О праздниках и казнях

Как ещё отметить юбилей поэта, если не перечитыванием его стихов? Завтра Михаилу Лермонтову 200 лет. Разумеется, будет много разговоров о его трагической судьбе, о ранней ужасной смерти. Как водится, найдутся доброхоты, усиливающие клевету о чересчур неуживчивом характере, о неумении встраиваться в правила жизни, даже о нежелании взрослеть и принимать как должное общественные компромиссы. Полноте: Лермонтов прекрасно понимал людей, мог легко быть и душой компании, и светским львом, и верным товарищем. Он, кстати, одним из первых «наложил вето» на дурацкие сплетни о легкомыслии вдовы Александра Пушкина: достаточно было одного разговора с ней, чтобы уловить, насколько глубоким и чистым человеком она на самом деле являлась.

С потрясшего Санкт-Петербург стихотворения «Смерть поэта», рождённого горечью от гибели великого предшественника (предшественника ли? – всего 15 лет разницы…), и началась литературная слава Лермонтова. Последние 16 строк были написаны чуть позднее, чем весь текст, и усилили эффект: автор в них не постеснялся обвинить в случившемся «жадную толпу, стоящую у трона». Она и есть палач Свободы, Гения и Славы. Николай I разозлился и посоветовал проверить дерзкого гусара на предмет владения рассудком.

Когда-то в 1980-е годы один не из самых известных литературоведов заметил мне, что император считал Лермонтова личным врагом. Ещё до нашумевшего стихотворения. Якобы гусар помог одной молодой особе, назначенной в фаворитки любвеобильному самодержцу, избежать этой почётно-печальной участи. Во время дежурства во дворце он отправил лошадей по ложному адресу – не к тайной квартире, и девушка успела обвенчаться с имевшимся у неё женихом. Николай против свадьбы никак не возражал, он хотел лишь, что называется, сорвать цветы удовольствия до венчания, а затем уж и пристроить хорошенькую дамочку во фрейлины, чтобы всегда под рукой была. Прямых доказательств участия Лермонтова в операции спасения от бесчестия у императора не было (поэт отличался неслабым интеллектом и предусмотрел детально все последствия), но он точно знал, кто руководил таким смелым предприятием.

Стоит ли принимать всерьёз эту рассказку, не знаю, но допускаю, что подобный поступок для Лермонтова возможен. Жажда свободы и справедливости, готовность драться за человеческое достоинство в его характере зашкаливали. И тому, конечно, лучшим подтверждением служат его поэмы. Возьмём, к примеру, «Песню про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова», созданную тоже в 1937 году, правда, уже на Кавказе, куда император сослал вольнолюбивца.

Совершенно изумительный тонический стих, полностью отвечающий традиции устной народной литературы. Действительно, песня – столь ладно, столь ровнёхонько плывёт слово за словом.

Гей ты, верный наш слуга, Кирибеевич,

Аль ты думу затаил нечестивую?

Али славе нашей завидуешь?

Али служба тебе честная прискучила?

Когда входит месяц – звёзды радуются,

Что светлей им гулять по поднЕбесью;

А которая в тучу прячется,

Та стремглав на землю падает...

Неприлично же тебе, Кирибеевич,

Царской радостью гнушатися;

А из роду ты ведь Скуратовых,

И семьёю ты вскормлен Малютиной!..

Иван Васильевич (IV, Грозный) допрашивает на пиру своём опричника. Не по нраву хмурое лицо молодого храбреца. Ну, далее что рассказывать? Все должны со школы помнить: влюблённый в чужую жену Кирибеевич подкарауливает у церкви несчастную, пристаёт с ласками, а взбешённый муж – всего-то купец против влиятельного опричника – вызывает того на смертный поединок. Дело-то совершенно естественное для честной Руси – за слабых надо заступаться, красоту порочить никому не позволено, по-воровски жить заказано.

Ты не дай меня, свою верную жену,

Злым охульникам в поругание!

На кого, кроме тебя, мне надеяться?

У кого просить стану помощи?

На белом свете я сиротинушка:

Родной батюшка уж в сырой земле,

Рядом с ним лежит моя матушка,

А мой старший брат, ты сам ведаешь,

На чужой сторонушке пропал без вести,

А меньшой мой брат –  дитя малое,

Дитя малое, неразумное...

Так причитает горестная Алёна Дмитриевна. Опять вполне узнаваемая старинная русская ритмика, проверенные временем рефрены. Трагедия разыгрывается нешуточная для Калашникова. Не может он не заступиться за жену, не может не вызвать и не победить Кирибиевича, но не может и сам жить дальше: знает, что царь убьёт его за смерть опричника. И всё-таки идёт вперёд. Перед казнью только просит Ивана позаботиться о вдове и детях.

Молодую жену и сирот твоих

Из казны моей я пожалую,

Твоим братьям велю от сего же дня

По всему царству русскому широкому

Торговать безданно, беспошлинно.

А ты сам ступай, детинушка,

На высокое место лобное,

Сложи свою буйную головушку.

Я топор велю наточить-навострить,

Палача велю одеть-нарядить,

В большой колокол прикажу звонить,

Чтобы знали все люди московские,

Что и ты не оставлен моей милостью...

Да, вот такие милости у монархов, и праздники, и казни – всё близко. «Песня…» произвела очень большое впечатление на читателей. Хотя впервые опубликована она была без указания имени автора – из-за ссыльного положения Лермонтова. Но Виссарион Белинский быстро понял, чьему перу она может принадлежать, сообщил об этом друзьям. Кстати, «неистовый» критик сделал вообще немало для любознательных читателей, рекомендуя им всякое новое произведение полюбившегося поэта. В 1840-е годы Лермонтов был очень известен публике, чрезвычайно популярен, а вот начиная со следующего десятилетия имя его стали упоминать пореже. Почему? Да вот недоброжелатели остались и усердно трудились.

Другая поэма, которую советую перечитать, – «Мцыри». Она создана в 1839 году, но тоже замысел вывезен с Кавказа. Как указал сам Лермонтов, «мцыри» на грузинском языке значит «неслужащий монах», нечто вроде «послушника». Хотя можно добавить и другие значения этого слова: «странник», «чужеземец», «пришелец», даже «сирота». Обычно, вспоминая великого поэта, из поэм быстрее называют «Демона»: как будто он больше соответствует мятежному нраву Лермонтова. Действительно, мятежность там присутствует, но речь уже об утомлённом, уставшем от жизни духе, пытающемся ухватиться за любовь и ею насытиться. В «Мцыри» же автор говорит о мальчике, который ещё и не успел пожить, однако должен умереть.

Мальчик тихий, добрый, взятый в плен русскими и оставленный для выздоровления в монастыре, но неожиданно бежавший из него. Всего-то на три дня! Как будто бессмысленная выходка: ну, как он мог найти дорогу в желанные края, если столько лет провёл за прочными каменными стенами, отвыкнув даже от языка сородичей?

Ты хочешь знать, что делал я

На воле? Жил – и жизнь моя

Без этих трёх блаженных дней

Была б печальней и мрачней

Бессильной старости твоей.

Так Мцыри говорит удивлённому монаху, посещающему его перед смертью. Человек в неволе, даже среди заботящихся о нём соседей, не может быть по-настощему живым.

О, я как брат

Обняться с бурей был бы рад!

Глазами тучи я следил,

Рукою молнию ловил...

Скажи мне, что средь этих стен

Могли бы дать вы мне взамен

Той дружбы краткой, но живой,

Меж бурным сердцем и грозой?,.

Он заплутал, он побоялся показаться на глаза случайно встреченной девушке, лишь затаив дыхание, следил за ней. Но он выиграл битву с барсом! Надо ли напоминать про «Витязя в тигровой шкуре»? Лермонтов уважал кавказские народы, хорошо чувствовал их – недаром они и теперь считают его не только русским, но и своим писателем. Горцы горды и смелы. Даже мальчик, обречённый на смерть, не прячется от опасности.

И стану думать я, что друг

Иль брат, склонившись надо мной,

Отёр внимательной рукой

С лица кончины хладный пот

И что вполголоса поёт

Он мне про милую страну…

И с этой мыслью я засну,

И никого не прокляну!..

С миром в душе уходит из жизни юный герой. Миром хотел закончить ссору с Николаем Мартыновым Михаил Лермонтов. Не получилось. Его принудили к дуэли, ему рассчитали те несколько шагов, про которые он написал в «Герое нашего времени». Умирающий, он несколько часов пролежал на сырой земле – была гроза, но не было доктора. На дуэли он выстрелил не в противника – в воздух (он вообще на дуэлях стрелял в воздух, хотя все хорошо знали о его невиданной храбрости). Больше всех случившимся возмущались солдаты, несли холодное тело в полк на руках, господа офицеры долго не могли понять стремительного развития роковых событий. До сих пор не прояснились фамилии секундантов, никого толком не наказали. Но чудо! Кажется, впервые за столь долгое время в России отпразднуют честно юбилей великого человека. Порадуемся.

14 октября 2014 года