Женщины с винтовками. Глава 07. Окончание

 

- Как будем действовать, Подушин? – помолчав, спросила Таисия, - с нашими двумя чертовыми дюжинами.

- Я думаю, что к чертову воинству мы не относимся, сколько бы тысяч дюжин в нем ни было. Что дальше? Зима катит в глаза, вон за ночь лывы подмерзли.

- Что?

- Лужи, говорю, ледком схватились. Надо пробираться на юг. Слыхал, что те, кто честь сохранил, там собираются.

 

Его слова прервал многоголосый рев. Разом обернувшись, они увидели, что от крайних домов к ним катится ощенившаяся штыками масса.

- Идиот, - с яростной злобой на себя, подумал Питирим, - безмозглый кретин. Расслабился как… забыл про потерявшее облик человеческий зверье. Сейчас навалятся пьяной дикой толпой. Их там едва ли не сотня. Бедные девочки, что же…

- Взвод, в ружье! – громко подала команду Таисия и голос её был слегка напряжённым, но как, собственно, и при любой команде подлежащей немедленному исполнению. – Приготовиться к отражению атаки. Шалаши валить, оборону за ними занять.

Подушин, изумленный тем, с какой четкостью и быстротой, без каких – либо признаков паники, было выполнено приказание, оказался последним из занявших позицию. Он, оказывается действительно, находился в составе регулярного воинского подразделения, готового принять бой в любых условиях.

- Взвод, - вновь раздалась команда, - заряжай. Цельсь выше голов.

И после паузы, выдержанной для исполнения команды:

- Пли!

Грянул залп такой слаженный, что казалось как будто выстрелила одна многоствольная винтовка. Любому фронтовику было бы понятно, что стреляют не новобранцы. Катящийся и захлёбывающийся матерщиной серый вал замедлился и через несколько метров остановился.

Вперёд вышел некто в кожаной куртке и, надсаживая голос, заорал:

- Эй, бабенции, здесь шутить с вами никто не намерен. Бросайте винтовки и выходите с поднятыми клешнями. Ежели ещё раз пульнете, а уж тем более кого пораните, всех кончим до единой. Так что давайте полюбовно. Вот одну подружку вашу повстречали, полюбились и разошлись по – хорошему. Даже подарочек на память о себе оставила. Глядите.

Он повертел чем – то пестрым над головой.

- Платок это, Стеши Пинигиной, - вскрикнула Никея, глядя в свою оптику, - а этот в кожанке – тот самый матрос, который парламентёром был.

Таисия повернулась к ней и четко, почти по слогам приказала:

- Ровно в середину лба.

- Ты что? Как же?

- Рядовая Марципулос, исполняйте приказ!

- Давай, Ника, отомсти за Стешу, ты что, не понимаешь? Ведь замучили её эти гады, - добавила Мишка.

- Стреляй, - яростно прошипела Таисия и добавила грубое ругательство.

От фигуры в кожаной куртке донеслось:

- Ну, так как? Договорились, мать ваш…

Голос был оборван выстрелом, кричавшего бросило назад, его подхватили на руки. Таисия, поднимаясь, скомандовала негромко:

- Мишка, ящик с гранатами из повозки – живо.

А, встав в полный рост, в полный голос же и закричала:

- Эй… Теперь послушайте нас. Тут нет ни женщин, ни барышень. Все солдаты, хлебнувшие фронта, как и вы. Живыми мы не сдадимся, но и половина вас на этом пустыре останется навечно. Кому, скажите, это нужно? Так что идите туда откуда пришли. Новая жизнь в стране начинается: жаль же с белым светом расставаться по дурости.

Серая масса забродила, послышались крики, ругань, кто – то сцепился в свалке.

- Ну вот, - скривила в презрении губы Таисия, - опять у них митинг. Надо помочь ''товарищам'' принять правильную резолюцию. Где наши аргументы?

Мишка уже волоком притащила ящик с гранатами и вскрыла его.

- Знаком ты с такими бомбами, Питирим Аввакумович? – спросила Таисия.

- Так точно, госпожа фельдфебель, - ответил Подушин, вскакивая и становясь во фронт.

Таисия посмотрела на него с подозрением, не насмехается ли. Однако, лицо Подушина было абсолютно серьезным. Всё правильно: армия без субординации это стадо, она – фельдфебель и командир подразделения, а он, по крайней мере в настоящее время, имеет звание рядового, волей случая примкнувший к её команде.

- Ручные гранаты системы капитана Рдултовскго, типа РГ – 14, - добавил он.

- Надо забросить гранату хоть влево, хоть вправо так, что бы осколки не задели ни нас, ни тех. Сможешь, сможете?

- Так точно, госпожа фельдфебель, смогу.

- Тогда бросай.

Питирим вынул из ящика гранату, осмотрел, покрутил правой рукой в плечевом суставе.

- На всякий случай вам надо лечь, - сказал он.

- Бросай, бросай, что надо – мы знаем.

Подушин сдернул предохранительное кольцо и метнул гранату вправо. Таисия и Мишка стоя наблюдали за её полётом. Питирим опешил, открыл было рот, но Таисия приложила палец к губам. Секунда, две, три…

- Ложись! – закричала Таисия и тут же прогремел взрыв.

Несколько осколков срезали уже подсохшие метелки полыни в двух саженях от них. Таисия, Мишка и Подушин встали. ''Аргумент'' оказался увесисто убедительным – они увидели спины быстро удаляющихся в сторону города ''товарищей''.

Таисия засмеялась:

- Прямо свора дворняжек, кидаются с остервенением, но только поднимешь палку, так сразу хвост между ног и наутёк.

Смех её был недолгим.

- Ладно, с этими гавнюками мы, хотя бы на время, разобрались. Пока они до трактира доберутся, пока подопьют для храбрости, а там, если переберут, может и вовсе спать завалятся. Нам то, что следует делать далее? – вопросила в пространство Таисия.

- Уходить надо, быстро и не по дороге – они могут конницу пустить - через лес. Не оставит нас… вас эта мразь, не простят ни своего позора, ни застреленного матросика, - твёрдо сказал Питирим.

- Взводная повозка через кусты не пройдёт, а бросить казённое имущество я не имею права без приказа, - так же твёрдо ответила Таисия, – если будет догонять конница тогда, либо отстреляемся, либо свернём в тот же лес.

- От кого же ты должна получить приказ в этом захолустье? – явно сдерживая себя, вопросил Питирим.

- Хотя бы от старшего по званию, от офицера русской армии. Наш взвод курировал подпоручик Прозоров Владимир Андреевич. Замечательный офицер и человек. Мог бы и сейчас быть с нами. Убили его. На одном из митингов не выдержал и сказал, что те, кто бегут с фронта – предатели России, пособники врага. Его ударили штыком в спину. Скоты подлые.

- Тьфу, ты, что ж за косность у нас такая, без приказа ни шагу.

- Чего ты плюёшься, рядовой Подушин, было б больше этой самой косности – не дошло бы до полного развала армии.

- Хорошо, - сказал Питирим, - раз так.

Он начал расстегивать шинель, под которой был мундир с погонами подпоручика, с Георгием и Станиславом, и готовился сказать:

- Как старший по чину принимаю командование подразделением на себя. Слушай приказ…

 

Но не успел ни снять шинели, ни приказать, потому что загрохотал пулемет. Пули ударили по ветвям кустарника, тонко заржала Власька и, подгибая ноги, медленно завалилась набок.

- Ложись! - одновременно крикнули Таисия и Подушин.

Команда была излишней – все ударницы бросились на землю с первым звуком пулеметной очереди.

Приподняв голову, Подушин с ужасом увидел, что гимназист стоит и озирается с растерянным видом.

- Ложись, кадет! – закричал Питирим.

- Что? – переспросил гимназист Балакирев, - что это…

Следующая очередь – пулеметчик взял ниже – опрокинула гимназиста навзничь. Судя по тому, что Балакирев застыл в неподвижности, Подушин понял – убит.

Ударницы, как ящерицы, плотно прижимаясь к земле, добирались до своих винтовок, разворачивались головой к огневой точке и отползали назад за поваленные шалаши. Прикрытие скрывало их от глаз пулеметчика, но защитить от пуль не могло.

- Сейчас пристреляется и выкосит всех подчистую. Засел, падлюка, видимо, на каком-нибудь чердаке, хрен от него на этой плешине укроешься, - подумал Питирим, - что же Таисия молчит?

Он обернулся к лежащей неподалеку Таисии и жалобно простонал:

- Ууу, Таинька.

Он слышал это нежное, очень ему понравившееся, имя от Мишки.

Таисия лежала лицом вниз, вокруг головы её расплылось кровавое пятно.

- Как же так… рикошет? – он подполз к Таисии.

Пуля содрала кожу ото лба к затылку, он осторожно коснулся раны, но нет кость не была пробита. Он, повернув голову Таисии, прикоснулся своими губами к её губам и уловил дыхание.

Вновь заработал пулемет и раздалось два вскрика.

- Внимание, взвод, - закричал Питирим, - фельдфебель Громыхалина ранена, командование взводом передала мне, подпоручику Подушину. Слушай приказ: всем отползать в кустарник, ползти вплоть до березового леса, где укрыться за стволами. Дальнейшие приказания там, в лесу. Исполняйте!

Пули впивались в землю то слева, то справа – сволочь за пулеметом умело поводила стволом. Ещё несколько криков предсмертной боли. Питирим много раз бывал под огнём, но из русского пулемёта в него стреляли впервые и мысль об этом была мучительной.

Вдруг стало тихо.

- Ленту меняет, - определил Подушин и услышал шуршание травы. Кто – то, нарушая приказ, подползал. Ясно, кто – Мишка.

Предотвращая ахи и охи, подпоручик Подушин скомандовал:

- Бери под правую руку и давай, согнувшись, бегом в кусты.

Они подхватили Таисию и только протиснулись между кустами сирени, как вновь застучал пулемет. Они рухнули в жухлую траву и поползли, подтаскивая Таисию за собой.

 

Взвод оставил на пустыре восьмерых, ещё одну смертельная пуля настигла уже в кустарнике, четверо ударниц были легко ранены и две тяжело.

Они порядком углубились в березовый лес, но всё ещё вослед им неслись яростные свинцовые плевки.

 

Остановились, пройдя с полверсты, на полянке. Перевязали раненых. Белкиной пуля угодила под правую грудь, она была без сознания. Таисия очнулась, но от потери крови была очень слаба, и по всем признакам контужена. Матюха плакала не столько от ранения в руку, сколько по убитой подруге Тюхе. Никея не находила себе места, злясь на поврежденный пулей прицел винтовки, а то бы она этого гада за пулемётом сняла, как глухаря с дерева.

Питирим соорудил пару носилок, на которые уложили раненых. Затем он снял шинель, свернул её в скатку и подложил под голову Таисии. Достал из своего ''сидора'' и надел слегка помятую офицерскую фуражку, выпрямился, одернул мундир и закурил папиросу, сохраненную в нагрудном кармане. Ударницы смотрели на его погоны и ордена с изумлением.

 

- Ну, отдохнули, дорогие мои женщины с винтовками, - сказал, перекурив, подпоручик Подушин, - идти надо. Ефрейтор Зиятдинова в головной дозор. Рядовая Марципулос – охранение с тыла. Вот вы двое и вы, прошу извинить, фамилий и имен не успел узнать, берите носилки. Становись! Шагом арш.

Впереди у взвода был долгий, тяжелый и опасный путь, пройти который доведётся не всем.