Встреча была назначена на нейтральной территории — в частном клубе, принадлежавшем одному из уважаемых в городе бизнесменов, не связанному напрямую ни с Тенгизом, ни с силовиками. Клуб располагался в отреставрированном старинном особняке, куда доступ был далеко не для всех. Борисов, в своем лучшем гражданском костюме, чувствовал себя здесь чужим. Его мир был миром казенных кабинетов, протоколов и потного страха. Этот мир пах деньгами и властью, которой не нужны были бумажки для подтверждения статуса.
Его провели в небольшой, затемненный кабинет с дубовыми панелями и кожаными креслами. Тенгиз уже ждал его. Он сидел в глубоком кресле у камина, в котором тлели настоящие дрова, и смотрел на пламя. Он был одет в безупречный темный костюм, и в этой обстановке выглядел не бандитом, а скорее хозяином жизни, аристократом от теневого бизнеса.
— Виктор Сергеевич, — произнес он, не оборачиваясь. — Проходите. Присаживайтесь.
Борисов молча занял кресло напротив. Между ними стоял низкий столик из темного дерева.
— Коньяк? — предложил Тенгиз, наконец поворачиваясь к нему. Его лицо было спокойным, но глаза, как всегда, были холодными и всевидящими.
— Спасибо, нет, — сухо ответил Борисов. — Я при деле.
Тенгиз усмехнулся, налил себе в массивный бокал янтарной жидкости.
— Всегда при деле. Это похвально. Но иногда нужно уметь расслабляться. Иначе сойдешь с ума от этой вечной беготни.
Он сделал небольшой глоток, смакуя.
— Ну что, подполковник. Вы меня озадачили. Говорите, у вас есть информация, которая меня… заинтересует?
Борисов почувствовал, как по спине бегут мурашки. Он играл с тигром, и тигр позволял ему это делать, пока это было забавно.
— Информация, которая касается вашей личной безопасности, Тенгиз Мамукович, — начал он, стараясь говорить уверенно. — Дело о нападении на машину «скорой помощи» обретает новый оборот. Есть свидетель. Составлен фоторобот. Ваш. Ваше лицо уже в базе. Им занимается не рядовой следователь, а отдел по борьбе с организованной преступностью.
Тенгиз слушал, не меняясь в лице. Он медленно вращал бокал в руках.
— Фоторобот, — повторил он с легкой усмешкой. — Страшная сила. У меня их, наверное, с десяток в разных делах нарисуют. И что?
— И то, — Борисов наклонился вперед, — что на этот раз все серьезно. Убиты двое медиков. Ранен водитель. Резонанс. Это не какая-то разборка на рынке. За это будут драть до конца. И когда начнутся обыски, прослушки, слежка… Рано или поздно всплывут все ваши связи. Все телефонные переговоры. Все встречи. В том числе и наши с вами, Тенгиз Мамукович.
В воздухе повисла пауза. Только потрескивание поленьев в камине нарушало тишину. Тенгиз отпил еще коньяка.
— Вы мне угрожаете, подполковник? — его голос стал тише и холоднее.
— Я информирую вас о рисках, — парировал Борисов. — Рисках для вас. И для меня. Наши интересы в данном случае… совпадают. Мне не нужен скандал. Мне нужно тихое, быстрое решение вопроса.
— Какого вопроса? — наигранно удивился Тенгиз. — О каких деньгах вы все время говорите? Я бизнесмен. У меня все легально.
Борисов почувствовал, что теряет нить. Он понял, что нужно бить последним, самым тяжелым козырем. Он достал из внутреннего кармана пиджака тот самый пластиковый пакетик с фотографией и положил его на стол.
— Прежде чем мы продолжим, взгляните на это.
Тенгиз медленно, с некоторым недоверием, взял пакетик. Он разглядел старую фотографию. Его лицо осталось непроницаемым, но Борисов, всматриваясь в него, поймал мгновенную, микроскопическую реакцию — легкое сужение зрачков, едва заметное подрагивание мышцы у рта. Тенгиз узнал кого-то.
— Что это? — спросил он ровным голосом, откладывая фотографию, как ненужную бумажку.
— Это, — Борисов сделал паузу для драматизма, которого он так боялся и в котором теперь нуждался, — это ключ. Я не знаю, кто этот мужчина. Но я уверен, что он как-то связан с Спичкиным. Возможно, это его сообщник. Возможно, тот, кому он передал деньги. И я уверен, что вы знаете его. Или знаете, как его найти.
Тенгиз молчал, глядя на Борисова. В его взгляде было что-то новое — не презрение, а холодная, безжалостная оценка. Он понял, что подполковник загнан в угол и поэтому стал опасен. Он играет ва-банк.
— Предположим, я знаю, — наконец сказал Тенгиз. — Что это меняет?
— Это меняет все, — в голосе Борисова зазвучала металлическая нота. — Вы найдете этого человека. Вы узнаете, где деньги. И мы разделим их. Пополам. Вы получаете свои четыреста тысяч обратно, я — свою долю за молчание и за то, что отведу от вас официальное расследование. Я могу заморозить его, направить по ложному следу. У меня есть рычаги. Или… — он сделал паузу, — или я с коллегами начинаю работать по всем имеющимся у меня материалам, включая эту фотографию и мои догадки. И тогда у вас будут большие проблемы. Очень большие. Выбор за вами.
Это была чистая, неприкрытая угроза. Борисов слышал, как громко стучит его собственное сердце. Он поставил все на кон. Теперь все зависело от реакции Тенгиза.
Тенгиз откинулся в кресле. Он больше не смотрел на Борисова, а уставился на огонь в камине. Прошло несколько томительных минут.
— Этот человек, — наконец произнес он тихо, — это Альберт. По кличке «Дед». Вы так глубоко не копаете, поэтому не слышали о нем. Старый карточный шулер, отсидел, вышел, завязал. Живет тихо, где-то на окраине города. Должно быть, он отчим Спичкина.
Информация вылилась легко и просто, как будто Тенгиз просто вспоминал что-то незначительное. Борисов внутренне вздрогнул. Отчим. Вот оно. Вот где собака зарыта.
— Я так и думал, — солгал он, стараясь сохранить внешнее спокойствие.
— Думал, — усмехнулся Тенгиз. — Теперь ты знаешь. Что дальше? Ты идешь к нему с обыском? С ордером?
— Нет, — быстро сказал Борисов. — Это будет слишком шумно. Сначала наблюдение. Нужно понять, там ли деньги. Действовать нужно точечно. Чисто.
Тенгиз медленно кивнул.
— Чисто. Это правильно. У меня есть люди. Они могут установить наблюдение. Незаметно.
— Нет! — резко возразил Борисов. — Без меня ни шагу. Ваши люди уже один раз все провалили, устроив стрельбу на шоссе. Теперь это моя операция. Вы предоставляете информацию, я — обеспечиваю тихое решение. И свою долю.
Он встал, чувствуя, что больше не может выдерживать этот давящий взгляд.
— Я буду на связи. Не пытайтесь меня обмануть или устранить, Тенгиз Мамукович. У меня есть… страховка. Если со мной что-то случится, все материалы уйдут по нужным каналам автоматически.
Он повернулся и вышел из кабинета, не оглядываясь. Его спина чувствовала на себе тяжелый взгляд «авторитета», но он уже был в безопасности. Он вышел на улицу, под прохладное августовское небо, и сделал глубокий вдох. Он снова был в игре. И на этот раз он диктовал условия. Правда, он понимал, что заключил сделку не просто с дьяволом, а с дьяволом, который теперь знал, что у него на уме. И это знание было хуже любой пули.
Помочь сайту
Поздравления
