Он ходил по номеру в гостинице, растерянно оглядываясь по сторонам.
Она наблюдала за ним с иронией.
– Ладно, не переживай, я же говорила: тебе не угнаться за мной. Не те возможности. Все должно быть по справедливости: моя прихоть, я ее и оплачиваю. Номер люкс, по-другому не получилось, к сожалению, ты слишком поздно надумал изменить маршрут. Мы с тобой еще на гала ужин со спектаклем в Палаццо Ворджезе успеем, говорят, там незабываемое зрелище: все – от убранства зала, костюмов и до блюд, танцев, игр - в стиле средних веков. Очень весело и красиво. А потом можем затесаться в какой-нибудь ночной клуб. Как тебе? Вообще, я очень благодарна тебе: обычно я все время путешествую в группе, не погружаюсь в среду, считаю – так веселей и дешевле, но чтобы как сегодня… оказаться вдвоем в совершенно незнакомой стране, в незнакомом городе, ни бэ ни мэ на языке аборигенов. Прости, конечно же – на языке Данте и Петрарки. Приключение! Весьма интересное приключение. Пойми меня правильно: я вовсе не выламываюсь, не шикую, но вся наша поездка: восемь дней, семь ночей, не хотелось бы упускать ни минуту.
Она потянулась за видеокамерой.
– Ладно, не будем расслабляться. За тобой должок. Помнишь, о чем мы говорили утром? Конечно, я виновата, ночью не выслушала тебя, но я свою вину полностью искупила, ты получил возможность узнать, все, что хотел. Теперь расскажи, что тебя ночью мучило?
Она навела на него камеру и приготовилась нажать кнопку.
Он попытался остановить ее протестующим движением руки.
– Не о чем говорить. Это уже прокисший суп. Просто временно упал духом, но сегодня все мне открылось. Я вполне удовлетворен.
Но она уже снимала то, что он говорил.
– Так, и что же ты узнал? – спросила она, но как бы не от своего имени, а голосом за кадром.
– То, что не просто Верона – столица любви, страна любви – вся Италия. А значит, можно продолжать поездку и ждать, когда все закончится.
– Нет, ты обманываешь меня, – нарочито актерствующим голосом продолжала декламировать она. – Открой тайну, несчастный!
Он лишь беспомощно развел руками.
Она опустила камеру.
– Ладно, не хочешь отвечать… В жизни не видела таких скрытных, и в то же время улыбчивых людей. Впрочем… нет, сегодня ты от меня не отвертишься.
Она долго копалась в одной из сумок, затем торжественно водрузила на столик купленную безделушку.
– Что это? – недоуменно спросил он. – Песочные часы?
– Нет, это не просто песочные часы, это часы правды, так мне продавец сказал.
Он ухмыльнулся.
– И как это конкретно выглядело? Что-то я не встречал пока здесь продавцов, говорящих по-русски. Может, это было в Москве, еще в Шереметьево?
Она посмотрела на него снисходительно.
– Обижаешь! Я была с гидом в Милане, покупала очки от солнца, ты знаешь, они здесь все помешаны на «occhialidasole», а мне как раз очень понравилась ее модель, она сказала, что это самый писк моды, а купить можно совсем недорого.
– Понятно, – кивнул он, – все та же сказка: лиса Алиса… Тебя обманули. Чего только они не сделают, чтобы всучить очередной буратинке какую-нибудь безделицу.
– А продавец из соседнего отдела, – продолжала говорить, не слушая его, она…
– Очередной кот Базилио…
– Что-то прокричал мне, она перевела: он хочет, чтобы я купила у него эти часы. Я пожала плечами: «А зачем они мне?» А он все нахваливает: «Это необыкновенные часы, часы любви». Ну, думаю, знай наших и спрашиваю у него: «А на какое время они рассчитаны?» «На пять минут!» Тут я и выдала ему по полной программе: «Пять минут? Фи, неужели итальянцы любят так быстро? Не ожидала! У нас, русских, так любят только тогда, когда уже у самих песок сыплется». И что ты думаешь? Естественно, эта сучка-гидесса, вместо того, чтобы с умным видом промолчать, дословно ему все перевела, да еще так, что весь магазин слышал! Можешь себе представить, в каком этот итальяшка был шоке, но тут же вывернулся: синьора ошибается – это не те часы, не часы секса, а именно часы любви, они показывают, как быстро течет у влюбленных время, когда они вместе и напоминают, чтобы они не теряли его понапрасну. И еще это часы правды. Если поставить их перед человеком, он не сможет солгать, вот только пользоваться ими нельзя слишком часто. «Не так часто, как люди занимаются сексом». Мне даже стало жалко этого продавца. Он уже не рискнул дальше со мной связываться, только качал головой, и приговаривал: какая белиссима, белиссима синьора, но как она плохо знает итальянцев! И готов был тут же, не сходя с места, доказать мне, что я не права. Что мне оставалось? Я объяснила, что это шутка, чмокнула его в щечку и часы купила. Теперь ты понимаешь? Я на всю жизнь запомню эту сцену, в трудную минуту найдется над чем похохотать. «Ах, какая женщина! Белиссима! Но как она плохо знает итальянцев! Я обижен до глубины души, и готов за всю Италию постоять! Но это не те часы, не часы секса, а часы любви, они показывают, как быстро течет у влюбленных время, когда они вместе и напоминают, чтобы они не теряли его понапрасну. И еще это часы правды. Если поставить их перед человеком, он не сможет соврать, вот только пользоваться ими нельзя слишком часто. Не так часто, как люди занимаются сексом». Вообще-то я без всяких часов всегда в состоянии определить, обманывают меня или нет. Но что-то в этой штуковине есть, точно, обычно я не поддаюсь на пустые уговоры. Думаю, сейчас самый подходящий момент испытать ее в действии, как ты считаешь? Предлагаю на спор: если эта штука действительно работает, ночной клуб оплачиваю я, если нет, платим поровну.
– Своеобразная логика! – расхохотался он.
– На радостях! Вполне обычная логика – что-то делать на радостях, вообще, делать себе и людям подарки, – парировала она. – Итак, слушаю тебя!
Он долго молчал, потом задумчиво проговорил:
– Знаешь, в свое время меня очень поразила одна фраза – не помню только, где я ее вычитал: «В любви все - правда, но нет правды о любви». «Как же так? – возмущался я. – Как нет правды? А Тристан и Изольда, Ромео и Джульетта, Тахир и Зухра, Лейла и Меджнун? Разве это не правда?»
– Конечно, не правда, – фыркнула она. – Легенды, не более того. А ты просто мечтатель. Ладно, извини, я тебя перебила, продолжай.
Он едва удержался от того, чтобы не вспылить.
– Не буду. Не буду продолжать! С тобой совершенно невозможно на подобные темы разговаривать. Не понимаю, что ты за человек такой? Сама спрашиваешь, и сама тут же отвечаешь на свои вопросы. Тебе собеседники не нужны. Что, тебя настолько достало твое одиночество?
Она смутилась, но, верная традиционной женской логике, предпочла защите нападение.
– Да, я не права. По мне, и в самом деле, наверное, психиатричка уже плачет. Но как с тобой общаться иначе? Ты такой спо-о-койный, так надежно укрыт за своей усмешечкой-броней, что хочется взорвать тебя любой ценой, и посмотреть, какой ты есть на самом деле. Но вот так, без маски, ты еще непонятнее и странней, даже страшней. Такие рассуждения! И главное – на полном серьезе! Неужто нельзя быть хоть немножечко скромней? Но тебя ведь не устраивает что-то обыденное, серенькое! Лейла, Зухра, Изольда, а сам-то ты вытягиваешь на Тахира? Вот она и разница между нами: ты живешь мечтой, несбыточной, великой мечтой, а я живу скромненькой сказочкой. Но итог, как ни странно, тот же: мы оба одни, оба в дураках. Ладно, не дуйся, продолжай!
Он пожал плечами.
– Не знаю, что тебе еще сказать. Первое, что я обнаружил – что приехал сюда с теми же представлениями, которые у меня были четверть века назад, а как ты сказала – пора бы и повзрослеть. Второе: что любовь – это вовсе не приправа, как ты пытаешься выставить ее; собственно, она больше всего похожа на то, что у меня уже было, кроме главного – счастья.
Она усмехнулась.
– Ладно, вот тут-то мы и проверим тебя. Скажи честно, неужели ты был такой святой? У тебя не было любовницы, какой-то отдушины?
– Не было, – вздохнул он. – Я не святой, но ты не представляешь специфики нашей работы. А она приблизительно такая же, как и у тебя: наваливаешь на себя столько, сколько не свезти, когда тут, где и как знакомиться? И так до сих пор. Наверное, я просто старомоден. Исход у нашего брата, как правило, один: старички женятся на молоденьких студенточках. Но я не видел ни одного счастливого подобного брака. Тем более что я живу в общаге, жених во всех отношениях незавидный. И, тем не менее, не знаю, удастся ли мне убежать от своей судьбы: эти молоденькие – такие дуры.
– Не верю, – подвела итог она. – Плачешься, а наверняка на молоденьких слюни текут. Да и вообще, зачем жениться при таком изобилии? Пожалуй, ты прав, итальяшка действительно провел меня.
– А давай на тебе попробуем? Думаю, теперь как раз моя очередь!
Он хитро усмехался, но она пожала плечами без тени страха:
– На мне? Да я уже все рассказала тебе о себе. Это ты у нас человек-сфинкс, а я… вот она, вся на блюдечке.
Он перевернул часы.
– Для начала о твоей сказке. Так ли уж удачно складываются у тебя отношения с мужчинами, всегда ли ты бываешь счастлива в поездках?
Она поморщилась.
– И это правда, которую ты хотел узнать? Конечно, я сильно приукрашивала, когда рассказывала тебе о своих «принцах». Не исключено, что и ты переметнешься к какой-нибудь другой, более интересной для тебя, женщине до конца поездки. Где-нибудь уже здесь, во Флоренции или, по крайней мере, в Риме. Я не обольщаюсь, и прекрасно пойму тебя. Я не слишком привлекательна внешне, со мной не о чем поговорить. Но я никогда не сдаюсь, всегда борюсь до последнего, даже если приходится идти на унижения. Еще, если честно, мне никогда и ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Дальше продолжать?
– Пожалуй, не стоит, – покачал он головой. – Главное, мы убедились – эта штука работает, определенно работает. Сомневаюсь, чтобы иначе ты отнеслась к себе столь самокритично. Беру свои слова обратно: итальяшка тебя не обманул. Так что там насчет ночного клуба? Складываемся поровну?
– Как обычно. Но у нас еще куча времени до гала ужина. Мне хочется еще раз посмотреть на свою соперницу – Джульетту № 2.
Она взяла видеокамеру и, поиграв кнопками, быстро нашла нужное место. Они оказались возле небольшого дворика, густо обсаженного фруктовыми деревьями. Через некоторое время в него вышла девушка необычайной красоты, с черными как смоль волосами. Она улыбнулась им, признав в них туристов, и стала заниматься своими делами. Однако, увидев в руках у них фотоаппарат и видеокамеру, сделала запрещающий жест рукой и недвусмысленно пошевелила пальчиками, показывая этим, что снимать можно только за деньги. Камера бесстрастно отразила, как, взяв десять евро, девушка начала не просто передвигаться по двору, но даже позировать.
– Да, она действительно хороша, спору нет. И у нее на редкость удачный бизнес: просто ходи по двору и собирай с земли денежки.
– Бог любит ее. Не зря же он наделил ее такой красотой.
– Южанка. Их смазливость так недолговечна!
– Кто знает! – возразил он. – Быть может, она победит на каком-нибудь конкурсе красоты и даже станет известной актрисой. К примеру, как Софи Лорен или Орнелла Мути.
– Ага, так ты нашел, что искал? Почему бы тебе не сделать ей предложение? Выучишь итальянский, станешь здесь уважаемым человеком, профессором. Так и проживешь в этом тенистом дворике до конца дней своих. И будешь счастлив.
– Ты совсем не поняла меня. Я уже говорил тебе: самое страшное в любви – это влюбиться в любовь.
– Понятно – жениться на молоденькой. Так она реальна? Может, ты как раз сюда и убежал от нее? Или это пока только призрак, который порхает в воздухе? Подожди, подожди, теперь помедленнее!
Изображение плавно перетекло в обряд Обета Любви. Двое молодоженов, то ли немцы, то ли скандинавы, в старинных костюмах, сопровождаемые многочисленной свитой, под звуки лютни вошли в зал Гварьенти монастыря Святого Франциска, где по преданию были тайно обвенчаны Ромео и Джульетта. Камера прилежно фиксировала все перипетии захватывающего действа: торжественные речи, обращенные к молодым, обмен кольцами, то, как они ставили свои подписи в книге, как спустились затем к гробнице Джульетты, и giovannasposa положила на нее букет из белых лилий.
– Здорово! – вздохнула она. – Особенно мне понравилось, как они прошли к Дому Джульетты и поцеловались на балконе. Я так хлопала! Но наш с тобой поцелуй был ничем не хуже!
Помочь сайту
Поздравления
Читаю всё с бОльшим интересом!
