Старомодный локомотив

8 глава "Кэннери Роу" Стейнбека

В апреле 1932 бойлер-котёл консервной установки ”Hediondo”  снёс трубу в третий раз за две недели и совет директоров, состоящий из г-на Рэндолфа  и стенографистки решил, что будет дешевле купить новый котёл, чем закрываться так часто. Вовремя и новый котёл прибыл, а старый отправился на вакантный пустырь между Ли Чоном и Бир-флагом, где его уложили на блоках ждать вдохновения г-на Рэндолфа на то, как выжать немного денег из него. Постепенно инженер завода удалил все клапаны с трубками, чтобы использовать, заменяя другое изношенное оборудование в ”Hediondo”. Бойлер  был похож на старомодный локомотив без колёс. У него была большая дверь в носовой части и низкая заслонка у люка топки.  Мало-помалу  это покрылось  красной и мягкой ржавчиной,  постепенно сорняки просвирника выросли вокруг, а отслаивающаяся ржавчина удобряла их. Мирт, светлыми цветами  украшал свою сторону, а  дикий анис, ароматным воздухом - другую. Тогда кто-то подбросил корень дурмана, который вырос толстым мясистым деревцем и большие белые колокольчики, наклонялись по самый люк котла, а ночью цветы пахли любовью и волнением, невероятно сладким и движущимся ароматом.
           В 1935 году   Г-н и г-жа Сэм Маллой перебрались в этот котёл- автоклав. Шланги, трубки, всё увели уже, и получился просторный, сухой и безопасный апартамент. Правда, если Вы входите через файр-дверцу, то должны были проползти на руках и коленях, зато в середине помещения была высота и Вы не могли найти более тёплого места для просушки . Они  взлохматили  матрац у заслонки и успокоились. Г-н Маллой был счастлив и доволен там,  и г-жа Маллой, так же, в течение долгого времени.   Ниже котла, на холме были большие трубы, значительным числом также доставленные  от ”Hediondo”.  К концу 1937 был большой вылов рыбы,  консервные заводы работали  полными рабочими днями и  произошёл жилищный кризис. Тогда получилось, что г-н Маллой сдавал в ренту большие трубы, как спальные помещения для одиноких мужчин, за весьма символическую плату. С кусками  рубероида с одного конца и квадратной подстилки с другого, они сделали удобные спальни, хотя мужчина привыкший  спать свернувшись калачиком, должен был или изменить привычку или съехать. Были и такие, кто утверждал, что на храп реагируют трубы и будят их. Но в целом г-н Маллой сделал устойчивый малый бизнес,  был счастлив. Миссис Маллой была довольна, пока муж не стал ленд-лордом и вскорости стала меняться.
Сначала был коврик, после  корыто, затем лампа с цветной шёлковой блендой. Наконец, однажды она проползла в бойлер на четвереньках, встала и сказала, немного затаив дыхание,- "у Холмена есть продажа занавесок. Реальные кружевные занавески с краями синими и розовыми = 1,98$ - за набор с добавленными прутьями в занавесках.”
         Г-н Маллой сидел на матраце. "Занавески?” он спросил. "Для чего, ради бога, Вы хотите занавески?”
"Мне нравятся хорошие вещи,” сказала г-жа Маллой.                 "Мне всегда нравилось иметь вещи, хорошие для Вас,” и её нижняя губа начала дрожать.
"Но, дарлинг,” кричал Сэм Маллой, "Я ничего не имею против занавесок. Мне нравятся занавески.”
"Только 1,98$,” г-жа Маллой дрожала, "и Вы жалеете мне 1,98$,” и она фыркала, и её грудь поднималась.
"Я не делаю жалкой тебя,” сказал г-н Маллой. "Но, любимая — для пользы Христа, что мы собираемся сделать с занавесками? Мы не получили окон.”
Г-жа Маллой кричала и кричала, и Сэм держал в руках и успокаивал её.
"Мужчины просто не понимают, как женщина чувствует," -она рыдала.- "Мужчины просто никогда не пытались поставить себя на место женщины."
И Сэм лежал рядом и потирал её спину в течение долгого времени прежде, чем она заснула. In April 1932 the boiler at the Hediondo Cannery blew a tube for the third time in two weeks and the board of directors consisting of Mr. Randolph and a stenographer decided that it would be cheaper to buy a new boiler than to have to shut down so often. In time the new boiler arrived and the old one was moved into the vacant lot between Lee Chong’s and the Bear Flag Restaurant where it was set on blocks to await an inspiration on Mr. Randolph’s part on how to make some money out of it. Gradually the plant engineer removed the tubing to use to patch other outworn equipment at the Hediondo. The boiler looked like an old-fashioned locomotive without wheels. It had a big door in the center of its nose and a low fire door. Gradually it became red and soft with rust and gradually the mallow weeds grew up around it and the flaking rust fed the weeds. Flowering myrtle crept up its sides and the wild anise perfumed the air about it. Then someone threw out a datura root and the thick fleshy tree grew up and the great white bells hung down over the boiler door and at night the flowers smelled of love and excitement, an incredibly sweet and moving odor. 

In 1935 Mr. and Mrs. Sam Malloy moved into the boiler. The tubing was all gone now and it was a roomy, dry, and safe apartment. True, if you came in through the fire door you had to get down on your hands and knees, but once in there was head room in the middle and you couldn’t want a dryer, warmer place to stay. They shagged a mattress through the fire door and settled down. Mr. Malloy was happy and contented there and for quite a long time so was Mrs. Malloy. 

Below the boiler on the hill there were numbers of large pipes also abandoned by the Hediondo. Toward the end of 1937 there was a great catch of fish and the canneries were working full time and a housing shortage occurred. Then it was that Mr. Malloy took to renting the larger pipes as sleeping quarters for single men at a very nominal fee. With a piece of tar paper over one end and a square of carpet over the other, they made comfortable bedrooms, although men used to sleeping curled up had to change their habits or move out. There were those too who claimed that their snores echoing back from the pipes woke them up. But on the whole Mr. Malloy did a steady small business and was happy. Mrs. Malloy had been contented until her husband became a landlord and then she began to change. First it was a rug, then a washtub, then a lamp with a colored silk shade. Finally she came into the boiler on her hands and knees one day and she stood up and said a little breathlessly, "Holman’s are having a sale of curtains. Real lace curtains and edges of blue and pink—$1.98 a set with curtain rods thrown in.           ” Mr. Malloy sat up on the mattress. "Curtains?” he demanded. "What in God’s name do you want curtains for?” "I like things nice,” said Mrs. Malloy. "I always did like to have things nice for you,” and her lower lip began to tremble.                     "But, darling,” Sam Malloy cried, "I got nothing against curtains. I like curtains.”              "Only $1.98,” Mrs. Malloy quavered, "and you begrutch me $1.98,” and she sniffed and her chest heaved.                   "I don’t begrutch you,” said Mr. Malloy. "But, darling—for Christ’s sake what are we going to do with curtains? We got no windows.”               Mrs. Malloy cried and cried and Sam held her in his arms and comforted her.     "Men just don’t understand how a woman feels,” she sobbed. "Men just never try to put themselves in a woman’s place.”   And Sam lay beside her and rubbed her back for a long time before she went to sleep.