Заброшенное кладбище. Глава 4

[Скрыть] Регистрационный номер 0409758 выдан для произведения: У каждого из нас есть тайны,
И мы храним их неслучайно:
Хоть с виду вроде не плохи,
За всеми водятся грехи!
Секреты унесём с собой,
Могильной скроем их землёй,
Но иногда, раз во сто лет,
Их тянет вырваться на свет.
 
– Что? – я повернулась кругом, но рядом никого не обнаружила.
Покрытые снегом надгробные плиты, склепы, одинокие деревья на территории кладбища – только людей поблизости точно не находилось. Прозвучавший голос был каким-то нейтральным. Я затруднялась сказать, он женский или мужской, взрослый или детский. Или, может, у меня начинается сумасшествие?
Я зажмурилась и потрясла головой, а потом открыла глаза. Всё было как прежде. В нерешительности я простояла, не двигаясь, ещё минуту, но больше никаких посторонних звуков не услышала. Разве что где-то вдалеке чирикала птица.
Потерев ноющий шрам на руке, я решила возвращаться в особняк доктора. Наверное, это следствие усталости. Права была мама: следовало хорошенько отдохнуть и не зацикливаться на дурацком совпадении. Изабеллы Конрой существовали до меня и будут после.
Когда я уже выходила за ворота кладбища, то услышала шум в хибарке сторожа. Не останавливаясь, я подошла к двери и постучала.
– Открыто! – раздался грубый мужской крик.
Зайдя внутрь, я увидела малоприглядную картину. Помещение представляло собой тесную комнату, очевидно, служившую сторожу домом. Здесь находились неприбранная кровать, стол с пахнущими остатками еды, открытый шкаф, из которого вываливалась как верхняя, так и нижняя одежда.
– Чего надобно? – неприветливо спросил меня мужичонка неказистой внешности.
На вид – лет за пятьдесят. Низенький, толстый, с проплешиной и остатками русых волос, с покрасневшим лицом, какое бывает у пьющих людей. Одет он был в заношенную бежевую рубашку и серые штаны, на которых проступали жирные пятна. Похоже, служитель собирался спать, так как пока я осторожно проходила, он несколько раз зевнул.
И тут я задумалась. Как аккуратно сформулировать мысль, чтобы при этом не выглядеть помешанной? Ладно, сейчас не до деликатностей.
– Извините за беспокойство, я бродила по кладбищу и меня заинтересовала одна могила. Может, вы знаете, кто там погребён, есть ли родственники у этого человека?
Сторож нахмурился и застыл в недоумении. Явно, к нему вряд ли обращались с подобной просьбой ранее. Почесав рукой затылок, мужчина хранил молчание.
– Изабелла Конрой. Похоронена шестнадцать лет назад, в самом конце левой дорожки, - уточнила я, надеясь ускорить его вспоминательные процессы.
– Ну, – наконец-то разродился он, – похоронена так и похоронена. Тебе она пошто сдалась?
В мои планы не входило откровенничать с этим типом. Но как иначе разговорить его? Я растерялась и не могла придумать подходящий ответ. В самом деле, не говорить же правду, как бы глупо она ни звучала?
Видя, что я игнорирую его вопрос, сторож внезапно рассердился:
– Ходят тут всякие, а я им докладчик, что ли? Не обязан я тебе ничего рассказывать…
Опешив от неожиданной грубости, я в гневе развернулась и вышла из хибарки. Зачем я только придумала эту глупую затею!
– … задарма! – закончил фразу мужчина.
Я остановилась. Значит, ещё не все потеряно? Соглашаться или уйти? Замешательство оказалось кстати. Голова сторожа выглянула наружу и заявила:
– Да заходи. Ишь шустрая какая.
Демонстративно вздохнув, я не торопясь вернулась обратно. Мужчина жестом пригласил меня сесть на страшный, почерневший от времени стул, но я предпочла остаться в стоячем положении.
– Так вы знаете про ту девушку? – я задала вопрос, стараясь звучать увереннее. – Можете про неё рассказать?
– Могу, – уже с улыбкой заявил служитель, разведя руками. – И родственников её помню, и улицу, где они жили, и кто к ней потом на могилу приходил.
Он сделал эффектную паузу. Похоже, этот пройдоха умел набить себе цену.
– И сколько стоит ваша информация? – спокойно спросила я.
Сторож опять почесал затылок, но было очевидно, что ответ вертелся у него на языке. Он поспешно огласил своё пожелание:
– Бутылка виски. Принесёшь сейчас?
Вот ведь проклятие! У меня даже не имелось с собой денег, чтобы предложить их вместо пойла этому пьянице. Что же делать? С другой стороны, я ничем не рисковала, согласившись на такие условия.
– Сегодня – нет. Завтра – может быть, – хмуро ответила я и поскорее вышла на улицу.
Сев в экипаж, я попросила Шарля поехать к дому доктору Арендту. Почему события каждого дня выводят меня из себя, почему я постоянно чувствую дискомфорт, почему всё только раздражает? Мне хотелось лечь на кровать и рыдать до забвения.
Едва я вошла внутрь, то поняла, что проголодалась, так как с самого утра ничего не ела. Я направилась на кухню, где увидела, что Ханна руководит работой двух приглашённых помощниц – ведь на сегодня был запланирован званый ужин. Она довольно бесстрастно посмотрела на меня и продолжила давать указаниями девушкам.
– Я могла бы пообедать? – робко поинтересовалась я.
– Ты пропустила обед, – жёстко заявила экономка. – Он был полчаса назад.
Очевидно, Ханна хотела, чтобы я унижалась и попросила об исключении из правил, только этого она не дождётся. Я предпочла бы умереть с голоду, чем наступить на горло своему самоуважению.
Резко развернувшись, я отправилась к себе. Мне показалось, что по коридору навстречу шёл Поль, но я ускорила шаг и стала быстро подниматься по лестнице. В данный момент я не желала никого видеть.
Всё шло не так! Вокруг одни унижения, неприятности и препятствия. Я подавляла слёзы, которые рвались наружу, и пыталась быть сильной.
Зайдя в свою комнату, я заперлась на ключ и бросилась на кровать лицом вниз. Почему всё на свете против меня? Чем я такое заслужила?
Проплакав пять минут, я поднялась. Подумаешь, разве это первый случай, когда мы, бродячие артисты, едим раз в день? Нашла из-за чего расстраиваться! Нужно было как-то отвлечься. Единственное, что могло сейчас поднять мне настроение – мысли о Гарольде.
Я представила, как будто он находится здесь, в этом дурацком Лесном городе, в доме доктора Арендта. Снисходительный взгляд его голубых глаз был бы способен затмить все мои проблемы. Будь он со мной, я бы точно не думала о каком-то чужом захоронении.
– Мне так грустно, что тебя нет рядом, – сказала бы я ему.
– Потерпи чуть-чуть, – ответил бы Гарольд своим невозмутимым голосом, взяв меня за руку. – Ты же понимаешь, что в данный момент мы не можем быть вместе.
– Понимаю, – грустно бы подтвердила я. – А когда мы увидимся?
– Скоро, – пообещал бы он. – Если будем сильно хотеть, разве что-то сможет остановить нас?
– Нет, – прошептала бы я и захотела обнять его.
Понятное дело, никакого Гарольда в комнате и в помине не было. Я отчётливо осознавала, что это моя мимолётная фантазия, желание убежать от неприятной реальности. А ведь тот голос на кладбище я слышала на самом деле.
В моём распоряжении имелась проверенная вещь – волшебные кости. Это был один из немногочисленных предметов, доставшихся от родителей. Каждый из двух кубиков содержал несколько граней с разными словами. Когда в минуты отчаяния я задавала вслух вопрос и бросала их, то выпавшее словосочетание подбадривало меня, и я верила ему безоговорочно.
Вот и сейчас я достала кубики из мешочка, крепко сжала в руках и перед тем как выпустить на стол, спросила:
– Правда, что та Изабелла Конрой общалась со мной?
Кости дольше обычного покрутились на поверхности, затем нехотя замерли. На их верхних гранях оказались слова «да» и «женщина». Кому как, а для меня это являлось весомым доказательством.
Не успела я решить, что делать дальше, как в дверь постучали. Я вытерла заплаканное лицо рукавом и без особого желания пошла открывать. На пороге стоял Поль и держал какую-то тарелку.
«Только тебя здесь не хватало», – собиралась сказать я, но вместо этого лишь вопросительно взглянула. Взор опять неизбежно задержался на его родимом пятне.
– Подумал, что, возможно, ты хотела бы перекусить, – скороговоркой произнёс он. – Так как ты отсутствовала на обеде, я решил принести тебе пудинг.
– Ну, хорошо, не буду отказываться, – согласилась я и пропустила его в комнату.
Поль прошёл в центр и аккуратно положил на стол тарелку, а рядом с ней – вилку в завёрнутой салфетке. Ишь, какой предусмотрительный.
– Апельсиновый пудинг. Иногда возникает желание изменить привычный рецепт, и я варьирую ингредиенты, – немного смущаясь, словно оправдываясь, сказал он.
– Так ты его сам приготовил? – ахнула я, усаживаясь и еле сдерживаясь, чтобы не накинуться на еду.
– Да, – с некоторым достоинством ответил Поль. – Надеюсь, тебе понравится.
Я внимательнее посмотрела на десерт. Аккуратная оранжевая горка желе сверху была усыпана корицей и сахарной пудрой и выглядела очень аппетитно! Вполне можно подумать, что он сделан шеф-поваром ресторана. Зачерпнув ложку угощения, я почувствовала на языке нежнейший вкус с тонким цитрусовым оттенком.
– Обалденно! – честно призналась я. – Только ты же будущий доктор, и вообще готовить – не мужское занятие. С чего вдруг?
– Не могу сказать, – Поль пожал плечами и присел на стул напротив меня. – Люблю делать красивые или вкусные вещи, которые доставляют удовольствие мне и моим близким.
Что это означало? Впрочем, рука сама по себе стала зачерпывать желе дальше, и я решила сосредоточиться на десерте. Всё же у пудинга был один и значительный недостаток – он быстро закончился.
– Просто объеденье, – заявила я, собрав остатки ложечкой. – Спасибо тебе. Пожалуйста, не забывай про меня, если будешь готовить его снова.
Поль улыбнулся. После этого возникла пауза, которую мы оба не знали, чем заполнить. Так хотелось остаться в одиночестве и помечтать о несбыточном, но я же не могла выгнать услужливого гостя из комнаты.
– Ты сегодня больше не работаешь с доктором? – ненавязчиво спросила я.
– Нет, – махнул рукой Поль, – он сейчас занят своими вычислениями, в которых я не разбираюсь. Поэтому предоставлен сам себе. Хотя, признаться, мне бывает скучно, ведь все мои друзья остались в столице, а здесь я ни с кем особо не подружился.
Я понимающе кивнула. У меня тоже не было друзей. Полный караван родственников – это, безусловно, хорошо, только общения со сверстниками, с кем мы бы находились на одной волне, мне не хватало.
Наступила тишина. На мгновение я подумала поделиться с ним кладбищенской «находкой». Но потом решила, что не настолько хорошо его знаю, и Поль вряд ли сможет мне чем-то помочь, так как лишь недавно живёт тут. Решив, что, если я не буду поддерживать беседу, визитёр уйдёт быстрее, я заняла пассивную позицию. Однако, у него, похоже, оказались иные планы.
– Ты могла бы поиграть на фортепиано? Утром я слышал какую-то мелодию…
– Могла бы, – без энтузиазма согласилась я.
Впрочем, почему нет? Я и правда соскучилась по игре на музыкальном инструменте.
Подойдя к фортепиано, я подняла тяжёлую крышку и задумалась, что исполнить. Может то, что было у меня на душе? Пальцы сами заскользили по тугим клавишам и заиграли ноктюрн. Полные печали, звуки один за другим вырывались наружу, словно птицы из неволи, и мне также хотелось подняться с ними в воздух и лететь, лететь в Столичный город, где сейчас находился Он.
Я сама не заметила, как произведение закончилось. Положив руки на колени, я молча смотрела на своё отображение на фронтальной лаковой панели. Через несколько секунд я вспомнила, что нахожусь в комнате не одна.
– Извиняюсь, я не так хорошо владею фортепиано. К тому же, оно немного расстроено, – грустно сказала я Полю.
– Нет, напротив, всё звучало прекрасно, – он пытался приободрить меня.
Но было поздно, я встала и категорично закрыла крышку. Юноша тоже вскочил с места:
– Пожалуй, пойду. Тогда увидимся за ужином. Буду раз познакомиться с вашей труппой.
– Да, конечно, – равнодушно ответила я.
Он поспешно ушёл, аккуратно прикрыв за собой дверь. А я устроилась на софе, сжалась в комок и, обхватив себя руками, задумалась о том, что делать дальше.
Во-первых, надо где-то найти деньги на покупку виски для кладбищенского сторожа. Во-вторых, Арендт советовал сочинить жизнерадостное письмо Гарольду, но в моей голове были лишь пессимистичные мысли. Не могла же я рассказывать ему, что у меня всё замечательно, как мы остановились в очередном провинциальном городишке, и я совсем не скучаю по нашему общению. В этот момент я поняла, что не буду ему писать: одно письмо ничего не изменит.
За окном уже вовсю стемнело, а я так и продолжала находиться в прострации. Только шум повозок, въехавших в поместье, вызволил меня из плена неприятных раздумий. Приехала труппа!
Медленно приведя себя в порядок, я расправила плечи и спустилась. Доктор Арендт знакомил гостей с Полем и рассаживал всех в гостиной. Я быстро пробежалась по лицам родственников. Кажется, пара дней отдыха пошла им на пользу – они казались довольно спокойными и умиротворёнными. Так и должно было быть, нам необходимо смириться с произошедшим и продолжать свой путь.
Ко мне подскочила Розамунда:
– Покажешь, где живёшь?
– Давай лучше сходим в зимний сад, – предложила я, и мы отправились в удалённую часть здания.
Наличие подобных оранжерей свидетельствовало о высоком статусе хозяина дома – они символизировали одно из высших проявлений комфорта, красоты и роскоши в быту. Я видела разные зимние сады в некоторых богатых особняках Столичного города – там можно было увидеть не только экзотические цветы, но и переходящие друг в друга мраморные фонтаны, бассейны с кувшинками и даже живых птиц.
Конечно, оранжерея дома Драйзера выглядела скромнее: в ней находились лишь безликие папоротники. Довольно странный выбор доктора. Будь я тут хозяйкой, я бы заставила всё яркими и красочными цветами!
Мы молча прогуливались по дорожкам, и я думала, каким образом подступиться к своему главному вопросу. Говорить, как есть, или нет? Ладно, начну издалека, а там – как пойдёт.
– Ты могла бы дать мне несколько валлориев? – робко спросила я.
– Зачем тебе? – насторожилась Розамунда.
– Ну, правда, неужели я должна отчитываться по каждой мелочи? – заныла я. – Может, мне хочется купить какую-то безделушку, чтобы порадовать себя.
– В принципе, я не против, – согласилась мама. – Давай вместе завтра походим по городу, посмотрим, что здесь есть.
Такой вариант меня не устраивал. Юлить и врать тоже не хотелось, поэтому я решила открыть карты.
– Мне нужно заплатить сторожу на кладбище, чтобы он рассказал о той Изабелле.
Розамунда резко подошла вплотную и заглянула мне в глаза:
– Ты всё думаешь о ней? Мы же договорились…
Вообще-то не помню, чтобы по данному вопросу мы о чём-то договаривались. Но сдаваться без боя не было в моих правилах.
– Тебе не интересно, а мне вот очень даже. Она может быть моей родственницей.
– Пусть и так, что с того? Та девушка мертва уже шестнадцать лет. У тебя десятки умерших настоящих родственников. Не говоря уже о живых…
Тут я поняла, что единодушия нам не добиться. А если я ещё заикнусь о том, что слышала голос на кладбище, не исключено, что родители задумаются о том, чтобы поместить меня в больницу для психически нездоровых людей.
– Ладно, забудь, – обидевшись, ответила я и спешно покинула зимний сад.
Вернувшись в гостиную, я увидела, что там царила довольно милая атмосфера. Кто-то грелся у камина, кто-то разговаривал в небольших компаниях, кто-то угощался закусками у стойки с едой. Нигде не было видно дядюшки Октавиуса, а ведь он оставался последней надеждой заполучить немного денег. И к тому же, дедушка точно не будет задавать мне лишних вопросов.
Оглядевшись вокруг, я обнаружила стоящего особняком Лорана. Он был одет в строгий чёрный костюм, из-под которого выглядывала белоснежная шёлковая рубашка. Мужчина облокотился о колонну и со скучающим видом пил красное вино из хрустального бокала. Очевидно, согласно этикету, как брат хозяина дома, он не мог проигнорировать прибывших гостей. Но и общаться с ними близко ему не хотелось. Заметив меня, Лоран презрительно скривился и перевёл взгляд в другую сторону. Подумаешь!
Стараясь не растерять свою решительность, я отправилась искать дедушку. Вместе с Арендтом Драйзером они находились в кабинете и о чём-то беседовали. Так как дверь была открыта, я осторожно заглянула к ним.
– Вот такие дела, – закончил речь дядюшка Октавиус и увидел меня. – Привет, Изабелла, заходи.
Мужчины сидели в находящихся рядом креслах-качалках и, похоже, обсуждали наши недавние события. Вид у обоих был довольно обеспокоенный.
– Вам нужно отвлечься, – как всегда доктор начал давать советы. – Хватит зацикливаться на прошлом, его уже не вернёшь. Надо жить настоящим. Какие ближайшие планы?
– С твоего позволения ещё несколько дней проведём здесь, свыкнемся с произошедшим, – вздохнул глава нашего клана. – Потом поедем дальше по обычному маршруту. Тут всё без изменений.
– Кстати, почему бы вам не обновить репертуар? – Арендт оживился и вскочил с кресла. – Разучивание новых песен или спектакля отвлечёт труппу от грустных мыслей и сыграет вам в плюс как театру. У нас в городе есть неплохая библиотека в паре кварталов отсюда. Покопайтесь в тамошних нотах, может, найдёте что интересное. Я даже напишу вам записку к библиотекарю, чтобы он оказал вам содействие.
– Можно, отчего нет, – устало пожал плечами дядя Октавиус.
Хозяин особняка подошёл к столу, взял лист бумаги из аккуратно стоящей пачки, пододвинул поближе настольный светильник, окунул перо в чернильницу и стал писать. Воспользовавшись паузой, я подошла поближе к родственнику, села на пустовавшее кресло и вполголоса спросила:
– Дядя, ты можешь одолжить мне несколько валлориев?
– Могу, – едва улыбнулся он и похлопал по карманам. – Только сейчас с собой у меня нет денег. Напомни попозже. Ты что-то собралась купить? Как много тебе нужно?
Дедушка всегда был добр ко мне. Я подумала, что, если коротко сформулирую суть дела, он не станет возражать.
– Ой, просто нужно купить бутылку виски и передать её одному человеку, чтобы тот оказал мне услугу, – вроде бы тихо ответила я ему.
Но моя речь не осталась без внимания доктора. Он весь встрепенулся и вытянулся:
– Кажется, кому-то нужен виски? Изабелла, я поил тебя успокоительным, а ты собираешься устремиться совсем в противоположном направлении. Что будет дальше? Завтра ты начнёшь курить трубку или не придёшь домой ночевать?
– Что ты, – повернулся к нему Октавиус. – Изабелла – самая лучшая внучка. Несмотря на свой возраст, довольно смышлёна и никогда не давала повод усомниться в себе. Если бы все молодые леди были как она…
– Тогда зачем покупать? – возразил Арендт.
Он подошёл к одной из панелей книжного шкафа, нажал на незаметную кнопку и стены со скрипом разъехались, обнажив два ряда красивых бутылок с крепкими напитками. Доктор пальцем пробежался по ним, выбрал одну и протянул мне. Я окоченела, не решаясь взять её.
 – Ну же, – подбодрил меня Драйзер, – бери. «Плэмберс», двадцать один год выдержки, коллекционный сорт. Самый лучший купажированный виски – для самой лучшей внучки.
Видя, что я застыла словно статуя, он вручил мне тяжеленую бутылку, а сам вернулся за стол и продолжил писать. Мне было неудобно принимать такой дорогой подарок.
– Простите, – залепетала я, чувствуя, как горят мои щёки. – Мне нужен не такой виски. Надо что-нибудь попроще.
– Ха-ха-ха, – засмеялся громким смехом доктор, и дядя Октавиус поддержал его в этом. – Изабелла, если уж и употреблять алкоголь, то только лучшее. Не отказывайся!
Мне ничего не оставалось, как спешно ретироваться, чтобы избежать и возможных лишних расспросов, и неудобной ситуации в целом. Стараясь не попадаться на глаза родителям, я аккуратно прикрывала бутылку руками и поднялась на второй этаж. Но надо же было тому случиться, что когда я открывала дверь в свою комнату, то по коридору рядом проходил Лоран.
В метре от меня он остановился и, увидев мою ношу, «одобрительно» покачал головой:
– Кто бы мог подумать!
Сказав это с издёвкой, Лоран невозмутимо продолжил путь дальше. Мне хотелось быстро найти достойный ответ и крикнуть его вдогонку, только, как назло, ничего остроумного не придумалось. Вот ведь проклятье! Ну и пусть. Я вошла в комнату, спрятала виски под кроватью и вернулась в гостиную.
Как раз начался ужин. Мы расселись за длинным столом, уставленным простой, но добротной едой – овощами, мясом, рыбой. Оставаясь в тени, Ханна давала указаниям помощницам и те ловко лавировали по залу, ухаживая за артистами.
Ко мне вернулся отложенный аппетит, и я практически не замечала окружающих, пока не наелась до отвала. Напротив меня сидел Поль и он тихонько улыбался, глядя, как я поглощаю одно блюдо за другим. К счастью, место Лорана пустовало, и его вид не портил моё настроение.
Доктор руководил вечером и присматривал за гостями, чтобы те ни в чём не нуждались. Также он ловко сделал так, что после чая и пирожных визитёрам стало очевидно, что пора возвращаться к себе на постой, дабы не нарушать привычный режим хозяина дома. Родители пожелали мне спокойной ночи и уехали вместе с остальными в санаториум.
Провожая их, я подошла к дяде Октавиусу. Тот уже садился в экипаж, который подогнал его помощник Фрэнк.
– Так ты поедешь завтра в библиотеку?
– Да, – кивнул дядя.
– Можно присоединиться к тебе? Мне здесь нечем заняться, – призналась я. – Тоже хочу поискать какие-нибудь хорошие песни.
– Ладно, – согласился он. – У нас в первой половине дня вроде нет лечебных процедур. Давай встретимся в самой библиотеке, скажем, в десять утра? Она располагается через два дома вон в той стороне.
– Да, я отыщу её. Договорились.
Перед сном я заглянула в лабораторию Драйзера – тот сидел и корпел над своими записями, но с радостью отвлёкся и сделал мне новую перевязку. Затем я вернулась к себе, ещё раз убедилась, что бутылка находится на том месте, где я её положила, и довольная залезла под одеяло. Завтра я узнаю всю правду об Изабелле Конрой!