Лунное затмение, гл.22

Расставшись с Виргинией, Аня как будто вырвалась из параллельного мира, но и к своему обычному состоянию не вернулась, а существовала пока где-то между соседними галактиками. «Надо скорее домой, уже вечер, меня, наверное, совсем потеряли… Что я им скажу?» Аня не могла представить, как она расскажет про Виргинию, про такси, про эти горы тряпок… Кстати, а что делать с тряпками? Домашние сразу поймут, откуда они. Лёлька брезгливо сморщится, Лёлик скажет что-нибудь вроде «Ну, мать, ты даёшь!» – и уйдёт к себе в комнату. И будет так стыдно, что захочется провалиться под землю или заплакать… А Женя… Он вообще может обидеться. Работает, работает – а жена у старьёвщика одевается… Мужчина должен чувствовать себя кормильцем, добытчиком. Ему необходима уверенность, что он обеспечивает семью всем необходимым. А иначе…

Додумать Аня, как всегда, не успела – закончился эскалатор. «А поеду-ка я к Настасье!» – вдруг неожиданно для себя решила Анюта и впрыгнула в готовую закрыть двери электричку.

Со Стасей они познакомились давно. Познакомились случайно, в какой-то очереди. Кажется, за детскими колготками – тогда дефицитом. Впрочем, тогда всё было дефицитом. Колготки, как и положено, закончились перед Аней, а Стася стояла за ней – и, конечно, тоже расстроилась. Победа-то была так близко! А получилось, что зря мучились. Вышли из магазина вместе, плюхнулись на скамейку, Стася достала сигареты, предложила подруге по несчастью. Ситуация предполагала если не разговор, то хотя бы ненавязчивое перебрасывание фразами. Пришлось познакомиться.

- Надо же, какое имя редкое – Стася! – для поддержания разговора удивилась Аня.

- Да это родители учудили! – живо откликнулась новая знакомая. – Нет чтобы Анастасией назвать – так они записали Настасьей, представляешь! Где это видано, чтоб в наше время девчонку звали как медведицу, а?

- А-а, точно! А я чувствую, что-то знакомое!

- Вот-вот, все так чувствуют! Ты знаешь, муж ведь хотел дочку Машей назвать, чтоб уж совсем как в сказке. Вот идиот, правда? А мне так хотелось Светланой назвать, нравится мне это имя. А Стас говорит, мол, что это за имя – как в анекдоте! Помнишь, анекдот такой – ну, там со светом или без света спать будешь… Ну, грузин спрашивает – помнишь? А потом говорит: «Свэта, заходи!» Вот из-за этого анекдота мой дуралей и не хотел дочку Светланой называть. А я всё думала, как же мне его уговорить, а потом придумала. Давай, говорю, запишем Светланой, а звать будем не Светой, а Ланой! И, представляешь, он согласился!

- Да, интересная история, - согласилась Аня. – А почему тебя не Настей зовут, а Стасей?

- Да какая разница! – махнула рукой Настасья. – Так с детства зовут. Я привыкла. Тебя вот тоже Аней зовут, а могли бы Нюрой. Вон раньше - все Анны были Нюрками! А сейчас… Чего только не придумают! Такие имена у детишек в садике, что и не запомнишь. У Ланочки в группе даже Венера есть. Она, правда, не русская – чёрненькая какая-то. Таджичка, что ли… Или узбечка… Я в них не разбираюсь! А соседи два месяца как разродились – так те вообще дочку Ангелиной назвали, представляешь! Что её теперь, Ангелом, что ли звать?

- Почему Ангелом? – усмехнулась Аня. – Линой можно. «Спокойной ночи, малыши!» смотришь? Тётю Лину знаешь?

- Ну, конечно! А причём тут… Ой, точно! Она же Ангелина Вовк! Но она всё-таки – ого-го! А если бы где-нибудь на фабрике работала, калоши бы выпускала – и Ангелина, представляешь! Вот смеху-то! Напридумывают имён…

- Да уж, - согласилась Аня, тем более что тема была ей близка…

Анюта сначала даже не обратила внимания, что мужа новой знакомой зовут Стасом. И только вечером, рассказывая Евгению о дневных приключениях, вдруг удивилась:

- Женя! Мало того, что она сама Стася, так ведь у неё ещё и муж – Стас! Неужели так бывает!

- Да уж, сплошные Стасики…- проворчал Евгений, который страшно не любил рассказов об очередях и дефицитах. – Ты не спросила, может, у них и группа крови одинаковая?

- Не спросила… А чего ты ворчишь? У них Стасики, а у нас – Лёлики! Смешно же!.. Кстати, мы телефонами обменялись.

Но по-настоящему смешно стало через пару недель, когда Стасики приехали «знакомиться семьями». Было выпито сначала вино, выставленное хозяевами, потом – принесённое гостями. Вот тут-то и выяснилось, что у Стаси и её мужа-тёзки, действительно, одна и та же группа крови! Причём не какая-нибудь, а четвёртая – резус отрицательный!

- Ну, вы, блин, даёте! – фыркнул Женька. – Вы специально, что ли, друг друга подбирали?

- Нет, Евгений, это судьба! – с пафосом произнёс Стас. – Я сюда с Сахалина приехал, а Стася в Белоруссии раньше жила. Просто нам надо было встретиться в этой жизни – вот мы и встретились. Да, мать?

«Мать» (она же – Стася, она же – Настасья) согласно закивала. Аня очень удивилась и потом долго не могла привыкнуть к такому обращению молодого мужчины к молодой женщине.

Она опускала глаза, когда Стас, отодвинув тарелку, говорил жене: «Ну, спасибо, мать, накормила». Сначала думала, это юмор у него такой. Но потом поняла, что у Стаса вообще нет чувства юмора. Для Ани это было странно, непонятно и почти невозможно. Она привыкла, что все в их доме играют словами, устраивают словесные дуэли, бомбят друг друга шутками и каламбурами. Да она и Женьку никогда бы не полюбила, если бы у него отсутствовало чувство юмора! Лучше уж рука или ухо…

Нет, нельзя сказать, что Стас был слишком серьёзным и не пытался шутить. Пытался. И даже часто. И лучше бы этого не делал. Потому что получалось совсем не смешно, а приходилось выдавливать из себя дурацкие извиняющиеся смешки. Мол, мы, конечно, поняли, что ты пошутил и что нам должно быть смешно, но уж извини, как-то сегодня не смеётся…

Отсутствие чувства юмора было не единственным недостатком Стаса. На Анютин взгляд, у него вообще не наблюдалось достоинств – разве что великанский рост и вес в сто десять килограммов. Впрочем, это тоже достоинства сомнительные. Аня откровенно не любила Стаса и старалась как можно реже с ним встречаться. Потому что эти встречи не приносили радости ни одной, ни другой стороне. Анюта обязательно срывалась на шутку, хоть и знала, что в компании Стаса это опасно. Последний шуток, естественно, не понимал и регулярно обижался. Он замолкал и, как говорила Настасья, «начинал двигать желваками». И правда, щёки его так страшно перекатывали какие-то злобные сгустки, что Аня всякий раз давала себе слово никогда больше не шутить – ни разу в жизни…

Но в последние годы Стаса почти не бывало дома. В свободное от работы время он, как многие мужчины «за сорок», пропадал в гараже. Дома только ел, отмывал гаражную грязь – и спал. Относительно последнего подробностей Аня не знала, потому что Стася, в отличие от нормальных женщин, никогда ничего не рассказывала об интимной стороне их со Стасом жизни. Даже на девичниках. Даже под рюмочку. Только улыбалась загадочно и махала рукой: «Да ну вас, девчонки!..»

По всему по этому Анюта была уверена, что Стаса дома нет. Потому что в семь часов вечера его дома быть не можете.

Шагнув из грязного, полутёмного лифта в полный мрак лестничной клетки, Аня не стала искать на стене звонок (который всё равно наверняка не работал), а развернулась спиной к двери и начала бабахать по ней ногой. Дверь долго не отрывали, видимо, не слышали –в квартире орала какая-то шальная музыка. На стук вылезла соседка в кокетливом бирюзовом халатике и боевом раскрасе и доброжелательно улыбнулась:

- Вы к Стаське? Да они с роду не слышат! Я им щас в окно палкой постучу – у них кухня рядом с моей спальней. Вообще-то, нет, они уж пожрали, наверное. Щас тогда по телефону позвоню. Подождите, они щас откроют!

«Как всегда, дурдом!» – улыбнулась Аня. У Стасиков никогда не работал звонок, всегда было шумно, грязно, не убрано, но при этом пахло то яблочным пирогом, то свежеиспечёнными блинами – чем-то очень простым, тёплым и домашним…

- А-а-анечка! Солнышко моё! Ты припёрлась! Какая радость! – Настасья появилась в дверном проёме с целым ворохом восклицаний. - Ланочка, сделайте музыку потише! Проходи, дорогая, проходи! Смотри только не испачкайся – тут у нас «граффити» на стене, с утра никак не высохнет…

- О-о-о-о… - вылупила глаза Анюта, - и не жалко обоев?

- Да какие там обои, Анечка! Когда они обоями-то были? В прошлом веке? Ты знаешь, я думаю, может, мы так быстрее ремонт сделаем! Да и всё лучше – в квартире-то. А то ещё поймают соседи, начнётся шурум-бурум! Я имею в виду, если на доме где-нибудь нарисуют. А так – кому какое дело! Только вот краски неправильные притащили – не сохнут никак. Надо же какие-то баллончики, да? Где хоть их берут-то, не знаешь?

- Нет, - усмехнулась Аня. – Про баллончики ничего не знаю. Бог миловал.

- Ну, ладно, фиг с ними, с баллончиками! Всё равно уже кисточками нарисовали… Да ты проходи скорее, на кухне не так шумно, можно нормально разговаривать. А тут орать приходится. Ланочка! Да сделайте вы музыку потише! И сами не орите дурниной!

- А что – много их там? – Аня с опаской посмотрела на дверь «детской».

- Да кто их знает! Одни уходят, другие приходят… Но орут все! И так горластые, а ещё музыку же надо перекричать!

- И оно тебе надо?… - укоризненно покачала головой Аня.

- Да пусть! – махнула рукой Стася. – Им же где-то надо тусоваться. В подвалах-то лучше, что ли! Домой ведь не всякий пустит. А у нас отца всё равно дома никогда нет…

«Ну да, одна «мать…», – усмехнулась про себя Анюта.

На кухне у Стасиков стояла видавшая виды советская «дубровчанка» и огромный круглый стол. О таком столе мечтала когда-то и Аня, но потом решила, что он им ни к чему, потому что всё равно все завтракают, обедают и ужинают в разное время…

- Настасья, ты чего-то опять печёшь? Кого кормить-то собралась?

- Тебя, солнышко моё!

- Не ври! Я ведь не предупреждала, что приеду!

- А я, может, предчувствовала! Встала утром и думаю: что-то давно у нас Анечка не была, не иначе как сегодня заедет!

- Ой, брехло! – засмеялась Аня. – С чем пироги?

- Как - с чем! С капустой, конечно, как ты любишь! – тут уже и Стася расхохоталась, довольная, что в её шутке так всё замечательно срослось.

Напившись крепчайшего свежезаваренного чая (другого у Стасиков не бывало) и съев, обжигаясь, пять или шесть только что вытащенных из духовки пирожков, Аня расползлась по столу и подпёрла голову рукой:

- Странно как всё, Стаська…

- Что странно, Анютик? – живо отозвалась Настасья, всегда готовая «поболтать по душам».

- Да всё странно… Вот вы, например, со Стасом. Ты ведь нормальная… ну, в смысле, с чувством юмора у тебя всё в порядке. А муж у тебя какой-то злобный…

- Да ты что, Анечка! Стасик – добрейший человек! Ты его просто плохо знаешь.

- Это точно. Если заметила, у нас с ним отношения с самого начала не сложились. Он меня, по-моему, терпеть не может…

Настасья странно замолчала – как будто обдумывала, стоит ли продолжать разговор. Потом решительно улыбнулась и приблизилась к Аниному лицу:

- Терпеть, говоришь, не может? А знаешь ли ты, что он был в тебя влюблён! Да-да! Не вытаращивай глазищи-то! Никто об этом, конечно, не знал. Кроме меня. Я-то ему и мамка, и нянька, и личный психолог… Вот так, Анечка! Но только ты ничего не знаешь, хорошо?

- Хорошо…- промямлила Анюта и после неуютной паузы продолжила: - А я думала, он меня не выносит… Вечно пошучу не в тему… То есть бывает, что и в тему, но Стас ведь шуток не понимает… Мне казалось, он на меня обижался.

- Да! – согласно закивала Стася. – С этим у него плохо. Знаешь, наверное, все люди без чувства юмора очень обидчивые. Осознают свою ущербность – а сделать ничего не могут, вот и обижаются на всех подряд. Но Стас не то чтобы обижался – скорее, расстраивался… Страдал он, Анечка, так страдал, что даже мне рассказал. Ты ведь для него была такая недосягаемая - как другая планета!

«Опять космос… Сегодня это уже было…» – подумала Аня, а вслух сказала:

- Надо же, а я и не догадывалась… Как всё странно…А тебе, Настасья, я удивляюсь. Муж признаётся в любви к другой женщине, притом к твоей подруге… Ну, пусть не в любви - во влюблённости… А ты спокойно так об этом рассказываешь!

- Так это ж я рассказываю! – усмехнулась Стася. – А тогда-то мне совсем не спокойно было! Но знаешь, я как-то не испугалась – это я точно помню. Знала, что всё пройдёт, и он останется со мной… Пыталась ему помочь…

- Наверное, Стася, это называется мудрость?

- Не знаю, Анечка, как это называется… - Настасья встала и принялась вытирать со стола. Аня следила за движениями её полных рук и вспоминала, какая Стаська была худущая, когда они познакомились.

- Ты, Настасья, героическая женщина! – сказала вдруг Аня громко и как будто с вызовом. – Если честно, я вообще не понимаю, как ты со Стасом можешь жить! Зарплату тебе не отдаёт, вечно ты у него денег просишь. Разве это нормально? Пусть бы тогда сам и вёл хозяйство! А то пропадает в своём гараже целыми днями, никакой от него пользы! Ремонт, сколько живёте в этой квартире, так ни разу и не сделал. Наверное, даже не знает, в каком классе дочка учится! Хомяков каких-то вонючих развёл… Главное, сам в гараже, а хомяки дома воняют. А сам-то! Стасенька! Он же у тебя столько свинины ест, что сам уже как боров! Ты такая умная, такая хорошая – а живёшь в этом бедламе, печёшь пироги… И чего уж я совсем не понимаю – прекрасно себя чувствуешь. Нет, я не знаю, как у тебя терпения хватает! Я бы, наверное, давно с ума сошла или захлебнулась бы в собственных слезах…

Аня выпалила всё это, сама не очень понимая, зачем, и уставилась в окно. Повисла пауза. Наверное, Настасья отмолчится, как всегда. А может, всё-таки начнёт изливать душу? Ведь, наверное, наболело? Какая женщина откажется «выпустить пар» и поплакаться на плече у подружки! Процедура, кстати, весьма полезная – это Аня знала по собственному опыту. Вот и сейчас она, скорее всего, надеялась не только выслушать Стасину исповедь, но и поделиться своими мыслями и переживаниями. В глубине души надеялась. За этим, в общем-то, и приехала, наверное… Да ещё тряпки, пахнущие химраствором, оставить. До лучших времён…

Стася молчала. «Сейчас начнёт исповедоваться, с духом собирается», - Аня понимающе поджала губы и устремила на подругу полный сочувствия взгляд. Но Настасья не походила на жертву. Она смотрела как будто вглубь себя – и улыбалась…

- Странно, - наконец произнесла Стася, и Анюте показалось, что они поменялись местами. И теперь уже ей пришлось спросить:

- Что странно?

- Странно, что ты говоришь о терпении. – Стася казалась очень серьёзной. – Причём здесь терпение? – Она помолчала, собираясь с мыслями. – Терпеть надо было начальника-неврастеника – а я не смогла, ушла с работы, вот сижу теперь дома. Когда Ланочку рожала, надо было терпеть – а я орала на весь роддом и звала на помощь маму! Потом стыдно так было. А Стас… Ну, как тебе объяснить… Мне нечего терпеть, понимаешь? Меня ничто в этом уроде не раздражает!

Стася тихонько засмеялась, и Аня тоже невольно улыбнулась.

- Ну, я не знаю, Настасья, - сказала она неуверенно, - может, конечно, он тебя и не раздражает. Но разве можно так жить? Он – сам по себе, ты вечно одна… И дома этот кавардак – как будто вы завтра переезжаете. Оборванные обои, строительная краска в ванной, звонок уже лет пять не работает. Вот скажи, вся эта неразбериха в вашей жизни – разве это нормально?

- Неразбериха? – искренне удивилась Стася, её серые глаза округлились. – По-моему, в нашей жизни всё ясно: мы любим друг друга. И потом, - она снова улыбнулась, - у нас же одна группа крови!

- Ну, я не знаю… - окончательно растерялась Аня. – Ну, понятно, у всех вначале любовь, но потом же надо что-то строить. Как-то выстраивать свою семейную жизнь…

Стася свалила в раковину грязную посуду, поставила на стол пепельницу и достала сигареты. Её пухлые пальцы с короткими круглыми ногтями как-то неуклюже скользнули по зажигалке. Она сделала несколько затяжек, уронила пепел себе на колени и долго стирала его мягкими белыми руками. У Стаси всегда были белые руки. Они не краснели на морозе, не загорали летом и почему-то не темнели от чистки овощей. Стася объясняла это тем, что у неё низкий гемоглобин и высокий уровень лени…

Настасья всю жизнь ходила с косой. И всю жизнь подруги уговаривали её подстричься. В юности пытались убедить, что надо соответствовать моде, потом – что стрижка молодит. Но Стася, как всегда, отмахивалась: «Да ну вас, девчонки!» Волосы у неё были шикарные. Особенно это бросалось в глаза сейчас, когда у большинства подруг шевелюры заметно поредели и потускнели. Настасьина коса теперь казалась чудом. Лет пять назад у неё появились первые седые волосинки. И поняв, что если их выдёргивать, то можно в конце концов остаться без косы, Стася первый раз в жизни отправилась в парикмахерскую. Там на неё извели три упаковки краски и придали русым волосам золотистый оттенок.

Настасья откинула свою отливающую золотом косу, потёрла переносицу и пожала плечами:

- Что строить, Анечка? Отношения? Но они уже выстроены – раз и навсегда. Мне не надо, чтобы он весь вечер сидел со мной на диване и говорил, как меня любит. Я и так всё знаю. Знаю, что он со мной. Даже если его здесь нет. А это всё…- Стася обвела глазами обшарпанные стены, - да, наверное, человеку не всё равно, в каких он условиях живёт. И мне не всё равно. Но ведь всё это благополучие - не главное, Аня, правда?

- Ну…- Анюта не знала, что ответить. Такая привычная для женских пересудов тема вдруг зашла в тупик.

- Стася, - Аня пыталась собраться с мыслями, - ты права, наверное. В теории. Но на практике… Этот гараж, хомяки, да и характер у твоего муженька – не сахар! Как ты всё это выносишь? Ведь это же и твоя жизнь – а что ты в ней видишь?!

В ответ Настасья опять рассмеялась. «Не хочет признаваться в своих несчастьях, вот и делает вид, что ей смешно. И чего я лезу!» – подумала Аня. Но чем дольше она смотрела на Стаськины щёки с ямочками, на её белые ровные зубы, тем отчётливее понимала, что так смеяться может только очень счастливая женщина.

- Ну чего ты ржёшь-то! – сказала Аня с досадой. – Ты думаешь, я просто так здесь тебя допрашиваю!  Может, мне важно понять… Не знаю – что…

- Не сердись, Анютик! Я понимаю, что ты не просто так. Чтоб ты припёрлась – вот так, без предупреждения! Такого не бывает. Что-то тебя мучит. Но что же я могу сделать, если действительно люблю Стаса вместе с его характером, отсутствием чувства юмора, гаражом и хомяками! Ты бы видела, как он с этими хомяками нежен! Недавно на работу чуть не опоздал – Фомка (маленький такой, джунгарский, что ли?) у него на ладошке причёсывался, и нельзя никак было прервать эту процедуру! Представляешь? Вот идиот!.. А я так люблю его, моего идиота! Понимаешь, я счастлива от того, что он есть! Ой, фраза какая избитая… Я бы её никогда и не сказала, но не знаю, что тебе ещё ответить.

Аня вся как-то сникла, сгорбилась, молчала и смотрела в пол. Потом подняла глаза и тихо спросила:

- Так бывает?..

Стася испуганно подняла брови и почему-то зашептала:

- Я тебя расстроила? Обидела? Что-то не то сказала?

- Ты всё правильно сказала, - мрачно ответила Аня. – Мне давно надо было это услышать. Всё правильно…

- Что-то случилось, Анечка?

- Да нет, - Аня шумно вздохнула и помотала головой. – Просто в моей жизни нет такой любви. Поэтому и смысла в ней нет. Вообще ничего нет.

- Что ты говоришь! – ещё больше испугалась Стася.

- Знаю, что говорю. Да не бойся ты. Я в нормальном состоянии. Ничего такого страшного делать не собираюсь… Но Люська моя права: надо что-то менять! А то я всё леплю, леплю…

Аня задумалась, а Стася осторожно спросила:

- Извини, я не поняла… Что ты лепишь?

Аня удивлённо подняла брови:

- Теперь ты не поняла? Сама же сказала: благополучие. Вот его и леплю, и строю. А оно рассыпается. Никому ничего не надо. Нет у нас в доме любви, понимаешь?

- Может, ты просто устала? – осторожно вставила Стася.

- Да что вы все заладили: устала, устала! Душно мне! – почти крикнула Анюта.

Настасья быстро встала и распахнула окно. Аня, сообразив, что подруга поняла её буквально, расхохоталась:

- Да нет, Стаська, не в этом смысле! Понимаешь, мне одновременно и душно, и холодно. Только не пугайся! С головой у меня всё в порядке. А вот в душе – полный кавардак…- и, оглядевшись, добавила: - Как у тебя в квартире!

Тут уж подруги рассмеялись вместе.

Потом они снова пили чай. И вдруг зазвонил телефон.

- Это Ланочку, наверное, - махнула рукой Стася, а Анюта вдруг вспомнила, что так и не позвонила домой.

- Ой, Стаська, меня ведь дома потеряли – я без телефона! Сижу балда-балдой, хоть бы ты мне напомнила, что позвонить надо…

- Да ты не волнуйся! Я твоих уже оповестила.

- В смысле?!

-А Женя звонил часа за два до твоего прихода, спросил, не у меня ли ты…

- Ну?! А ты что?!

- Я сказала, что у меня…

- Зачем?!

- Ну, я подумала, что раз они тебя потеряли, значит, у тебя какие-то свои дела…Ты ведь просто так не могла уйти из дома. Мало ли, может, у тебя свидание…

- И ты решила меня прикрыть? Вот дура!!! А если бы меня в заложницы захватили? А муж бы думал, что я у тебя!

- Сама ты дура, предупреждать надо, когда из дома на целый день исчезаешь!

У Стаси на глазах неожиданно появились слёзы, и Ане стало так жалко свою располневшую подругу с пониженным гемоглобином, что она вскочила, обняла её и зашептала в ухо:

- Ну, не сердись, Стасенька! Спасибо тебе за всё! Ты ведь хотела как лучше… Да так и получилось! Видишь, я, действительно, к тебе «припёрлась». А позвонить своим не удосужилась. Они бы уже волновались, а я бы думала, как мне теперь домой заявиться… А благодаря тебе, отправлюсь восвояси со спокойной душой и чистой совестью. Кстати, пора! Скоро твой вернётся… Я теперь вообще не знаю, как себя с ним вести… Да, слушай, я оставлю у тебя пакетик? Тут тряпки – заберу как-нибудь, не охота сегодня домой тащить… А мой, значит, звонил, да? Беспокоился, значит…

В коридоре уже не орала музыка, но, судя по куче кроссовок и ботинок перед входом, Ланочкины гости ещё не ушли.

- Слушай, и надолго они? – кивнула в сторону «детской» Аня.

- Да нет, сейчас чаем напою и разгоню.

- Так вот для кого, значит, пироги!

- А для всех, Анечка! – улыбнулась Стася. – Знаешь, я как-то классе в шестом из школы возвращалась, настроение прескверное… В квартиру захожу – а там пирогами пахнет, прямо мочи нет терпеть! Я – быстрей на кухню! И – хвать пирог! Жую и чувствую, как мне хорошо делается! И наплевать, что по географии двойка, и по немецкому двойка! Всё так далеко где-то, как будто и не про меня… Вот я тогда и решила, что, когда вырасту, обязательно научусь печь – как мама. Чтобы в доме всегда пирогами пахло…

Стася вдруг смутилась и уткнулась лицом в пухлые ладошки. Аня сделала вид, что ничего не заметила и взялась за ручку двери:

- Ну, ладно, подруга, пока! Спасибо тебе.

- Я провожу тебя, Анечка! – спохватилась Стася.

- Да ты что, не выдумывай! Иди гоп-компанию пирогами корми!

- Ну, хотя бы до лифта…

Стася оставила открытой дверь в квартиру, чтобы создать хоть какое-то освещение на лестничной клетке. Лифт приехал быстро, и Аня шагнула в его светлый прямоугольник.

- Значит, говоришь, любить надо? – оглянулась она к Настасье. – Любить – но кого…

Двери лифта закрылись, Стася постояла немного, что-то соображая, потом привычно махнула рукой и пошла поить чаем «гоп-компанию»…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ