Врачам удалось вывести Лиду из сильнейшего шока, однако начались жуткие истерики. Лида не только не могла слышать мужские голоса, но, похоже, и запахи мужчин провоцировали новые взрывы истерики. Даже присутствие Максима не могла выносить. Кроме психологической, других травм не обнаружено, поэтому держать Лиду в больнице не имело смысла. Врач посоветовал увезти её подальше от этих мест, поближе к природе, и чтобы рядом не было мужчин. Есть шансы, что через пару месяцев она придёт в норму.
Усыпив снотворным, Лиду отвезли в деревню к матери. Это был наилучший вариант: кроме матери здесь была старшая сестра Лиды Людмила, соседи сплошь старушки.
В милиции развели руками: зацепок никаких, а потерпевшая, сами знаете, в каком состоянии, по-всему повиснет это дело глухарём.
Александр вернулся домой. Если бы не Зиночка, то уже через день он не выдержал бы того кошмара, который начался. Многочисленные родственники винили в случившемся Александра: если бы он не отказался ехать в деревню в субботу утром, то и Лиде не пришлось бы вечером тащиться с сумкой к сестре. Каждый родственник считал нужным лично донести своё мнение, поэтому не смолкал телефон, не иссякал поток «гостей».
Больнее всего били слова Максима:
- Это ты, ты во всём виноват! Бросил нас, снюхался с мокрощелкой! Ненавижу тебя и призираю!
Максим осунулся, казалось, стал тоньше и выше ростом. Ранее равнодушный к пиву теперь поглощал его в больших количествах. Домой заявлялся ближе к полуночи, разговаривать категорически отказывался: опустошив очередную банку пива, тяжело падал на кровать и точно деревенел.
Лариса отчасти успокоилась, но так же предпочитала отмалчиваться, всё время, пряча глаза. Очевидно, она так же в случившемся винила отца, но не хотела не то что произносить этого вслух, но и чтобы отец прочёл в её глазах.
Сосед пьянчужка гадливо усмехался:
- Как Санёк, трахается с малолеткой? А другие твою бабу натянули…
Получив удар в скулу, сосед отлетал к стене и падал на пол как мешок с картошкой. И начинал по бабьи визжать:
- Всё, подонок, всё, ты подписал себе приговор! Готовься! Завтра пойдёшь в тюрьму! Сгниёшь на нарах! Там из тебя пидараса сделают!
На крик выбегала соседка, такая же пьянь, и буквально пинками, едва ли не на четвереньках загоняла мужа в комнату. Ещё с полчаса он бушевал там, крича: все дебилы и подонки, у него есть кореша среди ментов, так что Александр сгниёт на нарах, а остальных он просто уроет.…Это была давно заезженная пластинка, набившая всем оскомину, поэтому никто не придавал значения угрозам. Лично Лида многократно разбивала о его башку тарелки, погнула сковородку, и сосед так же грозился упечь её то в тюрягу, то в дурку. Сам же он в неделю раз бывал в ментовке (звонили в милицию, как правило, Лида, либо жена, когда лопалось её терпение), возвращался через пару часов со следами «поцелуев» резиновой дубинки по всей спине. И принимался за старое.
Как-то раз, когда соседа забирали в тыщу первый раз, Александр спросил:
- Можно ли как-то прекратить этот дурдом?
Мент устало усмехнулся:
- Можно. Грохните его.
- Не понял? Но тогда вы приедете за мной…
- Приедем. А что делать? На 15 суток сейчас не садят, чтобы посадить его на больший срок, нужно заявление от жены. А она отказывается писать. Уговорите - и проблема разрешится.
Уговорить соседку не получалось, разве что под пыткой она могла написать такое заявление. Понять её можно: сама не работает, худо-бедно сына (ему двенадцатый год пошёл) кормить, одевать надо, а муж хоть и пьёт, но время от времени приносит в дом кое-какие деньги. Зачем ей обрубать этот «родничок»?
Тяжёлая гнетущая атмосфера квартиры вырвалась за её пределы и, казалось, захватила всю Петроградку. Шептались во дворе, шептались в магазинах, разве что пальцем не показывали. Однажды рано утром Александр выносил мусорное ведро и случайно подслушал разговор двух дворничих: обсуждали несчастье его семьи так, будто очередную серию латиноамериканского «мыла». И, конечно же, главным злодеем был он, Александр. Пошёл на рынок за сигаретами, а там, по закону подлости, у соседнего хлебного киоска бабулька из их подъезда пересказывает продавщице «жуткую историю про жильцов из 3 квартиры». И, разумеется, в пересказе Александр был подлецом, а Лида «такая хорошая, приятная женщина. Жалко. И куда только Господь смотрит? Почему позволяет таким гадёнышам топтать землю?..»
Александр держался из последних сил, чувствуя, как тупеет с каждым днём. С тупостью примитивного робота он готовил завтраки, обеды, ужины, снова и снова буквально вылизывал комнату, без прежней жалости уносил на помойку, к ликованию тусующихся там бомжей, папки с газетными вырезками, папки с черновиками и рукописями, журналы (в советское время выписывал почти все толстые). Во время перекуров сидел на кухне, тупо смотрел в окно и курил три-четыре сигареты подряд. И вяло размышлял: дети не отвергают его завтраки-обеды, едят дома и берут с собой на работу,…значит, не совсем презирают. Может, всё ещё наладится, только нужно перетерпеть. Сколько? Что делать сейчас? Он не знал, как воздействовать на сына, его обвинения и оскорбления пулями пробивали его сердце и застревали. Не дубасить же Максима, как соседа? Не менее болезненными были молчание Ларисы, её упорное нежелание идти на контакт.
Племянница Лиды Наташа, которую ещё соплюшкой помнит Александр, которая, взрослея, любила вести с дядьСашей разговоры про жизнь, считала другом, и делилась самыми сокровенными девичьими секретами, гневно бросила в лицо:
- Я всегда считала вас порядочным,…дорожила дружбой с вами, мечтала о таком муже.…А вы оказались такой мразью! Вы мне противны!
Всё чаще неприятно ныло сердце. И возродились мысли о смерти. Да, деревья умирают стоя, те, что выдерживают натиски бурь и штормов. Довольно спокойно Александр сознавал, что давно бы уже рухнул, как старый тополь у них во дворе, но был ещё крепок главный корень. Он не только держал ствол, но и пытался вселить веру каждой веточке, что болезнь и сухота временная, вот придёт новая весна и крона, как прежде, утонет в зелёной кипени. И родятся новые побеги, новые веточки.…Как в романе «Война и мир» история дуба и Андрея Болконского…
Этим главным корнем была Зиночка. Точно кабан, продирающийся сквозь дебри терновника, она так же продиралась сквозь дебри слухов и осуждающих взглядов окружающих, чтобы чаще, дольше быть рядом с Аличкой. Корень без ствола может дать новые побеги, а ствол без корня погибнет, упадёт.
Ледоколом вламывалась в квартиру Зиночка, ломая и круша лёд, что сковывал её Аличку. Получил внушительный удар по яйцам сосед, после чего сутки не показывался на глаза, лишь мышкой шмыгал в туалет. Его жена попыталась возникнуть, но отпрянула с расцарапанным лицом. Что ей сказала Зиночка, Александр не слышал, но с того момента соседка вообще перестала вмешиваться и только терпеливо ждала, когда её муженька можно было забрать и утащить в комнату. Однако воспитательные методы разбивались о соседа, как горох о стенку. Александр с ужасом отмечал, что с каждым разом бьёт соседа без прежнего содрогания, словно не живого человека дубасит, а кусок свинины отбивает для жарки.
Максим работал в автомастерской, по графику два через два, с восьми до восьми. Свободное время, обычно полночи сидел за компьютером, играя, затем до часу дня отсыпался, снова играл, выходил прошвырнуться по магазинам, прикупить новую игру. С появлением Зиночки, Максим вдруг резко сменил образ жизни. Придя с работы, не дерзит, как прежде, не бросает ненавистных взглядов, а, молча поев, укладывается спать, игнорируя даже сериал «Остаться в живых», который смотрел, не пропуская ни одной серии. В выходные дни вставал рано и уезжал, якобы, на дачу к напарнику.
Лариса работала пятидневку с девяти до шести, так что к семи была уже дома. Так же молча съедала предложенный ужин, едва слышно роняла »спасибо» и укладывалась на диване, свернувшись калачиком.
Зиночка сломала и этот «режим». Во – первых, ужинать они стали вместе, как только приходила Лариса, во-вторых, ужин проходил не в тягостном молчании, ибо Зиночка живо рассказывала разные смешные школьные истории, в-третьих, после ужина, когда Александр уходил мыть посуду, девчонки садились на диван и тихо о чём-то говорили.
- Потерпи Аличка, всё будет океюшки, – говорила Зиночка, оставшись наедине. - Она скоро оттает. Главное, что Лара не считает тебя виноватым. Держись, родненький мой, мы обязательно разгрызём прутья клетки и сбежим. Просто это не наш понедельник.
- Не наш, - соглашался Александр, с опаской прислушиваясь, как в нём пускает корешки сомнение, что «наш понедельник» вообще не наступит.
У Лиды, как правило, комплексы, едва родившись, приобретают хронический характер. Это значит, что очень не скоро Лида придёт в норму. Оставить одних Ларису и Максима всё равно, что вытолкнуть их на ринг бокса без правил. Максим видимо интуитивно чувствовал: сестра на стороне отца. Открыто проявлять свою неприязнь не решался, но посматривал на Ларису так, что не оставалось сомнений в характере его мыслей. Сколько это может длиться? Месяцы и месяцы…
И ещё одна весьма сильная тревога всё больше захватывала сердце Александра. Зиночка. Он видел, с какой жестокостью Зиночка била промеж ног соседа и вгоняла ноготки в опухшую от пьянок рожу соседки: в эти моменты она напоминала дикого зверя, готового загрызть любого, кто забрёл на её территорию. Сегодня она предупреждающе бьёт промеж ног и царапает лицо, а завтра? Ведь нарушители не покинули территорию, они лишь затаились, зализывая раны. И что будет, когда раны заживут?
Помочь сайту
Поздравления
