Богоматерь Воплощение-5

НИКОЛАЙ БРЕДИХИН

БОГОМАТЕРЬ ВОПЛОЩЕНИЕ

Повесть

 ГЛАВА ПЯТАЯ

     1

Федор широко раскрыл глаза, буквально вылупил. Девушка стояла перед ним точь-в-точь такой, какой он в последний раз видел ее: с распущенными волосами, распахнутым воротом.

–  Сотри круг!

Федор понял, что она имеет в виду, нехотя подчинился. Однако стер только тот круг, в который призывал нечистую, убрал кинжал, но два других круга оставил и за пределы своего не выходил.

–  Стер, что дальше? – спросил он злобно. – Зачем ты меня остановила?

–  Сама не знаю. – Девушка пожала плечами. – Пожалела, наверное. Дурака, который решил помериться силами с самим дьяволом.

–  Тебе-то что? Это уж мое дело, с кем мне силами мериться. Откуда ты вообще взялась? Ты, вроде как, умерла...

–  Такие, как я, не умирают.

Федор кивнул.

–  Ну да, ты же бес. Так что тебе надо? Пришла защитить своего господина? Вельзевула, или как там его? Может, назовешь мне его имя? Хотя бы для того, чтобы как следует испугать меня.

–  Надо мной нет господ, – сухо проговорила девушка. – Я не бес, и к нечистой силе не имею никакого отношения.

–  Ага, – хмыкнул и рассмеялся Федор, – ты, стало быть, ангел. Может, хранитель мой? Соври, я поверю.

–  Да мне наплевать на тебя, – обиженно отвернулась девушка. – Аника-воин тоже нашелся. И это вместо благодарности. Ну увидел бы ты Его, в истинном Его облике. Думаешь, прошло бы это для тебя бесследно? Нажить себе такого врага! Не чета тебе люди, борясь против Него, сгинули.

–  Не я первый начал, – угрюмо проворчал Федор, – я только оборонялся. Причем из последних сил.

     Девушка вышла из большого круга, с любопытством огляделась, затем уютно примостилась на лавке.

–  Ну-ну, что же ты замолчал, ягненочек? Ладно, не буду тебя дальше в терпении испытывать. Сила нечистая тут ни при чем.

     –  А кто "при чем"? – Федор вспылил. – Кто привязался ко мне, целый год изгаляется?

     Девушка не отвела глаз перед ненавидящим взглядом Федора.

–  Тебе об этом знать не положено.

–  А кому положено?! Может, то Михаил-архангел посылает мне испытания? Или кто порчу навел?

–  Тебе же не раз было сказано: уходи отсюда и отдай то, что Арефием тебе подарено. Взамен оберег от меня лично получишь, ни одна сила больше не уязвит тебя.

–  Ага! – полыхнул Федор догадкою. – Так ты та старуха? Смотри-ка, тут уже не два-три десятка лет сбросила, а поди, целых пять.

Девушка презрительно усмехнулась.

–  Против той старухи ты меньше букашки будешь. Ни одна книжка, освященная или черная, ни один мелок тебя не спасет.

Федор насторожился.

–  Так это не ты была? А что спасет?

–  Шустрый! Чего я вообще с тобой разговариваю? Не обольщайся. Лишь потому, что знаю: только я за порог, ты опять за мелок возьмешься, для тебя эти причиндалы теперь, что зелье винное для пропойцы. Не уйду до тех пор, пока пообещаешь мне никогда больше не призывать сюда нечистую.

–  Почему?

–  Нам она ни к чему здесь. Тут ее и так предостаточно.

–  Ну да, значит, равновесие могу нарушить. Но почему ты думаешь, что я тебе поверил? А уж тем паче, что я тебе поддамся? Да сиди тут хоть до второго пришествия Христа. Только не забывай: пусть петухов здесь нет, однако рассвет скоро.

Девушка согласно кивнула.

–  Что ж, ты прав, вот и проверим, раз ты такой неверный Фома.

Она задула свечу и улеглась на лавке спать.

     2

     Федор был настороже, так до рассвета и не покидал круга. Долго он ждал, как растворится в полумраке обличье беса и сам тот опрометью бросится к двери. Но ничего подобного не произошло. Чувствуя, что придется ему признать свое поражение, Федор стер оба круга, убрал кинжал и мелки в котомку. Девушка поднялась, с наслаждением потянулась со сна.

–  Что, убедился?

–  Убедился, – нехотя проворчал Федор. – И что дальше?

–  Это тебя надо спросить.

Федор понимал, что игра строится на его любопытстве. Больше его поддеть было не на что. Но страсть в нем всегда была сильнее воли, таким уж Господь сотворил его.

–  Ясно, – едва он только рот раскрыл, опередила его пришелица, – отвечу тебе честно и истинно, как на духу, но лишь на три вопроса, не больше. И перед тем ты мне клятву дашь, о которой я говорила.

–  Ладно, клянусь! – буркнул Федор.

–  Нет, так не пойдет. Я вашего брата хорошо знаю. Поклянись Богом, Спасом, Духом Святым, Богородицей, архангелами, всем сводом небесным, верой православной, отечеством, близкими, друзьями, душой поклянись. Самой что ни на есть страшной клятвой, иначе ни на грош не поверю.

–  Так это же кощунство, клятва такая... – пробормотал в растерянности Федор, не зная, как ему поступить.

–  Кощунство? А разве не кощунство собирать вокруг себя племя падшее?

–  Так я его на бой, а не на пир призывал.

–  Подумай, еще подумай. Отдавай себе отчет в том, что ты говоришь. Смири гордыню, она еще пока никого не украшала.

–  Ладно, – Федор сдался. Действительно, дров он за ночь наломал предостаточно, пора и покаяться. Он долго, сосредоточенно молился, пока душа его не облегчилась, затем внятно, торжественно проговорил слова клятвы.

–  Да, на язык ты бойка, этого не отнимешь, – проговорил он с досадой, удивляясь, как быстро норов его на сей раз укротили, – где только набралась, интересно, неужто с Арефием?

–  Почему бы и не с Арефием? – пожала плечами девушка, оправив распушившиеся волосы. – Это для тебя он был святым, а для меня самым что ни на есть обыкновенным человеком.

–  Так ты... – встрепенулся Федор, но девушка властным движением руки остановила его.

–  Стой! Думай о том, что ты говоришь – считай, что на один твой вопрос я уже ответила.

Федор вскинулся, хотел было возразить, но затем понял, что попал впросак. Действительно, вопрос был поставлен и ответили ему сполна на него. Хотя бы тем, что разрешены были отныне все его сомнения относительно Арефия.

Теперь уже Федор впал в другую крайность, долго выбирал из тьмы мучавших его в последнее время вопросов два самых важных. Девушка не торопила, впрочем, его. Казалось, время совершенно ее не интересовало, она действительно могла прождать сколько угодно.

–  Так ты говоришь, что не имеешь никакого отношения к нечистой силе, – проговорил он наконец задумчиво, медленно, – так кто же ты? Может, ведьма? Но ведьм, не связанных с демонским отродьем, не бывает.

–  Бывает, – покачала головой девушка. – Не все ведуны связаны с нечистой. Но я не человек, я дух.

–  Но почему же ты во плоти, да еще в женском образе предстала?

–  Это отдельный вопрос. Если ты его поставишь третьим, последним, я тебе на него отвечу. Но подумай сначала, самое ли для тебя это важное? На второй дополню только, что вы оттого так мало знаете о Духе Святом, что он вне, выше Добра и Зла. Да, он един с Отцом, но та часть Его, перед которой истекает в песок сила и воинство дьявола. Я не знаю, как это доподлинно выразить, просто пытаюсь растолковать на понятном тебе языке, большей частью пользуясь объяснениями арефиевыми. На самом деле все гораздо сложнее. Но я ни к бесам, ни к ангелам не имею никакого отношения.

–  Я не верю тебе, – покачал головой Федор, – ты неискренна. И сама первой, пусть не ложью, а недомолвками нарушаешь наш уговор.

     3

–  Да, ты прав, – горько проговорила после некоторого раздумья девушка. – Такой я раньше была... Но, повторяю, это отдельный вопрос. Если хочешь, мой личный. В остальном же... Посмотри вокруг: вот лес стоит, река течет, небо почему-то на землю не падает. Как ты думаешь, сами они по себе или что-то их поддерживает?

– Ну как... – развел руками Федор, – это просто царство Божие, это каждому ведомо.

–  Ведомо, да не все. Да, царство Божие, да, и я божий дух, но я дух Природы, не Града человеческого.

–  Нет, – улыбнулся Федор и погрозил обрадованно пальцем, – вот ты и споткнулась, проявила себя. То, что ты говоришь – недомыслие языческое, фитюльки, которыми на заре своей человечество баловалось, а уже в Ветхом Завете, в Первой книге Моисеевой, без толкований написано: Бог дал человеку власть над землей, над всеми тварями и творениями своими. Ибо по Своему образу и подобию, а ни по какому другому Он человека сотворил. Сказано: "...наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле".

–  Хорошо. – Девушка кивнула. – Допустим... Однако ты не ответил на мой вопрос: вот ты видишь лес во всем его многообразии, видишь реку, как она течет, в чем здесь власть человека, в чем хотя бы его присутствие? Может, сидит там где-нибудь хитрый старичок и поддерживает порядок, а умрет (он же человек, по-твоему), так ему на смену тотчас придет другой? Так получается?

–  Ну не знаю, может, то не люди, ангелы Божьи...

–  Ладно, пусть я буду ангелом, если так тебе понятнее. Но как же тогда получается: выходит, у человека и над ангелами власть? Не слишком ли ты, как человек, возомнил о себе, в таком случае? Нет, все наоборот как раз: где человек свой ум применить пытается, там тотчас же открывается лазейка для дьявола – он следует за помыслами вашими буквально по пятам. И тогда природа, жизнь – все идет прахом. Ты говоришь, что действуешь во имя Божье, во имя Божье и я здесь, чтобы дать тебе укорот. Не сей вокруг ни добра, ни зла, живи, ни на что не посягая, и живи сколько угодно, ни дьявол, ни мы тебе не напасть. Но ты же не можешь так, тебе непременно надо подчинения, всевластия, воли своей, запечатленной на века. И чтобы себя оправдать, ты говоришь – я не сам по себе, так предопределено свыше. Смири гордыню, инок, сказано уже тебе – не переоцени себя.

Федор какое-то время молчал в раздумье, затем покачал головой.

–  Нет-нет, – тихо проговорил он, – как ни старалась ты, а меня не убедила. За тобою не знаю, что стоит, а не знает никто – так и нет того. Ну а за мной – Священное Писание, к нему в придачу Святоотеческие предания. Крест, хоругви архангеловы, тысячелетиями накапливавшийся пласт мыслей и чувств достойнейших, святейших людей. Неужто не им, а тебе я должен верить? А Божье, Всесвятое ведение и откровение, ты хочешь сказать, что Бог меня оставил и неправде учит меня?

–  Дурак! Осел упрямый. – Девушка вздохнула. – Ладно, я ухожу, помни о клятве.

–  Помню, – кивнул Федор. – Но помни и ты, чьими именами я закаивался, и ежели что пойдет поперек тех имен в моем зароке, я его тотчас презрю.

–  Ничего, – усмехнулась девушка, – главное, что дано обещание, а уж взыскать с тебя его – моя забота.

И исчезла с глаз.