Помочь сайту
Поздравления
Ветер времени Часть 2
20 марта 2014 -
Виктор Кочетков
Напряженная атмосфера в стране ощущалась все сильнее. Предчувствие больших перемен накатывало тревожными волнами. Весь мир с замиранием следил за разоружением великих держав. Уже закончили войну в Афганистане, разрушили Берлинскую стену, начали вывод войск из Германии. Существенно сократили количество ядерных боеголовок. Наступил период политической разрядки, консенсуса. Но экономическое положение только ухудшалось. Народ туже затягивал пояса, проводя все свободное время в бесконечных очередях, и недовольно роптал, проклиная политиков, власть, капиталистов. В некоторых республиках тлели очаги национального недовольства, случались массовые выступления, переходящие в рукопашные схватки. В паровом котле государства все нарастало внутреннее давление, люди не знали, на что надеяться, пораженные итогами гласности. Оказалось, что в стране все очень плохо, все рушится, а будущее совершенно не обнадеживает. Президент всех уговаривал, утешая, что это мол, такое ускорение и нужно немного потерпеть. Намекал, будто заграница нам обязательно поможет. Ему уже никто не доверял. Граждане вскапывали свои земельные участки, обрабатывали сады, сажали огороды. Дачи превратились в подсобные хозяйства. Наступили смутные времена, и люди выживали, как могли.
А у Виктора неизлечимо тяжело заболел отец. Пребывая в подавленном настроении, медленно, но неукротимо худел, терял аппетит, глубоко переживая за дальнейшую судьбу своей семьи. Родители работали на предприятиях военно-промышленного комплекса и с начинающимся развалом страны заводы просто остановились, не имея заказов и государственного финансирования. Многих отправляли в бессрочные отпуска, оставшиеся же для обслуживания оборудования люди, получали копейки. Сестра оканчивала школу, и ее будущее, как и будущее многих миллионов молодых людей, а также и всей огромной страны, представлялось весьма туманным.
Отец сильно сдал. Появились боли. После долгих хождений по врачам и сдачи всевозможных анализов, выяснился страшный диагноз – онкология. Предложили немедленную операцию, и он с надеждой согласился, веря в отечественную медицину и не видя другого выхода. Положили в городскую больницу, проводили обследования. Виктор с матерью, сестрой и близкими родственниками часто навещали его.
Теплыми майскими днями сидели на улице, разговаривали обо всем, шутили, улыбались. И хотя все знали о роковой безысходности, все же держали далеко в глубине души, слабый огонек надежды, уповая на чудо. Рядом, на скамьях сидело множество таких же онкологических больных со своими семьями, друзьями… Гуляли по асфальтовым дорожкам, наслаждаясь запахом молодых, распустившихся тонких листьев, любовались насыщенным ярко-желтым цветом первых весенних одуванчиков, осязали ласковое дуновение озорного ветерка, играющего искрящимися солнечными бликами, вслушивались в шорохи просыпающейся земли, набирающих силу высоких деревьев, созерцали нежно-бирюзовый ковер юных трав, раскинувшийся восхитительным пейзажем по всей территории. Навсегда запоминали исполненные жизни, любимые лица родственников, друзей, знакомых. Чутким взглядом ловили каждый жест, мимику, выражение глаз, смысл слов… Не хотели расставаться, отпускать дорогих, единственно близких людей, понимая, что с каждым мгновением заканчивается обратный отсчет. Их взгляды были грустны, мудры и мужественны. Их не пугало скорое свидание с вечностью. Они просто готовились к встрече с ней, мысленно прощаясь с земным великолепием. Всех их, одетых в синие халаты, не старых еще мужчин и женщин, объединяло одно. Печать. Печать смерти на страдающих ликах проступала явно, бескомпромиссно, проявляясь в скорбных морщинах, в прозрачной белизне истонченной кожи, в расширенных зрачках, таивших в себе неугасимый огонь жажды жизни, в слабости рук, в бесстрастности желаний. Это были уже другие существа…
Бывало, Виктор приходил с Сергеем, и после, они отправлялись в спортзал, ощущая непонятное, щемящее чувство вины перед этими людьми. Малыш, как обычно шутил, рассказывал отцу всякие удивительные истории выздоровления безнадежных больных, приводил примеры, внушал оптимизм. Но было видно, что он удручен и расстроен, и очень переживает.
Операция прошла успешно. Отца выписали, и он медленно ходил по квартире, опираясь на трость. Как будто начал поправляться, чуть окреп и уже самостоятельно выходил гулять на улицу. Но появились метастазы, и он стал быстро угасать.
Днем тринадцатого января началась агония. Разметавшись без сознания, громко, сдавленно хрипел и стонал, мотая головой. Принесли пенсию по инвалидности, и почтальонша требовала личной подписи больного. Виктор провел ее к постели умирающего, и удивительно, отец очнулся на мгновение, поставил подпись слабеющей рукой, обвел все вокруг внимательным, но уже невидящим взглядом, и тут же, окончательно впал в забытье.
Пришла с работы мама, вернулась сестра. Позвонили дядьке, попросили придти. Все собрались у смертного одра. Сидели, тихо вытирая горькие слезы, сжимая его тонкую руку. Отец не приходил в сознание, всхрапывая все реже и реже. И наконец, глубоко вздохнув в последний раз, вытянувшись и замерев, навсегда покинул бренную землю.
Что-то ударило в сердце, оглушило, взорвалось тысячами осколков, подхватило, понесло… Виктор вскочил на ноги, не помня себя от горя. В тумане видел, как рыдают родные, как дядька зачем-то снимает с петель межкомнатную дверь. Вытирая бегущие без остановки слезы, в сильнейшем смятении бросился на мороз, едва успев нацепить шапку и пуховик. Шел, куда глаза глядят, по вечернему городу, не видя дороги, не зная направления. Острое чувство несправедливости, какой-то обиды, жгло изнутри, разъедало сраженное бедой сердце. Отцу было всего сорок шесть…
Сам не упомнил, как оказался дома у Малыша. Сидели за столом, пили водку, поминали. Виктор заливал в себя алкоголь стаканами. Ничего не брало. Горькие воспоминания об отце разрывали душу.
В молодости, батя часто ходил в лес на лыжах, и привозил оттуда маленькому Вите «заячий хлеб». Он не знал, что обычный кусок белого хлеба ложился в карман куртки и за много часов, промерзал на холоде насквозь. Отец говорил, что встретил в лесу зайца, и тот просил передать сыну гостинец. Хлеб казался необычайно сладким и вкусным.
Когда Виктор немного подрос, отец научил его стоять на лыжах, и они надолго уходили в лес. На обратной дороге Витя уставал и сильно мерз. Отец грел ему своим дыханием окоченевшие пальцы и сильными руками растирал побелевшие уши и щеки. А он все хныкал, и отец быстро разводил костер. Они долго грелись возле огня. Затем отец скреплял несколько лыжных палок вместе, беря сына на прицеп, и с невероятной скоростью летел по искрящейся в солнечных лучах лыжне. С еловых ветвей осыпался пушистый снег, ветер свистел в ушах, клубилась снежная пыль. Витя смеялся от восторга, представляя, что они несутся по сказочному лесу и никакие волки и медведи ни за что не смогут их догнать…
Вите было лет пять, когда отец взял его кататься на теплоходе. Они сидели на верхней палубе и любовались широкой рекой. Остановились у какой-то пристани, и отец с дядькой, велев ждать их, ушли. Витя увидел, что они уже на берегу и куда-то уходят. Ему показалось, что его бросили. Он со всех ног кинулся вдогонку. Спрыгнув с шаткого трапа на песок, метался среди входящих и выходящих пассажиров, в панике хватая людей за рукава. Наконец, зарыдав, опустился на землю и закрыл лицо руками. Сквозь слезы видел, как отходит от пристани теплоход, как тревожно бегают по палубе отец с дядькой, разыскивая его. Он вскочил, закричал, замахал руками. Его заметили, но теплоход быстро удалялся и вскоре исчез в сияющей речной дали. Он остался совсем один.
Неподалеку загорала молодая семейная пара с ребенком. Они все видели. Пригласили мальчика Витю к себе, накормили, успокоили. Через несколько часов, на обратном пути, теплоход вернулся. Отец с виноватым видом очень просил ничего не рассказывать матери.
Эти эпизоды детства так ярко вспомнились Виктору. Он с невыносимой грустью и тоской рассказывал об этом тестю и жене Малыша, не забывая опрокидывать рюмку за рюмкой и вытирая бегущие слезы. Сергей слушал, стоя чуть в стороне, понурив голову и надолго замолчав. Внезапно схватил остро отточенный нож и с силой полоснул себе по пальцу, развалив мякоть до кости. Все вздрогнули от неожиданности. Жена вскрикнула, бросилась бинтовать рану. А он стоял, не зная чем помочь убитому горем другу, и алая кровь стекала на пол тонкой струей, а глаза остановились, полные слез…
После похорон, Виктор, чуть успокоившись и взяв себя в руки, с невероятным усердием погрузился в тренировочный процесс, стараясь спокойнее вспоминать о тяжелой утрате, и свято храня светлую память о безвременно ушедшем отце.
Поступок Малыша, исполненный беззаветной жертвенности, навсегда впечатался в душу Виктора.
* * * * *
Вскоре, в тренажерном зале появились три сногсшибательные молодые красавицы. Иногда вместе с ними занималась обаятельная зрелая женщина с приятным округлым интеллигентным лицом. Девушки вели себя очень независимо, делая вид, что их ничего кроме собственной персоны не интересует. Часто смеялись, и не отводили критических взглядов от многочисленных зеркал, внимательно разглядывая себя со всевозможных ракурсов, будто бы готовились к важным фотосъемкам. Потрясающие стройные фигуры в обтягивающих длинные, безупречной формы, тонкие, но сильные ноги, черных трико. В коротких, тугих майках-топах, открывающих волнующую белизну плеч и линию груди. С сияющими золотыми волосами, прихваченными в узел голубыми и красными лентами, и спадающими сзади наподобие хвоста. С прямой величественной осанкой, тонкой талией и притягивающим заинтересованные мужские взгляды плоским животом, производили на неискушенных любопытных физкультурников неизгладимое впечатление. Изображая равнодушие, они бросали частые, быстрые взгляды, украдкой, как будто бы невзначай. Но девушки были, несомненно, опытными в таких играх, и без малейшего труда просчитывали немудреные мужские хитрости. Спортсмены смущались, краснели, уводили в стороны, бегающие от непонятного стеснения глаза. Иногда, зазевавшийся не успевал отвести взгляд и сидел, открыв рот, остановив зачарованный взор, наблюдая, как девицы тренируют внутреннюю поверхность бедер. Рассерженные дамы одновременно устремляли на любознательного огнепалящие яростные взгляды, и недалекий ценитель мгновенно покрывался испариной, исходил малиновыми пятнами, и в смятении кидался то к одному спортивному снаряду, то к другому, мечтая провалиться сквозь землю от прожигающих флюидов. Девушки внимательно следили за мечущимся недотепой, и когда тот, не находя себе места, в состоянии легкой паники покидал зал, они очень громко и весело смеялись вслед. Это очень отрезвляло неосторожных донжуанов. Никому не хотелось оказаться в неловкой ситуации, все боялись оскорбить свою чувствительную гордость. Насмешницы, подобно античным богиням, грациозно передвигались, иногда чуть пританцовывая под негромкую музыку, льющуюся из колонок кассетной стереосистемы, и совершенно игнорируя окружающих.
И Виктор, и Сергей, здорово приуныли. Уровень красавиц был совершенно недосягаем. Другие девушки в спортзале, абсолютно поблекли на фоне столь блистательного триумвирата. Возмутительницы спокойствия интересовали всех.
Андрея Колобко – старшего тренера клуба, который по должности показывал и объяснял им различные упражнения, забросали вопросами. Но он лишь таинственно улыбался и уводил разговор в сторону. Тренер без сомнения знал многое, но по какой-то причине предпочитал помалкивать.
Несколько недель неизвестности только раззадорили интерес занимающихся. Нимфы тренировались старательно, по-прежнему взирая на всех свысока, временами окатывая особо ретивых презрительными усмешками.
Зато их подруга, – вполне симпатичная пышнотелая наяда, улыбалась приветливо и открыто, заинтересованно оглядывая пытающихся произвести на нее неизгладимое впечатление мужчин. Те, в свою очередь, упруго пружинили на вдохе грудь, принимали глубокомысленные позы, неприметно напрягали мускулы, позировали, сами того не замечая. Рассуждали о чем-то друг с другом и вообще, старались казаться гораздо умнее, чем на самом деле.
Иногда подруги не скрываясь, шептались о чем-то, видимо обсуждая какие-то важные вопросы. Загадочные дискуссии заканчивались веселым смехом, что ставило мужскую часть коллектива в состояние полнейшего недоумения. Делались различные предположения, выдвигались невероятные гипотезы, возникали споры. Небольшая часть физкультурников стояла за то, что это заезжие стриптизерши из Москвы, совершенно случайно задержавшиеся в городе после гастролей. Им возражали, говорили, что не может того быть, ибо с такой физической подготовкой и осанкой они являются не кем иным, кроме как ведущими программы ритмической гимнастики и аэробики, и даже кто-то точно видел их по телевидению. Но Малыш, по каким-то лишь одному ему ведомым приметам, утверждал, что прелестницы, скорее всего из балетных, и что якобы одна из девушек исполняла на сцене Академического театра роль Офелии в прошлом году. Приятель Виктора, Эдик Разуваев - молодой перспективный спортсмен, и вообще неплохой парень, был категорически не согласен, заявив, что, скорее всего это дамы полусвета, богема, не имеющая к театру никакого отношения, а вращающаяся в дипломатических кругах, посещая многочисленные приемы и рауты в иностранных посольствах, и по заданию спецслужб, сводящие с ума иноземцев. Ему объяснили, что он еще слишком юн, неопытен, и видимо насмотрелся в видеосалоне американских боевиков.
Загадочные дивы долго не давали покоя, но вскоре наконец-то все выяснилось.
После тренировки Андрей попросил Малыша, Виктора и Эдуарда, задержаться. Оделись, вышли на улицу, и направились в молодежный клуб «Отдых», находящийся неподалеку. Надо сказать, что «Отдых» по тем временам был единственным фешенебельным дискоклубом в городе. В основном молодежь собиралась в многочисленных Домах культуры и на танцплощадках при общежитиях. Билетов на танцевальный вечер в «Отдых» было не достать. Самые красивые девушки, «золотая молодежь», представительные мужчины и женщины, богатые гости и люди в «авторитете», составляли основную публику. Конечно, устраивались новогодние вечера и для заводчан, гремели летние балы для выпускников, регулярно проводились детские спектакли и утренники для школьников.
Вот туда и направлялись любопытные спортсмены. В холле их встретила Екатерина Карловна, – та самая приятная дама, подруга таинственных обольстительниц. Но она оказалась никакая не подруга, а режиссер, художественный руководитель клуба.
Красавицы наверху, в гримерке, пили кофе и встретили парней приветливыми улыбками, пригласив за стол. Ребята, кроме Андрея, очень смутились, побледнели от неожиданности. Плюхнулись в низкие кресла, чуть не опрокинув на себя кофеварку. Малыш по неосторожности уронил стул. Тот, падая, зацепил стоящего манекена, который в свою очередь обрушил вешалку с верхней одеждой, упавшей прямо на сконфуженного Эдика, тонко вскрикнувшего от испуга. Всем стало смешно и обстановка разрядилась.
Девушки оказались артистками и танцовщицами кордебалета, и были основной ударной силой в труппе Екатерины Карловны, участвуя во многих художественных мероприятиях. Познакомились. Балетным феям было лет по двадцать пять. Режиссеру чуть за тридцать. Ольга и Елена были замужем, Марина – нет. Она подозрительно долго останавливала взгляд на Эдуарде, и тот, не зная куда прятать руки, вел себя очень напряженно. Андрей общался непринужденно, он всех хорошо знал, а Сергей с Виктором не ведали как себя вести и помалкивали. Малыш пробовал было пошутить, прочитав несколько строк из Ходасевича, но его никто не понял, и он стушевался в растерянности. Это был не его контингент и Серега терялся, волнуясь, чтобы не показаться обескураженным.
Но девушки весело щебетали, смотрели, не смущаясь в глаза, и угощали пирожными. От неожиданности Малыш съел три штуки, оставив Екатерину Карловну с пустым блюдцем. Та поблагодарила его от всего сердца, заявив, что давно уже мечтает похудеть. Серега от стыда чуть не провалился. Опустив глаза, с легкой обидой в голосе, пообещал в следующий раз принести аж шесть тортов и чай с бергамотом. Девушки смеялись от души, гладили его по голове и всячески утешали, уговаривая не стесняться и подчеркивая, что у них тут все запросто, без церемоний.
В двери с любопытством заглядывали какие-то разбитные, в невероятных театральных нарядах, личности. Обводили шальными глазами присутствующих и, спросив что-то у режиссера, стремительно исчезали прочь. Особенно запомнился один беззаботный артист, изображающий отвратительного пятипалого моллюска, и похожего лицом на сказочного Конька-Горбунка. Это был известный в городе диджей, ведущий всех дискотек в «Отдыхе». Он улыбнулся таинственно, и произнеся загадочную фразу: - Быть или не быть, вот в чем вопрос! – моментально испарился, оставив ошарашенных парней в состоянии необъяснимого конфуза.
Вскоре к пирующим присоединилась еще одна очень приятная девушка – Евгения.
Екатерина Карловна, оглядев всех внимательно, объявила, что теперь все в сборе, и она хочет объяснить цель собрания. Оказалось, она давно уже мечтает создать серьезную постановку – грандиозную эзотерическую мистерию, где под эгидой вечно актуальной темы отношений между мужчиной и женщиной, будет разыграна фантастическая феерия из различных известных эпизодов народного эпоса и мировой истории. Из Москвы пришло «добро» на реализацию проекта с использованием местного финансирования.
Принимать будет высокая комиссия из министерства культуры, и от результатов будет зависеть дальнейшая судьба не только художественного руководителя, но и всего творческого коллектива. Артисты подобраны замечательные. Но основной фишкой музыкальной мистерии станет великолепный номер с участием четырех прекрасных девушек и мускулистых юношей. Именно поэтому долго и скрупулезно отбирали и обсуждали кандидатуры. Остановились на самых достойных. Если ребята не возражают, то с завтрашнего вечера начнутся репетиции.
Парни заколебались было в нерешительности, но обольстительницы, подойдя очень близко к каждому из них, прижавшись телом и заглянув в глаза, радостно сообщили режиссеру:
- Они согласны!..
Екатерина Карловна обаятельно улыбнулась, и пообещала, что ребята не пожалеют. Только нужно очень постараться, чтобы шоу-программа засветилась красками, заиграла радужными огнями, заискрилась блеском исполнительского мастерства. Поразила бы зрителей глубиной смысла и философской аллегорией.
Вместе с раздавшимися аплодисментами на столе появилось шампанское. Андрей громко хлопнул вылетевшей пробкой и наполнил высокие бокалы…
Начались изматывающие репетиции. Художественный руководитель была требовательной чрезвычайно, заставляя много раз повторять неудавшиеся дубли, вновь и вновь отрабатывая каждое движение до автоматизма. Даже опытные участники роптали и жаловались на суровую бессердечность требований. Екатерина Карловна оказалась женщиной очень жесткой и властной, не терпела никаких возражений и слез. Но все понимали предстоящую серьезность музыкальной постановки и держали себя в руках. Впрочем скоро все пошло хорошо, участники быстро понимали свою задачу и проявляли таланты не жалея себя. Было задействовано немало народа. Кроме самих актеров, в спектакле также принимали участие осветители, звукооператоры, художники-оформители, костюмерши и гримерши. Хватало работы и рабочим сцены, беспрестанно тягавшим туда-сюда тяжелые декорации.
Репетировали целыми днями, питаясь как попало и выкуривая безумное количество сигарет. Парни подключались ближе к вечеру, когда основная часть умаявшихся артистов уже неважно соображала. Девушкам доставалось больше всех, они участвовали в каждом номере. На них лежала огромная ответственность за судьбу феерической мистерии. Ходили усталые, осунувшиеся, злые, но все такие же красивые и блистательные, появляясь то в одном, то в другом театральном наряде. Яркие, соблазнительные, недосягаемые… Ребята понимали, что обречены быть всего лишь оруженосцами при прекрасных дамах, хотя у Эдика теплилась еще какая-то надежда. Марина благоволила ему, но от нее как от более опытной партнерши, он получал немало затрещин и оплеух, путая шаг и сбивая общий ритм, отчего всем приходилось начинать танец сначала. Виктору определили Ольгу, Сереге – Лену, а Андрея поставили с Женей. Они были добрее, да и парни все же постарше и серьезнее. А Эдик огребал в полной мере, виновато улыбаясь и пряча глаза, но кажется, ему это очень даже нравилось.
В выходные и в среду в клубе шли дискотеки, и ребята в эти дни отчаянно тренировались, набирая форму, так как хотелось выглядеть внушительно.
Отношения в труппе были весьма доброжелательными. Часто после репетиций устраивали импровизированные капустники, читали стихи, в лицах изображали всякие смешные миниатюры из жизни. Серега упивался общением с актерской братией. Это была его стихия, его ареал, его среда обитания. Оказалось, что таких талантливых престидижитаторов здесь немало, и он будто расправлял крылья, перенимая опыт и оттачивая свое актерское мастерство. Конечно, все дамы в труппе были искушенными, и весело смеялись его шуткам, понимая с полуслова все неумело завуалированные желания искусителя, но соблазнить себя совсем не спешили, изящно отшучиваясь и уходя от двусмысленных тем. Это не касалось четырех красавиц. Думать об этом считалось крамолой, хотя девушки были со всеми очень приветливы. Неугомонный Малыш решился было попытать счастья у костюмерш, но как-то не сложилось. Он пугался, жалуясь Виктору, что теряет квалификацию, но друг справедливо замечал, что народ тут непростой, более высокого уровня, и рассчитывать на что-либо можно только при желании серьезности отношений. А разбрасывать себя по пустякам никакая девушка здесь не будет, ибо не обделена мужским вниманием. Про античных богинь нужно забыть вообще, так как в круг их интересов спортсмены совершенно не входят.
Премьера приближалась. После генеральной репетиции и легкого безалкогольного застолья, засидевшись за интересными разговорами в клубе допоздна, Екатерина Карловна попросила Виктора проводить ее домой. Он оробел, но не подал вида. Медленно шли по ночному городу. Женщина говорила о своей работе, о предстоящем спектакле. Потом незаметно перешла на разговор о нем. Виктор подробно рассказывал о себе. Она слушала внимательно, сочувственно кивая и задавая иногда уточняющие вопросы. Ему было приятно, что интересуются его жизнью, и он, не таясь, открывал душу. Когда подошли к ее подъезду, она предложила зайти в гости выпить чаю. И Витя не смог отказаться. Вообще чудилось, будто бы между ними установилась невесомая связь, что-то нематериальное и бестелесное, какая-то энергетическая близость.
Долго беседовали в ее однокомнатной квартире. Когда он уже собрался уходить, она сказала:
- Подожди Виктор, мне нужно с тобой поговорить, – посмотрела на него внимательно, и вдруг выпалила:
- А ведь я ведьма!..
У Вити от изумления открылся рот.
- Как?
- А что тебя удивляет, я с четырнадцати лет ведьма – она спокойно и весело, наслаждаясь эффектом, смотрела в глаза. – Может, ты думаешь, что все ведьмы – старые противные бабки?
- Н-нет… Не знаю, – пролепетал он от неожиданности. – Но ведь Вы же, добрая…
- Добрая? Да, я добрая. И хотя знаю многие заклятья, обряды и ритуалы, могу навести и порчу и сглаз, болезнь и саму смерть наслать, но могу и исцелить, убрать проклятье, в делах помочь… Еще ни разу не использовала я свои знания во зло.
Витю взяла оторопь, он как-то сразу забоялся.
- Я специально позвала тебя. Хочу погадать. Прошлое твое расскажу, а о будущем умолчу, будущее буду знать только я.
- Давай посмотрим ладонь, – она взяла его левую руку.
- Ну вот, все очень хорошо видно, – легко поворачивала кисть.
- Здоровье у тебя отличное, но ты должен за ним ухаживать. Проживешь долго, даже очень. Жизнь получиться насыщенной событиями.
- А вот, вот, вижу, но промолчу… - колдунья с улыбкой смотрела в лицо.
- Что там? - Витя смутился. Он очень заинтересовался, но она молчала. Долго водила острым лакированным ногтем по линиям.
- Был у тебя недавно удар.
- Да отец…
- Умер – продолжила она. – Я вижу. Вижу твою сестру, маму, их судьбы, но тебе не скажу. Передавай матери, чтобы она не волновалась и не жила прошлым.
Взяла его правую руку и стала с интересом изучать.
- А это что? Ну-ка, не может быть! – удивленно качала головой. - Ну, дорогой… Я, конечно, знала, но не думала, что настолько…
- А что? – испугался он.
- Не пугайся. Все нормально… - она ласково смотрела на него. – Давай, я пока кофе сварю покрепче, – и ушла в кухню.
Витя сидел ошарашенный, ничего не понимая. Екатерина Карловна вернулась, неся на черном подносе две дымящиеся чашки кофе и горсть сухих бобов.
- А ну-ка давай бобы раскинем – улыбнулась обаятельно.
Виктор долго тряс в руках сухие, твердые как камень, плоды. Разжал ладони, и бобы упали, образовав некий узор. Женщина склонила голову, изучая получившийся рисунок. Он долго смотрел на ее рыжие крашеные волосы и думал, что не такая уж она и взрослая, и не особо полная. И если…
И сам ужаснулся своим мыслям. Екатерина Карловна резко подняла лицо и внимательно вглядывалась в его ускользающие глаза.
- Я знаю, о чем ты сейчас подумал! Отвечу тебе очень коротко – нет!
Витя в смущении пожал плечами, не зная, куда спрятать взгляд. – Как она догадалась? И правда, настоящая ведьма!
Она весело рассмеялась.
- Ладно. Будь проще, зови меня Катей, не такая уж у нас и разница в возрасте, лет семь-восемь, не больше. Но на людях я для тебя Екатерина Карловна. А об этом со мной – забудь.
- Извините… - Витя покраснел.
- Ничего, ничего, мы же друзья. Мне очень приятно, что ты увидел во мне женщину, а не упитанную тетку.
- Что Вы… - Виктор зарделся.
- Давай кофе пить – Катерина уселась удобнее напротив, не сводя с него темно-серых глаз. Неторопливо повела удивительный рассказ:
- Когда-то, очень давно, девятилетней девочкой, я с матерью гостила у бабушки. Она заболела, и мы ухаживали за ней, помогали по хозяйству, смотрели за скотиной. Однажды вечером, сразу после захода солнца, поднялся сильный ветер, и началась настоящая пыльная буря. Мы смотрели из окна, как по двору гуляют крутящиеся смерчи, поднимая в воздух всякий сор, щепки, обрывки бумаги… Весь этот кружащийся вихрь полностью закрыл небо. Все село едва виднелось, окутанное пыльной пеленой. Проскакивали ломаные линии ослепительных молний, раскаты грома не умолкали, раздаваясь сплошной канонадой, но дождя не было. В оконные стекла, будто кто-то стучал, умоляя впустить, электрическая лампочка часто мигала, раскачиваясь.
Вдруг раздался громкий жалобный стон, и мы с мамой, испуганные, побежали в спальню бабушки. Она сидела на кровати, схватив себя за горло. Худая, косматая, очень страшная.
- Уйди… - сдавленно захрипела она матери, бешено вращая белками глаз и непрерывно задыхаясь. – Уйди сейчас же! – и указала черной костлявой рукой на дверь. Мать в страхе попятилась. – А ты детка, обожди – вцепилась в меня пальцами, будто клещами.
Я стояла полумертвая от ужаса. Мама вышла, и мне стало очень, очень страшно. За окном бесилась пыльная вьюга, в трубе пронзительно ревел ветер, лампа погасла, и мы находились в темном сумраке озаряемые лишь частыми вспышками молний.
- Я умираю, ухожу… - бабушка говорила с большим трудом. Лицо заметно осунулось и на глазах быстро чернело. Нижняя челюсть уже почти не закрывалась, и я в ужасе увидела леденящий оскал черепа. Ноги онемели, я была будто в оцепенении. Лишь боль от сжимающей руки не давала мне потерять сознание.
- Внучка! Я все, все передаю тебе – слова давались с трудом, с долгими паузами. – Придет… - раздался страшный удар грома, дом задрожал. Синие вспышки мерцали не переставая. Бабушка закрыла истлевающее лицо свободной рукой.
- Придет… - оглушительный удар выбил окно, стекло разлетелось вдребезги, бабушка страшно закричала. Ворвалась мать, кинулась разжимать коченеющие бабушкины пальцы, освобождая мою руку. Я чувствовала, зримо осязала, как в меня вливается тягучая холодная волна, как меня будто поднимают танцующие по комнате пыльные воронки, и все слышала, ясно слышала душераздирающий бабушкин вопль:
- Придет… Жди… Жди…
Кое-как мама вырвала меня из цепенеющей бабушкиной руки. Унесла, громко плача и причитая, положила в кровать, обняла крепко. За окном медленно затихала пыльная буря, а дверь в бабушкину комнату ходила ходуном. Вскоре все успокоилось, и я уснула.
Помню, хоронили бабушку в закрытом гробу. На ее лице почти уже не было кожи…
Виктор слушал внимательно, ужасаясь услышанному.
- Страшно тебе? – Катерина горько усмехнулась. – А как было мне, ребенку?
Вите стало очень жаль ее. Он представил маленькую девочку, пережившую этот невероятный кошмар.
- Что же было потом?
- Я расскажу, позже. А пока давай посмотрим в твою чашку. Опрокинь левой рукой.
Виктор опрокинул чашку, и кофейная гуща расползлась по подносу.
- Ну-у… – протянула гадальщица, все прямо сходится во многих подробностях – она удовлетворенно и весело потирала руки.
- А теперь ты должен заплатить мне за работу. Только не жалей денег. И это должна быть одна купюра – Катя иронично смотрела на него, а в глазах прыгали лукавые бесенята. Достала откуда-то игральные карты…
Витя вышел в коридор, вытащил из кармана деньги. Долго думал, какую купюру взять. Взял пятидесятирублевую, больше у него не было. На то время самая крупная купюра в стране была достоинством в сто рублей.
- Да, парень ты не скупой – одобрила Екатерина Карловна. – Это хорошо.
Она заглянула в свою дамскую сумочку, достала бумажник.
- А я тебе сейчас разменяю – веером разложила на столе деньги. Двадцать пять, десять, пять, трехрублевую, и шесть рублевых банкнот.
- Вот тебе сдача, рубль я забираю себе. Теперь слушай внимательно. Когда у тебя будут неприятности, выбрось рублевую купюру за дверь. Если будут проблемы с женщиной, никак не сможешь забыть ее, хотя очень бы этого хотел – тогда подари, или потрать на нее трехрублевую купюру. Возникнут проблемы со здоровьем - какая-то болезнь или травма - на эти пять рублей купи необходимых лекарств, и все быстро пройдет. Если вдруг тяжело заболеют твои близкие или дорогие тебе родственники, ты должен пойти к церкви и подать десятирублевую купюру первому же попавшемуся нищему. А последнюю двадцатипятирублевую банкноту используй лишь в самом крайнем случае, когда возникнет смертельная опасность или крайне безвыходное положение. Ты должен сжечь купюру. И в ближайшее же время все наладится.
Катерина сказала это серьезным тоном и принялась тасовать колоду.
- Посмотрим, что нам карты скажут…
Виктор присел на диван, и стал смотреть, как она раскладывает пасьянс.
- Ну, вот и друг твой Малыш, – червовый король. Хороший парень, тонкий, чувствительный, но никак со своими грехами справиться не может, оттого и кажется ему, будто он сильно несчастлив. Ищет забвения, добиваясь женского внимания на стороне, и тем обманывает себя. Его счастье – в собственной семье, в семейных хлопотах, в жене, сыне. Не понимает этого. Катерина вздохнула. - И видимо не поймет.
- А вот и жена твоя бывшая – дама крестовая. Брюнетка?
Витя согласно кивнул.
– Брюнетка. И глаза черные. Ух, и глаза у нее… Нехорошие глаза.
Катя долго смотрела на него.
– Повезло тебе Виктор. Отпустила она тебя. Твое счастье впереди. А у нее, вижу, проблемы.
-Что? – напрягся он. Витя ничего не слышал о бывшей семье уже около года.
- То, о чем мечтала, не сбылось. А то, к чему стремилась, уплывает из рук. И другого человека делает очень несчастным.
- Повезло тебе – повторила она. – Это бионегативная личность. Энергетический вампир. Разрушитель. Просто у нее заряд отрицательный. Таких немало кстати. Она еще появиться в твоей жизни, но без особых последствий.
- Пойдем дальше, – она быстро переворачивала карты.
- Ты, оказывается однолюб! И все не можешь забыть ее? Ай-яй-яй! Забудь уже! – она внезапно остановилась и, подняв веки, долго и загадочно смотрела на него.
– Вообще, я скажу тебе Виктор… Совершенно не твой это тип женщины. Я не имею в виду внешнюю красоту. Ты личность открытая, трепетная, возвышенная. Много в тебе романтики, мечтательности, откровенности. Отсюда и обидчивость, ранимость, мнительность. Душу свою не бережешь, прикрывать ее не умеешь. Из-за доверчивости боль сильную испытываешь, муки принимаешь, обидой упиваешься. И не можешь простить от этого. Страдаешь, ропщешь, жалуешься сам себе. Поэтому неспокойно тебе. Некомфортно. Постоянно в напряжении. Постоянно натянуты нервы. Расслабляться не умеешь. Мечтаешь об идеальной женщине. Но нет идеала, как ты понимаешь. Могу лишь сказать, какой женский тип необходим именно тебе.
- Скажите – он с вниманием ловил каждое слово.
- Твой тип – мягкая, добрая, серьезная девушка, обаятельная, жизнерадостно-оптимистичная, без намека на фатализм. Порядочная, умная, интеллигентная и интересная. Внешность – светлые волосы, синие, серые, или голубые глаза, свежие губы, аккуратный нос, округлое лицо и чуть округлые соблазнительные формы тела. В ней должен быть солнечный свет. Это самый главный ориентир – загадочно закончила она.
Витя сидел, задумавшись, мысленно повторяя приметы и перебирая в уме всех знакомых девушек. Подходящих не было. Он вдруг спросил:
- А Ваши танцовщицы – тоже ведьмы?
У Екатерины Карловны аж брови поднялись от изумления. Она весело расхохоталась, оставив его в состоянии смущения от собственного вопроса.
- Ах вот, оказывается о ком ты думаешь! И в кого же ты влюблен?
- Не знаю, они все такие… - Виктору стало неудобно. – Я конечно понимаю…
Катя рассмеялась. Потом вдруг посерьезнела.
- Девочки очень хорошие. Мы близкие подруги. Но у всех свои проблемы. Лена и Ольга несчастливы в замужестве. У одной муж сильно пьет и изменяет. А она все пытается вернуть его, и любит так, что ни на кого другого и смотреть не хочет. Каждый день плачет. А Ольга напротив, мужа совсем не любит, но по кое-каким причинам бросить не может, всю любовь свою маленькой дочке отдает. На мужчин обида у нее, не верит она им больше. Марина развелась. Муж бил ее, унижал. А она любила его, потом возненавидела. Теперь в каждом мужчине своего бывшего супруга видит. Могла бы, говорит, всех мужиков поубивала бы.
- Не повезло Эдику – подумал Витя.
- У Жени трагедия – врачи сказали, не будет детей никогда. А она семью хотела. Детей любит сильно.
Катерина загрустила.
- Красивые эффектные девушки, а счастья нет. Хорошие, добрые, притягательные… С ума свести любого могут. Люблю я их сильно, помогаю, чем могу. Везде за собой тащить буду. Карьера у них на взлете – настоящие таланты. Это я как режиссер говорю. Многого добиться сможем. А личное счастье – оно ведь далеко не всем дано. И если нет его – надо идти другой дорогой, а не биться в закрытую дверь.
- А они колдуньи? – еще раз спросил Виктор.
Катя опять засмеялась.
- Не дают они тебе покоя! Да Витя, колдуньи. Не такие как я, конечно. Но тебя, Счастливчика, любая из них так околдовать может, так закружить и обольстить, что забудешь обо всем на свете. У ног валяться будешь, следы целовать, взгляд ловить, желание любое исполнить рад будешь, жизнь отдать… Хочешь этого? – ее глаза сверкали, тело напряглось, лицо посветлело, сделалось прекрасным.
Витя с испугом смотрел на нее, поражаясь не столько словам, сколько переменам, произошедшим с ней.
- Не шути с этим Виктор. Красота – страшное оружие. Или с ума сойдешь, или рабом станешь. Себя потеряешь. Будешь жить ради другого человека. Душу отдашь ему. А он над твоей светлой душой смеяться, издеваться станет. Разорвет, растопчет ее, и оставит внутри тебя выжженное пепелище. Никто не спасет тебя. Нечего спасать будет. Будешь медленно, как уголек от костра, угасать. Безжизненный, безучастный ко всему, равнодушный и разочарованный. И муку смертную примешь в одиночестве, сокрушаясь о потерянных днях и загубленных годах. Не надо этого. Не надо…
Ее слова, как тяжелые камни падали ему на голову. Он сидел, опустив шею, не смея поднять глаза.
- Эй! – она похлопала его по щеке. Я наверно резко с тобой. Прости… - Катерина с дьявольским обаянием смотрела в глаза. Ее лицо было необычно красиво и привлекательно. Взгляд сверкал и искрился глубокой синевой, ямочки на щеках играли волнительно, яркий овал губ призывно манил…
Витя потряс головой, отгоняя наваждение. Катя смеялась, довольная произведенным впечатлением.
- Ого! – спохватилась. - Четвертый час ночи. Давай укладываться.
- Я домой пойду – Виктор встал.
- С ума сошел? Я тебя никуда не отпущу! Останешься со мной.
Ему стало очень неудобно. Однако спорить было бесполезно.
Катерина постелила себе на диване, а ему на полу.
- Ложись! – сказала. – Будешь моим верным рыцарем и телохранителем – пошутила она. – Крепко храни мое тело сегодня ночью, а то украдут – добавила серьезно. И ушла в ванную комнату.
Витя выключил свет, лежал в полутьме, наблюдая как по освещенной уличным фонарем полоске окна, с не задернутыми до конца шторами, стекают капли первого весеннего дождя, чуть слышно барабаня по стеклу. Слушал, как Катя принимает душ, как легко скользит по ее телу вода, и это его непостижимо волновало. Не мог объяснить себе причину, да и тысячи других мыслей метались в голове. Слишком много он узнал за сегодняшний вечер. Это все надо было переосмыслить.
Шум воды прекратился. В сумраке возникла Катерина в ночной сорочке до колен. Больше на ней не было ничего. Витя видел ее и не верил своим глазам.
Возле светлого окна стояла к нему спиной прелестная женская фигура с тонкой талией и выразительным плавным изгибом волнительных бедер. Повернулась, и он усмотрел тяжелую высокую грудь и длинные, отливающие серебром волосы.
- Красивая я сегодня? – в голосе ирония.
- Да… Красивая…
- Нравлюсь тебе?
- Конечно, нравитесь… – Витя привстал на локте, испугавшись. – Но Вы же, сказали…
- Знаю… - светящимся гребнем, она неторопливо расчесывала свои густые, блестящие мелкими каплями влаги, волосы, соблазнительно поднимая вверх руки и аккуратно закалывая искрящиеся пряди шпильками. Грудь заметно двигалась под тонкой прозрачной тканью, и Вите стало не по себе от невыносимого вожделения.
- Я все вижу – она шутила. - Дыши Витя ровнее… Видишь как тебя легко соблазнить – негромко смеялась, медленно покачивая бедрами и неуловимо двигаясь из стороны в сторону.
- Слушай, – вдруг посерьезнела она. Слушай, что было дальше.
Со временем я стала забывать о бабушке. Воспоминания отдалились, у меня было полно своих детских забот. Когда мне исполнилось четырнадцать, и я начала с интересом поглядывать на парней, то обнаружила в себе такую закономерность. Стоило мне посмотреть на понравившегося старшеклассника, и он тут же готов был повиноваться мне, выполняя любые желания. Ох, и многим же я вскружила головы! Они ссорились, дрались из-за меня, лучшие друзья становились врагами, лишь бы услужить мне. Но случилось непредсказуемое – я влюбилась. В десятиклассника, семнадцатилетнего юношу. Мне он казался красивым как греческий бог. Я сходила с ума, но он будто не замечал меня. Наконец, на школьном вечере я пригласила его на танец, и объяснилась в любви. Оказалось, что он тоже давно наблюдает за мной, и я ему очень нравлюсь. Мы вышли вместе и долго целовались в подъезде. Любовь, казалось тогда, была сумасшедшей. Конечно ничего серьезного, ведь мы были совсем еще юными, но чувствовали, что все идет к этому, хотя и не знали, что это такое.
И вот однажды ночью появился Он. Стоял у моей постели – великолепный, блистательный, взрослый мужчина. От него шел такой яркий свет, такие мощные магнитные волны, такая возбудительная энергия, что я, крепко зажмурившись, прикрывала глаза ладонями. Тихий, но властный ласковый голос проникал в меня словно теплая нега, горяча кровь и будоража мысли. Находясь в полном оцепенении, я тихо сидела, поджав под себя ноги, и с благоговением внимала Его пылким зажигательным речам. Я знала Кто это. Я прекрасно помнила последние слова бабушки. Я ждала Его. Он сказал, что давно уже выбрал меня своей невестой и теперь я всегда буду с Ним, принадлежать только Ему одному, и никому больше. Он научит меня всему, что знает сам, подарит мне все, чего я только ни пожелаю, совершенно ничего не требуя взамен. Ничего. Лишь одной только верности.
Он обнимал, целовал, гладил меня, Он сводил меня с ума своими мягкими, нежными прикосновениями. Разжег, разбудил во мне такой чудовищный огонь, такое мучительное пламя, что я побоялась сама сгореть в нем. Я была будто в забытьи, сердце отчаянно пылало внутри, пульсировало резкими толчками, яростно рвалось наружу. Я не находила себе места, мои ноги сводила блаженная судорога, тело совсем ослабло, живя лишь удивительными ощущениями, а он все гладил, все шептал что-то, все изматывал меня. Я не могла думать, я задыхалась, я выбивалась из сил, я стонала, кричала, в исступлении умоляла Его взять меня…
Катерина замолчала, предаваясь сладостным воспоминаниям. Стояла порочная, соблазнительная, нагая, в тонкой обтягивающей сорочке.
Виктор зачарованно смотрел на нее, робея, и в то же время не имея возможности бороться с дьявольскими чарами этой необыкновенной женщины.
- А потом? – хрипло прошептал он пересохшими губами.
- Потом мы долго, очень, очень долго были вместе. Я не помнила себя. Безумные волны несли меня по воздуху. Сильнейшее вожделение билось во мне, тело растворилось, подчиняясь необузданной воле, я плыла, я летела, я парила, я ощущала Его каждой своей клеточкой, каждой частицей. Я возносилась в такие дали, что не ведала, смогу ли когда-нибудь вернутся оттуда. Я осязала Время, Пространство, Вечность, я трогала небеса, я падала в глубокие ущелья, я разбивалась в куски и взрывалась огненными брызгами. Мне было больно, очень больно, невыносимо, ярко. Я с благодарностью принимала, терпела эту боль, я ждала эту боль, я жила ради нее, я жаждала, умоляла о ней…
Невероятно долгие, ослепительные, неудержимые, жаркие конвульсии сотрясали мое тело. Я рвалась, выгибалась, кричала от безумной радости. Крупная дрожь и сладостные спазмы пробегали внутри безостановочными импульсами.
Когда я открыла глаза, в спальне никого не было. Лишь измятая влажная постель и тянущая боль внизу, напоминали, что это не было сном.
- А что было дальше? – Витя, обезумев, смотрел на нее.
- Дальше было вот что. Он приходит ко мне в каждую ночь равноденствия, в ночь на Ивана Купала, и в ночь перед Рождеством. У меня никогда не было и не будет мужчин, но я уверена, что, ни один из них не смог бы мне дать и тысячной доли того, что дает Он. Я жду. Жду Его каждый день, каждую ночь готовлю себя к встрече. Каждое мгновение я чувствую, что Он рядом, со мной, во мне, в моих мыслях, поступках, желаниях… Ты видишь сам, я могу быть любой.
Она подошла к Вите, опустилась рядом. Он задохнулся от раскаленных волн, идущих от ее тела. Затрепетал, пугаясь ее близости, закрылся одеялом. Катя долго смотрела на него. Вдруг привлекла к себе, прижала крепко, и долгим пронзительным поцелуем заставила его потерять на мгновение сознание.
- Охраняй меня! – встала, перешагнула через него, легла на диван. - Спокойной ночи!
- Спокойной ночи… - не сразу отозвался Виктор. Лежал ошалевший, ловя какую-то ускользающую мысль, какую-то недосказанность. Вспомнил.
- А что с тем парнем, десятиклассником?
В наполненной плотной звенящей тишиной комнате приглушенно раздавалось лишь тиканье настенных часов. Катя долго молчала. Наконец, он услышал негромкий ответ:
- Через несколько дней его сбил автомобиль. Насмерть… – она уже засыпала. – Не думай об этом…
Было уже светло, когда он проснулся. Катерина еще спала. Одеяло немного сползло, и Витя видел открывшуюся белизну чуть полноватых обнаженных бедер, разметавшиеся по подушке рыжие локоны…
Встал, попытался легко проскользнуть в коридор. Она открыла глаза, увидела его, испуганно прикрылась одеялом.
- Уходишь? – спросила усталым голосом. – Крепко спал?
- Крепко.
- И ничего не слышал? – у нее было очень изнуренное лицо.
- Нет, не слышал…
- Что же ты Витя, тело мое не устерег? – смотрела с укором.
- Как? – опешил он.
- Ладно, ладно, иди – она говорила с трудом. – Дверь сам закрой. – Катя со слезами в голосе отвернулась к стене.
Виктор ехал домой и все время думал о ней, о таинственном чаепитии, об удивительной ночи, о странных разговорах. Уже подходя к своему дому, ему в голову шарахнула простая и сумасшедшая мысль – сегодня двадцать первое марта – день весеннего равноденствия…
* * * * *
Наконец, наступил день долгожданной премьеры. Мистерия проходила под кодовым названием «Домострой». Все участники за три часа до начала собрались в клубе. Еще раз мысленно репетировали свои роли, примеряли костюмы. Волновались.
Екатерина Карловна много суетилась, и бледная, подтянувшаяся после тревожных бессонных ночей, еще и еще раз проверяла готовность коллектива. Артистки гримировались не спеша, сосредоточенные, решительные, собранные. Спортсмены шатались без дела, не зная, куда приткнутся, пока Андрей не достал из кармана бутылку коньяка. Выпили по полрюмки – стало легче. Режиссер увидела, возмутилась, начала ругаться, потом махнула рукой и сделала два хороших глотка.
- Идите, готовьтесь – сказала строго, унося коньяк с собой.
Показ был закрытым. Посмотреть грандиозную музыкальную феерию собрались лучшие люди города и все высокое начальство. Такое шоу проходило в Новосибирске впервые. Прибыла представительная комиссия из Москвы, приехал губернатор и мэр. Для всех, по периметру огромного зала и на втором этаже, поставили столы с конфетами, фруктами и шампанским. Нарядная публика неторопливо занимала места. После почти полуторачасового спектакля вечер продолжал весенний бал-карнавал, и многие гости были одеты в необычные наряды и полумаски. Дамы опахивались веерами и ревниво наблюдали за соперницами. Было очень торжественно и значительно. Зрители переговаривались вполголоса, ожидая начала. Все места были уже заняты, в воздухе висело напряженное ожидание…
Свет медленно погас, разлилась тихая легкая музыка. По всему залу неторопливо скользили разноцветные лучи прожекторов, выхватывая из тьмы лица сидящих. Вдруг, оглушительно взревели фанфары, забила барабанная дробь, и на середину танцпола выскочил ведущий в блестящем смокинге и цилиндре. Раздались аплодисменты. Ведущий, откланявшись, произнес короткую вступительную речь, и со словами:
- Если звезды зажигают, то это кому-нибудь нужно… - исчез, окутавшись клубами дыма.
Опустилась плотная тьма. Лишь на сцене горела голубым фоном подсветка декораций в виде морского дна, поросшего извивающимися ламинариями и прочими водорослями. Чуть в стороне виднелись ветвистые коралловые рифы.
Глухим, замогильным голосом зазвучали слова:
- Когда-то, очень давно, когда еще не было человека, а планету делили между собой драконы и рыбы, на земле появилась любовь…
Тихая музыка журчала, навевая романтический настрой. Луч света обнимал одинокий хрупкий силуэт, парящий в морской бездне и грациозно плывущий под водой. Слышался приглушенный плеск волн, далекий шум прибоя… Фигурка, в виде морской звезды будто искала кого-то. Вдалеке зажглось еще одно световое пятно, выхватив из мрака красивую рыбку-клоуна, плывущего по своим делам. Они двигались не замечая друг друга, и внезапно встретились взглядом. Вверху что-то громыхнуло, видимо символизируя начало любви. Эти два обитателя морских глубин очень долго кружились, музыка делалась сильнее, громче, они сходились все ближе, ближе, ближе… Вдруг, из мрачного темного небытия, выполз омерзительный пятипалый моллюск и начал беспрерывно носиться между ними, не давая влюбленным встретиться. Те метались в панике, рыба заламывала плавники, звезда плакала, но скользкое чудовище не давало им возможности приблизиться. Наконец, обессиленные, они стали отдаляться, описывая концентрические круги, и вскоре исчезли. Моллюск ликующе взревел сатанинским смехом, и все погрузилось во мрак.
Гром аплодисментов покрывает зал. Публике понравилось начало.
Декорации те же, только на дне моря покоятся многочисленные останки кораблекрушений. Плывет безобразная, с всклокоченными волосами медуза Горгона. Начинает медленные движения, призывая чудовищную бурю. Ветер свистит, огромные волны с громким шумом перекатываются вверху. Это продолжается довольно долго. Медуза в исступлении нагоняет шторм, музыка все громче. Слышны крики погибающих людей, треск ломающихся мачт, хлопки разорванной парусины. Где-то ухнула ядром пушка, призывая немедленную помощь. Со дна поднимается могучий бородатый гусляр и, не обращая никакого внимания на Горгону, ударяет по серебряным струнам гуслей-самогудов.
Медуза движется быстрее, направляя подводные течения прямо на храбреца. Тот стоит, покачиваясь, упираясь изо всех сил, но не выпускает волшебный инструмент. Со всех сторон к нему устремляются пираньи, пытаясь выбить или порвать струну. Лучи прожекторов мечутся, тревожная музыка достигает апогея. Вот-вот смельчак опрокинется или выпустит гусли. Но на заднем плане вдруг появляется второй гусляр, затем третий, четвертый… Они играют известную балладу, и злые пираньи исчезают, а медуза уплывает прочь. Буря утихает, наступает штиль.
Гости в восторге. Ободряющие крики со всех сторон. Гусляры с достоинством кланяются и уходят.
Свет приглушается. Появляется ведущий. Произнеся несколько ничего не значащих фраз, заканчивает монолог неожиданным откровением:
- Если Бог хочет наказать человека, он исполняет его желания.
Удаляется, одев цилиндр.
Декорации меняются. Теперь возникает берег синего моря. Старик-рыбак забрасывает невод. Бабка, в отвратительном деревянном корыте, стирает ему портки. Сеть приносит из темноты маленькую золотую рыбку. Она бьется, неслышно кричит, опутанная, взывает к человечности старого деда. Тот, добрая душа, отпускает ее на волю. Но она возвращается и обещает исполнить любое его желание. Старик обращается к бабке, и та указывает ему на древнее корыто. Дед показывает рыбке, и корыто волшебным образом превращается в оцинкованное. Старуха довольна.
Взмахом руки она подзывает к себе незадачливого супруга, крутит пальцем у его виска, и обращает его внимание на свое сморщенное лицо и ветхую одежду, более похожую на рубище. Согбенный от непосильной тяжести прожитых лет, старец, шаркающей походкой, заметно приволакивая правую ногу, возвращается к берегу и, приставив рупором ладони, зовет золотую рыбу. Та появляется вскоре, и старче, со слезами на глазах, объясняет свою просьбу. Спускается тьма, музыка ускоряет ритм, переходя на мажорный лад. Вспыхивает красный свет и на месте противной старухи возникает прекрасная молодая боярыня в сверкающих дорогих одеждах и высоком кокошнике. Она исполняет долгий завораживающий танец, благодарная судьбе за столь невероятное воплощение.
Увидев стоящего с открытым ртом старого деда, подбегает к нему и, начиная жестикулировать руками, настоятельно требует чего-то. Старик опять призывает рыбу и плача, умоляет ее о чем-то. Та соглашается, и появляется новая декорация – высокий терем-дворец. Молодая жена без ума от счастья и исполняет зажигательный танец-джигу. Рядом с ней из-за темных кулис возникает моложавая фигура длинноногого жигало. Они, обнявшись, радостно танцуют вместе. Дед смотрит на все это с немым изумлением. Музыка немного стихает. Парочка, взявшись за руки, подбегает к рыбаку, и поясняет ему новую задачу. Молодая красавица объясняет, показывая на кокошник, что там должна быть царская корона и нетерпеливо толкает старика к воде. Тот долго кричит, призывая золотую рыбку. Поднимаются волны, свистит ветер.
– Чего тебе надобно, старче? – как бы спрашивает рыба.
Дед падает перед ней на колени и, размазывая слезы, хнычет, и просит о помощи. Ничего не отвечает ему рыбка. Поворачивается и, махнув презрительно хвостом, уплывает прочь.
Свет гаснет, играет орган. Потом медленно разгораются софиты.
Берег синего моря. Старик с сетью, а поодаль бабка у разбитого корыта.
Публика в восторге встает, ликуя и рукоплеща. Раздаются крики «браво!». Высокая комиссия с каменными лицами смотрит на происходящее. Они оценивают не только содержание спектакля, но и художественное оформление, работу звукорежиссеров и осветителей, а главное – хореографию, игру и танцевальную пластичность участников, умение языком телодвижений донести заложенную мысль, эмоции, страсть. Но, кажется, они довольны.
Главные роли исполняют бесподобные танцовщицы – Ольга, Елена, Марина, Женя… Видно, что своей игрой, изяществом и грацией они пленяют публику.
Следующий номер. Бал во дворце. Придворные аристократы в шикарных нарядах и завитых париках с небывалой радостью танцуют сумасшедшую кадриль. Между парами мечется высокая фигура, одетая в офицерский мундир с золотыми эполетами. Некоторым зрителям почему-то кажется, что это поручик Ржевский. Но это не так. На плечах офицера королевская мантия, а на голове маленькая корона, и становиться понятно, что это принц. Он словно кого-то ждет. И вот, в ослепительном белом платье появляется прекрасная незнакомка в черной полумаске. Это Золушка. Все с интересом смотрят на нее и не могут узнать. Но принц уже у ее ног. Он галантно, встав на одно колено, предлагает ей руку для танца, и они кружатся, влюбленные друг в друга. Кадриль сменяет венский вальс. Пары порхают, еле касаясь пола, передвигаются будто в полусне, очарованные волшебной музыкой. Принц со своей дамой вне конкуренции. Они неотразимы. Но вдруг по декорациям плывет зловещая тень гигантской крысы, и Золушка с тревогой видит, что до полуночи остаются мгновения. Она вырывается из объятий партнера и никому ничего не сказав, убегает, теряя на ходу туфельку. Юноша бросается вслед, подхватывает слетевшую обувь, и в отчаянии протягивая руки, мечется среди танцующих гостей, но не может нигде отыскать любимой. Наконец, выбегает на двор и видит большую тыкву.
Свет гаснет полностью, печальная мелодия тихо льется с небес. Свет разгорается. Декорации сменены.
Крестьянская изба. Тучная хозяйка с толстой дочуркой едят ложками варенье. За столом стоит самовар. В стороне бедно одетая девушка на коленях перебирает фасоль. Входит принц с маленькой туфелькой и с недоумением смотрит по сторонам. К нему подбегает мама с дочкой. Они протягивают свои толстые ноги. Но принц качает отрицательно головой и поворачивается, чтобы уйти. Но случайно видит Золушку в рваных отрепьях. Ради любопытства подходит к ней. Та смущена, не смеет поднять глаз. Но принц очень настойчив и требует примерить обувь. Золушка качает головой, утверждая, что это не ее размер и показывает на свои деревянные башмаки. Но принц неумолим. Он своими руками снимает с нее старые чеботы, стягивает дырявые шерстяные носки. Примеряет туфельку… На заднем плане мачеха с дочей ведут себя вызывающе, показывая на принца пальцами и смеясь над бедной падчерицей. Но туфелька пришлась впору, и посрамленные родственники застывают, открыв рты от удивления.
Принц, убедившись, что не ошибся, в учтивом поклоне склоняет голову, галантно преклонив колено, целует избраннице руку, приглашая пожаловать во дворец. Раздается торжественный грохот медных литавр, сменяющийся веселой полькой, и они стремительно несутся, кружась в вихре разноцветных лучей. Непостижимым образом Золушка остается в сверкающем бальном платье, теряя свои лохмотья. На голове девушки сияет хрустальная корона.
Зал рукоплещет, дамы кричат от восторга, комиссия с непроницаемыми лицами вяло аплодирует.
Появляется ведущий и по секрету рассказывает зрителям, что оказывается, в древние времена жила такая женщина, которая за ночь любви требовала человеческую жизнь. И находились безумцы. И немало. И стоя на следующее утро на эшафоте, ни о чем не жалели. Ибо это была прекраснейшая из живущих, восхитительнейшая из смертных, обольстительная, ослепительная царица - Клеопатра.
Страшно заревели геликоны, заметались яркие лучи, задрожали от барабанного боя стены, сменяясь оглушительной ближневосточной музыкой. Свет вспыхнул, и из-за кулис появляется торжественная процессия. Впереди в прозрачных невесомых нарядах горделиво выступают три сногсшибательные весталки. Лишь узкие лоскуты материи прикрывают их изумительные тела. Высокие прически забраны в тугие, играющие бликами хвосты, одетые сверху диадемы сверкают хрустальными камнями. Двигаются легко, грациозно покачивая телом в такт безудержного ритма, легкие шифоновые туники обтягивают стройные бедра.
Позади, четыре полуголых раба бережно несут богато расшитый паланкин, в котором величественно восседает сама египетская царица. Могучие босоногие рабы-эфиопы вышагивают, твердо печатая шаг и имея непроницаемые лица. Они несут свою госпожу Клеопатру и готовы на все. На их поясах висят широкие боевые мечи. Замыкает процессию обритый наголо худощавый чернокожий арап с огромным опахалом из страусиных перьев. Он беспрерывно, плавными движениями обмахивает кортеж. Шествие медленно двигается и, описав полукруг, останавливается перед балконом, на котором затаилась высокая комиссия.
Эфиопы преклоняют колена, паланкин плавно опускается, и Клеопатра легко соскальзывает на пол. Но что это за женщина! Одетая в одни лишь воздушные шаровары и сверкающий лиф, она выходит на передний план и начинает головокружительный эротический танец живота. Изящными, извивающимися движениями она напоминает смертельно жалящую королевскую кобру, которая распустив свой завораживающий капюшон, в виде бриллиантового венца украшает ее голову, ослепительно сверкая россыпью разноцветных огней. Елена, а именно она играет египетскую царицу, непередаваемо хороша, и мужчины в передних рядах не сводят с нее очарованных горящих глаз, ерзают по мягким диванам, позабыв о своих дамах. Зовущее, отливающее матовым переливом тело Клеопатры живет неукротимой страстью, сумасшедшей любовной игрой, призывает, забыв все на свете окунуться в океан безумных наслаждений, невозможных желаний, броситься в сети безудержного порока и навеки остаться рабом греховной плотской любви. А наутро умереть…
Между тем эфиопы стоят на заднем плане, преклонив колена и опустив головы, не смея поднять недостойного взора на божественную особу, не смея даже бросить быстрого плотоядного взгляда на танцующих совсем рядом, прелестных в своей соблазнительности весталок-наложниц. Несчастные, опустив мускулистые руки, покорно ждут.
Постепенно девушки смещаются и, оказавшись каждая возле своего раба, не прекращая зажигательного танца, грациозно присаживаются, элегантно закинув ногу на ногу, на мощное плечо эфиопа. Те одновременно встают, и бережно придерживая драгоценную ношу одной рукой, другой показывая зрителям бицепс, неторопливо проходят круг. Сидящие на их плечах девушки продолжают танец одними лишь движениями обнаженных рук. Возвратившись на место, эфиопы опять преклоняют колена, и красавицы продолжают номер.
Вдруг, откуда-то сбоку, из кромешного мрака появляются двое японских ниндзя, одетых в черные кимоно и в завязанных наглухо лицах. Начинают неистово биться и показывать руками и ногами какие-то неведомые приемы. Эфиопы дружно поднимаются, выхватывая бутафорские мечи из-за пояса. Но ниндзя вытаскивают из-за спины, деревянные нунчаки и, пытаясь устрашить ничтожных рабов, начинают очень ловко крутить этими палками и крутиться сами. Но рабы не сробели. Они показывают могучие мускулы, как бы намекая, что с ними не так-то легко справиться. Затем поднимают мечи и делают одновременные рубящие и колющие движения, говоря тем самым, что они в любом случае смогут защитить своих повелительниц. Ниндзя, помахав еще немного нунчаками, бесследно исчезают. Эфиопы, вложив в ножны еще не остывшее от схватки оружие, поднимают с пола паланкин и безропотно стоя на коленях, послушно ждут. Человек с опахалом все это время стоит в стороне и ни во что не вмешивается, внимательно следя за происходящим. Все девушки, продолжая танец, медленно подходят к защитникам, находящимся в позе совершенного смирения. Клеопатра садиться на трон, рабы встают с колен, и вся процессия торжественно удаляется. Чернокожий арап с опахалом замыкает шествие.
Музыка медленно утихает, яркий свет становиться нейтральным. Какое-то мгновение держится тишина, затем публика бурно рукоплещет, зал взрывается криками одобрения. Овации долго не смолкают. Все поражены красотой наложниц и величественностью Клеопатры. Да и эфиопы с японскими бойцами видимо понравились.
Зрители никак не могут успокоиться, но уже вновь гаснет свет и начинается финальный номер, ошеломивший всех.
Ярко горят декорации, изображая берег лебединого озера, поросшего густым камышом и рогозой. Марина в великолепном белом одеянии и балетной пачке, невесомо скользит по зеркальной поверхности воды. Она – прекрасная птица-лебедь, символ бесконечной любви, олицетворение счастья, воплощение девственной чистоты, одухотворенное небесное создание, подарок богов. Ее движения полны таинственной, загадочной, притягательной силы. Ее танец – легчайшие взмахи белоснежных крыльев, ее изящная поступь – сама нежность и целомудрие, ее тело наполнено ласки и неги, ее лицо очаровательно… Она величаво плывет, она выныривает из хрустальной глубины, она купается в лучах заходящего солнца. Она бесподобна, она неповторима, она совершенна, она и есть сама Любовь. Марина безукоризненно исполняет лебединый танец. Глаза горят синевой, отражая пляшущие лучи, обаятельная улыбка играет на невинных устах, она будто светиться изнутри, находясь в состоянии полнейшей безмятежности.
Звучит музыка из одноименного балета. Слышится легкий плеск волн, пение птиц, стрекотание цикад. На берегу все тихо и спокойно.
Но чуть шелохнулись камыши, и возникает крадущаяся тень в шляпе с пером и заряженной двустволкой. Это охотник. Он высовывает голову и долго наблюдает, как резвится прекрасная птица-лебедь.
Она, словно почуяв что-то, в испуге оглядывается по сторонам. Охотник прячется, но его уже заметили. Лебедь взмахивает крылами, разбегается по воде пытаясь подняться ввысь. Охотник безжалостно прицеливается. Птица почти отрывается от воды, встречный ветер уже наполняет тугие крылья, еще немного, еще чуть-чуть высоты, взмахи все чаще, сильней… Но громогласный хлопок выстрела настигает ее на самом взлете. Лебедь падает, но трепещущая, еще живая, пытается уплыть в спасительные заросли осоки. Злодей опять нажимает на спусковой крючок, и птица, пораженная второй пулей, замертво падает, накрывая голову перебитым крылом.
Звучит напряженная тревожная музыка. Охотник плывет в лодке за добычей. Но лебедь-Любовь еще жива. В отчаянии, из последних сил, смертельно раненная, она поднимается навстречу своему убийце. Обессиленная, исполненная беспощадного гнева, надвигается на охотника. Тот в состоянии полнейшего смятения, пораженный ее испепеляющим взглядом, падает на колени и закрывает лицо руками, изображая полнейшее раскаяние и о чем-то умоляя птицу. Не добравшись всего лишь нескольких метров до лодки, обескровленный лебедь падает и умирает. Звучит долгая траурная мелодия. Охотник в диком исступлении рвет на себе волосы, только теперь понимая, что своими руками он убил Любовь.
Свет гаснет полностью и на фоне печального реквиема, откуда-то сверху, громовым раскатом грозно гремят слова:
- Не убивайте!.. Не убивайте Любовь!
Еще громче:
- Любите!.. Любите друг друга!..
Музыка резко обрывается. Зажигается свет.
Многочисленная стая ослепительно белоснежных голубей с шумом вылетает из-за декораций и в стремительном полете, то поднимаясь, то резко пикируя вниз, кружится и летает по просторному залу.
Публика сидит в оцепенении, пораженная глубиной смысла и околдованная безупречной игрой. Многие дамы плачут. Но тут же, все приходит в движение. Несмолкаемые овации волнами перекатываются по залу. Испуганные птицы быстрыми вихрями носятся под потолком. В горячке рукоплесканий никто и не заметил, как один голубь неосторожно капнул на новый пиджак мэра, стоявшего на балконе и с благодарностью кричавшего что-то одобрительное.
Вся актерская труппа выходит на поклон публике. Зал взрывается аплодисментами, женщины бросают цветы. Счастливые артисты двигаются по периметру, хлопая вместе со всеми. Девушки посылают зрителям воздушные поцелуи, мужчины приветствуют взмахом ладони. Затем, взявшись за руки, исполняют общий поклон, потом еще один, еще…
Двухметровый громила-эфиоп внезапно подхватывает купающуюся в лучах восторга сияющую Екатерину Карловну, сильным движением сажает себе на левое плечо, и огромный, перевитый тугими узлами мышц, легко шагает, крепко, но осторожно, как бесценный дар, как хрупкую вазу, придерживая ее могучей рукой.
Фантастическое представление произвело небывалый фурор. С благодарной речью выступил губернатор, взял слово мэр. Потом говорил председатель столичной комиссии. Объявил, что постановка заслуживает самой высокой оценки, и он от имени руководства имеет честь сердечно поздравить всех участников мистерии, а режиссера и ведущих артистов, он уверен, несомненно, ждет блистательное будущее. Зал реагировал бурными криками. Никто не хотел отпускать талантливых исполнителей. И под шум аплодисментов, на бис, повторили великолепный выход Клеопатры.
Поздно вечером в клубе прошел банкет. Пили и веселились всю ночь. Радовались успеху и ни в чем себя не ограничивали. Первыми, как наименее опытные, свалились спортсмены, ни за что не пожелавшие снять свои костюмы рабов-эфиопов. Коварное действие алкоголя настигло их внезапно, врасплох, и они дружно храпели, уронив головы на стол, пока рабочие сцены не оттащили их в гримерку, а сердобольные костюмерши накрыли пледом. Остальные зажигали до самого рассвета, танцуя и дурачась от радости.
Рейтинг: +3
369 просмотров
Комментарии (4)
| Осень # 18 июля 2014 в 12:54 +1 | ||
|
| Виктор Кочетков # 18 июля 2014 в 18:08 +1 | ||
|
| Осень # 18 июля 2014 в 18:19 +1 | ||
|
| Виктор Кочетков # 18 июля 2014 в 18:53 +1 | ||
|
