Сталинский альбом. повесть.

                                                            (слушайте "Сталинский альбом" в конце страницы)

       За столом сидит отец Сашка.

      Увидев нас, он зазывающе-радостно и приветливо замахал нам рукой:

      – Давно вам, ребята, я обещал показать довоенную кинохронику, да всё не находил времени подклеить разорвавшуюся киноплёнку. Сынок, вешай на стенку простынь, а я доклею последний стык... Вот так, готово. Всё это я снял своей кинокамерой по заданию нашего правительства для советской кинохроники. Смотрите. Сынок, гаси свет.              

     Застрекотал проектор. 1940-ой год. Берлинский вокзал. Вот Вячеслав Михайлович Молотов, наш министр иностранных дел, выходит из поезда. Его встречают министр иностранных дел Риббентроп, фельдмаршал Кейтель и другие высоко поставленные военные фашистской Германии.

      Риббентроп и Кейтель вместе с Вячеславом Молотовым садятся в открытую машину и едут на площадь. Останавливаются они у трибуны и ждут несколько минут. Вокруг толпы берлинцев. Подъезжает Гитлер. Он радушно здоровается с Молотовым за руку. Подумать только, ребята, во что выльется это лживое фашистское радушие всего лишь через год!

      Гитлер приглашает Молотова подняться на трибуну. Начинается военный парад. Мимо трибуны проходит колонна за колонной вымуштрованных до автоматизма немецких солдат и грозная военная техника.

      Во всём облике фашистов чувствовалась самоуверенность и, как тогда казалось, несокрушимая мощь. Шаг немецких солдат был чёток и элегантен. Ещё бы. К этому времени  фашистская Германия покорила Польшу и Францию!

      Мимо трибуны бесконечным потоком пошла самоходная артиллерия и тяжёлые танки.

      И вся эта фашистская мощь через год двинется на Восток, на нашу страну. А пока это только демонстрация мощи. Вокруг ликование тысяч жителей Берлина. В их глазах восторг и упоение от увиденной силы своей страны. Зрители парада непрерывно аплодируют, кричат лозунги и здравицу в честь своего кумира. Многие из них подходят к трибуне Гитлера с протянутыми к нему руками. Гитлер пожимает протянутые руки.

      Но пройдёт всего несколько лет, и эти же самые люди будут проклинать Гитлера, прячась в подвалах разбомблённого голодающего Берлина. Ирония судьбы: наши солдаты их же и будут кормить из полевой кухни в 1945 году.

      А пока в глазах берлинцев слёзы от восторга и умиления.

      Заканчивается парад, и наши дипломаты, во главе с Вячеславом Михайловичем Молотовым, уезжают в машинах на переговоры, надеясь, что в лице Германии мы имеет союзника, а не врага. Как мы тогда сильно ошибались, посылая в Германию эшелон за эшелоном с продовольствием и промышленным сырьём. Именно в это время фашисты разрабатывали подлый план "Барбаросса" нападения на СССР.

      А дальше, как вы знаете, была кровопролитная война с фашистской Германией, на которой погибло 20-ть миллионов наших людей...

      И одним из главных виновников военных преступлений, кроме Гитлера, был Геббельс. Именно Геббельс в фашистской Германии был идеологом расизма, насилия и захватнических войн. Смотрите на него, ребята. Какой он холёный и наглый! В его подлой душонке нет ничего человеческого. Геббельс в 1944-ом году, когда по всем фронтам немцы несли огромные потери, был имперским уполномоченным по тотальной военной мобилизации. Он посылал на фронт стариков и даже детей.

     Закончился короткий кино-ролик. Мы все оцепенели от увиденного и молчали. Каждый из нас знал продолжение этого фильма. Не знали мы только деталей этой кровопролитной войны, затеянной Гитлером и его приспешниками.

      – Сынок, включай свет, – сказал папа Сашка. – Что приуныли? Вы же знаете, что вся эта фашистская сволочь была разбита и уничтожена. Далее была Победа, которая далась нам нелегко. Над фашистским Рейхстагом было водружено наше знамя! В Москве состоялся парад Победы! И самым волнующий моментом парада было, когда советские солдаты бросали фашистские штандарты к мавзолею Ленина.

      А пленные немецкие солдаты и офицеры были проведены через всю Москву. После их прохода прошли поливальные машины, чтобы очистить Москву даже от следов этой нечисти.

      Все уцелевшие главные военные преступники были осуждены Нюрнбергским трибуналом и повешены.

      В честь нашей победы в Москве состоялся незабываемый, красочный салют Победы!

      – Дя... дя... дядя Боря, – сказал, сильно заикаясь, Бяша, – а... а... а...

      И Бяша приумолк, не в силах от охватившего его волнения выразить свой вопрос. Его выручил Сашок, понявший своего друга с полуслова.

                                                         Сталинский альбом

      – Пап, а не мог ли ты нам показать Сталинский альбом?

      – Отчего же не показать таким любознательным молодцам? – ответил папа Сашка. – Покажу. И не только покажу, но и расскажу. Сынок, накрывай на стол. Мама нам приготовила пирожки с повидлом. Тащи их сюда да поставь чайник. Будем пить чай, а я достану альбом.

      Сашок принёс целый поднос пирожков. Мы, не дожидаясь чая, набросились на угощение. Через несколько минут пирожки мы запили ароматным чаем с малиновыми конфетами. Настроение наше сразу улучшилось. Дядя Боря достал огромный красный альбом, на котором с глубоким тиснением было написано золотыми буквами:

                                                               КОНФЕРЕНЦИЯ

                           РУКОВОДИТЕЛЕЙ ТРЁХ СОЮЗНЫХ ДЕРЖАВ

                                              Советского Союза

                                     Соединённых Штатов Америки

                                              и Великобритании

                                                      В КРЫМУ

                                                          1945

      Альбом впечатлял своей солидностью.

      Дядя Боря положил его себе на колени и стал рассказывать:

      – В начале февраля 1945-го года меня, как военного фотографа, послали в Крым на Ялтинскую конференцию, где я должен был снять встречу глав трёх союзных держав.

      Я сделал необходимые снимки. Типография изготовила три альбома. Я вклеил фотографии ялтинской встречи в альбомы. Два альбома с этими фотографиями были отправлены Черчиллю и Рузвельту, а третий альбом я понёс лично товарищу Сталину в Кремль. Захожу в кабинет Сталина. Вижу, что Сталин за работой.

      Он, не прекращая писать, радушно меня встретил, как старого знакомого с которым много совместно поработали. Товарищ Сталин внимательно посмотрел альбом и сказал:

      – Мне понравилась Ваша работа. Крутите дырку в гимнастёрке. Вы будете представлены к ордену. Эти наши союзники мне много крови попортили, оттягивая открытие второго фронта. Этим они мне неприятны. Я не хотел бы иметь у себя никаких воспоминаний о них. Оставьте этот альбом себе.

     И дядя Боря с любовью погладил ладонью сталинский альбом.

     – А в память о нашей с Вами встрече, – продолжил товарищ Сталин, – я дарю вам вот эту трубку.

     – И товарищ Сталин протягивает мне свою трубку, которую он курил в тот момент. Вот эта

трубка, ребята.   

                                                                                                          Отец Сашка достаёт из своего письменного стола прокуренную трубку и кладёт её на альбом. Я машинально потянулся рукой к трубке, но он мягко остановил меня, сказав:

      – Осторожно! Эту трубку курил сам товарищ Сталин.

      Затем дядя Боря взял в руки трубку товарища Сталина и передал её мне. Я опасливо взял в руки эту реликвию и стал её рассматривать. Мои друзья сгрудились около меня. Трубка была простой. Никаких украшений она не имела, только сам мундштук был сильно покусан. Наверное, подумал я, товарищ Сталин частенько сильно нервничал, куря эту трубку. Руководить государством – это очень трудное дело, особенно в период войны. Далее трубка товарища Сталина пошла по кругу. Валера долго крутил в своих руках эту трубку, а Бяша её даже понюхал.

      – Проведение такой конференции, – продолжал далее папа Сашка, – для нашей страны было делом большой сложности и ответственности. Для проведения конференции мы предложили город Ялту. Черчиллю это место почему-то не понравилось. В разговоре с Рузвельтом он выразил своё недовольство по этому поводу. Но, в конце концов, Черчилль дал своё согласие на Ялту, сказав:

      – Выживу, захватив с собой достаточное количество виски.

      Советское правительство проделало большую подготовительную работу по благоустройству места встречи. В Ялту было доставлено более 1500-та вагонов оборудования, стройматериалов и продовольствия. За два предшествующих встрече месяца, на восстановление разрушенной фашистами Ялты было затрачено 20000-яч человеко-часов. Были построены бомбоубежища, подготовлен аэродром для приёма гостей в Саки, отремонтированы дороги и бывшие царские дворцы для размещения именитых гостей. Мы не скупились при реставрации дворцов даже на позолоту. Всё это делалось для того, чтобы нашим союзникам было удобно и комфортно на переговорах.

      2-го февраля наша делегация, во главе с товарищем Сталиным, приехала на автобусах из Симферополя в Ялту. Союзники прилетели на 26-ти самолётах типа "Аэрокобра" и 6-ти самолётах "Киттихаух" – ночниках. Вдоль посадочной полосы аэродрома для гостей были поставлены палатки со стаканами горячего терпкого чая с лимоном, бутылки водки, коньяка и шампанского. Из холодных закусок была икра, осетрина, сёмга, сыр, яйца, чёрный и белый хлеб с маслом.

      Рузвельт прилетел в Саки на своём личном самолёте "Священная Корова". Рузвельт не мог ходить, так как был болен полиомиелитом. Два рослых американский солдата на руках вынесли его из самолёта и усадили в "Виллис". Слуга-негр закутал ноги Рузвельта пледом. На голове американского президента была шляпа. Он был традиционно в очках. Рузвельт был бледен.

      Черчилль прилетел в Ялту с острова Мальты на четырёхмоторном самолёте РКУ-54 в сопровождении наших истребителей, которые сопровождали его от Югославии. Он был в бежевом долгополом пальто, застёгнутом на все пуговицы. Вдоль посадочной полосы был выставлен почётный караул. Сталин не захотел лично встретить Черчилля и Рузвельта, хотя находился уже в Ялте, а поручил это сделать Молотову, Вышинскому, Громыко и Гусеву. Это не понравилось высокопоставленным гостям. Тем не менее, именитые гости, по прибытии в Саки, продегустировали армянский коньяк и закусили холодными закусками. Далее Рузвельт в "Виллисе", а Черчилль пешком двинулись вдоль почётного караула.

      Черчилль, идя вдоль почётного караула, внимательно вглядывался в лица наших солдат, пытаясь понять, в чём секрет русского солдата, сумевшего сломать хребет доселе непобедимой немецкой армии. Он был гением войны и понимал роль солдата в войне. Шёл Черчилль мимо наших героев, и в его глазах было не только уважение, но и восхищение советскими солдатами. Несмотря на обиды, именитые гости держались вежливо, дружелюбно и тактично. Черчилль, выступая перед микрофоном на аэродроме в Саки, в стиле английской дипломатии поблагодарил советское правительство за оказанное гостеприимство.

      Американское правительство внесло большой вклад в борьбу с гитлеровским фашизмом, поставляя Советскому Союзу военную технику и продовольствие. Президент США глубоко уважал ратный труд и подвиг советских солдат. В знак уважения всего этого Рузвельт, при исполнении советского гимна, снял свою шляпу. Его чувства были искренни.

      Американскую делегацию поместили в Большом Ливадийском дворце. Вместе с Рузвельтом в этом дворце поселилась его жена Элеонора и их дочь Анна. Англичанам был предоставлен Воронцовский дворец в Алупке.

      Вместе с Черчиллем в Воронцовском дворце поселилась его дочь Сара, которая была в чине полковника.

      Во дворце англичанам поставили аквариум для декоративности, но без рыбок. Англичанам аквариум без рыбок не понравился. На следующий день в аквариуме поместили золотых рыбок. В конечном итоге всё это было необходимо для нашей окончательной победы над фашистской Германией. Советская делегация поместилась в Юсуповском дворце Кореиза.

      Официальные заседания конференции проводились по вечерам ежедневно. По утрам проводились приёмы неофициального плана, устраиваемые то одной делегацией, то другой. На одном из таких приёмов Черчилль в присутствии Рузвельта сказал, обращаясь к Сталину:

      – Мы с господином Рузвельтом назвали нашу встречу как операцию "Аргонавт".

      Рузвельт добавил, обращаясь к Черчиллю:

      – Вы и я прямые потомки легендарных Аргонавтов.

      Сталин с этим согласился. Далее Рузвельт пошутил, назвав Сталина "Дядя Джо". Сталин обиделся:

      – Когда я могу оставить этот стол?

      Но член американской делегации Бирис сказал:

      – В конце концов, ведь Вы употребляли выражение "Дядя Сэм", так почему же "Дядя Джо"

звучит так уж обидно?

      Сталин успокоился и дружеский завтрак продолжался.

      На вечерних заседаниях происходили официальные переговоры. Участники совещания собирались за большим круглом столом в большом зале с камином. 

      На одном из обедов Черчилль произнёс тост:

      – Я возлагаю свои надежды на замечательного президента Соединённых Штатов и на маршала Сталина... которые, разбив наголову противника, поведут нас на борьбу против нищеты, беспорядков, хаоса, гнёта.

      Далее Черчилль говорил, что считает жизнь маршала Сталина "Драгоценнейшим сокровищем", и что он шагает по земле с большой смелостью и надеждой, сознавая, что "Находится в дружеских и близких отношениях с великим человеком, слава которого прошла не только по всей России, но и по всему миру".

      – Мои дорогие ребята, – продолжал дядя Боря, – эти слова были на самом деле очень далеки от истинных чувств Черчилля. Товарищ Сталин, конечно же, не поверил в такую пылкую любовь Черчилля. Поэтому он ответил:

      – Я хочу выпить за наш союз. В союзе союзники не должны обманывать друг друга. Быть может, это наивно? Опытные дипломаты могут сказать: а почему бы мне не обмануть моего союзника? Но я, как наивный человек, считаю, что лучше не обманывать своего союзника, даже если он дурак. Возможно, наш союз крепок именно потому, что мы не обманываем друг друга, или, быть может, потому, что не так уж легко обманывать друг друга. Я провозглашаю тост за прочность союза наших трёх держав. Да будет он сильным и устойчивым; да будем мы как можно более откровенны.

      – После этого, – продолжал дядя Боря свой рассказ, – все вышли на свежий воздух и сталифотографироваться.

      Рузвельт, Черчилль и Сталин уселись на диван. Вокруг них расположились военные. К Черчиллю обратился один из членов делегации и стал его о чём-то расспрашивать. Черчилль с улыбочкой ему отвечал. Рузвельт начал недоумённо прислушиваться, справедливо полагая, что момент для вопросов выбран неудачно. Сталину это не понравилось, и он обидчиво отвернулся. Я сделал снимок.

      – Дядя Боря, – спрашивает Валерик, – а этот снимок считается удачным?

      – Конечно неудачным, – отвечает дядя Боря. – Так не принято фотографироваться. Этот снимок широко никуда не пошёл, и товарищу Сталину этот снимок не понравился.

      – А разве нельзя было их ещё раз снять? – не унимался Валерик.

      – Можно, – продолжал дядя Боря, – я сделал несколько снимков, но все они вышли ещё хуже. То к Черчиллю, то к Рузвельту постоянно кто-либо обращался, и это мешало съёмке.

      – Дядя Боря, – говорю я, – а вы бы попросили их всех посидеть спокойно.

      – Что ты, Славик! – отвечает дядя Боря. – Это же главы государств, к ним не положено так обращаться.

      Тут в разговор вступил Бяша, как всегда, сильно заикаясь:

      – Дя... дя... дядя Боря, а они что, не могли ра... ра... раньше наговориться?

      – Серёжа, – отвечает дядя Боря, – вообще-то все они для этого и собрались, чтобы обо всём поговорить, только время для разговоров в данный момент было выбрано неудачно. К тому же, как вы понимаете, съёмка происходила после завтрака, где все пили не только чай, но и кое-что покрепче. Особенно за завтраками была популярна наша водка "Московская", которая считалась лучшей в мире. Хорошую конкуренцию водке составляли массандровские вина, которые немцы, покидая Крым, оставили в неприкосновенности, считая, что это приостановит наше наступление.     

      – Пап, – спросил Сашок, – а кто из глав государств пил больше всех?

      – Сынок, больше всех пил Черчилль. Совсем не пил Рузвельт, так как он был очень больным человеком. После инсульта не очень-то попьёшь. А товарищ Сталин пил, но очень мало, в основном вино.

      – Дядя Боря, – спросил я, – а что любили есть наши именитые гости и товарищ Сталин?

      – Товарищ Сталин ел мало. Рузвельт ещё меньше – ему не позволяло здоровье. Черчилль ел больше всех: просто сметал всё подряд со стола. А русские щи, так он заказывал несколько тарелок за обед. Поэтому он такой и толстый. Англичанам очень понравился наш жареный картофель. Американцам больше нравились наши мучные кулинарные изделия. Кроме того, они выпивали по 8-мь стаканов чая за день.

      Среди этой "Тройки" Рузвельт был самым уравновешенным и сосредоточенным. А Черчилль, когда он принимал много алкоголя, был развязным балагуром. Он предпочитал армянский коньяк «Двин» крепостью 50-ят градусов десятилетней выдержки. Когда Черчилль был трезв, что случалось не часто, то он находился в депрессивном состоянии и был мрачен. Сталин был самым остроумным и решительным. Кроме того, товарищ Сталин был среди них самым жёстким. В его характере чувствовалась сила, и он неохотно шёл на компромиссы.

      На одном из завтраков Черчилль в шутку предложил Сталину продать Ливадию.

      Рузвельт прокомментировал это:

      – Англичане странные люди. Они хотят кушать пирог, и хотят, чтобы этот пирог остался у них целым в руке.

      Товарищу Сталину понравился комментарий Рузвельта:

      – Удачно сказал.

      Разговор продолжил Валерик. Он стал недоумевать: как это можно на таком высоком уровне пить? Дядя Боря ему объяснил, что пили главы государств не так уж и много. И пили только за утренними завтраками, произнося тосты за здравие друг друга, и успехи в войне с фашистами. А за это не выпить считалось неприличным. Вечером же, во время официальных переговоров, они не пили, а только интенсивно курили, особенно Черчилль. Его без сигары было увидеть также невозможно, как Рузвельта без кресла-коляски.

      А Валерик, несколько смущаясь, спрашивает:

      – Дядя Боря, а чем же вся эта съёмка закончилась?

      – Товарищ Сталин долго терпел эту несуразность, – отвечает дядя Боря, – но потом предложил сняться в другой день. На том и порешили.

      – Удивительно, – говорю я, – неужели такие великие люди, как Черчилль и Рузвельт, не понимали важности этого знаменательного события и его увековечивания. Я на их месте был бы посерьёзнее. Ведь они знали, что эти снимки напечатают во всех газетах мира!

      – Славик, – отвечает мне дядя Боря, – сама съёмка для них была не самым важным событием на этой встрече. Были дела и поважнее. Вспомним: ведь враг на тот момент ещё не был разбит. Шла кровопролитная война. Нужно было в первую очередь обсудить именно это. К тому же в такой нервной обстановке, какая была на конференции, надо иметь моменты и расслабиться. Вот таким моментом для них и была съёмка, ведь они к этому дню решили много проблем. А сняться можно и в другой день. На одном из следующих завтраков я и сделал вот этот снимок, который обошёл весь мир.

      – Дядя Боря, – спрашивает опять Валерик, – а почему товарищ Сталин сидит не в центре наснимке? Ведь он в этой тройке самый главный.

      – Хороший вопрос, – отвечает дядя Боря. – Вначале кресло товарища Сталина поставили в центре, но товарищ Сталин был интеллигентным и деликатным человеком. Он, не желая сидеть в центре, посчитал ненужным злоупотребить своей ролью главного человека этой встречи, хотя и имел на это полное право. Лукаво прищурившись, он обратился ко мне:

      – Вы здесь, товарищ Косарев, в данный великий исторический момент являетесь Главнокомандующим. Как скажете, так и сядем.

      Глядит, ребята, на меня товарищ Сталин пристально, но дружелюбно, и молчит. Только попыхивает своей трубкой. Я сперва, признаюсь вам, оробел. Как я посмею рассаживать таких великих людей? Гляжу на товарища Сталина, а он подбадривает меня жестом руки с трубкой, мол, смелее. Я перевёл свой взгляд сначала на Черчилля. Смотрю, тот вынимает свою огромную сигару изо рта и отряхивает пальцем с неё пепел. Большой комок пепла падает вниз, разбивается о землю, и часть пепла уносится в сторону налетевшим ветерком. Черчилль выглядел хоть и несколько испитым, но здоровяком. Далее мой взор падает на Рузвельта. Стоящим его увидеть было невозможно. Рузвельт всегда сидел в кресле-коляске или в своём "Виллисе". На его бледном,измождённом болезнями лице я вижу страдальческую сосредоточенность. Мне в это мгновение показалось справедливым усадить в центре именно Рузвельта. Но принять это решение я не смею. Перевожу свой взгляд на товарища Сталина. Товарищ Сталин без всяких слов с моей стороны понимает моё желание. Он в знак согласия закрывает на секунду свои мудрые, проницательные глаза, одобряя моё решение. Я говорю:

      – В центре должен сесть больной человек.

      Вот так, дорогие мои, и был сделан этот исторический снимок.

      – Дя... дя... дядя Боря, – спросил Бяша, – а... а... а какими они были?

      – Это были, – ответил дядя Боря, – вершители судеб всего мира. Они были сильными людьми. Каждый из них был очень оригинален. Возьмём, к примеру, Черчилля. Он был необыкновенным чистюлей, принимая ванну несколько раз на день. Рассказывали, что однажды в Африке он потребовал себе вечернюю ванну. Ему ответили, что это Африка, а не Англия. Воды, мол, здесь лишней нету. Дай бог, чтобы хватило попить.

      Тогда Черчилль приказал остановить паровоз и слить с него воду. И что же вы думаете, мои любознательные? Оставили паровоз без воды, а Черчилль принял свою ванну. А его пристрастие к изобильной и изысканной еде было выше всякой нормы. Как политик, Черчилль был "Хитрым Лисом".

      Даже в своей родной Англии он был то членом консервативной партии, то либеральной, то снова консервативной. Он постоянно приспосабливал свои интересы в зависимости от ситуации, не считаясь с принципами.

      Вообще, вся английская дипломатия во все времена считалась лучшей в мире. Англичане говорили одно, а всегда подразумевали другое, отвечающее только их интересам. Поэтому переговоры с Черчиллем были очень трудны. Английская казуистика была тому причиной. К тому же Черчилль, никогда не расстающийся со своей сигарой, постоянно окуривал своих собеседников, что затрудняло их в принятии правильного решения, на что он и рассчитывал.

      Была у Черчилля одна особенность, ребята, о которой мне вам неудобно рассказывать. Лично меня это шокировало.

     – Дядя Боря, расскажите! – дружно попросили мы.

     – Ну ладно, – согласился дядя Боря, – расскажу. Понимаете ли... И дядя Боря сделал паузу, несколько смутившись.

      – Ну что же это за особенность? – загалдели мы.

      – Черчилль, – продолжал дядя Боря, – во время заседаний делал паузу и отходил в угол.

      Дядя Боря снова замялся.

      – И что же дальше? – мы были сильно заинтригованы.

      – К Черчиллю подходил специальный офицер из его делегации с сосудом.

      Дядя Боря снова замялся и замолк. Мы снова дружно загалдели. Дядя Боря поднял руку вверх, успокаивая нас, и сказал:

      – Ребята, поймите всё правильно. Черчилль был пожилым и болезненным человеком, ведущим нездоровый образ жизни. У него был простатит в острой форме, который заставлял его часто мочиться. Черчилль, отойдя в угол, отворачивался от всех к стене, брал из рук офицера сосуд и справлял свою малую нужду. Все собравшиеся всё это хорошо понимали и делали вид, что ничего не замечают.

      – Дядя Боря, а почему он не ходил в туалет? – спрашиваем мы.

      – Ребята, – продолжал дядя Боря, – туалет был очень далеко, а постоянно прерывать заседание было нецелесообразно.

      – Дядя Боря, – спросил Валерик, – о чём шёл разговор на конференции?

      – В преддверии победы над фашистской Германией, – сказал дядя Боря, – разговор шёл о сферах влияния держав после окончания войны. И нужно было сделать так, чтобы в будущем со стороны Германии никогда не могла начаться новая война. Сложной была обстановка и на Дальнем Востоке. Японские милитаристы в любой момент могли ввязаться в войну с нами. Решали вопрос и о контрибуции, за причинённый фашистами нам ущерб. По этому поводу у меня есть любопытная информация. Из фашистского бункера рейхсканцелярии была вывезена нами телефонная станция, которая поставлена в Москве и имеет номера, начинающиеся на 222. До сих пор эта станция нам исправно служит. Обо всём этом и шёл разговор на конференции.

      Любопытная деталь: когда товарищ Сталин входил в помещение, то Черчилль всегда вставал. А разговаривая с товарищем Сталиным, Черчилль не мог смотреть ему в глаза. Вообще, многие не выдерживали взгляда товарища Сталина. Действительно, сталинский взгляд был тяжёлым, жёстким, пронизывающим насквозь. В этом взгляде чувствовалась большая сила и решительность.

      Теперь о президенте Соединённых Штатов Америки Рузвельте, мои дорогие. Рузвельт был политиком-демократом, которого уважали во всём мире. В Америке он 4-ре раза избирался на высший пост страны и внёс большой вклад в создание антигитлеровской коалиции.

      Все вы помните, мои дорогие, американскую тушёнку и автомобили "Студебеккер", "Виллис". Кроме этого, американцы поставляли нам самолёты, танки, высокоточные станки, направляя всё это через Дальний Восток. Их вклад в нашу победу был значительным. Рузвельт был очень образованным и интеллигентным человеком.

      Сталин его уважал и ценил.

      Несмотря на очень слабое здоровье, Рузвельт пересёк полмира, чтобы прилететь на Ялтинскую конференцию. Это-то при кровяном давлении 211-ть на 113-ть! Согласитесь, мои дорогие, что это почти подвиг для человека, который не выходит из инвалидной коляски.

      Все к этому привыкли и высоко ценили вклад Рузвельта в дела конференции. Даже совершенно здоровому человеку такой многочасовой перелёт является делом трудным, а тут инвалид. Кроме того, этот перелёт был очень опасен, ведь немцы на тот момент времени ещё не были разгромлены. Самолёт просто могли сбить. Но Рузвельт понимал всю значимость конференции для судеб всего мира и пренебрёг опасностью и трудностями перелёта через океан. Он проявил большое мужество.

      Вместе с Рузвельтом, в числе американской делегации был посол США в СССР мистер Гарриман, который был не только дипломатом, но и предпринимателем. Он интересен тем, что построил в Америке железную дорогу "Чутанога – Чуча". Ребята, а вы помните американский фильм "Серенада солнечной долины"?

      – А...а... а как же! – сказал Бяша заикаясь.

      И он стал напевать музыку из этого фильма да так здорово, что мы все ему зааплодировали.

      – Так вот, мои золотые, – продолжал дядя Боря, – этот фильм очень любил товарищ Сталини много раз его смотрел. Музыку к этому фильму написал Глен Миллер. Если вы помните, то эта песенка называется "Чуча". Песенка названа в честь станции "Чуча" на американской железной дороге, которую построил в своё время Гарриман. Товарищ Сталин частенько напевал эту песенку, а Гарриман ему подпевал. Оригинальный был дуэт, правда? Согласитесь, ребята, что намного полезнее политикам петь песни, чем ссориться. На этом снимке Сталин беседует с Молотовым, а Гарриман в середине.

      – Как интересно, дядя Боря, – сказали мы. – а про товарища Сталина можно нам рассказать? Каким он был в жизни на этой конференции?

      – Про товарища Сталина можно рассказывать вам очень долго, – продолжал дядя Боря, – но я вам, мои дорогие, расскажу только самое основное. Товарища Сталина на конференции в Ялте все уважали, а кое-кто и побаивался. Роль товарища Сталина в приближающейся победе невозможно было переоценить. И Рузвельт, и Черчилль это хорошо понимали. Сталин производил неизгладимое впечатление своим присутствием на встречах. Что-то в нём было гипнотическое.

      Я каждый день видел товарища Сталина с утра и до вечера. Часто его снимал и оперативно показывал ему мои фотографии. Жил я в помещении бывшего немецкого Ялтинского гестапо. Сейчас это гостиница "Украина". Обычно за мной прибегал генерал Власик, говоря, что меня вызывает "Хозяин", – так он называл товарища Сталина.

      – Дядя Боря, – спрашиваю я, – вы, наверное, оговорились? К вам приходил генерал Власик.

      – Нет, – отвечает мне дядя Боря, – именно прибегал. Власик боготворил товарища Сталина и его распоряжения всегда выполнял бегом. А заходя к товарищу Сталину в кабинет, Власик сначала становился на колени, а только потом открывал дверь и входил на коленях. Товарищ Сталин, видя это, только посмеивался.

      Я приходил к товарищу Сталину, показывал ему вчерашние фотографии. Товарищ Сталин смотрел фотографии и давал мне новое задание на текущий день, говоря:

      – Наша делегация должна быть отображена в самом лучшем свете. Ведь она представлена самой достойной, сильной и великой страной.

      Иногда Власик пытался навязать мне свой вариант съёмок, уча меня как снимать, но товарищ Сталин прерывал его, говоря:

      – Молчи и слушай что говорит мастер.

      При этом присутствовал кинорежиссёр Сергей Герасимов, кивая в знак согласия головой. А рядом стоял Берия, которого все боялись. Не боялся Берия только товарищ Сталин. Он с ним не церемонился, и чуть что тот не так, то говорил:

      – Лаврентий, не мешай, пошёл вон!

      Товарищ Сталин, вообще-то, не считал себя обязанным всегда быть тактичным. Если кто-то из его окружения был не на высоте, то он бывал с ними и просто груб. Например, Ворошилову он однажды при всех сказал:

      – Мудак, пошёл на х...

      А народного старосту Калинина он не очень-то жаловал, называя его:

      – Ты наш всенародный козёл.

      При съёмке рядом со мной обычно крутился фоторепортёр от Московской газеты "Труд" Гурарий. Товарищ Сталин смотрел мои снимки, снимки Гурария и говорил последнему:

      – Учись у мастера.

      Товарищ Сталин по Юсуповскому дворцу разъезжал на большом трёхколёсном велосипеде, так как имел затруднения в ходьбе. Этот велосипед специально для товарища Сталина сделал Берия.

                              Рузвельт в кресле-коляске, Сталин на трёхколёсном велосипеде. (скрыто съёмкой).

      А на совещание товарищ Сталин приезжал на американском "Паккарде". Англичанам нравились мои фотографии, и они говорили:

       – Господа, снимать господина Черчилля имеет право только господин Косарев.

      А Гурарию они говорили:

      – А Вы уходите отсюда.                                        

      Мне это, ребята, признаюсь вам, слышать было приятно. Но Гурарий из-за моей спины все-таки продолжал свои съёмки.

      Во время этих сложных переговоров не всё всегда шло гладко. Наша разведка донесла, что американцы начали вести за нашей спиной закулисные переговоры с фашистской Германией. Товарищ Сталин выразил по этому поводу своё недовольство союзниками, сказав:

      – Самое важное для сохранения мира, – это единство наших держав.

      – Дядя Боря, – спрашивает Валерик, – а что, кроме переговоров ничего интересного на конференции не происходило?

      – Валерик, – отвечает дядя Боря, – члены делегаций не только интенсивно работали, но и активно отдыхали. Для них был организован специальный пляж на берегу Чёрного моря. По ночам с сейнера для них ловили кефаль, ставриду и барабульку. Ставридка и барабулька в горячем копчении очень вкусны, особенно барабулька, считающаяся царской рыбой. Некоторые члены делегаций присоединялись к рыбной ловле. Я и сам частенько любил посидеть на берегу Чёрного моря с удочкой. Бывало, наловлю ершей, бычков, зеленух и сварю уху. Очень вкусно! Несколько раз, по неопытности, укололся верхним плавником скорпены, которая ядовита. Рука нестерпимо болела два часа. Для членов делегаций организовывали охоту в горах на благородных оленей. Хотя это были охраняемые заповедные животные, но для гостей наша страна ничего не жалела. Вокруг Ялты были удивительно красивые места, каких нет нигде в мире. Нашим гостям это очень понравилось. Черчилль любил поохотиться. С собой в горы он брал свою любимую бельгийскую винтовку.Кроме этого организовывались поездки в горы на Ай-Петри. Это очень красивое место.    

      – Пап, – спросил отца Сашок, – а чем занимался в свободное время товарищ Сталин?

      – Сынок, – отвечал дядя Боря, – товарищ Сталин был набожным человеком. Он часто молился. В его комнате я видел икону Богоматери. Иногда он ездил в Ялтинскую церковь молиться. Эта церковь знаменита. В 20-ые годы именно там сняли фильм "Праздник Святого Йоргена" с Ильинским и Кторовым. В свободное время товарищ Сталин много читал.

      Среди своего окружения он был самым начитанным человеком. Он не только читал, но и постоянно писал, выпустив много книг политического толка. А его окружение занималось чаще всего пьянством да развратом, особенно Берия, который был по этой части просто маньяком.

      – Дядя Боря, – спросил Валерик, – а что любил товарищ Сталин при застолье?

      – Валерик, – ответил дядя Боря, – товарищ Сталин любил грузинское сухое вино "Хванчькару". Пил не торопясь, смакуя каждый глоток. За день он выпивал не более одной бутылки.

       На одном из утренних застолий, товарищ Сталин нахваливал грузинские сухие вина, а потом спросил:

      – А Вы знаете грузинскую виноградную водку – чачу?

      Ни Черчилль, ни Рузвельт о чаче и слыхом не слыхивали. А Сталин продолжал:

      – Это, по-моему, лучшая из всех видов водка. Правда, я сам её не пью. Предпочитаю лёгкие сухие вина.

      Черчилля чача сразу заинтересовала:

      – А как её попробовать?

      Товарищ Сталин ему ответил:

      – Постараюсь сделать так, чтобы Вы её попробовали.

      На следующий день Сталин послал и одному, и другому в подарок чачу. Только Рузвельт вряд ли её попробовал.

      Из закусок товарищ Сталин любил шашлык, красный репчатый татарский лук и много зелени. К еде он был, в общем-то, равнодушен.

      – Дя... дя... дядя Боря, – спросил Бяша, – а вот эту тру... тру... трубку как курил то... то... товарищ Сталин?

      – Ребята, – продолжал дядя Боря, – это был любопытный процесс. Товарищ Сталин доставал пачку папирос "Герцеговина Флор", разламывал несколько папирос и набивал ими трубку. Сильно утрамбовывал табак большим пальцем. Поджигал табак спичкой и курил трубку, держа её в правой руке.

      Товарищ Сталин выпускал дым в сторону от собеседника, а не в лицо, как это делают некоторые некультурные люди. Всё это он делал не торопясь, размеренно. Чувствовалось, что в этот момент он обдумывал ситуацию. Левой рукой товарищ Сталин не владел, так как она у него сохла и до конца не выпрямлялась. Курил свою трубку товарищ Сталин долго. От частого курения зубы у товарища Сталина были жёлтые. Когда табак в трубке полностью выгорал, он выбивал трубку об колено на пол. Постоянно приходил человек, который убирал пепел с пола несколько раз в день. Лицо товарища Сталина было в оспинах, правда, они были малозаметны. Усы и волосы на голове с проседью. Наметилась лысина на макушке.

      Был он среднего роста, с несколько полноватым лицом. За круглым столом заседания, он предпочитал курить папиросы. Курил много, как и все участники конференции. Для пепла на столе стояло много пепельниц. Курение помогало снять напряжённость переговоров.

     Вот такой был товарищ Сталин, мои любознательные. Это был великий человек. Он был равнодушен к деньгам и роскоши. Любил театр, кино. Носил товарищ Сталин одежду простую, не модную, но опрятную. Занашивал её он до дыр, не желая менять на новую. Когда он умер, у него не оказалось никаких богатств и ценностей. Даже шинель у него была старой и залатанной. Менял он в ней только подкладку.

     – А дальше что было на конференции? – спросили мы дядю Борю.

     – Дальше, – ответил дядя Боря, – союзники подписали декларацию, и Ялтинская конференция руководителей трёх союзных держав закончилась. Работа была трудная. Наши союзники хотели выторговать себе наиболее привилегированное положение, ни с чем не считаясь. Компромиссы были найдены с большим трудом. Наша дипломатия оказалась на высоте. Договорённость на этой конференции позволила скоординировать совместные усилия для окончательной победы над врагом и определить сферы влияния на мирное время. Была проделана огромная работа, которая определила судьбы всего мира. К нам отошла территория Кенигсберга, часть Польских, Финских земель, нижняя половина Сахалина, которая была нашей до русско-японской войны, Курилы, Порт-Артур.  

      На заключительном ужине Черчилль и Рузвельт стали произносить тосты за здравие Сталина. Товарищ Сталин тоже произнёс тост, но за здравие английского короля. Черчиллю тост не понравился. Он был очень честолюбивым человеком и надеялся на тост в его здравицу. Однако наш товарищ Сталин не пошёл у него на поводу, потому, что был человеком принципиальным и бескомпромиссным. Он не хотел льстить Черчиллю, хотя и уважал его. Товарищ Сталин не мог простить Черчиллю его хитрость. Второй фронт надо было открывать сразу же после начала войны с нашей страной, а не ждать, когда мы огромными жертвами обескровим себя. Вообще, вторую мировую войну можно было сразу же прекратить, как только она началась с нападения на Польшу, если бы Англия, Франция и Америка, объединившись, противопоставили бы себя Гитлеру. В 1939-ом году Германия имела 40 дивизий, а одна только Франция – 100 дивизий. Кроме этого у возможных союзников было полное превосходство в танках, самолётах и военно-морском флоте. А Гитлер имел только двухмесячный запас боеприпасов.

      После закрытия Ялтинской конференции были проводы наших именитых гостей на аэродром. Снова был выстроен почётный караул. Снова были прощальные речи. Снова звучали гимны трёх великих держав. Я снимал эти проводы. Только опять товарищ Сталин не провожал союзников лично, а перепоручил это своим приближённым. По международным нормам это было неприлично. И это снова не понравилось нашим гостям. Но такой уж был товарищ Сталин.

      Любопытная подробность была на проводах: Черчилль так сильно перепил, что не смог самостоятельно подняться в свой самолёт. Его туда вносили на руках. При этом англичане меня попросили:

      – Господин Косарев, пожалуйста, не снимайте Черчилля.

      Я их просьбу выполнил и снял Черчилля только при прощании у трапа самолёта.

      Дядя Боря закрыл свой сталинский альбом и сказал нам:

      – Вот и всё, мои дорогие. А сейчас уже довольно-таки поздно. Засиделись мы с вами, по домам.

      Мы поблагодарили дядю Борю за интересный рассказ и, под большим впечатлением от увиденного и услышанного, попрощались с ним.
Источник:http://parnasse.ru/prose/large/tale/037-chuhlinskoe-detstvo-2.html

      Прошло много лет... Сашок стал всемирно известным актёром и кинорежиссёром Александром Косаревым.                   

                                                                                         
                                                                                 Александр Косарев. фото - Вячеслав Сергеечев.
      А Славик написал вот эту повесть.

                                                                                         
                                                                                                 Вячеслав Сергеечев.               
      Впоследствии выяснилось, что фразу: «Спасибо, но я не фриц», – сказал Александр Солженицын, который этот эпизод описал в своей книге «В круге первом».