Заброшенное кладбище. Глава 11

[Скрыть] Регистрационный номер 0410982 выдан для произведения: Наша жизнь – извечный бой
И с врагами, и с судьбой.
Справедливости хотим,
Только рок неумолим:
Всё опять произойдёт
С точностью наоборот –
За добро получишь зло…
Что ж, опять не повезло!
 
Когда я выходила из дома Шарлотты, разыгралась сильная метель. Женщина предлагала переждать непогоду у неё, обещала угостить каким-то чаем неземного вкуса, но я торопилась в дом Драйзера. На прощание она попросила заглянуть к ней перед отъездом и рассказать, насколько удалось продвинуться в моих исканиях. Хотя и ей я не поведала истинную их причину.
«Как же так получается? – по пути думала я. – Человек, наблюдавший мою тёзку перед самой смертью, всё время был у меня под носом, а я даже не расспросила его ни о чём. Мало того, что Арендт знает почти каждого в городе, он ведь ещё и доктор!»
Я пришла к выводу, что, наверное, не хотелось выглядеть глупо перед таким серьёзным человеком. Только теперь отступать уже некуда – послезавтра мы уезжаем. С другой стороны, неужто можно надеяться, что Драйзер вот так прямо назовёт мне имя убийцы? Ото всех этих мыслей жутко разболелась голова и я надеялась, что успею придумать правильные вопросы на месте.
Но едва я зашла на территорию особняка Арендта, то увидела, что его хозяин как раз собирался садиться в карету. Ведь он мог уехать до позднего вечера, лишь бы только поменьше общаться с Анабель. Нужно было срочно поговорить с ним!
– Пожалуйста, подождите, – я бросилась наперерез.
– Что случилось? – удивился доктор, на ходу надевая чёрные перчатки.
На деликатности времени не оставалось, поэтому я выпалила как есть:
– Вы знали девушку по имени Изабелла Конрой?
– Тебя? – он с удивлением прищурился.
– Нет, не меня, – запыхавшись, возразила я. – Здесь, в Лесном городе жила девушка с такими же именем и фамилией. Она умерла шестнадцать лет назад, вы её лечили незадолго до этого.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что она скончалась от назначенного мной лечения? – неприятно бросил Арендт.
– Вовсе нет, – вспыхнула я. – Просто её смерть действительно была странной…
– За двадцать пять лет практики через меня проходили тысячи пациентов, – пожал плечами мой собеседник и оглянулся на лошадей, которые нетерпеливо перебирали копытами. – Тем более тогда я не дружил с вашим театром, иначе бы, наверняка, запомнил её. Но, увы, в памяти не всплывает никаких ассоциаций. Интересное совпадение. Как ты вышла на неё?
– Так, случайно, – опечаленная, отмахнулась я.
В очередной раз ниточка обрывалась. Оно и к лучшему. Не буду забивать себе голову всякой ерундой. А то в последние дни я даже забывала погрустить о Гарольде. Непроизвольно сгорбившись, я кивнула в знак признательности и медленно направилась ко входу в дом.
– Хотя я знаю, где может быть информация о ней, – сделав паузу, крикнул доктор мне вслед.
Я обернулась. В его глазах мелькнула хитрая искорка.
– В архиве городской больницы должны остаться записи о пациентах и их болезнях. Срок давности составляет двадцать лет, – заявил он, поглаживая подбородок. – Правда, сейчас я собирался ехать по делам в санаториум, но, если для тебя действительно важно, мы можем заехать туда. Тебя точно не пустят одну в архив лечебного учреждения.
– Конечно, важно! – я стремительно побежала обратно и словно заяц запрыгнула в карету.
– Тогда сначала в больницу, – скомандовал кучеру Арендт, а потом присоединился ко мне.
Пару минут мы ехали молча. Доктор пристально смотрел на меня и явно думал о том, как я вышла на свою тёзку.
– Право, каких только совпадений не бывает на свете, – наконец, признал он. – Я прожил долгую жизнь, но кроме родственников не встречал людей с моей фамилией, что уж говорить о полной тождественности.
– Со мной такое впервые. Кстати, вдруг это поможет вам вспомнить – она работала служанкой у Шарлотты, – добавила я.
– Так вот откуда ты узнала о ней, – поморщился Арендт. – Однако нет, всё равно ничего не приходит на ум. Если ты выяснишь от какой болезни она умерла, что это даст? Какая польза с практической точки зрения? Ты будешь принимать профилактические меры?
– Трудно сказать, – еле слышно молвила я и опустила взгляд.
– Надеюсь, ты хоть не веришь в переселение душ, реинкарнацию? – строго спросил доктор.
– Нет, – кротко ответила я.
– И славно, – подытожил мужчина. – Люди умирают в силу разных обстоятельств, даже если у них одинаковые имена. И наоборот.
В этот момент я поняла, что тем более не стоит упоминать про услышанный голос на кладбище. Иначе он бы точно поднял меня на смех и никуда дальше мы бы не поехали.
– С другой стороны, если вы на самом деле родственники, у вас могут быть какие-то схожие наследственные заболевания. Уже самому стало интересно, что это за история такая, – сказал Арендт, выходя из кареты, когда мы приехали к больнице.
Та представляла собой несколько соединённых одно- и двухэтажных серых зданий с облупливающейся штукатуркой. Снаружи всё выглядело довольно тихо и пусто. Внутри туда-сюда ходили медсёстры, пациенты в больничных халатах, а также люди в обычной одежде – наверное, родственники или только поступившие заболевшие.
Мы продвигались по просторному коридору и каждый из шедших нам навстречу служащих оживлялся и радостно приветствовал доктора: женщины останавливались и улыбались, мужчины крепко жали руку и справлялись о его нынешних делах.
Очевидно, Арендту всё это льстило. Он старался не задерживаться и поддерживать вид занятого человека. Но я не могла не отметить, как бывшие подчинённые уважительно встречали его:
– У них к вам такое благоговейное отношение…
– Ну так, – экс-директор больницы усмехнулся в усы. – Я руководил данным учреждением пятнадцать лет. При мне оно превратилось из фельдшерского пункта с низкими коэффициентами эффективности в достойную лечебницу. Причём это не только моя оценка – наша больница получила положительные отзывы от Медицинской коллегии. Я внедрял новые методы, как лечебные, так и административные; у нас снижались показатели смертности, различных заболеваний…
– Почему тогда вы ушли отсюда? – удивилась я.
– Скажем, – доктор сжал губы, – я задал вектор движения, а мне самому стали интересны другие задачи. Больница – это всё-таки локальный уровень. Когда я понял, что способен решать более глобальные вопросы, то передал управление, вроде бы, надёжному человеку. Но ты видишь, – он сделал жест, – что дела тут обстоят уже не на должном уровне.
Я огляделась вокруг. И если поначалу больница казалась мне довольно обычной, то теперь я обратила более пристальное внимание на обветшалые стены, на крепкий запах фенола, доносящийся через приоткрытые двери, на виднеющихся стонущих больных, лежащих по десять-пятнадцать человек в палатах.
Переходя по коридорам и несколько раз повернув, мы очутились у глухой стены здания, около входа в полуподвальный чулан. Доктор отлучился в соседний кабинет и через мгновение вернулся оттуда с гремящей связкой ключей. Прищурившись, в полутьме он выбрал нужный и не без труда открыл дверь в архив.
Едва мы зашли внутрь, как нас обдала волна спертого воздуха – похоже, помещение не проветривалось годами. Мои глаза сразу же начали искать источник тусклого света – им оказалось зарешёченное грязное окошко чуть ли не у самого потолка. В самой комнате пять на пять метров находились стеллажи со старыми папками. Это уже моё третье посещение архива за неделю, я чувствовала себя настоящим исследователем!
– М-да, – заметил Арендт, кладя ключи на свободную полку. – Держу пари, здесь ничего не происходило за последние пять лет.
Словно в подтверждение его слов я громко чихнула. Наверное, пыль попала в нос.
– Ведь это я первым ввёл в Валлории стандарты медицинской статистики, – сокрушался доктор, проводя рукой по ветхим корешкам. – Теперь всё пошло прахом и в прямом, и в переносном смысле.
– А зачем она нужна? – наивно спросила я.
– Ох, – горько усмехнулся Арендт. – Благодаря статистическому учёту, мы можем выявить причины смертности, различных болезней и повлиять на их снижение. Почти каждое заболевание имеет предпосылкой или наследственность, или род занятий, или социальные причины. Но для этого нужно постоянное ведение записей и их анализ. В столице мои методы взяты на вооружение всеми прогрессивными медицинскими учреждениями. А сюда, как ты видишь, даже никто не заходит.
Чтобы отвлечь доктора от грустных мыслей, я решила направить его в нужное русло:
– Здесь находится информация о заболеваниях той девушки?
– Да, – мужчина пожал плечами и чуть не вверг меня в панику, – если только тут не провели уборку и не освободили полки.
Но моя интуиция подсказывала, что в этом месте мы оказались не напрасно. Не может такого быть. Папка просто обязана сохраниться!
– Как, говоришь, её звали? – всё ещё пребывая в расстроенных чувствах, спросил Арендт.
– Изабелла Конрой, – оставаясь напряжённой, ответила я.
– Так-так, посмотрим, – вытащив из внутреннего кармана пенсне, доктор нацепил его и стал просматривать стеллажи. – К счастью, все карточки остались расположенными по алфавиту.
Он вытащил несколько папок, но потом поставил их обратно. Моё сердце было готово остановиться от возможной неудачи – внутри каждой находились полуистлевшие листы с выцветшими чернилами. Бумаги едва не рассыпались при прикосновении!
Наконец, открывая очередную подшивку, Арендт пробежал пальцами по разделам и триумфально заявил:
– Похоже, наша миссия близка к цели. Вот здесь, в этой карточке информация о том, кто тебе нужен.
Я приблизилась и пыталась заглянуть в маленькие пожелтевшие, сшитые между собой листы. Но доктор нисколько не облегчил мне эту попытку, наоборот, ещё больше приблизил их к глазам и стал бегло просматривать. Сделав незаметный вдох, я еле сдерживала возрастающее волнение и пристально наблюдала за ним.
Арендт быстро пробежал по всем листам до конца, задержался на последнем, вернулся немного вперёд, а потом и вовсе захлопнул подшивку. Его лицо всё это время оставалось непроницаемым.
– И? – нетерпеливо спросила я.
– Что ж, – усмехнулся он. – До восемнадцати лет у неё не было никаких серьёзных отклонений или заболеваний. По крайней мере, она не обращалась за помощью именно в нашу больницу. А за два дня до смерти я действительно осматривал её. Изабелла жаловалась на упадок сил, головные боли, потерю сознания. При осмотре я не смог сразу выявить причину недомогания, но отметил повышенную температуру тела и высыпания на коже. Велел ей сдать стандартные в таких случаях анализы и прийти ещё раз, а пока выписал жаропонижающее средство. Это был её последний визит. Потом уже пришла справка от судебно-медицинского эксперта о смерти в результате отравления неизвестным веществом, и карточку пациентки убрали сюда, в архив.
– То есть, вы не назначали ей никакого лечения? – уточнила я.
– Лечения, как такового, не успел назначить, – уклончиво ответил доктор. – Всего лишь рекомендовал ей снижающее вышеуказанные симптомы средство из аптеки Кирхарда. Старина Кирхард – самый лучший фармацевт на моей памяти, хотя уже тогда ему перевалило за девяносто лет. Но он до самой смерти сохранял ясный мозг, и я ни капли не сомневаюсь, что аптекарь приготовил в точности ту смесь, которая требовалась. В его распоряжении находилась великолепная коллекция лечебных трав!
– Он умер? – на всякий случай спросила я.
– Да, около десяти лет назад. Аптека без него захирела и закрылась. Наследников у Кирхарда не имелось, а единственный подмастерье Гийом уже тогда был не здоров, так что продолжить дело никто не мог. Ты ведь встречала Гийома?
– Это тот калека у вас в санаториуме? – наморщив лоб, вспомнила я. – Но почему вы приютили его?
– Из жалости, – сказал доктор. – Я помнил его пылким юношей, целеустремлённым, он интересовался фармацией. Думаю, Гийом сделал бы карьеру на этом поприще. Только тогда, на фоне смерти наставника у юноши началось шизоидное расстройство личности, которое повлияло на него и умственно, и физически. Он жил один, не обращался за помощью и поэтому, когда мы обнаружили бедолагу в нынешнем состоянии, было уже поздно что-то предпринимать. Но, несмотря на отталкивающий вид, бедолага не опасен для окружающих. Наоборот, Гийом сам попросил любую работу. Я устроил его под свою ответственность в больницу, а потом он перешёл вместе со мной в санаториум. Если бы остался – там бы его без меня заклевали. Кстати, очень удобно иметь под рукой такого человека, кто занимается грязным, неблагодарным трудом и не хочет получать оплату.
– И ему нельзя помочь? – робко поинтересовалась я.
– Увы, нет, – покачал головой Арендт. – Он даже в редкие минуты осознанности слышать не желает о лечении. Сразу же мычит и уходит прочь.
С последними словами мужчина было собрался положить подшивку обратно в папку. Мне показалось или он не хотел давать её в руки?
– Могу я взглянуть? – стараясь звучать твёрдо, попросила я.
– Можешь, – спокойно согласился доктор и вручил мне документы.
Я просмотрела записи, но так ничего и не смогла в них разобрать – в тех местах, где чернила ещё не выцвели, был написан непонятный текст. Стараясь не подавать обескураженного вида, я вернула подшивку.
Мы вышли из архива, мужчина закрыл дверь и вернул ключи. Затем покинули больницу и сели в карету.
– Тоже поедешь в санаториум? – уточнил Арендт.
В задумчивости я лишь кивнула, так как мыслями была далеко. Но что теперь? Может, я что-то упустила? От какой же детали должна отходить ниточка дальше, чтобы я продолжила поиски?
Казалось бы, вот она прямая связь: отравлением лекарством, ведь смерть наступила после того, как она развела водой два из десяти порошков. Нужно ли было старику-аптекарю умертвлять юную девушку? Вроде, он обладал благопристойной репутацией. Тут я вспомнила Фернана, безукоризненного чиновника Туманного города, который на самом деле оказался замешан в тёмных делишках. С другой стороны, Кирхард давно мёртв и найти его среди живых я никак не могла. Правда, не идти же теперь и на его могилу?!
А вдруг он поручил изготовить лекарство своему помощнику Гийому, и тот ошибся? Ведь он являлся тогда пятнадцатилетним мальчишкой, юным и неопытным? Я задала доктору этот вопрос.
– Маловероятно. В тот порошок входили безобидные ингридиенты. К тому же, насколько знаю, Кирхард всегда делал лекарства сам, даже сироп от кашля. Он очень следил за качеством, Гийом максимум подавал ему составляющие.
– Но ведь у девушки была не натуральная смерть, – я быстро поправилась, – не естественная? Отравление неизвестным ядом не вызвало подозрений?
– Дорогуша, это вопрос уже не к докторам и аптекарям, – заметил Арендт. – Тот инцидент произошёл летом. Сама понимаешь, в жару невозможно долго хранить трупы. Наверное, решили не вдаваться в исследование вещества, вызвавшего необратимый эффект, а сосредоточиться на других аспектах расследования. Впрочем, могу только предположить, я не в курсе, как всё происходило на самом деле. Уж не хочешь ли ты и в полицию обратиться?
Я отрицательно покачала головой. На том наш разговор и закончился.
На улице усилилась снежная буря и лошади увязали в нечищеной дороге, поэтому повозка нескоро добралась до санаториума. Зайдя внутрь, мы уже хотели пойти с доктором в разные стороны – Арендт по своим делам, я к родителям, – как он заметил некое движение в конце коридора. Доктор жестом велел идти за ним.
Прежде я никогда не бывала в этой части здания. Когда мы вошли в последнюю комнату, то здесь обнаружилось жилище Гийома.
Каморка представляла собой самый аскетичный вид жилья, который я когда-либо видела. В помещении не было окон, свет поступал только из проёма. На голых стенах проступали следы затоплений, мебель отсутствовала напрочь, на полу лежала тонкая подстилка из ветоши. Рядом с ней на обрывке газеты валялся огрызок яблока. Больше в этой комнате не находилось ничего.
Сам же её хозяин, встрепенувшись с лежанки, привстал – весь скрюченный, не смевший поднять на нас глаз. В моём ботаническом мире он олицетворял даже не дерево или кустарник, а уже отжившую, медленно гниющую древесину.
– Эй, – громко обратился к нему доктор, – ты помнишь много лет назад в городе жила девушка по имени Изабелла Конрой?
Инвалид не шелохнулся, словно и не слышал его. Тогда мужчина повторил вопрос. Гийом только замахал на него руками и двинулся в противоположный конец комнаты. Арендт непонимающе посмотрел и произнёс:
– Ты мог её видеть, когда она приходила в вашу аптеку за лекарствами. Вообще, слышишь меня? Её звали Изабелла Конрой.
Затем, чтоб уж наверняка, произнёс это имя по слогам. Но тщетно. Горбун забился в угол, отвернулся и не шевелился.
– С каждым годом с ним всё труднее общаться, болезнь прогрессирует, – вздохнул доктор, беря меня за талию и выводя из комнаты. – С другой стороны, я и не особо надеялся, что он что-то помнит.
Арендт отправился к Флоре Делл, а я – в комнату родителей. Я застала их за тем, что Розамунда сидела у окна, шила новое концертное платье и напевала себе под нос, Марк же читал книгу. Отец делал это нечасто, поэтому увиденное меня удивило. Подойдя поближе, я заметила, что она была о лошадях.
– Какие новости у вас тут? – спросила я, громко плюхнувшись на табуретку и расстёгивая пуговицы верхней одежды. – Во сколько сегодня репетиция?
– А, ты не знаешь, – откликнулась мама, не прерывая своего основного занятия. – Октавиус отменил всё. Пока будем работать со старым материалом.
– Как так? – поразилась я. – Ведь ещё вчера он настаивал…
Розамунда лишь пожала плечами. Я перевела взгляд на Марка – тот считал, что его участие в разговоре не требуется.
– И уезжаем по-прежнему послезавтра? Или нет?
– Послезавтра утром, – подтвердила моя приёмная мать. – А пока предоставлены сами себе. Но делать нам в этой глуши нечего. Жаль, что именно сейчас труппа не в столице.
Да, окажись в Столичном городе, мы могли бы, например, посетить представление другого театра (в том числе и для разведки, чем в данный момент живут конкуренты), навестить родственников, я бы с дядей Октавиусом ходила бы по деловым встречам, начиная от театральных администраторов до журналистов, пишущих о нашем ремесле. Мне нравилось общаться с людьми, к тому же я была незаменимой помощницей дедушки.
Ноги сами привели меня к нему. Постучавшись и получив разрешение, я вошла в комнату дяди Октавиуса. Он сидел на полу, разложив различные ноты и что-то сверял между ними.
– Родители сказали, ты отменил репетиции новых произведений. Почему? – спросила я.
– Ах, – дядя отмахнулся, словно от роя диких пчёл, – вы меня окончательно извели. Сейчас у них нет настроения что-либо учить, понимаешь ли. Такие изнеженные натуры! Но всё, это вам моя последняя поблажка. Дальше едем в Горный город, так что оставляйте капризы здесь. Скоро начнём работать по полной программе.
Для себя же я сделала вывод, что в первую очередь глава клана сам бы хотел перевести дух от всего случившегося. Ну и ладно, оно даже к лучшему. Не часто мы могли позволить кратковременный отдых.
Поговорив с ним о пустяках, я также заглянула к танцорам и музыкантам. Все были рады неожиданной передышке, но теперь томились от скуки. Суровые условия здорового питания, дневного сна, ежедневных пеших прогулок не очень пришлись по душе артистам, привыкшим к спонтанному образу жизни.
– Ты поедешь обратно? – спросил меня доктор, когда через пару часов мы столкнулись в холле санаториума.
– Да, пожалуй, – ответила согласием я, вспоминая рацион здешнего ужина.
Не успели мы войти в дом, как на нас, точнее на Драйзера, сразу накинулась находившаяся в гостиной Анабель. Судя по тому, что Ханна стремительно взяла нашу верхнюю одежду и удалилась, нервы хозяйки особняка были обострены и назревал скандал.
– Арендт, моё терпение лопнуло, – скороговоркой начала женщина, подойдя к нему вплотную. – Где ты пропадал всё это время? Ты же знаешь, что…
Однако доктор не дал ей договорить, развернулся и бросил на ходу:
– Предлагаю обсудить твою проблему в кабинете.
– Проблему? – подняв полы пышного платья с изысканным цветочным узором, Анабель чуть ли не вприпрыжку побежала за ним. – Да у меня куча проблем из-за тебя!
Уставшая, я приземлилась на мягкую софу в гостиной. Всё равно скоро должен начаться ужин, так что подниматься наверх особо смысла нет. И сама не заметила, как задремала.
Очнулась я от того, что услышала крик Анабель, а затем стук хлопнутой ею двери кабинета:
– И уеду! Причём немедленно!
Разъярённая, она потребовала, чтобы Ханна принесла ей манто и собрала чемодан с вещами. Сама же женщина в знак протеста вышла из дома и стала ждать в своей карете. Едва слышно заскулил Берти, явно не одобрявший ссору, но остался не услышанным её участниками.
Мой ожог давал о себе знать, и сейчас было бы неплохо сделать перевязку. Робкими шагами я прошла к деловой комнате доктора и заглянула в приоткрытую дверь. Арендт лежал на диване с газетой, закрывавшей лицо. Наверное, не лучший момент, чтобы беспокоить его.
Вернувшись в гостиную, я застала кучера Анабель, ушедшего с собранным чемоданом, а потом в окне увидела, как карета стремительно покинула внутренний двор. «Вот она какая, семейная жизнь, – подумала я. – Теперь понятно, почему Арендт просил меня быть основательной в этом вопросе».
Я послонялась по комнате ещё немного. Ханна отказалась от моей помощи и сервировала стол сама. Никого из обитателей дома поблизости не было, а ведь уже наступило семь часов, незыблемое время вечерней трапезы.
Хотя как раз в этот миг сверху спустился Поль. Мы обрадовались встрече и сели вместе ужинать, после чего намеревались поиграть в настольные игры. Доктор, похоже, потерял всякий аппетит и не собирался выходить. Об отсутствии Лорана никто и не печалился.
Но не успели мы и вилку поднести ко рту, как раздался стук в дверь. Неужто вернулась Анабель? Правда, вряд ли бы она стала стучать.
Ханна вышла в прихожую и через секунду вернулась с гостем – худым мужчиной лет пятидесяти, одетым в военную форму. Обернувшись, я с трудом могла разглядеть его. Он же, не останавливаясь, сразу прошёл с экономкой к кабинету доктора.
Возвратившись, та выглядела озабоченной. Я решила ни о чём её не спрашивать и не лезть не в своё дело. Едва мы покончили с салатом из капусты романеско, как посетитель таким же бодрым строевым шагом прошёл мимо нас и вышел из дома.
Вслед за ним в столовую медленно пришёл Арендт. Мне показалось, что он выглядел очень бледным и встревоженным. Ханна отодвинула для него стул, однако мужчина остановил её:
– Я сейчас не буду есть. Поль, напомни, когда тот моряк Рауль должен вернуться сюда?
– Через неделю, – поспешно сказал юноша и привстал из-за стола.
– Неделю? – воскликнул Арендт и нахмурился. – Как это некстати! Я так на него рассчитывал, он подходил по всем параметрам.
Затем доктор сделал паузу, что-то обдумывая, вытащил из нагрудного кармана записную книжку, выдрал оттуда страницу и передал Полю:
– Пожалуйста, найди эту особу. Проведём испытание сегодня через час.
– Но ведь новый катализатор ещё не позволяет достичь требуемых показателей, – начал было возражать опешивший юноша. – Мы же собирались…
– Сегодня. Через час, – неожиданно жёстким, как будто чужим, голосом повторил Арендт.