Мурена Глава 2

Советская антарктическая полярная станция «Мирный» приняла груз с двух океанских транспортов. Завозили все необходимое для зимовки на долгие полгода.

Часть оборудования, приборов, провизии, была предназначена для базы «Дружный-4», расположенной в тридцати километрах на побережье. Это была одна из немногих военно-морских баз в Антарктике. Стоящая несколько в глубине и имеющая огромную,  незамерзающую из-за высокой соленой плотности, полынью, в которую можно было со стороны моря попасть только из-под воды, и отделенную от океана несколькими километрами векового льда, база служила пристанищем для подводных лодок выполняющих стратегические задачи в Южном полушарии. Во льдах были прорублены огромные подледные хранилища для продуктов и боеприпасов – торпед и тактических крылатых ракет, а также находилось кое-какое запасное электронное оборудование, приборы, и большой запас горючего для техники и электростанции.

 Новый груз доставили на семи вездеходах с прицепами. Вместе с ним на базу прибыли шестеро штатских специалиста.

Советский Союз непрерывно, на протяжении уже более полувека, разрабатывал и испытывал все новые, все более разрушительные системы вооружений. Одна из последних новинок – электромагнитная корабельная пушка, была разработана совсем недавно и являлась современным ноу-хау, в случае успеха радикально изменяя все морское вооружение, принципиально переворачивая всю военно-морскую стратегию боевых действий. И если современные артиллерийские корабельные системы имели дальность полета 45-60 километров, то снаряд, выпущенный из этого чудовища, улетал за 400 км. К тому же, благодаря совершенной системе наведения по спутниковым координатам, пушка имела погрешность не более 5 метров. Такую точность не выдавало ни одно дальнобойное орудие в мире.

Состояла пушка  из шестиметрового ствола, изготовленного из лучшей артиллерийской стали. Несколько индукционных катушек находящихся внутри и снаружи, создавали мощнейшее магнитное поле, а пять огромных конденсаторов, накапливали гигантский электрический потенциал. Особо точный электронный механизм вертикальной и горизонтальной наводки обеспечивал прицельную дальность снаряда.

После спутникового наведения и захвата цели, немедленно производился пуск, и пустая болванка весом до полутонны, на скорости,   превышающей в семь раз скорость звука, устремлялась в космическое пространство. На высоте около 200 километров от Земли, по скользящей базовой глиссаде, пикировала вниз к цели, все более ускоряясь и запасая ужасающий объем  кинетической энергии, поражала объект. Эффект напоминал удар метеорита. Цель разлеталась в куски, не требовалось ни пороха, ни ядерного заряда. Предназначалась электромагнитная пушка для борьбы с кораблями, а в дальнейшем и лодками вероятного противника, а также для поражения береговых целей.

Именно монтаж и наладку пушки должны были курировать эти шестеро лучших специалистов  в области электронного вооружения. Один из них, профессор военно-инженерной академии и был автором и разработчиком электромагнитного монстра. В начале июня планировалось провести генеральные практические испытания, устроить пробные запуски  и, на основании полученных данных, проанализировав опыты, скорректировать и вывести свои соображения о недочетах  и реальности выпуска в ближайшее время в серийное производство и перевооружение.

СССР торопился. Главная битва шла за невидимость подлета, чтобы снаряд или ракета не были сбиты в конце траектории, не причинив вреда. Американцы придумывали все более изощренные системы противоракетной обороны, но снаряд, летящий с семикратной сверхзвуковой скоростью, был им явно не по зубам.

Но на всякий случай спешили. Политическая обстановка внутри страны все более накалялась, и горе-президент призывал весь мир к разоружению.

Вокруг, на тысячи километров простиралась белая пустыня, ближайшее зимовье находилось в 760 километрах восточнее. Пустынность и  не заселенность материка гарантировали секретность, хотя было понятно, что о базе знают. Но что там делают, и для каких целей приходили два транспорта – это была совершенная тайна для непосвященных…

                                       * * * * *

В это же самое время в порту Владивостока шла погрузка торгового отряда кораблей, спешащих к началу мая доставить в дружественную республику Чили большую партию леса-кругляка из ценнейших пород сибирского кедра.

Торговая флотилия состояла из четырех лесовозов и одного сухогруза, трюмы которого были забиты несчетным количеством мешков из рисовой соломы, наполненных семенами льна. Из этого сырья производили некую субстанцию, из которой затем путем полимерного ре-синтеза добывали продукт, совершенно необходимый при производстве сверхмощного ракетного топлива. Все данные были строго засекречены.

В путь также снаряжали плавбазу «Камчатка» и небольшой танкер.

Удивительным было то, что все корабли (кроме мастерской, на которой находился начальник флотилии и торговые представители со всеми документами на груз), были уже совсем старыми, готовящимися к списанию, и вероятнее всего это был их последний рейс. Машины сильно изношены, а ржавые металлические корпуса имели столько заплаток, что капитаны опасались, и не без основания считали, что риск был большой.

Тем не менее, погрузились в срок.

В ночь на 11 апреля легли на заданный курс. Практически сразу начались поломки в машинах и ходовых механизмах, но плавбаза не напрасно сопровождала караван. Ремонт был небольшой, ничего серьезного, обычно справлялись силами экипажей, а при возникающих трудностях бригады с «Камчатки» быстро устраняли неисправности.

 Третьего мая прибыли в порт назначения. Встали под разгрузку.

 Начальник флотилии собрал всех капитанов у себя в кают-компании. Объявил,  что после разгрузки предстоит в трехдневный срок провести окончательный ремонт для перехода через мыс Горн, в некий квадрат в Южной Атлантике и там ждать дальнейших указаний. Пойдут пустыми, поэтому останется лишь пополнить запасы пресной воды и провизии.

 Моряки заволновались… Идти через Горн с его бурными водами и осенними (а в Южном полушарии уже вовсю гуляла осень) штормами, на этих лоханках, да еще пустых?

Но начальник ответил, что это, мол, не обсуждается. Это приказ.

 Возмущению и удивлению не было предела. Спорили, доказывали, убеждали. Все было напрасно. Деваться было некуда. Все же советские люди. Коммунисты. Разошлись по своим кораблям, стали еще более тщательно готовиться к тяжелому переходу.  Сухогруз до сих пор стоящий под разгрузкой, оставили в порту, наказав после того, как опустеют трюмы, загрузиться шерстью лам и возвращаться во Владивосток. 

Девятого мая в день Победы, отчалили и, набрав ход, растворились в мглистой сиреневой дымке, потерявшись в неспокойном, неласковом, беспощадном океанском просторе, презрев все опасности и коварства морских глубин, неподвластную никому стихию ураганных шквалов, надеясь, лишь на собственные силы, фортуну и удачу…

 У всех немногочисленных команд флотилии появилось острое тревожно-щемящее чувство, что этот переход в заданный квадрат, окажется последним…

                                       Глава 4

Тридцатичетырехлетний Андрей Семенович Сергеев, старший помощник (старпом) «Мурены», капитан третьего ранга, был сегодня с самого утра в ужаснейшем, подавленном, каком-то отчаянном состоянии.

Среднего роста, крепкого сложения, с открытыми правильными чертами лица, имел очень решительный и мужественный вид. Строгий к команде, иногда чересчур, несколько склонный к крайностям и перегибам, в душе, однако, был очень добрым и доверчивым человеком, сильно переживающим после объявления строгого взыскания или резкой фразы.

Он никогда не был карьеристом, старался выглядеть педантом, но импульсивность поступков выдавала излишнюю темпераментность характера. Впрочем, все эти черты не особо мешали службе и лодка и команда, неустанными стараниями старшего помощника, находились в надлежащем состоянии. Его, как и любого старпома на флоте боялись и уважали все матросы и мичмана экипажа, отдавая должное его честности и требовательности. Офицеры лодки всячески помогали и поддерживали Андрея, отношения были прекрасные. По службе все было в полном порядке.

Но дела семейные были источником депрессии и непонимания. Восьмилетний сын Олег удивлялся иногда находящей на отца угрюмости…

Жена Людмила, Люся – стройная зеленоглазая брюнетка, очень эффектная, признанная первая красавица гарнизона. Она-то и была источником беспочвенной ревности и частой меланхолии Андрея.

Умела и любила нравиться мужчинам, привлекать внимание, быть на первых ролях. Была несколько тщеславна и с удовольствием принимала ухаживания, не переходя, впрочем, условных границ. Никогда, даже в мыслях не изменяла мужу, была умна, начитана, и очень чистоплотна.

Любила горячо, страстно, но ничего не могла поделать с собственной популярностью. Это сильно напрягало Андрея. Умом понимал, что все это пустое, но сердце трепетало, видя, как она флиртует. Ругался, скандалил, просил, умолял. Ничего не помогало, только изводил себя, а смириться не мог. И она ни в какую… Женщины, кто их поймет?

Вот и вчера в праздник 9 мая, после парада и торжественного обеда в Доме офицеров, весь вечер танцевала и веселилась то с особистом из штаба флота, то с командиром БПК «Удалой», то с сопливыми лейтенантами кружилась в легкомысленном вальсе…

 Андрей смотрел и только скрежетал зубами в бессильной ревности. Вечером был скандал, взаимные претензии, слезы, ненужные слова… Никто не хотел уступать. Легли спать за полночь, порознь, недовольные, что никак не могут понять друг друга…

В заведенный на флоте еще в незапамятные времена «адмиральский час», когда после плотного обеда команда подводного корабля отдыхала, сидел у себя в каюте, мрачно терзаясь воспоминаниями. В дверь аккуратно постучали.

– Войдите, - старпом встряхнулся, снял с себя маску безысходности.

– Здорово, Семеныч! – вошел замполит. – Чего хмурый такой?

- Здравия желаю! Да нет, все в порядке, – Андрей не особо обрадовался визитеру.

Капитан второго ранга – Тараканов Иван Ильич, сорока двух лет от роду, был в глазах экипажа фигурой странной и несколько комичной.

 Замполит имел лицо круглое, добродушное на вид.  Под вздернутым носом-пуговкой свисали наподобие моржовых клыков густые черные усы.

Довольно полный, небольшого роста, он был на редкость подвижным и легким на подъем. Мог не спать сутками и все время появлялся там, где его ну никак не ожидали. Впрочем, являясь человеком мягкотелым, во всем сомневающимся, робким при принятии ответственных решений, был незлобивым и часто не к месту остроумным. Проводил много времени среди личного состава, вел обязательные политзанятия и пытался быть лояльным к матросам срочной службы. Заводил, и аккуратно пополнял досье на каждого члена экипажа лодки, строго пресекая иногда появляющиеся неуставные отношения в низах, беседовал и доводил до командного состава политический курс партии и решения съездов.

Имел двух взрослых уже, дочерей.

Жена – Жанна Олеговна - сильная, волевая, крепкая женщина. Старше на три года, и замужем уже второй раз. До этого ее мужем был друг и сослуживец Ивана Ильича. Расстались из-за частых измен бывшего супруга, который, в конце концов, и заразил ее неприличной болезнью. За Тараканова она пошла больше из чувства протеста и назло бывшему мужу. Полностью подчинила себе замполита, совершенно парализовав все его невеликие волевые потуги, и угрозами заставила выбросить из головы даже зачатки мыслей о других женщинах. Он сдался, и во всем слушался грозную супругу.

- Слышал, Семеныч, скоро поход. Какие-то испытания. Двух инженеров из Ленинграда прислали, сегодня к вечеру будут здесь.

– Да знаю, – Андрей поморщился.

Места на лодке было впритык, и чтобы разместить специалистов придется кое-кого из мичманов отправить в кубрики к матросам.

 Вообще хорошо, что поход, хоть как-то отвлечься. Но знал, что ревность будет доставать его и глубоко под водой. А тут еще и врач, месяц назад направленный на «Мурену», капитан медицинской службы, волокита и бабник, влюбленный и не скрывающий этого, в его жену, будет постоянно напоминать о ней.

Михаил Андреевич Бычков, тридцатилетний эскулап, действительно был безнадежно влюблен в Людмилу. Впрочем, он был неглуп, и ни на что не претендовал. Она была его дамой сердца, объектом поклонения. Считал ее идеальной женщиной, и по хорошему завидовал Андрею.

 Высокий, худощавый, с правильными, несколько меланхоличными чертами лица, был неисправимым флегматиком и фаталистом. Любил женщин и, в общем-то, пользовался успехом. Честный перед самим собой и очень принципиальный насчет замужних дам. Был когда-то женат, но разошелся из-за измены жены. Женщинам Михаил Андреевич не доверял, но желание нравиться постоянно превалировало. Характер имел незлой, но очень самолюбивый. Капитан не без оснований считался знатоком женской красоты и психологии. Очень любил и знал искусство и живопись. Приятный и внимательный собеседник, хороший специалист а, в общем-то, добрый и отзывчивый человек.

Работы на лодке было немного. Моряки болели очень редко, а если случались какие-либо травмы, то пострадавшего ждала коечка в лазарете корабля. Вот туда-то и надумал поселить на время похода одного из специалистов старший помощник.

Раздалась команда:

– Смирно! – это командир прибыл на лодку.

Старпом встретил, доложил  о полной готовности и порядке, исправности всех систем и механизмов, отсутствии больных и происшествий.

 – Вольно! – Никифоров поздоровался с офицерами и прошел к себе.

Через час на «Мурену» прибыл спецкурьер из штаба флота с секретным чемоданчиком. Прошел к командиру и в присутствии замполита передал залитый сургучом, с печатями, пакет.

 Командир и замполит расписались в бумагах и курьер ушел. Аккуратно вскрыли. Внутри находился еще один запечатанный конверт и боевой приказ:

  «Сегодня к 17.00  подойти к транспорту «Таймыр», произвести погрузку в шахты правого и левого бортов, двух новейших крылатых ракет «Тангарра-С». Затем в 08.00 следующего дня, начать выдвижение на позицию 07, и на рабочей глубине идти в Северную Атлантику, где в известном месте в районе Шпицбергена, повернуть резко на зюйд. С максимально возможными мерами секретной предосторожности, в режиме полного радиомолчания, крейсерским ходом, двигаться в Южную Атлантику. 27 мая прибыть в квадрат № 269. Послать кодированный сигнал и ждать ответа в течение четырех часов. После получения подтверждения выполнить задачу, изложенную во втором конверте.»

Командир по громкой связи вызвал старпома.

– Андрей Семенович срочно соберите весь командный состав, всех мичманов и офицеров в кают-компании. Через десять минут объявляю боевой приказ. Офицеры переглянулись между собой.

– К походу готовы? Иван Ильич?

– Так точно товарищ командир!

 - Андрей?

– Лодка в порядке, личный состав здоров, – старший помощник пожал плечами.– Разрешите выполнять?

– Идите.

Капитан третьего ранга  вышел.

–Что с ним? Опять с женой скандал? – Сергей смотрел на замполита.

- Ну конечно. Молодой еще, горячий, к столбу ревновать готов.

- Ты уж Иван Ильич повлияй, проведи беседу, ведь все у них хорошо, Люся человек прекрасный. Зачем себя изводить?

- Поговорю обязательно, – замполит улыбнулся в усы.

На борт поднялись приехавшие инженеры–ракетчики. Оставили вещи в лазарете и вместе со всеми прошли в офицерскую кают-компанию.

 Никифоров зачитал боевой приказ, пояснил ближайшие задачи. Командиры боевых частей корабля доложили о готовности к походу.

 Выступил замполит. Напомнил всем о неукоснительном выполнении воинского долга. Объявил об ответственности перед  правительством, коммунистической партией и советским народом. Кратко поведал о политической обстановке в мире, умыслах американской военщины и их сателлитов стран-участников НАТО. 

Вскоре, малым ходом двинулись к недалекому «Таймыру». Специалисты вскрыли контейнеры, долго и тщательно проверяли, внимательно осматривали ракетные системы. Искали возможные  при транспортировке повреждения. Затем открыли свои чемоданчики и, подключая куда-то в корпус ракеты приборы, протестировав и убедившись, что все в порядке, наконец, дали «добро» на погрузку в шахты, где ракеты и были поставлены на боевой взвод.

Командир отпустил всех офицеров и мичманов, у кого были семьи в поселке, приказав завтра в 06.00 всем быть на лодке. Никифоров вызвал старпома.

– Андрей, ты давай в Видяево, в 00. часов сменишь меня. 

– Езжай ты, Серега, я не хочу с ней видеться… 

- Оставь свою  ревность, не мотай ей нервы глупой подозрительностью – командир разозлился. – А сына тоже видеть не хочешь? Все Андрей, без возражений. Выполнять! Сменишь меня в 00.

 Командир прошел в каюту штурмана корабля, наказав дежурному офицеру не беспокоить без надобности. Надо было окончательно проложить, рассчитать и обсудить боевой курс в заданный квадрат, просмотреть карты глубин и океанских течений.

Командир  БЧ-1, капитан второго ранга Валентин Иванович Громов - давний друг и однокурсник Никифорова, имел огромный опыт подводного плавания и заслуженно считался одним из лучших навигаторов флота. В августе принимает командование аналогичной лодкой «Барракуда». Давно уже готов быть командиром атомохода. Со спокойным, веселым характером всегда был душой любой офицерской компании. По службе – требовательный интеллектуал, он и своих подчиненных заставлял много учиться штурманской специальности, и был уверен в своих матросах как в самом себе.

 Двое детей, сыну девять и дочери двенадцать лет. Жена Ирина, приятная обаятельная, чуть полноватая, гостеприимная домохозяйка. Несколько капризная, чуть взбалмошная, веселая хохотунья. Отношения в семье прекрасные. Очень часто своей дружной компанией собирались у них. Всегда ждал хороший стол, отличное настроение и интересное общение. Засиживались до самого утра.

– Ну что, Валентин, по местам стоять, с якоря сниматься? – командир шутил…

Сели за штурманский стол, и забыв обо всем на свете, с головой зарылись в навигационные морские карты.

Капитан третьего ранга Сергеев сидел у себя на кухне в состоянии тоскливого мрачного отупения. Хватанул стакан водки, закусил какой-то ерундой…

Людмила, в гостиной смотрела телевизор. С ним, видимо помня вчерашнюю обиду, разговаривать, не собиралась. Сын у себя в комнате делал уроки.

 Андрей налил еще полстакана, выпил залпом и тяжело вздохнув, поднялся. Прошел в комнату, сел в кресло. Люся сидела на диване, поджав красивые ноги и делая вид, что ее очень интересует происходящее на экране. Долго молчали. Наконец он хрипло выдавил:

 - Я ухожу…

Она медленно повернула голову.

– Поход?

- Да… Видимо надолго. - Андрей закинул ногу на ногу.– Отдохнешь от меня, – ухмыльнулся…

- Глупый ты, дурачок… - она опустила ноги. – Идем, накормлю тебя.

Что-то дрогнуло  у него внутри, какая-то горечь подкатила к горлу. Он подошел, опустился на пол, уткнулся как ребенок, в эти родные колени…

- Прости меня, Люся, я совсем уже с ума сошел! Не могу без тебя… люблю безумно… прости, прости…

- Да что ты, Андрей! – она взяла его голову в свои руки, смотрела прямо в глаза. – Как ты можешь думать... как ты смеешь не верить мне? Измотал и себя и меня… глупо это все. Неужели не видишь, что я вся твоя, почему унижаешь меня подозрениями?

Ей вдруг почудилось, будто видит его последний раз. Сердце дрогнуло, затрепетало, заколотилось бешено. Обняла, прижала к груди, задышала тяжело… Какое-то отчаяние охватывало, неотвратимая безысходность накрывала щемящей тревогой. Опять долго молчали, тихо сидели в темноте…

Наконец прошли в кухню ужинать. Она смотрела, подперев руками подбородок, как он ест. Чувство жалости и опасности не отпускало. Много раз она провожала его, иногда уходил надолго, почти на полгода. Но такого отчаянного ощущения обреченности никогда еще не возникало. Очень расстроенная,  мыла посуду. На глаза наворачивались  слезы.

– Мне уже пора.

– Как? Так скоро?

– Нужно менять командира… - Андрей встал, обнял крепко. Людмила не выдержала, зарыдала в голос…  Прибежал сын Олег, все понял…

- Пап, ты уходишь? –  подошел, обнял отца…

Сергей появился дома за полночь. Ольга уже все знала. Звонила Людмила и горько плача, рассказала о предстоящем походе. Утешала, как могла, долго, ничего не помогало, Люся все твердила, что больше уже никогда они не увидят своих мужей. У нее была настоящая истерика. Сергей с Ольгой пришли к ней, успокаивали, расстроились сильно.

Командир попытался стаканом водки утихомирить вдруг возникшее тревожное чувство. Ольга на вид держалась спокойно. Люсю напоили успокоительными лекарствами, она устала, притихла, лежала, молча уткнувшись в мокрую от соленых слез подушку, горько всхлипывала временами. Сергей клялся и божился, что все с лодкой в порядке, задание пустяковое, вернутся через месяц-полтора. Она не верила, смотрела на него невидящим взглядом и все повторяла: - не вернетесь, я знаю…

 С большим трудом все же успокоили ее. Укутали одеялом, и тихо ушли домой. Было уже 04.30. Он прошел в спальню, долго смотрел на спящего сына. Наконец наклонился, поцеловал, поправил сползшее одеяло… Ольга сидела, закрыв лицо руками, и беззвучно плакала. Сергей стоял рядом, нежно гладил вздрагивающие плечи, любимые волосы, спину… Она повернулась и крепко прижалась, намочив его лицо своими мокрыми щеками. Жена командира, она мужественно принимала удары судьбы…