Рабы праведности.I.Муки следователя

Освободившись же от греха, вы стали рабами праведности.
Послание к Римлянам святого апостола Павла

Неторопливые ноты Арии из сюиты №3 Баха наполняли холостяцкую квартиру следователя межрайонного следственного отдела Максима Дмитриевича Нагатина. Сидя в кресле, напротив выключенного телевизора, он музицировал, держа в левой руке бокал с виски, а в правой сигарету. Погружаясь в музыку, Нагатин отвлекался лишь на то, чтобы стряхнуть пепел, после чего предавался упоительному единению с восхитительной мелодией. Ему хотелось напевать и повторять каждый звук, удаляясь всё дальше и дальше от одинокой и бессмысленной бренности, которая окружала его последний месяц. Сливаясь с божественной гармонией звуков, он «скатывался» по нотному  стану в недавнее прошлое: где не было места одиночеству, где был слышен голос любимой, туда, где жизнь захлёбывалась смыслом.

Нагатин допил бокал и незамедлительно наполнил новый. Откинувшись в кресле, он увидел отражение Зои в безмолвном глянце телевизора и, закрывая глаза, почувствовал её нежные руки на своих плечах. Она склонилась над ним и локоны её густых волос упали ему на лицо. Он обнял её за шею и нежно поцеловал, глубоко вдыхая её аромат и чувствуя пленительную влажность её губ…
    Открыв глаза Максим, встряхнул головой и, пытаясь освободиться от видения, потёр ладонями лицо. На столике рядом с бутылкой и пепельницей лежал смятый листок бумаги – квитанция абонентской платы за телефон, в которой сухой строчкой был отпечатан его последний звонок Зое. Нагатин взял в руки квитанцию и нервно засмеялся.    
Боль мучительных воспоминаний сдавила Нагатину грудь и он, уже вошедшим в привычку движением левой руки, схватился за опустошённое сердце. Боль отступила и Максим протолкнул внутрь себя, застрявший в горле «ком» обиды, новой порцией виски.
    Каждую следующую композицию диска он помнит до последней ноты. Максим уже знает, что случится дальше и пытается удержаться от «срыва» в минорной тональности, который неминуемо случается с первыми звуками «Лунной сонаты» Бетховена, а именно она и последует сразу после Баха. Решив остановиться, Нагатин выключил музыку. Ария покорно умолкает, лишь отчасти ослабив его переживания. В комнате стало тихо, но уже через мгновение, оборванный финал музыкальной композиции, продолжил надрывный звон в дверь.
- Макс, ты чего, прячешься что ли? Я к тебе уже второй раз захожу, - с порога начал, улыбающийся сосед и бывший сослуживец Нагатина Анатолий Рябков.
- Толя, привет. Извини, не расслышал! Проходи, – опуская покрасневшие глаза, ответил Нагатин.
    Рябков «по-хозяйски» прошёл в прокуренную комнату, оставив Максима в коридоре. Осмотревшись, он обратил внимание на пустые стены комнаты и отсутствие на них фотографий Максима и Зои.
- А мы только вчера ночью из Турции прилетели, - сообщил Рябков, остановив свой взгляд на бутылке виски, стоящей на журнальном столике.
- Будешь? – Нагатин уловил «позывы» соседа и достал из серванта чистый бокал.
- Давай, - Рябков взял бокал и, налив виски, сразу выпил его. За первым бокалом немедленно последовал второй. – Классный вискарь не то, что у турок. Тьфу! Шнягу какую-то палёную разливают, пить невозможно. Я раз с одним мужичком из Кемерово перебрал, так потом весь день в номере провалялся. Что с ним было, даже не знаю. Представляешь! Это считай пятнадцать тысяч рублей на ветер.
- Представляю, - чуть слышно произнёс Нагатин.
- Слушай, ты чего такой хмурый то? – бодрым голосом спросил Рябков, прохаживаясь по комнате.
- Ничего, - «отрезал» Нагатин.
- Из-за Зойки что ли? Я уж думал, что вернусь, а ты с новой подружкой кувыркаешься. – Рябков нарочито засмеялся и продолжил в той же «весёлой» манере. - Хочешь, я тебя с Веркой Андреевой, Риткиной подружкой познакомлю?
- Зачем?
- Да ты что! Девка класс! Правда, немного в теле, но аппетитная… блин слов нет. -  Рябков усмехнулся. – А что? Живёт одна и по возрасту тебе подходит. Ей сколько там… тридцать пять, кажется, всего год разницы, самое оно. Томится девка одна, пропадает.
- Какая девка! О чём ты? - Нагатин, сморщившись, выпил виски, и потянулся к сигаретам. – Спасибо, но мне сейчас не до подружек твоей Ритки.
- Ладно, - Рябков растерял недавний оптимизм и стал серьёзным. – Макс, извини.
- Проехали. – Максим безразлично махнул рукой сидя в кресле.
- Ты ей хоть звонил?
- Звонил, - Нагатин взял с журнального столика квитанцию и молча сунул её Рябкову в руки. – Вот, видишь, счёт пришёл.
- Чего это ты вдруг с городского звонил? – спросил Рябков, пытаясь разобраться с мятой квитанцией.
- Да, она на мой мобильник не отвечала. - Максим монотонно продолжил, рассматривая бокал в собственных руках. - Последний звонок пятого августа, почти месяц назад. Длительность две минуты ноль семь секунд. Стоимость два рубля двадцать две копейки. Вот и вся любовь за два рубля и двадцать две копейки.
- Что она сказала?
- Не звони, не пиши и не ищи меня никогда.
- И всё?
- Нет, ещё полторы минуты мои «сопли» послушала и отключилась, - Максим не отводил глаз от бокала. – Всего две минуты ноль семь секунд…
- Может, тебе съездить к ней, поговорить…
- Шутишь! О чём? О чём я могу с ней поговорить, если и так всё ясно.
- Слушай, ну не может же она вот так взять и пропасть.
- Она и не пропала. Она вернулась к своему бывшему мужу, - Максим улыбнулся.
- К Мишке! – Воскликнул Рябков и остановился возле рабочего стола Максима на котором стоял монитор компьютера. Прищурившись, он прочитал надпись в пустом поле почтового сервера «В папке «Входящие» нет писем». Переведя взгляд на навигацию по сайту, ему сразу попала на глаза цифра 11, соответствующая количеству отправленных Нагатиным писем. Рябков не подал вида и задал вопрос в продолжение разговора. – А ты как узнал?
- Витька Заболоцкий сказал. Он их вместе в ресторане видел.
- Н-да, - протянул Рябков. – Макс я с Зойкой с первого класса знаком. И с Мишкой она, действительно, уже в школе «крутила». Я же много раз тебе об этом говорил.
- Ну и что?
- Да то, что она его всегда любила. Слушай, извини, но если она так поступила с тобой,  то… в общем всё понятно.
- Что понятно? – громко спросил Нагатин.
- Что ты заладил: что, что? Да то… то, что они тогда разбежались и она ему назло с тобой роман завела. Год тебя промурыжила и как только Мишка её обратно пальцем поманил, так она к нему и вернулась! Обычная бабища, что ты от неё ждёшь Макс? Ей Богу, не пойму! Ведёшь себя как пацан! – Рябков ещё подлил виски и «разошёлся» не на шутку. – Сидишь, страдаешь, а ей всё похеру. Она уже и забыла, кто такой Нагатин Максим Дмитриевич.
- Хватит! – крикнул Нагатин и резким движением поставил пустой бокал на журнальный столик. – Откуда ты знаешь, что она за человек? Ты жил с ней? Вспомнил, школу! Ты сам то помнишь чем в школе занимался? Ритку, что ли свою любил?
- Не заводись! Макс мы знаем друг друга всю жизнь и я просто хочу тебе помочь, поддержать тебя!
- Ага… - ответил Нагатин. – Много вас вдруг друзей развелось. Хочешь помочь так сиди и молчи… или вон пей. Что ты мне в душу лезешь!? Без тебя тошно.
    Рябков не решился продолжать разговор, видя состояние Нагатина. Друзья замолчали, размышляя об услышанном и сказанном. Анатолий окинул комнату суетливым взглядом, словно пытался зацепиться за что-то, позволяющее ему перевести беседу в другое «русло». На глаза ему попалась небольшая пробковая доска, на которой были приколоты вырезки из газет и небольшие заметки со статьями новостных интернет сайтов.
- Макс, ты реально в депрессняк себя загонишь. Это не выход. – Рябков подошёл к доске. - Слушай, а ты же вроде собирался к брату съездить, отвлечься. Не получилось? – Рябков намеренно не стал продолжать разговор о Зое и налив ещё бокал вернулся к доске.
- Нет, не получилось, - холодно ответил Максим, - принял тут одно дело в работу и застрял в конторе.
- Что за дело?
- Вот это дело, - Нагатин кивнул в сторону пробковой доски и собранных им описаний преступления, которые просочились в прессу. – Мужик один приревновал свою возлюбленную и пристрелил её любовника. Как только его порешил, так за подружку принялся. Ранил в плечо и себе в голову выстрелил.
- Ничего себе Шекспир? - пошутил Рябков, обрадовавшись неожиданно возникшему продолжению разговора. – И чем всё кончилось?
- Любовник, - произнёс Максим задумчиво, – хотя, знаешь, там уже хрен разберёшь: кто кому любовником был?
- В каком смысле?
- Замятин, стрелок, сам был женат. Только, кажется, с женой года четыре не жил… или жил… хрен знает, не помню, я ещё только знакомлюсь с материалами.
- Ничего, продолжай.
- В общем, Замятин этот свалил с дежурки в ОВД и помчался к «любимой».
- Да он ещё и мент! Вот это сюжетец!
- Ага, - невнятно буркнул Нагати и продолжил. - Приехал, увидел «сцену» и открыл пальбу. Потерпевшая Анастасия - одинокая баба с ребёнком инвалидом. Итог: любовник труп, у неё ранение, Замятин жив.
- Жив?! – удивился Рябков и что-то бубня себе под нос, вновь обратился к вырезкам на доске, бегло вчитываясь в текст одной из статей. – О! Смотри-ка, Мещерский!
- Что?
- Я говорю опять этот Мещерский.
- Что Мещерский? Что значит опять?
- Помнишь, я как-то вел одно мутное дело по «чёрным» риэлторам. Там ещё два мужика сгинули, - Рябков задумался, - да точно, оба трупаки. Один с сердечным приступом, а другой повесился…
- Ну, может быть… не помню, а Мещерский то тут причём?
- Докладываю. В 2006-ом поступила «заява» от родственников двух алкашей, типа в их квартирах чужие люди живут, а хозяева исчезли. Стал выяснять, что к чему. Новые хозяева предъявили договоры купли-продажи квартир. Квартиры были проданы им другими людьми, то есть не теми алкашами, которые там жили по заявлению родственников, а двумя совершенно другими мужиками. Навели справки по этим продавцам. Оказалось, что один медбрат, а другой санитар из районной психушки! Прикинь!
- Нормально. – Нагатин оживился и внимательно слушал Рябкова.
- Дальше-больше. Буквально за месяц до этой сделки, каждый из них приобрёл квартиры соответственно у пропавших алкашей, причём все документы были подписаны самими владельцами и юридически правильно оформлены. Вот тут я и застрял, -  Рябков некоторое время вспоминал хронологию дела. – Потом я стал крутить нотариуса с которым, видимо, и был завязан этот Мещерский. Сука, мерзкий он всё же тип…
    Максим подошёл к Рябкову и тот ткнул пальцем в заметку о состоянии здоровья Замятина, в которой с корреспондентом вёл беседу заведующий судебно-психиатрическим отделением городского психоневрологического диспансера Мещерский А.П.
- Почему «видимо»? – спросил Нагатин, отступив от доски.
- Знаешь, этот санитар и медбрат оказались такими дебилами, что организовать такую схему не могли. Самое интересное, что в психушке они значились в отделении, где заведующим был Мещерский.
- А куда эти алкаши то пропали?
- Хороший вопрос. Ты сам как думаешь?
- Не томи, говори.
- Они в этом же отделении лежали с «белочкой» или как там правильно… с алкогольным делирием! О! Точно. – Рябков улыбнулся, заметив, как «расшевелил» Максима. - Более того, на момент оформления квартир оба синяка уже были в психушке, - Рябков посмотрел на Максима. – Вот тогда и стало понятно, что этими идиотами кто-то управлял. Я вышел на Мещерского. Как только прижал его, сразу оба потерпевших Богу душу отдали с разницей в несколько дней.
- Ты думаешь, он был замешан? – серьёзно спросил Максим.
- Не знаю. Думай что хочешь, но посадили только его работников, а он вышел сухим из воды.
- Как это? – удивился Максим.
- Может запугал их, может ещё что-нибудь… алкаши то сгинули, возможно, он к этому руку приложил, а «работнички» его испугались. Им по три года общего режима дали за мошенничество, а прямых доказательств вины этого Мещерского найти удалось.
- И что с ним?
- А что с ним? С ним ничего. Они же взяли всё на себя, а он развёл руками и извинился за них. Собственно, вот и всё… а, постой, вру. Ему, кажется, «выговорешник» за отсутствие дисциплины влепили. – Рябков присел на кресло. – В принципе, в твоём деле он не фигурирует, но если хочешь, то нервишки ему можешь потрепать. Замятин твой, кстати, что в психушке делает? На экспертизе?
- Да.
- Не парься.
- Да я и не парюсь. У меня на днях с ним встреча. - Максим задумался.
- С кем? – уточнил Рябков.
- Да и с тем и с другим. – Максим прошёлся по комнате. – Замятин половину лица себе снёс. Два месяца между жизнью и смертью болтался.
- Вообще удивительно, что он жив остался?
- Ага, мне и самому удивительно. Я понадеялся, что он помрёт и делу конец, а всё, видишь, как обернулось. - Максим налил алкоголь в свой бокал. – Стрелял через подбородок. Испугался, наверное, и в последнее мгновение дёрнул руку. Там и выяснять то нечего. Тут любой участковый разобрался бы, но видишь огнестрел, да ещё Замятин этот мент… в общем сам понимаешь.
- Ну, ты подожди не торопись, - серьёзно сказал Рябков. – Может там и бабёнка поучаствовала. Все эти шекспировские страсти на пустом месте не рождаются. Чего она вдруг любовника то завела? Потом странно, что любовника Замятин завалил, а её ранил. Да как вообще себе в башку можно несколько раз выстрелить. Макс, мутное дело, чувствую, мутное.
- Толя, мне кажется, ты пытаешься искать черную кошку в темной комнате…
- Когда её там нет, - улыбнулся Анатолий. – Ты это хотел сказать?
- В целом да.
- Ну, смотри, тебе искать.
- Не буду я ничего искать. Если бы он умер в больнице, я и дело бы уже закончил и к брату уже уехал бы в отпуск, а теперь…
- А что, кроме тебя некому что ли поручить?
- Да о чём ты говоришь, Толя! Ты уже забыл, где работал? Это тебе не ЧОП, - лицо Нагатина исказилось. - Кто там теперь «может»!? Один молодняк.
- Сколько же ты будешь с ним возиться?
- Не знаю. Надеюсь не долго. Уехать мне надо, не могу я здесь больше оставаться… - Нагатин осекся, не желая заново «плакаться» Рябкову. - Стрелку этому сейчас операцию сделали и он, вроде как на поправку пошел, только одна проблема осталась.
- Какая? – Рябков удивился неожиданному смеху Нагатина.
- Будешь смеяться, у него память отшибло. Придётся повозиться. Через пару дней поеду больницу, допрашивать этого бедолагу, - с последним словом Нагатин улыбнулся. – Отелло блин, свалился мне на голову…
Рябков, чувствуя, что дальнейшее распитие алкоголя может ему вылиться в крупные семейные проблемы и решил ретироваться.
- Макс, я пойду, а то мне Ритка вставит.
- Давай. – Нагатин пожал Рябкову руки и проводил до двери.
- Макс, ты Зою забудь. Ушла и ушла. Может это и к лучшему, - Рябков странно ухмыльнулся и спросил. - А ты знаешь, что означает имя Зоя?
- Нет, - Максим удивился и многозначительно посмотрел на стоящего в дверях Рябкова. – А что оно значит?
-  Ничего, забудь.- Рябков на мгновение замялся, как это случается с человеком, сказавшим что-то неуместное. – Извини, я пойду…
Оставшись один, Нагатин вернулся в комнату и ещё раз проверил электронную почту. Убедившись в отсутствии входящих писем, он сел в кресло и откинул хмельную голову, пытаясь сосредоточиться на деле ревнивого стрелка. Мысли не вязались и возвращали его к переживаниям связанным с Зоей. Максим вновь мучительно вспомнил образ любимой, но усталость от постоянного, непрекращающегося нервного напряжения, взяла своё и Нагатин заснул, даже не представляя какие испытания ему уготовила судьба в самые ближайшие дни…