернув голову в сторону протоки, с удивлением заметил, что селезни пугливо жмутся к противоположному берегу, в то время как шум доносится с ближнего берега, который с моего ракурса был совершенно не виден.

Что-то щелкнуло у меня в голове и я не пошел, а побежал к берегу, оббежав, поравнявшуюся со мною, вышеупомянутую, семейную пару толстячков.

Спустившись вниз, я заметил, нет – скорее понял, что из воды торчит черная собачья голова, поскольку увидел я не голову, а полные неимоверного ужаса, округлившиеся глаза. Глаза, которые просто пылали каким-то желтоватым огнем. Саму собаку видно не было – мешал бетонный парапет, да и в тени разросшихся над протокой деревьев вода казалась такой темной, почти черной. Так, что разглядеть что либо было сложно. Можно было только ощутить… почувствовать этот немой призыв о помощи[1].

Приглядевшись, я увидел две тонкие лапки, держащиеся за парапет. Он был достаточно высок для небольшого животного, поэтому собака держалась то, что называется, из последних сил. Видимо она понимала, что лаять не то, что бесполезно, а смертельно опасно – выдавя воздух из легких она могла бы камнем пойти на дно. Поэтому псина круглила свои глаза и барахталась, пытаясь из последних сил выбраться на берег. Но к тому времени, когда я ее увидел, барахтаться она явно не могла – и просто ждала… ждала, что кто-нибудь придет ей на помощь.

Собака была шерстистая, что придавало мне уверенности в легком спасении. А когда я увидел на ней ошейник, то у меня не осталось сомнений, в том, что я вытащу ее одним рывком.

Для пущей безопасности (мало ли – собака испугана, а вдруг тяпнет), левой рукой я прихватил собачий «клюв», правой – ошейник и резким рывком (о-ля-ля) вышвырнул ее на берег. Собака очень хотела жить, поэтому синхронно со мной сначала передними, а потому задними лапами лихо помогала мне. Я даже удивился – как это мы, совершенно не договариваясь между собой, так все это синхронно сделали!

Выскочив на берег, собачка рванула вверх по косогору на дорожку и стала кататься в пыли, пытаясь просушиться. Видимо, здорово она намокла и замерзла. Пыль поднялась клубом.

Я медленно стал подниматься за нею…

И тут услышал слова: «Ах, вот, где ты!» – их произносила старушка лет шестидесяти, которая не спеша приближалась к нам, везя перед собой детскую коляску с ребенком и поминутно оглядываясь по сторонам в поисках второго, более старшего, внука.

– Что ж, ты, старая, не видишь, что у тебя собака тонет?! – воскликнул я.

То, что ответила она, меня не то, чтобы поразило, а начисто – ошарашило – я ожидал, чего угодно – слюняво-сопливых благодарностей, хватаний за сердце, запоздалого испуга, распинаний в собственной невнимательности, но слова: «Да ничего с ней не будет! Не утонет!» – обожгли меня своим безразличием.

«Старая ты, сука» – подумалось мне – «ну не нужна тебе собака – отдай, усыпи, но не мучь!». В таких случаях на ум сразу же приходят слова Антуана де Сент-Экзюпери: «мы в ответе за тех, кого приручили». Как по понятиям: «взялся за нож – режь», получается – взял собаку – хочешь не хочешь, а заботься. Коли не в силах позаботится – не бери.

Я отругал ее грязными словами и подумал – ведь заботливость – это черта характера. Человек либо заботлив, либо беспечен. Среднего не дано. Нельзя со всей душой подходить к своим внукам и в тоже время – плевать на свою же собаку. Бедные внуки – какую бабушку им послал Бог! Немного они увидят с ней счастья, намного больше им достанется горя!

А может они этого заслужили? Ведь они ее внуки.