Духи с эндорфинами от Тимура Раджабова

Начну с того, что мне нравятся стихи Тимура: он знает, что мне нужно. Конечно, не мне-лично (ЕК), а мне-читателю. Он со мной разговаривает! Своим поэтическим чутьём он отвечает моим желаниям и запросам. Мне не нужно пересказывать теории античных философов (вслед за англичанами я считаю это дурным тоном: лучше почитать первоисточник, а ещё лучше, если я, прочитав стихи автора, пойму, в чём его собственная философия и эстетика), мне не нужно рисовать холодные абстрактные картинки (лучше Пикассо, Дали и Малевича всё равно не получится: слова слишком конкретны, визуальные образы в этом смысле показательнее), он не дефлорирует мой мозг «жёстким порно», но, тем не менее, в каждой раджабовской строке я чувствую «мужское плечо», тот тестостерон (как и у Марата Куприянова), который делает его стихи интересными и привлекательными для меня-женщины. Тимур Раджабов умеет вовлечь в свои переживания, впечатления и фантазии, его стихи импрессивны, он обладает поэтическим мышлением и творчески работает с языком и рифмами, что импонирует мне-«поэтке».
Я выбрала несколько стихов Тимура Раджабова, которые, возможно, не являются программными, но на примере этих стихов можно поразмышлять о природе творчества поэта.

 «Осень»

Стихотворение показалось самым печальным из выбранных стихотворений, поэтому с него и начну.
«Из полумрака с разбегу - да в полутьму.
Бросить дурить, и, скривившись, напялить лыжи:
выстоять, выйти, забыть, отрешиться – выжить
и оправданья придумать себе самому.

Осень - валюта грусти, а я - богач.
Мало ли кот наплакал, ему - не мало!
За разноцветием летнего покрывала
следует серый, неспешный, бесшумный плач –

это душа, словно некий мудрец-инфант,
в сумерках живописуя карманы ада,
исколесила в минуту (всего-то надо!)
то, где полжизни скитался бродяга-Дант».

Обилие глаголов в первом катрене создают впечатление лихорадочности и внутреннего «раздрая» ЛГ, и этот внутренний разлад ощущается лирическим героем как вина, и это, по-моему, очень хорошо передано автором.
Во втором катрене, на мой взгляд, вторая строка немного выпадает из контекста, хотя «перевод» идиомы «кот наплакал» в разряд «простых» словосочетаний с прямым, а не переносным смыслом, показался мне очень интересным приёмом.

Третий катрен в моём восприятии распался на фрагменты: считаю слово «инфант» неудачным выбором в данном контексте, мне кажется странным, что душа-инфант является «мудрецом» и «живописует карманы ада». Души-инфанты, по идее, должны больше «живописать» картины в стиле Гофмана, Андерсена, Перро и Гримм, чем Данте с его кругами ада. И, всё-таки, у Данте именно круги, а не карманы. «Круг» предполагает что-то бесконечное и повторяющееся, а «карман» (даже в переносном значении) - нечто ограниченное, так что смысл, на мой взгляд, здесь «срезается». К тому же мне слабо верится, что душа-инфант могла в минуту объять то, «где полжизни скитался бродяга-Дант».
Но слова в стихотворении, цепляясь друг за друга, перетекая одно в другое, создают целостность восприятия этого стихотворения.

«Чёрный свет»
«Надень ливрею, сядь и не скандаль:
дублон, дукат – клише для дубликатов,
жизнь – одинокий в косточке миндаль.
Вразрез веленьям щучьим, карасята
уснут лишь на минуту, а расплата -
глубокая, утробная печаль...

С гадательной ромашки не зачах
счастливый лепесток, но дело швах
и счастлив будешь на земле едва ли,
когда на мир глядишь из-под вуали,
и мальчики кровавые в глазах
окрепли, подросли и возмужали.

А небу что идальго, что бандит,
как девочке с наклонностями шлюхи:
грустит луна в одном небесном ухе,
с другого - солнце весело глядит.
На этот образ - в духе ты, не в духе -
на странный и отчаянный гибрид

молись весь век, и, на коленях стоя,
(забыв, что и в коленях правды нет),
шепни тучегонителю-ковбою,
отринув недоверие пустое:
- С ночного неба льётся чёрный свет,
он по ошибке назван темнотою!»

В стихотворении «Чёрный свет» вторая строка первой строфы для меня не имеет никакого смысла, хотя красиво звучит. Я бы сказала, что это поэтический «перевод» определения «деньги – товар-эквивалент». Но – и что? Ничего.
Вторая строфа для меня абсолютно завораживающая, вызывающая восхищение и восторженную зависть!
В третьей строфе третья и четвёртая строки создают странную картину: луна – «в ухе», солнце – «на ухе». Я не поняла, почему на «ушах» неба так странно расположились светила (ну, не хватило гармонии в этих двух строках для моего чистого и цельного восприятия!), даже сам автор называет созданный образ «странным и отчаянным гибридом» (что только ни привидится поэту в состоянии творческой эйфории!) Но образ – «работает»! Он создаёт впечатление хорошей «резистенциальности» и окончательного принятия (и такого) «неба». Даже некоторое «богоборчество» ЛГ, называющего Бога «тучегонителем-ковбоем» (ах, какой сочный эпитет!) не мешает этому «принятию», причём выражение этого принятия-примирения покоряет множеством оттенков чувств:
«С ночного неба льётся чёрный свет,
он по ошибке назван темнотою!» - здесь и горечь, и пафос, и вера, и просветление.
«Не молилась бы на ночь»
Стихотворение «Не молилась бы на ночь» создало у меня очень противоречивое впечатление.
«Не молилась бы на ночь? Молчанье верней молитв.
Обратишь в свою веру, которой известен рай?
Ты представь если выть постоянно, когда болит -
это будет не плач, а скорее вороний грай.

Что? Согласна? Зачем же кривить в изумленьи рот?
Самый медленный ангел проворнее паука.
Говорят, что приветлив к пришельцам в раю народ -
обнимают, как будто прощаются на века.

Не от слова «веселье», как видно, пошло «весна»,
а гадюка - не больше чем злой ядовитый уж.
Говорят, забастовка в аду – ни любви, ни сна.
Черти бьются рогами. Что делать где нет баклуш?

Путь любого героя – от глупого «жил да был»
до обратного счёта: доспехи - металл – руда.
На пустые слова порастрачен драконий пыл,
(с той поры повелось что молчание значит «да»).

Поминая надежды, которыми выстлан ад,
ты на флейте печали играешь. Не плачь, играй.
Пусть для грешных заказан партер или первый ряд,
миллиарды оттенков у красного слова «рай»».

С одной стороны, стихотворение легко читается (и это не удивительно: у автора хороший слог), хорошо звучит, примирительно-просветлённо заканчивается (как и стихотворение «Чёрный свет»). С другой стороны, у меня возникли вопросы и замечания к тексту:
В первом катрене у меня не «сложились» «не молилась бы» и «если выть». Показалось, что молитва и вытьё для автора синонимичны. Не сложился и смысл фразы «Молчанье верней молитв»: молиться можно и молча.
Во втором катрене не понятно, по какому поводу вопрос: «Согласна?» Согласна – что? Не молиться? Не выть?
Странным показалось сравнение (тройной образ!) «вой – плач – грай»: лично у меня вороний грай никогда не ассоциировался с воем (может, рядом с моим домом вороны другие?)
Странной показалась и вторая строка в контексте второго катрена (хотя саму строку считаю удачной). Хорошенькое утешение ЛГ, которая молится и плачет: с одной стороны, обнадёживает мобильность ангелов, с другой стороны, повергает в транс сравнение с пауками!
Первая строка третьего катрена вызвала улыбку (достаточно ехидную), но я рада этимологическим прозрениям автора!
Вторая строка тоже не очень утешила: не вижу разницы между гадюкой и ядовитым ужом с т.з. смысла.
Строка «Черти бьются рогами. Что делать где нет баклуш?» интересная: представьте себе бьющихся баклушами и бьющих баклуши чертей. Поэтическая логика здесь прочитывается (и замечательная!), но воплощение не совсем точное: лучше было бы использовать глагол «бить», который бы «сработал» на два оборота (явился как бы «перекрёстком» двух рядов: «бить рогами» и «бить баклуши»)
То же случилось и с третьей и четвёртой строкой четвёртого катрена, и «прочно упакованного силлогизма» не сложилось: из того, что «На пустые слова порастрачен драконий пыл» не обязательно следует, что «с той поры повелось, что молчание значит «да»». Отсылка читателя к поговорке «молчание – знак согласия» - не раджабовский уровень.
Первая строка пятого катрена – неточный образ: не ад «выстлан» надеждами, а дорога в ад, т.ч. здесь получилась «информационная обманка», «передёргивание» смысла. А последняя строка очень вдохновила: и пусть рай мне кажется бело-розово-голубым, но слово «красный» имеет ещё и значение «красивый».
В общем, при ближайшем «рассмотрении» и вчитывании, это стихотворение показалось слабее двух других, но вполне возможно, что кто-то будет очарован сильными сторонами этого стиха: лёгкостью слога, энергетикой и личностной «задействованностью» автора.

 «Я проспал твою бессонницу»
«Я проспал твою бессонницу,
Говоря с самим собой.
Ничего уже не вспомнится –
Я нисколечки не злой.

Торжествую, словно верую –
В Бога, в чёрта, в чёрт-те что –
В то, что жизнь бывает серою,
Но и белою зато.

Я проспал твою бессонницу,
Златоустая моя,
Ничего уже не вспомнится…
«Только ты, и только я…

Только мы, мой друг единственный –
Задыхался я во сне.
Нет другой на свете истины,
Кроме той, что «на коне».

Но в Тебя я верю-верую,
Даже если «на щите»,
Даже если высшей мерою
Искромсают на кресте,

Даже если солнце клонится
От заката на восток…
Я проспал твою бессонницу,
Я тебя не уберёг.

Ничего уже не вспомнится,
Ничему уже не рад.
Злобным ворогам отстонется
То, как брёл я наугад,

Бесконечно, страстно веруя,
В Бога, в чёрта, в чёрт-те что –
В то, что жизнь бывает серою,
Но и белою зато»  

Должна сразу признаться, что это стихотворение я слышала в исполнении Тимура на разных поэтических вечерах, читала его на сайте «Litsovet.ru» (бегло читала, как всё обычно читается на сайтах), оно на меня как-то воздействует. Даже не знаю, чем это объяснить: то ли попаданием его ритма в ритм дыхания, то ли мной любимыми рефренами («я проспал твою бессонницу», «ничего уже не вспомнится»), то ли каким-то «заговорным» воздействием, то ли «глухаринонатокуйностью», то ли смесью раскаяния и страстности, с которой (по моему мнению) были написаны эти строки.

Нелирическое отступление №1:
Вчитываться, вдумываться, вникать в некоторые стихи русскоговорящих поэтов порой так же вредно, как вдумываться в русские идиомы и устойчивые словосочетания. Язык кодирует своего носителя, а учитывая, что «вначале было слово», и что русский язык – язык неточный и образный, можно представить тип и качество мышления людей, говорящих на этом языке (да ВСЕ, ВСЕ поэты!!!)
Русскоговорящие делают со своим языком всё, что вздумается, и понимают его, как «бох-на-душу-положит». Достаточно вспомнить деда Щукаря, читающего энциклопедический словарь и сокрушающегося, что те слова, «кои ядрёными буковками прописаны», он видит, а те, которые мелкими – нет, но ему «и так понятно, что «акварель» - это «милушка ты моя», а «бордюр» - это вовсе даже наоборот, «гулящая баба»».

Вернусь к интересному стихотворению Тимура Раджабова. Внимательное «вчитывание» несколько озадачило. Есть стихи, в которые можно вчитываться многократно, и с каждым разом тебе открываются всё новые грани и подтексты. Это стихотворение относится к их числу? Не знаю. Теперь мне кажется, что не нужно было вчитываться. Ну, не стоит порой вчитываться, вглядываться и вдумываться! Хотя, должна признать, что стихотворение написано на русском языке, хорошем, сочном и образном. Точно так же, как и знаменитая фраза Щербы про «глокую куздру». Т.е., вроде, и русский язык, и слова расставлены правильно, а смысл - неуловим. В первом же катрене после глубоких с т.з. подтекста слов «Я проспал твою бессонницу, говоря с самим собой» я сразу споткнулась о строку «Ничего уже не вспомнится – я нисколечки не злой».
Ну, во-первых, пришлось улыбнуться написанию слова «нисколечко». Т.е. мало того, что слово само по себе какое-то «детское», у него ещё и написание «детское» (транскрипция детского произношения). Что ж, мило. Мне пришлось поломать голову над тем, к чему вообще здесь признание в собственной незлобивости, но поначалу я так ничего и не придумала.
Стихотворение вообще выстроено как «поток сознания» лирического героя, как обрывки его снов и видений. Оно не просто «глухаринонатокуйное», оно «глококуздровское». Художественный ли это приём или результат состояния автора – тоже не берусь судить.

Следующие строки
«Торжествую, словно верую – в Бога, в чёрта, в чёрт-те что –
В то, что жизнь бывает серою, но и белою зато»
ещё больше запутали. Почему автор выбрал слово «торжествую»? Почему его лирический герой торжествует, словно верует? Почему вера «в Бога, в чёрта, в чёрт-те что, в то, что жизнь бывает серою, но и белою зато» даёт ему повод торжествовать? Или он торжествует по поводу того, что «ничего уже не вспомнится»? Или оттого, что проспал бессонницу лирической героини? Или потому что жизнь бывает «белою зато»? Для меня – загадка.

В третьем катрене начинается прямая речь ЛГ, которая переходит на четвёртый катрен:
««Только ты, и только я…
Только мы, мой друг единственный –
Задыхался я во сне»,
но она нигде не заканчивается.

Загадкой осталось для меня утверждение, что «Нет другой на свете истины, кроме той, что «на коне»». Что это за истина «на коне»? Идиома «быть на коне» означает «чувствовать себя победителем». Не могу утверждать, что истина в русскоговорящей культуре была когда-то «на коне».

Далее следует противопоставление «Но в Тебя я верю-верую». Но чему это «вера-верование» противопоставляется? Хотя, строки-то каковы:
«Но в Тебя я верю-верую, даже если «на щите»,
Даже если высшей мерою искромсают на кресте»!

По-моему, стихотворение очень мужское. И не только потому, что я знаю, что автор мужчина (сейчас скажу очень субъективную вещь с т.з. женского, несколько феминистского, восприятия), а в силу его внутренней логики (или алогичности), тех «оговорок по Фрейду», которые мне видятся в этом стихотворении.
Лиргерой, по сути, кается «златоустой» в том, что проспал её «бессонницу, говоря с самим собой», но всё время старается чем-то оправдаться, так по-мужски вплетая в это оправдание и собственные кошмары («задыхался я во сне»), и «биение-себя-в-грудь» («я тебя не уберёг»), и признание в преданной и вечной любви-дружбе («только ты», «но в тебя я верю-верую, даже если «на щите»»), и жалобы на собственную память («ничего уже не вспомнится»), и оптимистически-философские отступления («жизнь бывает серою, но и белою зато»), и сетование на своё депрессивное состояние («ничему уже не рад»), и даже каких-то неизвестно откуда взявшихся «злобных ворогов», виноватых в том, что он «брёл наугад». И знаете, что? Может, это не литературный приём? Может, Тимур вовсе не нарочно и не осмысленно так сделал, а просто выхватил что-то из «витавшего в воздухе», «считал» информацию? И – вот, действительно, – яркая картина мужского раскаяния: путаница мыслей, слов, пафоса, уверений, признаний, упоминание вскользь каких-то загадочных злобных врагов, и при этом всё это с детской наивной искренностью (и «нисколечки» не «по-взрослому»).

К числу смысловых неточностей я бы (субъективно) отнесла следующее:
«Торжествую, словно верую», «Нет другой на свете истины, кроме той, что «на коне»» («истина «на коне»») и «жизнь бывает серою, но и белою зато» («белая жизнь». Ну, пусть «белая». Ещё неизвестно, из какого пра- или меж-языкового подсознания автора всплыло это слово. Горячка тоже белая, потому что рабский корень «бъл» происходит он от названия головы, арабское «слово «баълий» как раз и означает «головной», «главный». Буду считать эту «белую жизнь» авторской поэтической фантазией.

Нелирическое отступление №2
Здесь мне ещё раз хочется повторить, что язык кодирует своего носителя (по этому вопросу можно читать всё подряд, начиная с Гумбольдта и заканчивая Тер-Минасовой), что русский язык неточен, но поэтичен, он самовольно и творчески наращивает целые пласты значений заимствованиям, что русскоговорящий говорит слова, зачастую не понимая толком, что именно он говорит, он просто над этим не задумывается, более того, он абсолютно «по-Щукарьски» уверен, что употребляемое слово имеет именно такое значение, какое он сам себе представил-придумал, а спросишь его: «А что ты, собственно, имел ввиду?», он не сможет объяснить: он не знает, а если даже и попытается, то его объяснения уведут в такие демагогически-далёкие от «исходного слова» дебри, что останется только изумляться (попробуйте попросить кого-нибудь объяснить, что такое «интеллигент» и почему к этому слову порой добавляется прилагательное «вшивый»). В русском языке слова настолько многозначны, что использование русского, например, в юриспруденции приводит к тому самому «закону-дышлу». Русский язык – это сплошная неразбериха, и если им не занимаешься основательно (даже при наличии врождённого языкового чутья), то неразбериха в языке ведёт к неразберихе в умах.

Так вот. Судя по тому, КАК автор выражает свои мысли и чувства в этом стихотворении, он писал его в состоянии сильной «закодированности». Читая это стихотворение, хочется погладить автора по кудрявой голове и ласково спросить: «О чём ты, милый?» Конечно, шучу. Возможно, «передёргиваю». Но моё восприятие – это только моё восприятие. Кто-то воспримет по-другому, и это нормально. Я прочувствовала это стихотворение – так. Насколько близко я подошла к его пониманию, судить не мне. Может, я вообще попала в молоко. А может, автору всё равно, поняла я (читательница) или ничегошеньки не поняла, и тогда моё понимание зависит от степени восприимчивости, чувствительности и от моего творческого читательского восприятия и воображения. Ну, а уж творчески воспринять и домыслить – это «мы завсегда и за милую душу». И каждый найдёт своё. И каждый найдёт в тексте логическое подтверждение своим выводам. Один скажет: «Откровение», другой – «Бред», и оба, наверно, будут правы. (Со своей стороны могу заметить только, что «клиповое» мышление, похоже, становится нормой).
Задача любого автора – вызвать отклик, не важно, какой, лишь бы не равнодушный. Ну, это, конечно, и от читательского таланта зависит. И в этом смысле Тимур Раджабов со своей задачей, по-моему, справился, и его стихотворение нашло отклик в моей русской душе, и некоторые катрены из него по-заговорному бормочутся наизусть:
«Я проспал твою бессонницу,
Златоустая моя,
Ничего уже не вспомнится,
Только ты, и только я»
«И в Тебя я верю-верую,
Даже если «на щите»,
Даже если высшей мерою
Искромсают на кресте,
Даже если солнце клонится
От заката на восток…
Я проспал твою бессонницу,
Я тебя не уберёг»…

А мое женское творческое читательское воображение откликнулось на это стихотворение не менее «глухаринонатокуйным» способом:

«Он проспал её бессонницу,
он её не уберёг.
Даже колокол на звоннице
разбудить его не смог.

В ночь, когда очами карими
она вглядывалась в даль,
он проспал её испарину,
проморгал её печаль,

«Только ты мой друг единственный», -
бормотал он в полусне,
но проспал, просыпал истину,
ту, которая на дне.

Дай-то Бог, чтоб ей не вспомнилось,
как он падал наугад
в серо-белую надломленность,
самому себе не рад,

в чёрт-те что порою веруя,
не заметив на беду,
что запахло едкой серою
в сонном липовом саду.

И кому оно отстонется,
и кому пойдёт не впрок,
знает вечная бессонница
той, что он не уберёг». (ЕК)

И – при любом прочтении и восприятии, целостном или фрагментарном (а мне оба эти подхода близки и дороги: как читателю, словеснику и человеку-пишущему)  – Тимура Раджабова стоит читать: его стихи – духи с эндорфинами! Да, порой он противоречив, порой загадочен, часто непредсказуем, но его стихи всегда находят читательский отклик, они цепляют, создают впечатление и настроение, а это – важно. Тимур Раджабов пишет поэзию, а это – ценно. А что вы ожидали от поэтки, катающей слова на языке?
Я желаю Тимуру – как всегда – творческих успехов и новых стихов!
PS. Заявление. Прошу не считать моё мнение истинным и окончательным: пока я жива, очень не хочется расставаться с правом на ошибку.