Ч. 3, гл. 6 Дура! - мне дети на урне напишут

Да простит меня М.И. Цветаева, у которой эта строчка адресована  много будущим поколениям  родственников – внукам.  Мне не придётся ждать  столь долго, чтобы получить заслуженную благодарность. Уже и детям очевидно, что у их мамы что-то не тик-так, особенно в вопросах любви. Старшие, по крайней мере, утверждают, что её ни к кому не чувствуют. Они давно советуют не мучить себя невозможным и не изводить химерами.  Справедливости ради стоит отметить рациональное: «Как ВИР забыл о твоём существовании, так и ты забудь, что он где-то есть (не про твою честь!)» Они подозревают, что сила моей привязанности теперь – это развитый материнский инстинкт, распространяющийся на всех слабых и беспомощных. ВИР к таковым не относится, разумеется, но его доканывает болезнями старость, что « не в радость!»  Младшие  имеют полное право требовать, чтобы их мама любила только папу.  Мама старается! Муж, потеряв работу, провёл «на диване» несколько месяцев, и я как-то чудом управлялась с огромной семьёй на  свою  зарплату в тринадцать учительских тысяч.  Когда мне хотелось себя поругать, то этот факт выглядел обвинением: «Кто ещё смог бы такое безобразие допустить?  Бесполезный и не зарабатывающий муж при большой семье бездействует и ждёт каких-то денег от продажи квартиры, а сам не принёс в семью за это время ни копейки!» Когда же я намерена была себя похвалить, что я говорила себе: «Кто  это может себе  такое позволить, имея большую семью, чтобы муж безучастно наблюдал, как я со всем справляюсь сама?» В своём матриархате и спрос с меня за благоденствие и преуспеяние – мужчин-то рядом нет!  Они на меня только в постели набредают по случаю в период спаривания и спячки, а потом по делам расходятся, сразу же переадресуя мне всецело заботу  о потомстве.   Муж, например, не знает, откуда у меня вещи на всех детей берутся,  отцы детей, как те два генерала на острове у Салтыкова-Щедрина беспечно считают, что оно само так делается, вероятно.
Мои подруги  под Новый год мне прислали денег, как будто бы премии выплатили, но  гонорары от них  «слопали» грабительские «Микроденьги», которые за задержку начисляют немыслимые проценты – в день по пятьсот рублей, названивая в школу по месту работы неутомимо и с завидным упорством.  А без этих «левых» займов было не обойтись! В школе меня уже возненавидели как финансовую авантюристку и даже технички бросали свои тряпки и вёдра, чтобы только выскочить из гардероба и на меня посмотреть. Две Фифы, мать и дочь, так и гоняли меня по школе – одна  с половой тряпкой, другая с официозом придирок, нелепых и нескончаемых, произносимых властным голосом.  Дама , что помоложе, пока ещё на самом пике карьеры, она во власти, но если она  вздумала укатать   подчинённую до смерти, то от затраченных усилий никто не поручится, что на мне у неё  не закончатся все девять  кошачьих жизней, энергия иссякнет,  и  она  не примкнёт  к привилегированной  родственнице.  Ныне она оставила все свои другие дела и истово борется со мной, не осознавая, что через лютую ненависть обывателей мне приходится проходить чуть ли не ежедневно. У меня здоровая психика и закалённая воля, конечно, раздутый  конфликт меня расстраивает, я даже слепнуть начала стремительно – физически организм даёт сбой: «Не видеть! Не слышать! Не чувствовать!»  Заказала себе очки от дальнозоркости – думала, возрастное, а в итоге, резкость не могу навести, что в них, что без. Сейчас моя прямая начальница как раз носится  с обличениями меня: «Не научила детей к ГИА!» Организует  на «пробнике», репетиции ЕГЭ для девятых классов , «подставы» по времени : никогда не информирует меня накануне о важных проводимых мероприятиях, как то: «Русский медвежонок», олимпиада «УРФО», предварительная аттестация в 9-х…   Из-за  неорганизованности – моей, а то чьей же?! – начинаем экзамен на  сорок минут позже. О последней части  «С», решающей на  «пробнике», моя начальница сообщает моим ученикам явную  ложь: «Делайте, если успеете!» На эту провокацию наивные дети ведутся – и не выполняют часть «С». А это заведомо – «Два!», к чему контролирующий орган и стремилась.   Начальница счастлива! У меня плохой результат! Она его для меня добилась!  А ныне собирает компромат по всей школе. Копает, какие именно уроки я не провела или не провожу…  Выяснилось, что «элективы» с меня никто не снимал, их только из расписания удалили.  Мне надо было соотнести нагрузку с «табулькой», но я туда не заглядываю, мне не интересно, за что мне платят эту зарплату «бюджетников», она давно столь абсурдна, что не вызывает во мне  не только неудовольствия, но даже рядового интереса.  Оказывается, я провожу ОРК и СЭ!  Здесь она обломалась. Но, может быть, кто-то  и захочет оклеветать меня.
В моём сакральном эта зарвавшаяся особь выглядит, как «верхняя»  со всей атрибутикой «хозяйки». С маниакальным упорством она преследует меня, чтобы заковать в своём подвальчике и высечь плетью, которую таскает с собой  повсюду. Она вся в латексе, у неё безупречная фигура Амазонки – воительницы, она охотится на меня почти лениво, нехотя  целясь из лука.  Плетёт ловушки – интриги. Смысл её преследования – загнать меня совсем, чтобы её дичь, её мышка или   птичка  даже не трепыхалась.   Ничего, что у меня дети, зато она   - в победительницах. Это – женщина – Кошка из фильмов про  «Бэтмана»,  и   у неё явно не та ориентация.  Она так больно хватает меня , увлёкшись охотой, за плечо, что оставляет реальные синяки. Но она не  заканчивала  психфака, чтобы видеть  истоки собственного психоза. Она не осознаёт, почему столь люто ненавидит меня. За что бы это? Она и вправду верит, что я профнепригодна, что от меня лучше спасти  «отъявленных  выпускников среднего звена», что я единственная идиотка, которая за 24 года преподавания так и не обучилась профессии?! А все достижения моих учеников – чистая случайность?! Понятно, что она сделает всё, чтобы свои эти классы выпускала уже не я…  За меня только  мои некоторые « факультативные результаты» - успехи моих учеников в необязательных олимпиадах  - из 100 баллов   не ниже  шестидесяти, несколько публикаций в сборниках ученических работ…  Директор ещё  помнит, что подписывала мне грамоты. Вряд ли знает, что их тринадцать. И они – за меня.  И школа  долго обучала меня новому курсу «ОРК и СЭ», потратилась на учёбу. Учеников из девятых, прежде благополучных, а теперь двоечников,  успокаиваю -  этот «прессинг» из-за меня, а не из-за них. Знаю, что власти натравят родителей – это следующий шаг «первых ласточек» после стойких отрицательных результатов тестов . Но если мне дадут выпустить эти классы, после чего мне всё равно уходить из этой школы, куда глаза глядят,  то все убедятся, что я умею работать, только мне это будет  уже ни к чему. Я не прощу этого унижения и насилия даже такой вот латексной красотке. Ей, наверно, не  приходит в голову поиграть в ролевые игры не  со мной.  Всей этой рутиной мне и приходится заниматься: на войне, как на войне.  А жаль, потому что по моим предварительным данным, до «выслуги» остаётся всего только год! И прощай начальница при исполнении! Не поминайте лихом! Простите, что я не пресмыкающаяся многодетная мамашка, просящая милостыни и подаяния, а иронично настроенный по отношению к вашей недалёкости и зависти  сотрудник, не вам чета! Кстати, как только я пересекла порог  школы, мне по секрету, тут же сообщили новость, которую никак нельзя знать посторонним. Наверно, тот, кто подробно это рассказал, числится в подругах у железной леди. Она у меня на вооружении, но я не стану её повторять. Она моей  главной не понравится. Ну, вот и у меня есть потайное оружие.
Читатели из «подсевших» на мои главы, кто ждут продолжения, уже поинтересовались, почему нет ничего  по существу и так долго.
Отчитываюсь по существу: ВИР досрочно завершил для него тягомотное и ненужное объяснение, которое с завидным упорством я осуществляла  на протяжении всех  этих лет. На моё очередное предложение навестить его, болеющего, чтобы увидеться и поговорить, чтобы помочь хоть чем-нибудь, я получила категорический отказ, который был прислан   итогом безобидной переписки о моём очередном «стишке» и напечатан крупно: «Не надо!»
Это следовало понимать,  так, что даже и перед самой смертью меня видеть не захотят и общаться со мной ни в каком формате не станут. Проигнорировать это лаконичное сообщение мне нужно было, собрав в кулак всю волю, чтобы не заистериковать в семье на глазах родного мужа, не жаловаться детям, друзьям и коллегам , а вынести этот удар в одиночку, не подключая к нему информационно никого. Разве что совсем уже добрые силы, которые  с моим внутренним миром  всецело солидарны .   Меня поддержали уже тем, что  резюмировали: «Этого и следовало  было ожидать…» 
А было мне  тем временем очень больно, и я не раз принималась  плакать, твердя, что он именно вот такой, каким и был всегда…  А по отношению ко мне это – не маскировка чувств,  а каменное равнодушие, которое я изучила вдоль и поперёк, как если бы  это был  хороший учебник «Кама – Сутры»: «Как именно меня не любят». Я нашла в себе силы не унижаться и по горячим следам не вымаливать свидания, напоминая, что умирающей нельзя отказать в её последней просьбе. Это напоминание о сроках и диагнозе – чистая спекуляция, а я больше не хочу камень разжалобить собой.  Мои сыновья тем временем затребовали свои доли, но мне удалось выкупить часть заказов  на общие средства от сделки – как раз пришли строгие платья – полное  соответствие дресс-коду. Потом мои взрослые сыновья и  ребячливый муж позабирали всё, им  причитаемое. А про мои планы на собственное дело сказали, что это – женские сказки, а им деньги нужнее. Парни, поспособствовав заказу платьев на все случаи жизни, сказали мне, что теперь я смогу их менять буквально ежедневно, хоть каждый день представая в новом образе,  прямо   до конца этого отпущенного  целого года на жизнь. 
Вот и буду красоваться в безупречных новинках перед «вышестоящими» и плетьюсекущими.
Я, кстати, очень неудачно пошутила по  поводу собственного гардероба как раз с начальницей, которая меня  так ненавидит – не на жизнь, а на смерть. 
 - У Вас дублёнку не унесут?
 - Да что Вы! У меня же красть нечего! Один «Секонд – хенд»!
Видели бы вы, как её брезгливо перекосило!
А всё мой  «длинный язык»! Ну, и «бабий коллектив», конечно!