Помочь сайту
Поздравления
Метеостанция любви. Гл.5-7
23 января 2015 -
Владимир Потапов
Г Л А В А 5
- Далеко ещё?
Софья Андреевна всё-таки устала. Шли уже почти четыре часа. Она теперь всё больше молчала, всё чаще останавливалась на передых. Серёжка же, как заведённая игрушка, всё шел и шел размеренным шагом. И лишь по тяжелой отдышке Софьи понял: тяжело той. И сразу включилась соображалка: женщина, первый раз в горах, а ты прёшь, как танк… «Мастера спорта» зарабатываешь? Жуть, как неудобно стало. Особенно оттого, что та ни разу не пожаловалась на усталость, не ныла, а упорно тащилась позади с нелепым «рюкзаком» из вещей. И он, как не торопился душой домой, стал перекуривать каждые двадцать минут. Но сейчас радость в его голосе всё же прорвалась.
- Софья Андреевна! Пришли уже! Минут десять осталось! Вот, по ложбинке – и на склон… Баню уже видно! Пришли! Давайте перекурим – и рванём!
- Обязательно рванём, - та устало присела на бугорок. Помотала головой влево-вправо. – Только перекурим…
. . .
Господи, какой стыд он испытал через десять минут! Они как раз почти подошли к бане, когда до них донёсся отборный мат Петровича. И в унисон ему – такой же отборный Святослава.
Сергей притормозил от удивления и стыда. Мата от Петровича он никогда не слышал. Ни в подпитии, ни по трезвости. От Святослава – тоже. А здесь… Будто мужики напрочь забыли русский язык и перешли на арго. Или только что с зоны вернулись.
- О. дают! – с восхищением произнесла сзади попутчица. – Говоришь, у него всего два высших образования?
- Сейчас, Софья Андреевна, погодите… - Он понял: случилось что-то, но решил сначала выяснить, а потом уж знакомить Софью с аборигенами. – Погодите, я быстро…
Он сбросил рюкзак и чуть ли не бегом поднялся к станции.
«Аборигены» сидели на поляне у костра и, не слушая друг друга, пытались что- то матом высказать. Друг другу.
Растерянный Серёжка простоял почти с минуту рядом с ними, пока на него обратили внимание. Петрович повернул к нему умиленное лицо, попробовал сфокусировать глаза.
- Серёжка! – Он встал, раскинув руки. Его повело влево, на костёр, но Сергей успел перехватить его за талию. – Серёжка! – радостно и плаксиво сказал Петрович, уткнувшись ему в плечо. – Приехал, родной! А у нас, мать твою, - он шмыгнул носом. – уроды какие-то, …! Чуть, …, Дружка не убили! …, …!!!
- Серёженька, дорогой! – Святослав повис на другом плече. – У тебя спрутниковый телефон есть? Спрутниковый нам нужен! Врача вызвать!
Сергей устал их держать, встряхнул своим стопятикилограммовым организмом. Но мужики не встрепенулись, а, наоборот, обмякли.
- Дядь Слав! Петрович! – чуть не взвыл с досады он. – Что случилось?!
Славка вполне осмысленно на него посмотрел.
- Спрутниковый нужен. Серосийский розыск объявить! Они …, …! И барсетку мою с телюфоном!..
- Петрович! Я с гостем приехал! – заорал Сергей. – С женщиной! Не надо материться!
Но мужики уже и так молчали, засыпая на его плечах.
- Мать вашу! – не выдержал Сергей. И волоком потащил их вниз, к ручью. Мимоходом отсалютовал Софье: - Я сейчас… быстро…
У запруды положил обоих на берег. Купание начал с Петровича. Окунёт головой в студёную воду – вытащит, даст продышаться. И опять, по-новой…
Через пару минут Петрович задёргался и вырвался из его цепких рук.
-О, Серёга… Привет. Давно приехал? – Губы у Петровича посинели и дрожали, но взгляд прояснился.
- Четвёртый день уже! – язвительно отозвался Сергей.
- Угу, - Алексей начал стремительно трезветь. – Бабе Груне расскажешь… Чего меня купал?
- Алексей Петрович, да ты ни в тятю, ни в матю был! И дядь Слава такой же! Вон лежит, сейчас я его…
- Не надо, - тормознул Петрович напарника. – Пусть лучше так, сном отойдёт. И, всё-таки: когда приехал?
- Да минут двадцать назад. С гостьей! А у вас здесь мать-перемать!..
Мокрый и бледный до этого Петрович густо покраснел, даже руками.
- Что за гостья? Ты ж не предупреждал. Женился, что ли?
- Чего сразу «женился»? Познакомились в поезде… Хорошая женщина. Ты чего, против? Всегда ж рад гостям был!
- Нормально всё, Серый, не обращай внимания. – Он утёрся изнанкой рубашки – Она, случаем, не доктор? – спросил он, замерев.
- Нет, дегустатор.
Глаза Петровича совсем стали трезвыми.
- А Пенелопа Круз тебе в поезде не встречалась?
- Чего, ещё окунуть? – обиделся Сергей. – Сколько ж вы выпили, черти?!
- Много, - отрезал Петрович. – Где она?
- Да вон, у бани! Вас с дядь Славой, кстати, слушали. Краси-иво вы излагаете! Громко.
- Не тебе судить, - сухо ответил Петрович. Заправил рубашку в брюки, пригладил волосы. – Идём знакомиться. Славку только повыше перетащи, как бы в воду не сполз во сне. – Он ладошкой почерпнул из ручья воды, напился. – И дай закурить.
К бане поднимались уже цивильно: впереди уверенно, чётко, но чуть прихрамывая, по-офицерски вышагивал Алексей Петрович. Сзади, адъютантом – Сергей.
Подошли. Софья Андреевна, отбросив сигарету, поднялась с рюкзака.
- Знакомьтесь: Софья Андреевна… Алексей Петрович… - как толмач на саммите пробубнил сзади Серёжка.
Ровесники смотрели в глаза друг другу. Серые в карие. Внимательно. Долго. Пристально.
Петрович кивнул: - Очень приятно.
Софья улыбнулась краешками губ: - Мне тоже… - и протянула ладонь.
Петрович бережно, будто всю жизнь занимался этим, взял её теплую ладошку тремя пальцами и прикоснулся губами. У Сергея от увиденного отвисла челюсть.
Петрович выпрямился. И вдруг неожиданно икнул. Вновь покраснел, как рак.
- Прошу прощения. Перебрали вчера. Был повод! – с напором сказал он.
- Я понимаю. Как специалист, - отозвалась она. – Что, кстати, с другом?
- Отоспится, - четко ответил Алексей. – Лучшее лекарство. Вы согласны? Как специалист…
- Не совсем, - Софья была не согласна. – Плюс «подобное подобным». В малых дозах.
Петрович не стал вступать в дискуссию: был полностью согласен.
- Ну что, милости просим? – Он галантно пропустил вперёд себя женщину. – Позвольте. – Взял её тюк и двинулся следом.
- Вот, сволочь! Нет, чтобы мой рюкзак захватить! – плетясь сзади, сердито думал Сергей. - Выручаешь его здесь, выручаешь… Да ещё вино ему прёшь за тыщи километров!..
Г Л А В А 6
Дружок тоскливыми глазами смотрел на Софью и молчал.
- Нет, - сказала она, пожав плечами. – Нет, видимо, переломов. Не реагирует он на прикосновения. Но я же не врач… Извините.
- Так… - Петрович задумался. – А это, вот… раскрытые раны чем лучше лечить?
- Посмотрим сейчас, - Софья Андреевна начала сматывать неуклюже наложенную повязку с предплечья. – Не укусит? Придержите на всякий случай.
Сергей обнял ладонями морду пса.
- Петрович, - поворотил он голову к коллеге. – А чего, всё-таки, матькались? – спросил, наглея. – Ни разу от тебя не слышал!
Петрович, как девица, в который раз за день покраснел.
- Славка это всё… Историограф долбанный… - Ещё сильней покраснел. – Ещё раз извините, не сдержался. В общем, очнулся Дружок под утро… Мы, как дураки, обрадовались. А чего вы хотите? Такие раны, а мы со Славкой только занозы вытаскивать умеем. Не ожидали, что выживет… Славка и говорит: «Нужно, как шаманы делают. Камлать там, орать… Чтоб все болезни испугались. Стресс нужен». А на каком они, шаманы эти орут – не знаем. Славка говорит: «На тюркском». А на тюркском мы только матерное и знаем. Хайяма никто не читал в подлиннике. Подвыпившие, конечно, были… Но я бы и тверёзый матом орал, если б Дружку помогло. Даже при женщинах. – Он строго посмотрел на Софью. Та, не оборачиваясь, кивнула, продолжая распутывать бинты. – Приняли ещё малость для куража и заорали. Лечить, то есть, начали… А тут вы… Не вовремя.
Святослав что-то громко сонно забормотал в соседней комнате. Всем показалось: снова на арго. Камлать, значит, продолжает, Дружка поддерживает.
- Серёжа, крепче держи, - предупредила Софья. – Сейчас отдирать буду. Алексей Петрович, а у вас перекись и йод найдутся?
- Найдутся, Софья Андреевна, найдутся. Сейчас.
- И степлер большой. Если есть.
- Да откуда у нас степлер? – удивился Петрович.
- Тогда то-онкую иголку, нитки шелковые и … спирт.
- Спирт-то мы найдём, а, вот, шелковые…
Петрович обреченно начал поиски.
. . .
- Ну, как, Вадька? – теребил друга жидкобородый. – Шикарно?
- А то!.. – Тот оторвался от оптики. – Ты смотри: триста почти метров, а точно в монету! Да, хороший ствол, пристрелянный.
- Пса жалко, - подал голос третий, лежащий у рюкзаков.
- Стас, чего ты? Вадька слегка его… А растявкался бы – эти пердуны спустились. А вдруг у них табельное? Им сейчас, говорят, пистоли выдают. Да ОМОНу бы звякнули – и чего?.. А так, худо-бедно, по-слегка срубили: и винтарь с оптикой, и мобила, и камера, и деньжата… Чё ты?.. Пса пожалел… Цветмет с обелисков скручивал – не стеснялся, а сейчас пса жалеет…
. . .
- Серёж! Алексей…Алексей Петрович! Крепче, крепче держите!
Софья начала накладывать швы на предплечье. Дружок, и вправду, задёргался от боли, заскулил.
Петрович скривил лицо плаксиво, по-бабьи, но хватку не ослабил.
- Софья, - проговорил он в сторону. – А мы со Славкой внутрь ему хотели спиртного влить немного. Помогло бы, как думаете?
- Думаю, что нет. – Та на всякий случай обрезала ещё клок шерсти, продезинфицировала кожу, опять взялась за иглу. – Я думаю, что если б не ваша любовь к нему - не было б Дружка…
- То есть? – Петрович всё ж таки решился посмотреть на раны. От рассечения почти ничего не осталось, шов подходил к концу.
- А то и есть… Любили да лечили от души – вот он и понял: есть, для кого жить. Эх, мать честная, антибиотики бы ему сейчас!.. Чтоб заражения не было!
- Софья, - Петрович опять проглотил отчество. – Давайте я всю аптечку выложу, а вы посмотрите, что там антибиотик, ладно?
- Да пошли вы все!..- громко боролся за жизнь Дружка Славка в соседней комнате.
- Давайте. Как же вы так живете? Аптечку каждый год обновлять надо.
- Чего её обновлять? Не пользовались ни разу. – Алексей рукавом стёр пыль с обувной коробки. – Нате, смотрите… - Открыл аптечку. Сам же склонился к Дружку. Долго смотрел на потухшую, безразличную ко всему собаку и осторожно гладил по незабинтованному крупу. – Ничего, милый, ничего… Хорошо всё будет, - наговаривал он тихо. – И Софья то же говорит…
Дружок вяло махнул хвостом, услышав его.
- Больно? – вдруг непроизвольно вырвалось у Петровича.
Пёс посмотрел на него мутными больными глазами – и не ответил.
- Есть! – радостно сказала Софья. – Ампициллин! И тетрациклин! Просроченные, правда… Но ничего… Петрович, растолки в ложке сразу две таблетки и раствори в кружке: вливать нашему больному сейчас будем. Есть, всё-таки!.. – радовалась она.
Г Л А В А 7
Смеркалось уже.
Они сидели в домике, распаренные после бани, уставшие, благостные, умиротворенные.
Дружок спал у печурки тревожным сном, тихонько поскуливал иногда во сне, но не просыпался.
- Эх, как неловко вы к нам наведались, - сокрушался Алексей. – Видите, какая мишура у нас случилась. Неловко всё… Хотя, если бы не вы… А где вы так швы накладывать научились лихо? Прям, как доктор!
- Мальчишкам штаны часто штопала, - отшутилась Софья. – У меня их трое. Выросли уже сейчас, а раньше часто приходилось…
- Ого! Богатые! Три мужика – это здорово! – подал голос Святослав. Он сидел строгий, напряженный, будто жердь проглотил, к спиртному почти не прикасался. Постпохмельный организм так и излучал чопорную благовоспитанность. В отличии от Петровича, он ничего не мог вспомнить. Даже после бани. А посему боялся, что творил что-то непристойное. Но и расспрашивать стеснялся. В висках звучали там-тамы, и по совету Софьи он сначала опрокинул в себя сразу полкружки вина, а вновь наполненную отпивал редко и маленькими глоточками. И через «не могу», за неимением порядочного «харчо», пил обжигающий «доширакский» бульон. Там-тамы утихли до «пьяно». И появилась потребность общаться. Ежели б ещё не десятичасовой провал в памяти, то всё бы было в полном «ажуре». – Извините за беспардонность: замужем?
- Давно уже нет. Разошлись.
- Как же вы с тремя-то?... Вот, поди, горюшка хапнули…
- Ничего, - та подняла на Славку усталые глаза. – Позади уже всё… Взрослые ребята.
- Н-нда… Муж то с вами работал?
- Нет. Военный. Сейчас уже в отставке.
- Н-нда…
Долго молчали.
Славка непроизвольно сомкнул глаза. Его качнуло.
- Устали, наверное, с дороги? – с ходу спросил он, очнувшись. – Да после баньки?.. Тяжело с непривычки…
- Софья Андреевна, я вам постелил, - Петрович кивнул на соседнюю комнату. – Если желаете – всё готово…
- Посижу ещё. Да и Дружку через полчаса лекарство давать. Серёжа то скоро придёт?
- Сейчас показания снимет… О, уже идёт! - услышал Петрович шаги на крыльце. – Идёт!
Сергей стянул у порога сапоги, подошел к столу. Достал из-под растопыренной штормовки сюрприз: букетик медуницы.
- Это вам, Софья Андреевна. С приездом, - сказал он, смущаясь.
Святослав благосклонно кивал головой, одобряя поступок «кадета».
Петрович усмехнулся, разлил вино по кружкам. Причём, у Софьи Андреевны стояла невесть откуда выкопанная им фарфоровая чашка с чуток выщербленным краем.
- Вот это по-гусарски. Молодец! – пробормотал он себе под нос.
Софья зарделась лицом, приподнялась.
- Спасибо, Серёженька. Спасибо. Мне лет двадцать никто просто так, не к празднику, цветы не дарил. Спасибо, родной.
Отчего-то все отвернулись в стороны, стараясь не смотреть на женщину. А у той глаза были на мокром месте.
- Это моё? – хрипло спросил Сергей. Схватил кружку Петровича со спиртом и махом выпил. – Моё, - сказал с придыханием. – Запить бы, - и запил вином из фарфоровой выщербленной чашки. Задохнулся. И через время сказал: - Путём. Путём всё, ребята!
…Она лежала на спине с раскрытыми глазами.
Авантюристка. Старая авантюристка. Что ж ты так, родная?.. Как в омут…
Она сжала зубами пальцы ладошки, заплакала, заскулила.
Слава Богу, что порядочные ребята попались…
Поворочалась. Скосила глаза влево. Со стены на неё глядели фотографии, сейчас и не разглядеть - какие… Говорит: жена с дочкой, друзья, знакомые…
Погибли. Погибли…
Поворочалась. В соседней комнате слышался говор. Не спят ещё. И Святослава у себя положили… Что бы здесь не храпел… Вновь попыталась рассмотреть фотографии. Без толку.
- Простите меня, - прошептала она. – И Оленька. И Маша. Простите, родные. Простите…
Она беззвучно, белугой, завыла в подушку.
- Серый, рассказывай!
- Чего рассказывать-то? – тому было не до ответов: ел с наслаждением. – Петрович, не гони, дай пожрать!
- Пожри, пожри, - согласился тот. – Но говори… Тебя там, на югах, не кормили, что ли?
- Это у тебя кормёжки нет. А там Саня такое мясо сварганил – тебе и не снилось!
- Как он там? – встрял в разговор засыпающий Славка. – Устроился на работу?
- Угу. В агрофирму какую то, саженцы выращивают…
- Серёж, - Алексей мельком взглянул на Славку: засыпает. – Ты письма бросил?
Тот кивнул.
- А в контору не заходили? Почту не получал?
Он плеснул себе и Серёжке.
- Алексей Петрович, - Сергей отчего - то тоже покосился на Славку, и продолжил негромко: - Мы же даже до города не доехали, на полустанке нашем сошли. Я думал: тебе с оказией уже принесли. Я ж месяц назад отправил! Прости, Петрович. Ежели надо – завтра сгоняю в город.
- Посмотрим. – Тот внимательно глядел на дно кружки. – Не к спеху. Наверное. Спасибо тебе.
- Господи, да что ж меня сегодня все благодарят… Что Софья, что этот… - подумал Сергей. – Вот, пенсионеры… Не дай бог до этих лет дожить… Чокнутые… - Он вскрыл ещё одну банку тушенки. Чуть- чуть плеснул себе спирта, посмотрел на Петровича.
- Чуток,- кивнул тот.
Святослав мощно всхрапнул, скрестив руки на груди.
- И ему чуток, - благосклонно кивнул Алексей Петрович. – Проснётся – а оно перед ним. Вот сюрприз то будет. И стакан с родниковой водой. Ещё подумает: «в рай попал».- Вздохнул тяжело.
- Лишь бы хуже не было… Мне-то что… Я завсегда…
Алексей достал сигарету, чиркнул спичкой. Потом вдруг вспомнил что-то, затушил.
- Я выйду, на воздухе покурю
Он вышел на крыльцо. Посмотрел на фиолетовое небо, глубоко вздохнул. И вдруг тихонько запел, не отрываясь от неба:
«Над землей цветы цвели, сладко зонтики звенели.
Целовались – не глядели, это что там за шмели?
Просыпались над водой и лежали близко-близко,
А по небу – низко-низко – самолётик молодой…»
Опять вздохнул и, наконец-то, прикурил. Присел на ступеньку. Еле удержался, чуть не промахнувшись. Засмеялся про себя: - Пенёк ты трухлявый… Лапоть неловкий…
Непроизвольно покосился налево. Но Дружка, всегдашнего соседа по посиделкам не было. Болел Дружок.
Вспомнилось, как того восемь лет назад лопоухим щенком притащил из города Сашка Беляев. «На тебе, - сказал тогда Сашка с усмешкой. – Ты третьего искал…»
А потом мысли Петровича незаметно переползли на другое.
- Чего вы, девочки… - бормотал он вслух. – Не обижайтесь. И не выдумывайте ничего. Что вы, в самом деле… Первый раз человечка вижу, а вы сразу… Ну и что, что красивая? Красивее вас вообще на свете нет… Не обижайтесь, милые… Она же, и вправду, хорошая, видно же… Вон, как Дружка подлечила… Хорошая она…
Он отшвырнул окурок. Затем, опомнившись, тяжело поднялся, подошел, затоптал ногой тлеющий уголёк. И, уже поднимаясь к двери, решил:
- Отправлю завтра Серого в город. Пусть на складе приборы поменяет. Ружьишко свое прихватит на всякий случай. И письма возьмёт.
Рейтинг: +1
409 просмотров
Комментарии (2)
| Владимир Потапов # 9 декабря 2016 в 13:25 0 | ||
|
