Возрождение

«Напрасно ты ходишь за мной, я не вор. Ты ошибся, старый пёс. Потерял прежний нюх?» — Парень, скорее выглядевший как юнец, чем опытный странник, в одежде походившей на выцветшие старые обноски, но все же чистой, медленно шёл по базару, стараясь не озираться по сторонам. 

«Однако для охранника он слишком стар, да и одет..., не похоже, чтобы кормился с руки.» — Одежда старика была не новой, но расшитой золотыми нитями. 

«Может заговорщика выслеживает, а я похож? Только этого не хватало. Надо убираться мне с этого базара, да и из города.»

Не все способны терпеть нас – дервишей. Многие считают нас сумасшедшими, лишившими себя жизни, многие обманщиками и ворами. Но самое страшное, что некоторые думают, будто мы хотим перевернуть мир. Правда, были такие, которые, прикрываясь «благородной простотой», носили под халатами… ножи. Это из-за них и без того предвзятое отношение к нам изменилось. Невежественное общество и так с презрением относилось к нам, теперь же появился основательный повод просто убивать за измену.

До сих пор мне удавалось избегать всевозможных неприятностей. Никто и нигде не трогал меня. Даже резкое слово я слышал редко. В основном на меня смотрели, как на больного: иногда с жалостью, иногда с сожалением. Но были и такие, которые радовались, что место занято. Да…, верят, что раз я, то не они! От таких-то «должников» и получал я «благодарностей» более всего. Они щедро «вознаграждали» мою нищету. И даже пытались уважать и хвалить, ведь дело моё было добровольным. Вот кто из нас странный?

«Чего же хочет этот старик? Целое утро он ходит за мной. Уже бы схватили, если б «узнали». Пожалуй, что так! Значит, он не пёс. Тогда, кто же?»

Молодого человека звали Али. Три месяца назад ему исполнилось девятнадцать лет. Он был слишком умён, чтобы стать торговцем на рынке, как все члены его семьи. Так он сам думал о себе. Но как «устроиться», не занимаясь торговлей и всем, что с ней связано? То есть тем, о чём он знал и что видел? Наверное, поэтому его и увлекла сверкающая драгоценностями свободы, бегущая далеко, дальше, чем базар, река знаний, струящаяся из уст этих «проходимцев и лентяев» − дервишей.

После долгих и серьёзных разговоров о будущем, ему всё же позволили уйти из дому. И хотя его мать грозно обещала ему всякие последствия со своей стороны, отец успокоил её, взяв с Али обещание, что тот вернётся домой через год показаться, а в случае необходимости в любое время, в течение трёх лет сможет поменять своё решение о странствовании. Ожидая для себя более или менее тяжёлых и сложных обстоятельств связанных с уходом, Али был переполнен восторгом и благодарностью.

Отец его был человеком проницательным и прагматичным. Он прекрасно знал своего сына. Однако, успокаивая и заверяя свою жену, он сказал ей лишь часть. Он ясно видел в Али птицу. Не ту птицу, горы которых лежат на базаре, в ожидании своего покупателя, и не ту, стаи которых воруют зерно, глупо кичась перед жирными своими сородичами, ползающими в ногах у щедрых дырявых мешков. Это была та птица, которой много лет назад он и сам хотел стать. Он понимал, что никто и ничто не удержит Али на месте, если он того не захочет. А попробовать пожить самому на дороге будет очень полезным и важным уроком, который никто ему так не преподаст.

Вот прошло уже восемнадцать месяцев с той поры, как Али последний раз был дома, после года «скитаний». Оставались полгода, до принятия им важного решения в своей жизни, возможно даже и самого главного − выбора.

Когда он вернулся домой, после года самостоятельной жизни, все его братья и сестры, мать и даже отец, все в его доме были почти что убеждены в том, что он останется при готовом хлебе и не вернётся больше на дорогу.

Да и сам Али, рассказывая за столом о своих приключениях, бедствиях и даже опасностях, как будто бы подтверждал это. Но он не сказал, а они не увидели в его словах его самого, его душу. Не увидели, с какой гордостью он видит себя теперь сильным и мужественным, умным и даже робко, но… мудрым во всей этой истории года жизни на дороге. Лишь отец сразу по его возвращении домой заметил, что Али бережно спрятал свой мешок. А после того, как услышал первые рассказы и впечатления, окончательно удостоверился в уже сделанном выборе своего сына. Но странно, вопреки тем мыслям, мучившим его о том, что он потеряет своего сына, он с изумлением заметил в себе радость, что он воспитал настоящего мужчину и приобрёл друга.

Али вырос и окреп не только физически (это всех приводило в завидное удивление), он стал рассудителен и спокоен, воздержан и властен над всеми своими желаниями. Чувствовалась чья-то сильная и уверенная в своём могуществе рука.
 
Старик странно улыбался, щупая своими глазами окружающих. И делал он это как-то не по-здешнему. Он улыбался кому-то невидимому, разговаривая с торговцами. Торгуясь и будто бы выбирая, он словно бы и не видел перед собой человека, как слепой. В то же время, и это было очевидно, он видел даже и тех, кто находился за его спиной, словно вооружённый глазами со всех возможных сторон своих.

Они с жадностью наблюдали друг за другом. Али заинтересовало настойчивое внимание к себе столь необычного человека. Каким-то ловким приёмом старику удавалось находиться в среде толпы, тогда, как он явно был не её рода. И это, похоже, заметил только Али. Может в силу своей алчности к наблюдениям с страстным вниманием к «мелочам», усиливаемой почти зависимостью от этой тяги ко всякого рода сказкам о человеческих способностях и возможностях? Или сам старик уже бросил на его глаза искусную сеть притягательного взгляда? Мысли одна умней другой толкались в советчиках у Али.

Старик, со временем стал похож на волшебника. Али завораживали его взгляды, жесты, движения и слова. Он напоминал кого-то из чьих-то…, что-то из каких-то… Одежда его была такой длинной и широкой, что при желании и умении в ней бы мог поместиться и спрятаться кто угодно! даже целый осел. Ткань была довольно тяжёлой, совсем не летней, что было странно. Расшита она была таким образом и такими узорами, что визуально трудно было определить её размеры, что по какой-то причине было владельцу на руку. Али с напряжённым вниманием выслушивал мнение за мнением, по мере поступающей информации извне.И вдруг он увидел, как у старика в рукаве исчезла огромная дыня!

«Вор…!» − Али явно видел это…. А ещё и то, что торговец дал тому какие-то деньги. − «Вот так покупка, вот так покупатель…!»

Рука змеёй скрылась под платьем, показав лишь жало своих пальцев. В этот момент Али захотелось раскрыть всем людям тайну «могущественного» подлеца. Он уже открыл рот, чтобы сказать и поднял руку, для того чтобы указать на негодяя, как ощутил на себе тень взгляда.

Старик стоял к нему так близко, что Али даже отклонился назад. Поднятую руку его, как столб обвила красная от родимых пятен длинная и сильная рука старика, прихватив своими пальцами кисть.

Али смотрел на то, как огромные холодные камни на пальцах опускают его руку вниз. Он не мог вымолвить ни слова. Одежда старика паутиной легла и на его каменные ноги. В следующее мгновение в руке у Али лежала та самая огромная дыня! А люди уже окружили его кольцом и ждали приговора от сверкающих кровью глаз продавца фруктов.
 
Парень, скорее выглядевший как юнец, в одежде походившей на выцветшие старые обноски, но всё же чистой, с угасающей надеждой искал чуда.... 
 
Старик улыбался своими синими губами и, словно третьей рукой, обнимал его за плечи. Вдруг он наклонился и поцеловал Али, как целуют близкого родственника. Взмахнул крылом своей одежды и сказал:

− Пойдём, наконец-то я нашёл тебя, где же ты был? − Обманутые люди стали смеяться и одобрительно кивать головами. Базар вновь превратился в оторванную часть больного тела, дёргающийся в такт глупым вёслам корабль.

Али послушно шёл за стариком, с трудом ощущая ногами землю. Он напоминал себе купленного по дешёвке барана, тупо бредущего вслед за хозяином.

Через несколько минут он всё же опомнился и стал рассматривать узоры на одежде старика. Затем он увидел у себя в руках тяжёлую дыню.

Они уже вышли за ворота города, когда Али смог осознать недавнюю сцену на рынке, показавшую себя, словно кит всплывающий из-под воды.

«Куда я иду с этим человеком? С этим… обманщиком?» − В этот момент старик вдруг оглянулся и показал свои крупные, довольные белым зубы. — «А может и не было ничего? Может он купил дыню, а я…, а мне показалось? Мог я на мгновение отвернуться и упустить сам момент покупки? Если так, то я хотел понапрасну его опозорить?!» − Мысли тяжёлыми камнями безжалостно валились на левую чашу весов.

Али виновато опустил глаза, когда старик в очередной раз оглянулся и улыбнулся ему. Он вспомнил красную руку в камнях на длинных сильных пальцах. Теперь эта рука легла сверху, накрыв собою и без того переполненную чашу весов.

− Ты дервиш, так же, я не ошибся? − Старик явно обращался к нему, они были одни на дороге. Он не остановился и не повернулся, а бросил слова через плечо.

Али словно ударили плетью. Удивительно, откуда ему было знакомо такое ощущение, ведь никто и никогда не бил его? Ему стало больно и неприятно. Он не знал, что ответить. Ведь было совершенно очевидно кто он. Они продолжали идти в сторону пустыни, всё дальше и дальше от стен.

"Куда я иду и зачем?" − Вдруг из-за песка, прямо перед ними оказались два верблюда с сидящим около них человеком. Когда человек увидел идущих к нему, он поспешно встал и поклонился. Старик бросил на песок монету и человек исчез. Это становится приключением. – "Куда он ведёт меня? Чем я заинтересовал такого человека?" − Али влёк к себе вкус познания. Они сели на молодых ещё верблюдов и медленно двинулись навстречу солнцу.

За весь день странный старик так и не проронил слова. Будто у них был договор или они были знакомы. Он покачивался на верблюде, наклонив вниз голову, будто бы слушал какую-то музыку. И вот, когда свет начал превращаться в приятный и тёплый туман, старик поднял голову. Али догадался, что он спал всё это время. Верблюды их поравнялись, и его спутник остановился. Он достал мешок с водой и, по-детски обливаясь, щедро утолил жажду. Али спокойно смотрел на неразумно разлитую воду. Он научился терпеть жажду (одно из первых и важных упражнений для путешественников и бедняков).

− Ты точно дервиш! – вдруг засмеялся старик. − Возьми, попей, умник! – Он бросил мешок в Али. Едва не уронив его и разлив ещё на четверых воды. Али внимательно посмотрел на резкого и небрежного человека. Старик в ответ снова выставил свои, сверкающие силой зубы.

 − Не бойся, нам идти не далеко, воды хватит. − Произнёс он, склонив на бок голову.

Али сделал три положенных глотка и протянул воду обратно хозяину. Увидев «устав пустынь» в действии, старик снова засмеялся:

 − Попей сколько хочешь, или... сколько сможешь. − Али поблагодарил, но пить больше не стал. Он не мог начать разговор с человеком, ещё и в возрасте, не зная его имени. К тому же, как было обратиться к нему, даже зная имя, ведь есть ещё и статус.

 Старик видимо учуял сомнения Али, он поднял подбородок к верху, словно вдыхая потоки:

 − Не бойся меня, − вдруг сказал он. − Я не хочу тебе нечего плохого, я люблю людей! и таких как ты… тоже люблю. Дай руку. − Он протянул к Али открытую ладонь.

Дивно было всё это…. Такого поспешного дружелюбия Али ещё не встречал.

«Однако, может это братство?» — Али погрузился в собственные грёзы. — «Да, такое бывает, такое есть, люди ведь… да, такое бывает.» «Или капкан, плен длинною в жизнь...»

Али подавил интуицию иллюзией и протянул в ответ свою руку людоеду.
 
В следующее мгновение в руке у Али лежала та самая огромная дыня! А люди уже окружили его кольцом и ждали приговора от сверкающих кровью глаз продавца фруктов.

Парень, скорее выглядевший как юнец. В одежде походившей на выцветшие старые обноски, но всё же чистой, с угасающей надеждой он искал чуда.... 
 
Из толпы, как из узкой щели между монолитных камней вышла фигура молодой девушки. Это была подруга детства Али, прекрасная как цветок Гуля:

— Как долго я тебя искала! — с плохо скрываемой тревогой и надеждой девушка подошла к Али. — Она властно отодвинула оцепеневшего старика и взяла ещё не верящего собственным глазам Али за руку. — Ну что же ты, идём домой. Твой отец уже начал переживать, что ты так долго не возвращаешься! — Гуля уже смотрела на своего друга умоляющим взглядом. Толпа притихла….

Наконец-то Али смог овладеть собой, обнял девушку и они молча пошли прочь от начавшей редеть толпы.

Али понадобился месяц после чудесного возвращения домой, что бы все пазлы сложить в единую картину. Понять путь который привёл его на тот базар и как он может распорядиться опытом данным ему судьбой. А ещё через месяц была свадьба где главными виновниками были сосватанные ещё пятнадцать лет назад Али и Гуля.

© Copyright: Ирина Белогурова, 2024

Регистрационный номер №0526366

от 1 марта 2024

[Скрыть] Регистрационный номер 0526366 выдан для произведения:

Рука

«Напрасно ты ходишь за мной, я не вор. Ты ошибся, старый пёс. Потерял прежний нюх?» — Парень, скорее выглядевший как юнец, чем опытный странник, в одежде походившей на выцветшие старые обноски, но все же чистой, медленно шёл по базару, стараясь не озираться по сторонам. 

«Однако для охранника он слишком стар, да и одет..., не похоже, чтобы кормился с руки.» — Одежда старика была не новой, но расшитой золотыми нитями. 

«Может заговорщика выслеживает, а я похож? Только этого не хватало. Надо убираться мне с этого базара, да и из города.»

Не все способны терпеть нас – дервишей. Многие считают нас сумасшедшими, лишившими себя жизни, многие обманщиками и ворами. Но самое страшное, что некоторые думают, будто мы хотим перевернуть мир. Правда, были такие, которые, прикрываясь «благородной простотой», носили под халатами… ножи. Это из-за них и без того предвзятое отношение к нам изменилось. Невежественное общество и так с презрением относилось к нам, теперь же появился основательный повод просто убивать за измену.

До сих пор мне удавалось избегать всевозможных неприятностей. Никто и нигде не трогал меня. Даже резкое слово я слышал редко. В основном на меня смотрели, как на больного: иногда с жалостью, иногда с сожалением. Но были и такие, которые радовались, что место занято. Да…, верят, что раз я, то не они! От таких-то «должников» и получал я «благодарностей» более всего. Они щедро «вознаграждали» мою нищету. И даже пытались уважать и хвалить, ведь дело моё было добровольным. Вот кто из нас странный?

«Чего же хочет этот старик? Целое утро он ходит за мной. Уже бы схватили, если б «узнали». Пожалуй, что так! Значит, он не пёс. Тогда, кто же?»

Молодого человека звали Али. Три месяца назад ему исполнилось девятнадцать лет. Он был слишком умён, чтобы стать торговцем на рынке, как все члены его семьи. Так он сам думал о себе. Но как «устроиться», не занимаясь торговлей и всем, что с ней связано? То есть тем, о чём он знал и что видел? Наверное, поэтому его и увлекла сверкающая драгоценностями свободы, бегущая далеко, дальше, чем базар, река знаний, струящаяся из уст этих «проходимцев и лентяев» − дервишей.

После долгих и серьёзных разговоров о будущем, ему всё же позволили уйти из дому. И хотя его мать грозно обещала ему всякие последствия со своей стороны, отец успокоил её, взяв с Али обещание, что тот вернётся домой через год показаться, а в случае необходимости в любое время, в течение трёх лет сможет поменять своё решение о странствовании. Ожидая для себя более или менее тяжёлых и сложных обстоятельств связанных с уходом, Али был переполнен восторгом и благодарностью.

Отец его был человеком проницательным и прагматичным. Он прекрасно знал своего сына. Однако, успокаивая и заверяя свою жену, он сказал ей лишь часть. Он ясно видел в Али птицу. Не ту птицу, горы которых лежат на базаре, в ожидании своего покупателя, и не ту, стаи которых воруют зерно, глупо кичась перед жирными своими сородичами, ползающими в ногах у щедрых дырявых мешков. Это была та птица, которой много лет назад он и сам хотел стать. Он понимал, что никто и ничто не удержит Али на месте, если он того не захочет. А попробовать пожить самому на дороге будет очень полезным и важным уроком, который никто ему так не преподаст.

Вот прошло уже восемнадцать месяцев с той поры, как Али последний раз был дома, после года «скитаний». Оставались полгода, до принятия им важного решения в своей жизни, возможно даже и самого главного − выбора.

Когда он вернулся домой, после года самостоятельной жизни, все его братья и сестры, мать и даже отец, все в его доме были почти что убеждены в том, что он останется при готовом хлебе и не вернётся больше на дорогу.

Да и сам Али, рассказывая за столом о своих приключениях, бедствиях и даже опасностях, как будто бы подтверждал это. Но он не сказал, а они не увидели в его словах его самого, его душу. Не увидели, с какой гордостью он видит себя теперь сильным и мужественным, умным и даже робко, но… мудрым во всей этой истории года жизни на дороге. Лишь отец сразу по его возвращении домой заметил, что Али бережно спрятал свой мешок. А после того, как услышал первые рассказы и впечатления, окончательно удостоверился в уже сделанном выборе своего сына. Но странно, вопреки тем мыслям, мучившим его о том, что он потеряет своего сына, он с изумлением заметил в себе радость, что он воспитал настоящего мужчину и приобрёл друга.

Али вырос и окреп не только физически (это всех приводило в завидное удивление), он стал рассудителен и спокоен, воздержан и властен над всеми своими желаниями. Чувствовалась чья-то сильная и уверенная в своём могуществе рука.
 

***

Старик странно улыбался, щупая своими глазами окружающих. И делал он это как-то не по-здешнему. Он улыбался кому-то невидимому, разговаривая с торговцами. Торгуясь и будто бы выбирая, он словно бы и не видел перед собой человека, как слепой. В то же время, и это было очевидно, он видел даже и тех, кто находился за его спиной, словно вооружённый глазами со всех возможных сторон своих.

Они с жадностью наблюдали друг за другом. Али заинтересовало настойчивое внимание к себе столь необычного человека. Каким-то ловким приёмом старику удавалось находиться в среде толпы, тогда, как он явно был не её рода. И это, похоже, заметил только Али. Может в силу своей алчности к наблюдениям с страстным вниманием к «мелочам», усиливаемой почти зависимостью от этой тяги ко всякого рода сказкам о человеческих способностях и возможностях? Или сам старик уже бросил на его глаза искусную сеть притягательного взгляда? Мысли одна умней другой толкались в советчиках у Али.

Старик, со временем стал похож на волшебника. Али завораживали его взгляды, жесты, движения и слова. Он напоминал кого-то из чьих-то…, что-то из каких-то… Одежда его была такой длинной и широкой, что при желании и умении в ней бы мог поместиться и спрятаться кто угодно! даже целый осел. Ткань была довольно тяжёлой, совсем не летней, что было странно. Расшита она была таким образом и такими узорами, что визуально трудно было определить её размеры, что по какой-то причине было владельцу на руку. Али с напряжённым вниманием выслушивал мнение за мнением, по мере поступающей информации извне.И вдруг он увидел, как у старика в рукаве исчезла огромная дыня!

«Вор…!» − Али явно видел это…. А ещё и то, что торговец дал тому какие-то деньги. − «Вот так покупка, вот так покупатель…!»

Рука змеёй скрылась под платьем, показав лишь жало своих пальцев. В этот момент Али захотелось раскрыть всем людям тайну «могущественного» подлеца. Он уже открыл рот, чтобы сказать и поднял руку, для того чтобы указать на негодяя, как ощутил на себе тень взгляда.

Старик стоял к нему так близко, что Али даже отклонился назад. Поднятую руку его, как столб обвила красная от родимых пятен длинная и сильная рука старика, прихватив своими пальцами кисть.

Али смотрел на то, как огромные холодные камни на пальцах опускают его руку вниз. Он не мог вымолвить ни слова. Одежда старика паутиной легла и на его каменные ноги. В следующее мгновение в руке у Али лежала та самая огромная дыня! А люди уже окружили его кольцом и ждали приговора от сверкающих кровью глаз продавца фруктов.
 

***

Парень, скорее выглядевший как юнец, в одежде походившей на выцветшие старые обноски, но всё же чистой, с угасающей надеждой искал чуда.... 
 

Пока ты не победил, сдавайся в плен…

Старик улыбался своими синими губами и, словно третьей рукой, обнимал его за плечи. Вдруг он наклонился и поцеловал Али, как целуют близкого родственника. Взмахнул крылом своей одежды и сказал:

− Пойдём, наконец-то я нашёл тебя, где же ты был? − Обманутые люди стали смеяться и одобрительно кивать головами. Базар вновь превратился в оторванную часть больного тела, дёргающийся в такт глупым вёслам корабль.

Али послушно шёл за стариком, с трудом ощущая ногами землю. Он напоминал себе купленного по дешёвке барана, тупо бредущего вслед за хозяином.

Через несколько минут он всё же опомнился и стал рассматривать узоры на одежде старика. Затем он увидел у себя в руках тяжёлую дыню.

Они уже вышли за ворота города, когда Али смог осознать недавнюю сцену на рынке, показавшую себя, словно кит всплывающий из-под воды.

«Куда я иду с этим человеком? С этим… обманщиком?» − В этот момент старик вдруг оглянулся и показал свои крупные, довольные белым зубы. — «А может и не было ничего? Может он купил дыню, а я…, а мне показалось? Мог я на мгновение отвернуться и упустить сам момент покупки? Если так, то я хотел понапрасну его опозорить?!» − Мысли тяжёлыми камнями безжалостно валились на левую чашу весов.

Али виновато опустил глаза, когда старик в очередной раз оглянулся и улыбнулся ему. Он вспомнил красную руку в камнях на длинных сильных пальцах. Теперь эта рука легла сверху, накрыв собою и без того переполненную чашу весов.

− Ты дервиш, так же, я не ошибся? − Старик явно обращался к нему, они были одни на дороге. Он не остановился и не повернулся, а бросил слова через плечо.

Али словно ударили плетью. Удивительно, откуда ему было знакомо такое ощущение, ведь никто и никогда не бил его? Ему стало больно и неприятно. Он не знал, что ответить. Ведь было совершенно очевидно кто он. Они продолжали идти в сторону пустыни, всё дальше и дальше от стен.

"Куда я иду и зачем?" − Вдруг из-за песка, прямо перед ними оказались два верблюда с сидящим около них человеком. Когда человек увидел идущих к нему, он поспешно встал и поклонился. Старик бросил на песок монету и человек исчез. Это становится приключением. – "Куда он ведёт меня? Чем я заинтересовал такого человека?" − Али влёк к себе вкус познания. Они сели на молодых ещё верблюдов и медленно двинулись навстречу солнцу.

За весь день странный старик так и не проронил слова. Будто у них был договор или они были знакомы. Он покачивался на верблюде, наклонив вниз голову, будто бы слушал какую-то музыку. И вот, когда свет начал превращаться в приятный и тёплый туман, старик поднял голову. Али догадался, что он спал всё это время. Верблюды их поравнялись, и его спутник остановился. Он достал мешок с водой и, по-детски обливаясь, щедро утолил жажду. Али спокойно смотрел на неразумно разлитую воду. Он научился терпеть жажду (одно из первых и важных упражнений для путешественников и бедняков).

− Ты точно дервиш! – вдруг засмеялся старик. − Возьми, попей, умник! – Он бросил мешок в Али. Едва не уронив его и разлив ещё на четверых воды. Али внимательно посмотрел на резкого и небрежного человека. Старик в ответ снова выставил свои, сверкающие силой зубы.

 − Не бойся, нам идти не далеко, воды хватит. − Произнёс он, склонив на бок голову.

Али сделал три положенных глотка и протянул воду обратно хозяину. Увидев «устав пустынь» в действии, старик снова засмеялся:

 − Попей сколько хочешь, или... сколько сможешь. − Али поблагодарил, но пить больше не стал. Он не мог начать разговор с человеком, ещё и в возрасте, не зная его имени. К тому же, как было обратиться к нему, даже зная имя, ведь есть ещё и статус.

 Старик видимо учуял сомнения Али, он поднял подбородок к верху, словно вдыхая потоки:

 − Не бойся меня, − вдруг сказал он. − Я не хочу тебе нечего плохого, я люблю людей! и таких как ты… тоже люблю. Дай руку. − Он протянул к Али открытую ладонь.

Дивно было всё это…. Такого поспешного дружелюбия Али ещё не встречал.

«Однако, может это братство?» — Али погрузился в собственные грёзы. — «Да, такое бывает, такое есть, люди ведь… да, такое бывает.» «Или капкан, плен длинною в жизнь...»

Али подавил интуицию иллюзией и протянул в ответ свою руку людоеду.
 

***

В следующее мгновение в руке у Али лежала та самая огромная дыня! А люди уже окружили его кольцом и ждали приговора от сверкающих кровью глаз продавца фруктов.

Парень, скорее выглядевший как юнец. В одежде походившей на выцветшие старые обноски, но всё же чистой, с угасающей надеждой он искал чуда.... 
 

Укрощение ясности.

Из толпы, как из узкой щели между монолитных камней вышла фигура молодой девушки. Это была подруга детства Али, прекрасная как цветок Гуля:

— Как долго я тебя искала! — с плохо скрываемой тревогой и надеждой девушка подошла к Али. — Она властно отодвинула оцепеневшего старика и взяла ещё не верящего собственным глазам Али за руку. — Ну что же ты, идём домой. Твой отец уже начал переживать, что ты так долго не возвращаешься! — Гуля уже смотрела на своего друга умоляющим взглядом. Толпа притихла….

Наконец-то Али смог овладеть собой, обнял девушку и они молча пошли прочь от начавшей редеть толпы.

Али понадобился месяц после чудесного возвращения домой, что бы все пазлы сложить в единую картину. Понять путь который привёл его на тот базар и как он может распорядиться опытом данным ему судьбой. А ещё через месяц была свадьба где главными виновниками были сосватанные ещё пятнадцать лет назад Али и Гуля.

 

Камни Храма

Неграмотные ангелы