Для Аделины

Автор Adelina выбрала для своего стихотворения тему почти неисчерпаемую - любовь к родному краю. Мало кто из литераторов и ранее, и в наши дни, к этой теме не обращался. Казалось бы – чего проще: описать прелести пейзажа родины, который хорошо знаешь, добавить пару слов о высоких духовных качествах своего талантливого, гордого и доброго народа, о его героической истории или надеждах на будущее – и дело сделано… Но простота эта – кажущаяся. Молодому поэту здесь так легко погрязнуть в приевшихся банальностях, перегрузить стихотворение национальным колоритом или даже скатиться к некоему утверждению своего превосходства над другими по местническому признаку… Поэтому для начала – спасибо автору за то, что не ищет лёгких путей. Это, на мой взгляд, один из признаков готовности к творческому росту.

К сожалению, для читателя осталось «за кадром», на каком языке изначально было написано это стихотворение. Не переводил ли автор собственные стихи с казахского? И является ли русский язык хотя бы в какой-то мере родным для Аделины? Пока же будем говорить о том тексте, которым располагаем в данный момент.

Итак, идея стихотворения пришлась мне по душе. На пользу этой идее, как мне видится, должен работать и незамысловатый стиль произведения – без вычурных метафор, без какого-либо эксперимента с формой. Текст незатейливо повествует о том, как дорог поэту родной край… Но в этой простоте кроются и, своего рода, «подводные камни», которые мешают читателю разделить восторг поэта.

Прочтем первую строфу:

Люблю тебя, мой Казахстан!

Люблю твои озера,

Люблю степей бескрайних океан,

Твои поля и горы.

Эмоциональная составляющая текста конкретно и недвусмысленно выражена троекратно повторенным словом «люблю». Но, извините за мою дотошность, автор не счёл нужным поделиться этой большой любовью так, чтобы читателю тоже захотелось полюбить этот край. Возможно, стихи спасла бы чуть более глубокая проработка описательной части, которая могла дать нам ответ на многие вопросы. На мой взгляд, читателю не видно, чем конкретно казахстанские озера привлекательнее, скажем, карельских, сибирских или даже канадских? В чём прелесть этой степи по сравнению с ковыльными просторами Поволжья? В чём отличие полей и гор от тоже весьма живописного ландшафта Крыма, Урала или Шотландии? А если поэт не считает нужным «разжёвывать» для просвещенного читателя то, что самим жителям этих мест кажется совершенно очевидным, то можно хотя бы полнее раскрыть связь с этой землей своего лирического героя. Например, так, как это сделано в песне современного барда Виктора Карасёва:

«Какое мне дело до этой страны,

Где души замшелы, дороги грязны,

Леса да болота, и прОсвету нет…

Но здесь я – всего-то! – родился на свет».

У Виктора и пейзаж величественной красотой, как в Казахстане, не отличается, и откровенно просторечная форма слова «прОсвету» (образованный человек сказал бы: «просвета») может вызвать отторжение читателя своей подчеркнутой «деревенскостью». Но зато нет безликости, и предельно ясно, чем малопривлекательная на вид, полузаброшенная глушь дорога поэту.

В жанре пейзажной лирики очень важно суметь передать, чем именно привлек внимание художника слова тот или иной уголок природы. Почему для поэта прекрасен и неповторим именно этот ландшафт, какие вызывает мысли и чувства его созерцание. Дружеский совет: переделайте начало, поставленные вами перед собой задачи стоят этого труда.

Продолжим чтение:

«Люблю народ, живущий в них

Люблю их жизнь степную,

Мне рассказал один старик

Про жизнь кочевую».

И снова мы видим признание в любви без раскрытия этой благодатной для любого поэта идеи. К тому же в контексте первой строфы, заканчивающейся словом «горы», получается забавная двусмысленность: кочевники ведут степную жизнь в горах? Ведь в тексте они именно «в них» живут.

«Как любит он сидеть порой

Под ясным летним солнцем,

И на домбре играть свой кюй

О жизни их народца».

Образ старого музыканта из народа – хорош, национальные слова, которые могут быть непонятны читателю, объяснены в примечаниях – всё это замечательно. Но как же безжалостно и грубо убивает весь добрый смысл и в самой строфе и, пожалуй, во всем стихотворении одна досадная неточность словоупотребления! Дело в том, что в русском языке слово «народец» носит уничижительную и пренебрежительную окраску: «Измельчал нынче народец, нет уж ни богатырей, ни гордых красавиц, в семьях всего только по одному ребятёнку народилось – и то радость, старичьё молодых не учит – всё больше ворчит! Словом, не живем – доживаем!» (Игорь Вяльцев). «Народец думал лишь о хлебе, и потому в рабы попал.» (Виктор Конецкий). Возможно, Аделине казалось, что уменьшительный суффикс подчеркнет скромность казахов или их немногочисленность? Ну, для начала, этот народ не так уж и мал числом, в каждой из трех знакомых мне казахских семей – по четверо или пятеро детишек, род свой беречь в Казахстане умеют. А скромность – не эквивалент униженности. Настоятельная рекомендация: замените это слово, пожалуйста! К слову «солнцем» можно найти немало других рифм – и красивых, и логичных по отношению ко всему тексту. Подсказывать, пожалуй, не буду: вам соавтор не нужен. 

«О переходе на джайляу

Отары в горы рвутся,

В просторной юрте шанырак

Ковры в ней словно вьются».

Что такое «джайляу» и «шанырак» автор, слава богу, объяснил в примечаниях – не все мы знаем казахский. Правда, по правилам русского языка после «джайляу» должна быть точка – ведь дальше начинается новое предложение. И вторая половина строки вызывает недоумение: шанырак – это конёк юрты кочевника, место, где образующие остов ее крыши шесты сходятся в крестовину и соединяются обручем, оставляющим место для выхода дыма из очага. А коврами устилается отнюдь не потолок (он же делается из кошмы) а пол! Причем же здесь шанырак, и отчего ковры «словно вьются»? Неужели хозяйка подвесила их к самому шаныраку?.. В кочевых жилищах порой разгораживают внутреннее помещение коврами, как пологами, чтобы, например, отделить супружеское ложе от хозяйственной зоны или детской. Но и в этом случае ковры точно не висят на дымоходе! Ковры ручной работы – гордость казахских мастериц, какая из них согласится, чтобы её ковер коптили?..

Финал стихотворения, где аксакал советует читателям для полноты впечатления увидеть красоты его родины своими глазами, мне понравился. В основном - авторским замыслом. А вот к форме стихотворения я, пожалуй, могу высказать немало нареканий, поскольку, по моему скромному мнению, форма должна служить содержанию, а не мешать его правильно понимать.

В стихотворении автором использована преимущественно перекрестная рифмовка схемы АВАВ – первая строка рифмуется с третьей, вторая – с четвертой. Но точно срифмовать автору удается не всегда. Например, «озёра – горы» часто попадается в пейзажной лирике, и если озёрам и горам не сопутствуют красивые, яркие эпитеты, строки начинают выглядеть чересчур привычно. Помните песенку в исполнении Софии Ротару:

«Я люблю, страна, твои озёра,

Я люблю твои леса и горы»…

То, что прощается текстам, звучащим с эстрады в музыкальном сопровождении, при чтении с листа или с экрана часто выглядит именно как недостатки в стихосложении. Музыка может «спрятать» банальность. Экран её безжалостно выпячивает. Вот мы и получили еще один повод рекомендовать автору переделать начало стихотворения.

Слова «в них» и «старик» рифмой назвать очень тяжело: общая ударная гласная «и» еще не делает это сочетание по-настоящему созвучным. Рекомендуется поискать другое слово вместо местоимения «в них», тем более, что именно оно и привносит в текст ненужные смысловые оттенки (выше об этом сказано). Плохо сочетается слово «старик» и со словом «ввысь».

Труднее всего подобрать точную рифму, если слова в стихотворении взяты из двух разных языков. К сожалению, автор с этой непростой задачей практически не справился: «порой» и «кюй» не рифмуются, «джайляу» и «шанырак» - тем более. Конечно, автор может задать критику вопрос: «А сами-то вы срифмовать настолько необычные слова сможете?». Попытаюсь. Причем, поставлю себе задачу не отредактировать текст (этим Аделина может заняться и сама), а просто подобрать созвучия, не состоящие в противоречии с содержанием стихотворения. Например, к слову «кюй» подходит рифма «струй». Во-первых, вода для народа с традициями кочевого образа жизни – великая ценность, казахи посвятили немало красивых строк горным ручьям и степным родникам. В журчании чистых струй слышится песня… Автор, подумайте, может стоит сформулировать строфу так, чтобы использовать этот вариант. С «джайляу» сложнее. Это слово обозначает горный луг для летнего выпаса овец, и точные рифмы к нему, наверное, есть в казахском языке. В русском могу предложить аллитерационный вариант: «гуляя». Отара, которая у вас «рвется в горы», ведь скоро будет гулять по этому лугу… К слову «шанырак» по содержанию стихов подходят и БИВУАК кочевников, и МРАК степной ночи, и лай пастушеских СОБАК, без которых не обходится ни одно степное стойбище, и еще много других хороших слов. Вы наверняка найдете массу своих вариантов. Есть простор для авторедактирования и дополнения стихотворения.

Иногда внешнее сходство слов тоже работает против рифмы. Орёл у автора летает бесшумно, а дети играют шумно. «Бесшумно» и «шумно» - однокоренные слова, отличающиеся только префиксом, их рифмовать точно не стоит. А то выйдет фрагмент старого анекдота про литераторов, рифмующих «ботинок» и «полуботинок».

Еще один вид рифмы, которой злоупотреблять не стоит – глагольная. Глаголы рифмовать легко. Если рифмующихся глаголов слишком много, возникают подозрения в бедности словаря поэта.

Первая строфа задаёт произведению стихотворный размер. В данном случае это, похоже, ямб, но ямб несовершенный, сбивчивый, с нестабильным количеством стоп в строке и даже с «бегающим» иногда ударением:

-! -! ---!

-! -! -!-

-! -! -! ---!

-! -! -!-

Ритмический рисунок стихотворения страдает от неравного количества стоп в первой и третьей строке. Далее. Схема второй строфы:

-! -! -! -!

-! -! -! -

---! -! -!

-!--!-

Строфа снова начинается как четырехстопная ямбическая, но уже с третьей строфы с ритмом – просто беда. Надо переделывать! Неплохо выдержан размер в третьей, пятой и шестой – финальной – строфах, но в целом стихотворение не создает ощущения напевности, которая очень пригодилась бы по законам жанра.

Дорогая Аделина, ваши стихи – очень юные. Не только потому, что молод их автор. Просто им предстоит еще «вырасти» под вашим пером до действительно прекрасных и неповторимых. Нужно для этого совсем немного: сочинять, набираться опыта, работать над содержанием и формой стихов, не теряя при этом яркости и эмоциональности, присущей молодым стихотворцам. В заключение могу лишь посоветовать больше читать поэзии – в том числе, и казахской. Мудрость старика Джамбула, элегическая грусть и умная ирония чеканных строк Абая, самобытный патриотизм Мухтара, женственная нежность и эмоциональность Марфуги - вам в помощь!     

© Copyright: Neihardt, 2015

Регистрационный номер №0312613

от 19 октября 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0312613 выдан для произведения: Автор Adelina выбрала для своего стихотворения тему почти неисчерпаемую - любовь к родному краю. Мало кто из литераторов и ранее, и в наши дни, к этой теме не обращался. Казалось бы – чего проще: описать прелести пейзажа родины, который хорошо знаешь, добавить пару слов о высоких духовных качествах своего талантливого, гордого и доброго народа, о его героической истории или надеждах на будущее – и дело сделано… Но простота эта – кажущаяся. Молодому поэту здесь так легко погрязнуть в приевшихся банальностях, перегрузить стихотворение национальным колоритом или даже скатиться к некоему утверждению своего превосходства над другими по местническому признаку… Поэтому для начала – спасибо автору за то, что не ищет лёгких путей. Это, на мой взгляд, один из признаков готовности к творческому росту.

К сожалению, для читателя осталось «за кадром», на каком языке изначально было написано это стихотворение. Не переводил ли автор собственные стихи с казахского? И является ли русский язык хотя бы в какой-то мере родным для Аделины? Пока же будем говорить о том тексте, которым располагаем в данный момент.

Итак, идея стихотворения пришлась мне по душе. На пользу этой идее, как мне видится, должен работать и незамысловатый стиль произведения – без вычурных метафор, без какого-либо эксперимента с формой. Текст незатейливо повествует о том, как дорог поэту родной край… Но в этой простоте кроются и, своего рода, «подводные камни», которые мешают читателю разделить восторг поэта.

Прочтем первую строфу:

Люблю тебя, мой Казахстан!

Люблю твои озера,

Люблю степей бескрайних океан,

Твои поля и горы.

Эмоциональная составляющая текста конкретно и недвусмысленно выражена троекратно повторенным словом «люблю». Но, извините за мою дотошность, автор не счёл нужным поделиться этой большой любовью так, чтобы читателю тоже захотелось полюбить этот край. Возможно, стихи спасла бы чуть более глубокая проработка описательной части, которая могла дать нам ответ на многие вопросы. На мой взгляд, читателю не видно, чем конкретно казахстанские озера привлекательнее, скажем, карельских, сибирских или даже канадских? В чём прелесть этой степи по сравнению с ковыльными просторами Поволжья? В чём отличие полей и гор от тоже весьма живописного ландшафта Крыма, Урала или Шотландии? А если поэт не считает нужным «разжёвывать» для просвещенного читателя то, что самим жителям этих мест кажется совершенно очевидным, то можно хотя бы полнее раскрыть связь с этой землей своего лирического героя. Например, так, как это сделано в песне современного барда Виктора Карасёва:

«Какое мне дело до этой страны,

Где души замшелы, дороги грязны,

Леса да болота, и прОсвету нет…

Но здесь я – всего-то! – родился на свет».

У Виктора и пейзаж величественной красотой, как в Казахстане, не отличается, и откровенно просторечная форма слова «прОсвету» (образованный человек сказал бы: «просвета») может вызвать отторжение читателя своей подчеркнутой «деревенскостью». Но зато нет безликости, и предельно ясно, чем малопривлекательная на вид, полузаброшенная глушь дорога поэту.

В жанре пейзажной лирики очень важно суметь передать, чем именно привлек внимание художника слова тот или иной уголок природы. Почему для поэта прекрасен и неповторим именно этот ландшафт, какие вызывает мысли и чувства его созерцание. Дружеский совет: переделайте начало, поставленные вами перед собой задачи стоят этого труда.

Продолжим чтение:

«Люблю народ, живущий в них

Люблю их жизнь степную,

Мне рассказал один старик

Про жизнь кочевую».

И снова мы видим признание в любви без раскрытия этой благодатной для любого поэта идеи. К тому же в контексте первой строфы, заканчивающейся словом «горы», получается забавная двусмысленность: кочевники ведут степную жизнь в горах? Ведь в тексте они именно «в них» живут.

«Как любит он сидеть порой

Под ясным летним солнцем,

И на домбре играть свой кюй

О жизни их народца».

Образ старого музыканта из народа – хорош, национальные слова, которые могут быть непонятны читателю, объяснены в примечаниях – всё это замечательно. Но как же безжалостно и грубо убивает весь добрый смысл и в самой строфе и, пожалуй, во всем стихотворении одна досадная неточность словоупотребления! Дело в том, что в русском языке слово «народец» носит уничижительную и пренебрежительную окраску: «Измельчал нынче народец, нет уж ни богатырей, ни гордых красавиц, в семьях всего только по одному ребятёнку народилось – и то радость, старичьё молодых не учит – всё больше ворчит! Словом, не живем – доживаем!» (Игорь Вяльцев). «Народец думал лишь о хлебе, и потому в рабы попал.» (Виктор Конецкий). Возможно, Аделине казалось, что уменьшительный суффикс подчеркнет скромность казахов или их немногочисленность? Ну, для начала, этот народ не так уж и мал числом, в каждой из трех знакомых мне казахских семей – по четверо или пятеро детишек, род свой беречь в Казахстане умеют. А скромность – не эквивалент униженности. Настоятельная рекомендация: замените это слово, пожалуйста! К слову «солнцем» можно найти немало других рифм – и красивых, и логичных по отношению ко всему тексту. Подсказывать, пожалуй, не буду: вам соавтор не нужен. 

«О переходе на джайляу

Отары в горы рвутся,

В просторной юрте шанырак

Ковры в ней словно вьются».

Что такое «джайляу» и «шанырак» автор, слава богу, объяснил в примечаниях – не все мы знаем казахский. Правда, по правилам русского языка после «джайляу» должна быть точка – ведь дальше начинается новое предложение. И вторая половина строки вызывает недоумение: шанырак – это конёк юрты кочевника, место, где образующие остов ее крыши шесты сходятся в крестовину и соединяются обручем, оставляющим место для выхода дыма из очага. А коврами устилается отнюдь не потолок (он же делается из кошмы) а пол! Причем же здесь шанырак, и отчего ковры «словно вьются»? Неужели хозяйка подвесила их к самому шаныраку?.. В кочевых жилищах порой разгораживают внутреннее помещение коврами, как пологами, чтобы, например, отделить супружеское ложе от хозяйственной зоны или детской. Но и в этом случае ковры точно не висят на дымоходе! Ковры ручной работы – гордость казахских мастериц, какая из них согласится, чтобы её ковер коптили?..

Финал стихотворения, где аксакал советует читателям для полноты впечатления увидеть красоты его родины своими глазами, мне понравился. В основном - авторским замыслом. А вот к форме стихотворения я, пожалуй, могу высказать немало нареканий, поскольку, по моему скромному мнению, форма должна служить содержанию, а не мешать его правильно понимать.

В стихотворении автором использована преимущественно перекрестная рифмовка схемы АВАВ – первая строка рифмуется с третьей, вторая – с четвертой. Но точно срифмовать автору удается не всегда. Например, «озёра – горы» часто попадается в пейзажной лирике, и если озёрам и горам не сопутствуют красивые, яркие эпитеты, строки начинают выглядеть чересчур привычно. Помните песенку в исполнении Софии Ротару:

«Я люблю, страна, твои озёра,

Я люблю твои леса и горы»…

То, что прощается текстам, звучащим с эстрады в музыкальном сопровождении, при чтении с листа или с экрана часто выглядит именно как недостатки в стихосложении. Музыка может «спрятать» банальность. Экран её безжалостно выпячивает. Вот мы и получили еще один повод рекомендовать автору переделать начало стихотворения.

Слова «в них» и «старик» рифмой назвать очень тяжело: общая ударная гласная «и» еще не делает это сочетание по-настоящему созвучным. Рекомендуется поискать другое слово вместо местоимения «в них», тем более, что именно оно и привносит в текст ненужные смысловые оттенки (выше об этом сказано). Плохо сочетается слово «старик» и со словом «ввысь».

Труднее всего подобрать точную рифму, если слова в стихотворении взяты из двух разных языков. К сожалению, автор с этой непростой задачей практически не справился: «порой» и «кюй» не рифмуются, «джайляу» и «шанырак» - тем более. Конечно, автор может задать критику вопрос: «А сами-то вы срифмовать настолько необычные слова сможете?». Попытаюсь. Причем, поставлю себе задачу не отредактировать текст (этим Аделина может заняться и сама), а просто подобрать созвучия, не состоящие в противоречии с содержанием стихотворения. Например, к слову «кюй» подходит рифма «струй». Во-первых, вода для народа с традициями кочевого образа жизни – великая ценность, казахи посвятили немало красивых строк горным ручьям и степным родникам. В журчании чистых струй слышится песня… Автор, подумайте, может стоит сформулировать строфу так, чтобы использовать этот вариант. С «джайляу» сложнее. Это слово обозначает горный луг для летнего выпаса овец, и точные рифмы к нему, наверное, есть в казахском языке. В русском могу предложить аллитерационный вариант: «гуляя». Отара, которая у вас «рвется в горы», ведь скоро будет гулять по этому лугу… К слову «шанырак» по содержанию стихов подходят и БИВУАК кочевников, и МРАК степной ночи, и лай пастушеских СОБАК, без которых не обходится ни одно степное стойбище, и еще много других хороших слов. Вы наверняка найдете массу своих вариантов. Есть простор для авторедактирования и дополнения стихотворения.

Иногда внешнее сходство слов тоже работает против рифмы. Орёл у автора летает бесшумно, а дети играют шумно. «Бесшумно» и «шумно» - однокоренные слова, отличающиеся только префиксом, их рифмовать точно не стоит. А то выйдет фрагмент старого анекдота про литераторов, рифмующих «ботинок» и «полуботинок».

Еще один вид рифмы, которой злоупотреблять не стоит – глагольная. Глаголы рифмовать легко. Если рифмующихся глаголов слишком много, возникают подозрения в бедности словаря поэта.

Первая строфа задаёт произведению стихотворный размер. В данном случае это, похоже, ямб, но ямб несовершенный, сбивчивый, с нестабильным количеством стоп в строке и даже с «бегающим» иногда ударением:

-! -! ---!

-! -! -!-

-! -! -! ---!

-! -! -!-

Ритмический рисунок стихотворения страдает от неравного количества стоп в первой и третьей строке. Далее. Схема второй строфы:

-! -! -! -!

-! -! -! -

---! -! -!

-!--!-

Строфа снова начинается как четырехстопная ямбическая, но уже с третьей строфы с ритмом – просто беда. Надо переделывать! Неплохо выдержан размер в третьей, пятой и шестой – финальной – строфах, но в целом стихотворение не создает ощущения напевности, которая очень пригодилась бы по законам жанра.

Дорогая Аделина, ваши стихи – очень юные. Не только потому, что молод их автор. Просто им предстоит еще «вырасти» под вашим пером до действительно прекрасных и неповторимых. Нужно для этого совсем немного: сочинять, набираться опыта, работать над содержанием и формой стихов, не теряя при этом яркости и эмоциональности, присущей молодым стихотворцам. В заключение могу лишь посоветовать больше читать поэзии – в том числе, и казахской. Мудрость старика Джамбула, элегическая грусть и умная ирония чеканных строк Абая, самобытный патриотизм Мухтара, женственная нежность и эмоциональность Марфуги - вам в помощь!     

 

Для автора Barbarianz