Бандит у школьной доски Часть 2

Часть 2

     Утром на разводе его  вместе с еще парой счастливцев выделили на уборку территории у ворот КПП. Здорово!.. Солнечный денек, да к тому же окажешься за  тюремной стеной. Совсем рядом будет нормальная жизнь, нормальные люди, красивые женщины, одетые не в форму, а в

пальто и куртки. Весенние, улыбающиеся, мечтательные, безмятежные… И пусть они смотрят на тебя кто с презрением, кто с жалостью -  все  равно это совсем другая жизнь – ВОЛЯ.

    Они не торопясь мели улицу под присмотром двоих конвойных и глазели вокруг. Казалось, что можно увидеть необычного?..  Мимо проходили люди, в свою очередь, с нескрываемым любопытством разглядывая их, проезжали мимо автомобили, ярко светило солнце. Только это была другая жизнь - воля.

     Он не думал о побеге. Ну чисто теоретически, как все – неплохо бы оказаться на свободе, а серьезно – нет. Всегда обнадеживала мысль: разберутся – отпустят, главное - надо ждать, писать, верить. И он ждал,  писал,  верил. «Кум» это тоже понимал, поэтому со спокойной душой отправил его  на уборку территории возле КПП перед приездом комиссии из министерства.

        Но когда из-за угла метрах в 100 вывернул какой-то парень на мотоцикле «Ямаха», новеньком, блестящем хромом и краской, мощном и стремительном, за какую-то долю секунды в голове  ожило множество воспоминаний, моментально созрел план побега. Когда мотоциклист поравнялся с зеками, он сделал шаг навстречу, черенком метлы с размаху выбил оторопевшего парнишку из седла,  поймал руль и, не дав «Ямахе» упасть, вскочил на нее и, рванув ручку газа, помчался вперед, ловко маневрируя среди машин. В лицо  бил теплый майский ветер - ветер свободы. «Главное - дотянуть до болот. А на этом звере меня вряд ли кто-то догонит – глаза тревожно пробежали по панели приборов -  полбака бензина – хватит.  Уйти с центральных улиц и окраиной выскочить к балке, где тогда Леха подвернул ногу. Если сухпай остался, будет совсем хорошо». Зек сразу же вспомнил тот неприятный давний случай.  Он со своим сержантом, по приказу комдива, пробивал новый маршрут марш-броска для обкатки молодых солдат. Уходили на целый день, поэтому получили два сухих пайка. Но день не задался: сержант споткнулся о какую-то корягу и сломал ногу. Пришлось возвращаться, таща его на  себе.  Через час они не выдержали: ноша была тяжела – под 100кг. это точно. Поэтому, опустив тяжеловеса на землю, избавились от всего лишнего груза, спрятав его в балке. А  лишним оказался сухпай и  фляжка с чаем. После возвращения в часть еще получил нагоняй от командира, сержанта отправили  в госпиталь, да и маршрут решили проложить в другом месте. Так все, получается, там и осталось… Может быть… Мотоциклист выскочил на окраину города – «теперь прямо через пашню, чтоб объехать КП Гаи».  Объезжая по полю пост, он увидел, что  его заметили и засуетились с погоней.  «Ну ничего… Вот и лес близко, успею…». Вскоре двигаться на мотоцикле стало невозможно. Остановившись, зек обыскал мотоцикл: негусто. Однако аккуратно разложил по карманам найденный им  инструмент, начатую бутылку «Пепси», изоленту. «Отлично, пригодится…» – действовал он быстро и точно.  Вырвав топливный шланг, он аккуратно прислонил «Ямаху» к дереву, тихо прошептав: «Спасибо».

       В балке все было, как и четыре года назад, ничего не изменилось. Легко сориентировавшись, нашел  кучу валежника, под которой и оставили схоронку. Все уже разворошили звери -  все, что можно было съесть, съели.  Остались только две металлических банки консервов и помятая фляжка. «Неплохо… Две банки консервов, а надо будет протянуть дней 10-15.  Прорвемся… ».  Вдалеке уже слышался лай собак. Выбрав хорошую крепкую палку, он примотал к ней изолентой топливный шланг, оставив с одной стороны свободными сантиметров десять.

«Ну что ж, теперь в болото…» - проваливаясь и увязая в жиже, аккуратно и не торопясь он побрел вглубь.  Главное - надо было уйти подальше, чтоб не сунулись собаки.  Жижа оказалась холодной и  противной.  Одежда сразу промокла и прилипла к телу. Но его уже ничто не могло остановить. «Идти… Идти… - лай приближался. - Идти… Идти…Вперед…». Вскоре лай изменился: это был уже не лай преследующего, уверенного в победе хищника, а  злобный бессильный лай упустившего добычу. «Значит, дошли до болота, а дальше не хочется… Хорошо … Через сколько прилетит вертолет? Побыстрее бы, чтоб до темноты» - мысль работала четко и ясно. Однако лай разделился и стал обходить слева и справа. «Идти… Идти… Солнце в зените -  значит, обед. Где же этот чертов вертолет?  Будут ли они стрелять с первого захода? Не должны… Труп перед приездом комиссии никому не нужен. Проще поймать, вернуть и все скрыть, а потом самим разобраться. Вроде все правильно.  А как будет на самом деле?.. Посмотрим…».

Зек остановился и внимательно оглядел участок болота вокруг себя, прошел вперед, влево, вправо, еще раз осмотрелся -  вроде ничего … «Здесь и встречу…». Как он его ни ждал, тарахтение вертолета раздалось неожиданно.  Он присел и оглянулся: вертолет шел на большой скорости,  осматривая местность. Когда  машина почти сравнялась с ним, он резко вскочил и рванул в сторону, потом -  в другую. Вертолет, пролетев над ним, начал разворот. В открытой боковой двери появился человек с автоматом - добыча зигзагами металась по болоту.  Вертолет опять прошел мимо – и снова  новый разворот…

  Беглец,  взмахнув руками, отбросил в сторону помятую фляжку, наполовину уже заполненную болотной жижей, и  через несколько секунд ушел под воду. Вода сомкнулась над ним, будто болото проглотило его без следа,  и только на месте утонувшей в нескольких шагах фляжки поднимались пузыри вырывающегося на свободу воздуха, словно предсмертные судороги умирающего. Туда и направил несколько очередей автоматчик из вертолета, перед тем как лечь на обратный курс. Искать тело в болоте было бесполезно. В смерти зека никто не сомневался -  все произошло на глазах …. «Не самая хорошая смерть», - думал каждый из них, возвращаясь в часть. Вертолет лег на обратный курс….

  В душном переполненном зале ночного клуба «Титаник» звучала популярная восточная музыка. Под хрипловато мягкий голос Авраама Руссо девушки, а их здесь было много, изо всех сил старались привлечь внимание противоположного пола, составляющего одну треть зала.  Поэтому Сергей  уже успел пожалеть, что рядом с ним не было спутницы, отчаянно сдерживающей напор изголодавшихся красавиц. Хотя, судя по натиску и напористости атаковавших, это вряд ли помогло. Так что он волей-неволей оказался в центре внимания восточных прелестниц. Вначале он с интересом зрителя, попавшего на зрелищное шоу, рассматривал декорации, интерьер зала, выполненные в единых тонах и со вкусом, зрителей, поглощенных либо едой, а кухня здесь была неплохая, либо беседой. Затем, повеселев немного и расслабившись после трех рюмочек коньяка, он с интересом стал оглядывать сцену, коей являлась небольшая танцплощадка. На ней разворачивались самые что ни на есть восточные побоища с целью захвата мужского внимания. Представительницы слабого пола тщательно входили в образ восточной женщины. Одни  игриво покачивали своими бедрами, резко выпячивая их  вперед. Если те не  повиновались своей хозяйке, начинали ими бешено вращать. Другие, а это было уже более зрелищно, пробовали исполнить танец живота, лихо тряся всем, но только не животом. Это, скорей, походило на акробатические движения, которые еще и не каждому акробату под силу:  резкие взмахи рук перехлестывались и скручивались вокруг не в такт вращающихся бедер, в то время как ноги ритмично сгибались и разгибались в коленках. Приятней  даже было наблюдать за девушками,  которые медленно и монотонно раскачивались в такт. «Неужели у восточных наложниц такой хищный и  надменный взгляд,- глядя на них, думал Сергей, - нет, наверное, все-таки другой, их восточные черные глаза подернуты поволокой, манящей и таинственной, в танце они говорят: «Тебя ждет со мной много неизведанного, попробуй разгадай, и ты будешь вознагражден за это, хоть мой танец и есть награда за твое внимание, смотри - смотри на меня, в танце я отдаю тебе всю свою нежность, всю свою преданность».  Все очаровывает в этой женщине: мягкая, многообещающая улыбка, взгляд нежный, преданный и в то же время лукавый, предназначенный только тебе, одному… «А что разгадывать здесь?..» - вдруг на секунду задумался мужчина, сумевший вырваться из душного плена танцующих захватчиц.

«Так, расслабься, что это со мной сегодня, может, старею, становлюсь сентиментальным. Как говорил мой старый знакомый, не расслабляйся. Какая же сегодня будет моя?» -  вновь Сергей обратил свой взгляд к  девушкам, но это был уже взгляд не зрителя, а охотника, выслеживающего свою добычу.

-      Молодой человек, - игриво подмигивая, к нему подсела молоденькая девушка лет двадцати-двадцати трех. На вид была очень даже ничего, стройное, подтянутое тело было выставлено продуманно: облегающая и в меру открытая одежда подчеркивала все достоинства молодой фигуры – тонкая талия, высокая и упругая грудь, явное преимущество девушки, круглые соблазнительные бедра, длинные красивые ноги с тонкими лодыжками. Длинные   распущенные волосы  обрамляли нежное с правильными чертами лицо: миндалевидные глаза с пушистыми загибающимися ресницами, прямой, тонкий носик, пухленькие губки, которые, впрочем, были испорчены слишком яркой помадой - наверное, это был единственный недостаток во «внешнем убранстве» девушки. Хотелось тут же стереть эту вызывающую краску с девичьих губ,  которые казались такими невинными.  «Вот так всегда - все вроде бы хорошо в женщине, но всегда хочется что-то стереть, как сейчас - помаду, что-то убрать, что-то исправить, а есть такие, в которых нет этого что-то?» - разглядывая девушку, подумал мужчина.

-      О чем вы так внимательно задумались? – явно желая продолжить разговор, спросила девушка.

-       А вы не пробовали краситься другой помадой, эта вам явно не к лицу, - Сергею стала интересна ее реакция.

Но вопрос отнюдь не смутил девушку, она даже, скорей, обрадовалась, что разговор завязался:

-      Но раз она не понравилась тебе, незнакомец, может, поможешь стереть ее с губ своим поцелуем, - томно закатывая глазки, вызывающе ответила девушка.

-      Нет, не хочу, - грубо прервал ее Сергей, ему уже стало неинтересно.

- А что хочешь? -  не хотела сдаваться незнакомка, старательно вытирая салфеткой губы. – Видишь, я сделала все так, как ты захотел.

-      А еще бы я хотел, лапка, чтобы ты оставила меня одного, - с раздражением ответил Сергей.

-   Ну подумай сам, мой незнакомец, разве могу я такого мужчину оставить одного, к тому же на растерзание других женщин, тем более тебе этого и не особенно хочется, ну что, разве я не права. Пойдем лучше потанцуем.

-      И все-таки трудно быть человеком… Люди мешают.  Это оправдание или утверждение? – неожиданно спросил Сергей девушку.

-      Что-что? – вначале она растерялась, но затем, смеясь и беря его за руку, тут же парировала. – Пойдем танцевать, я из тебя человека сделаю… 

  «А действительно, почему бы и нет», - сдался  Сергей, услышав песню Сергея Трофимова. Ему вообще нравился шансон, такой житейский, искренний. Каждая песня - это целая история жизни без прикрас, такая, какая есть – противоречивая: дарящая и минуты радости и счастья и в то же время бьющая беспощадно. В воздухе, накуренном и спертом, звучали искренние и нежные слова «…Я сегодня ночевал с женщиной любимою…». Прижимая к себе Лизу, так звали сегодняшнюю незнакомку, ощущая ее ровное, теплое дыхание, запах ее волос, Сергей знал, что проведет  сегодняшнюю ночь с женщиной, молодой, красивой, но нелюбимой.

  Болото затихало, словно насытившийся зверь, засыпающий после удачной охоты… Тишина….

 «Вроде улетели, а вдруг оставили кого…  Надо лежать…» - он знал, что выдержит, ждать осталось недолго.  Горло першило от остатков бензина: он дышал через трубку бензопровода «Ямахи». Да и ощущения были далеко не из приятных: казалось, проваливаешься все глубже и глубже в тину, будто болото всасывает тебя внутрь. Оно уже не просто обслюнявило тебя  своей холодно вяжущей тиной, но  успело и полакомиться человеческим теплом. На какой-то момент стало страшно… Страшно от того, что и сил никаких вскоре не останется – все сожрет  болото, поэтому хотелось вскочить и бежать, бежать, бежать. Лучше под пули, чем захлебнуться этой грязной жижей. Безотчетный, дикий страх охватывал его все больше и больше. Но дикому слюнявистому зверю все никак не удавалось сломить волю человеческую. «Лежать, лежать, ты же  осмотрел это место, ты все подготовил, не паникуй, если бы ты погружался все глубже и глубже, через трубку пошла бы вода, а не воздух. А теперь пошевели пальцами рук – видишь, все хорошо. Лежать, лежать. Подумай о чем-нибудь хорошем. Представь, что лежишь на пляже в Геленджике… Это будет. Все зависит от твоей воли и выдержки.  Еще немного, и можно будет встать и идти дальше, согреться. На болоте надо будет отсидеться хотя бы пару недель. У меня две банки тушенки и полбутылки «Колы». Можно выдержать. А больше держать оцепление и шерстить болото они вряд ли будут, даже если не поверили  в мою смерть.  Хотя вроде разыграно было неплохо.

 Выйду из болота и в часть… Все-таки хорошо, что личные дела офицеров запаса засекречены. Место службы в/ч такая-то. Ни адреса, ни города - вот и попал на Магаданскую пересылку. А знали бы они, что я – бывший начальник разведгруппы, прослуживший в Магадане 4 года и знающий этот небольшой городок и его окрестности как свои  пять пальцев, разве послали бы  на уборку улицы… А в части проберусь на склад хозинвентаря и б/у обмундирования. Это не сложно:  за 4 года  сам столько отходил в наряды начальником караула, что знаю все посты, маршруты движения и все уловки солдат-часовых. Проскачу…  А там посмотрим….»  - он знал уже, что будет делать в дальнейшем.

   Но сейчас он даже не знал, сколько времени прошло.  Но ему казалось, что  целая вечность. Оторван от времени, от мира, от нормальной жизни. Точно как в гробу, только пластиковая трубка, привязанная к палке,  и связывает его с другим миром. Там, где воздух без привкуса бензина, где солнце не в клеточку, где домашнее тепло и уют и… где ждет неизвестность.  И снова волна первобытного страха. И снова усилием воли заставил мысль работать четко и ясно: «Так, а вода холодная, ведь простужусь, надо вставать».  Беглец осторожно приподнял голову над водой -  уже темнело… Тело сотрясалось от дрожи, но он понимал, что еще рано, еще нужно время. «Промерз до костей. Терпи, терпи. Сейчас стемнеет и пойдешь согреешься, а пока можно присесть», - уговаривал он самого себя. 

  Валерии и нравился и не нравился этот праздник. Во-первых, есть возможность отдохнуть, пусть один день, от тетрадок и уроков, во- вторых, как-никак, а это профессиональный праздник, сколько услышишь приятного в свой адрес, ну и прежде всего это повод купить себе новый наряд.  Хотя, понятное дело, по словам Светика, повод у женщины должен быть только один – любовь к самой себе, самой лучшей и неотразимой. Однако Лерка понимала, что до такого уровня осознания себя еще не доросла,  раз,  следуя каким-то идиотским  правилам, привязывает покупку нарядов к какому-либо празднику: Новый год нужно встречать только в новом наряде, поразить всех 8 Марта – святое дело,  начало учебного года нужно встретить обязательно в чем-нибудь новеньком,  а в профессиональный праздник необходимо выглядеть на все 100!  Лерка как-то подсчитала, что таким образом получается 5-6 запланированных  нарядов в год, а сколько незапланированных -  это уже зависит, как поговаривала одна из ее коллег Зойка, от «индивидуальности женщины» или, если следовать словам Светика, от состояния влюбленности в себя. Правда, Зойкина индивидуальность требовала многого, школьной зарплаты точно не хватит, хорошо, что хватало на это сил у ее мужа, пускай даже бывшего, хотя сама же она частенько поговаривала, что бывших мужей не бывает.

   Но Валерия особенно не следовала этим правилам, чем безумно радовала свою подругу, верившую в то, что у Лерки еще не все потеряно: прежде всего она была не согласна насчет «бывших», а потом  она больше любила неожиданные покупки, которые она не так часто совершала, семейный бюджет не позволял, но это девушку не расстраивало.  Ей нравилось, как шьет ее мама: и не так дорого, и не так, как у всех. Валерия знала, что сегодня она наденет свой любимый наряд, сшитый мамой, - черные,  слегка облегающие брюки и черную в сеточку блузку, по словам ее подруг, - распашонку. Кофточка была  к лицу Валерии, делая ее милой и очаровательной. И, кстати, ученики ее тоже любили, а их трудно обмануть. Иногда как скажут – так отрежут. Два года назад  Валерия  покрасила волосы в другой цвет: ей хотелось из рыжеволосой бестии превратиться в легкомысленную соблазнительную блондинку.  Однако тогда прямо на уроке ее непосредственный  и хулиганистый Мишка С. воскликнул:

«Валерия Сергеевна, что вы с собой сделали? Вам этот цвет не идет, с тем лучше было, вы как-то моложе выглядели».  Тогда в классе  наступила гробовая тишина. Что самое неприятное - в глазах детей она увидела то же восклицание.  Так что с «цветовыми экспериментами» было покончено: лучше все-таки моложавая бестия, чем молодящаяся блондинка.  Но зато ее хвостики, которые она научилась делать, стыдно сказать, с интересом  просматривая сериал «Зачарованные», любили все ее ученики. Причем некоторые девчонки пытались повторить ту же прическу, но все понимали:  получались не такие хвостики, как у Валерии Сергеевны. Сколько раз они сами говорили об этом, пытаясь выведать «хвостиный секрет». Да ладно девчонки из класса.  Как-то раз она Зойку, ее ровесницу, по ее же просьбе, попыталась так же причесать. Смеялись все долго, пока Зойка не рассердилась и не дала отпора, а язычок у нее – будь здоров. С того времени она с Леркой здоровается сквозь зубы, когда та  «с хвостиками».

Поэтому в свой  профессиональный праздник Валерия решила сделать всеми любимую прическу, делающую ее озорной, надеть любимый ею и ее мамой наряд.

    Сегодня вроде бы  после праздничной  линейки и поздравлений все решили собраться,  как обычно, в кабинете у Эдит – посидеть, потанцевать.   «Давно я не танцевала», - с удивлением подумала Валерия. Из-за открытого урока и вообще из-за школьных проблем совсем не оставалось времени на еженедельные занятия танцами, которые девушка старалась не пропускать вот уже несколько лет. Ей нравился сам процесс танца, она, по словам мамы, жила в нем. Каждое утро с танца – таков был

 девиз  Валерии. Вначале мама ругала дочку, жалуясь на громкую музыку, «забирающую   всю энергетику», а потом сама включилась в эту утреннюю зарядку. Если утро начиналось с ритмичной современной музыки, движения становились молниеносными, отточенными, в глазах - азарт, огонь. Если  звучали латиноамериканские ритмы - взгляд становился игриво-озорным, тело двигалось уже более пластично, это танец- заигрывание, танец изящной шалости, баловства. Ну а под звуки восточной мелодии ты постепенно  превращаешься в мягкую, изворотливую кошечку, вначале плавно и осторожно двигаясь, а затем – сплошная экспрессия  тела, взгляда, движений. Все зависело от настроения. А оно с утра было радостным, приподнятым. Остановившись  на «попсе», под звуки зажигательной песни «Фабрики звезд» Валерия стала готовиться к сегодняшнему дню.

  «Валерия Сергеевна, вы самый лучший учитель, - поздравляли ее девятиклассники, улыбающиеся и оживленные, обступив со всех сторон, - счастья вам, здоровья». «А хочется любви, -  подумала про себя молодая учительница, - светлой, настоящей. Интересно, все ли так думают, когда их поздравляют ученики, или это только я такая ненормальная?»

  Праздничный  школьный вечер начинался как обычно. Танька со Светкой накрывали столы, резали колбасу, сыр, делали бутерброды, стараясь привлечь к этой работе  остальных.  И конечно же,  именно в данный момент у всех находились неотложные дела.  Зойка уже успела поцапаться с Риткой из-за какого-то пустяка, и Ритка, заплаканная и обиженная, жаловалась Эдитке, сетуя на несправедливое к ней отношение. Правда, Эдит в это же время успевала кого-то отчитывать по телефону. Наташка хвасталась своей очередной супердорогой покупкой - сиреневыми замшевыми сапогами со стразами сбоку  и сиреневой, вязанной крючком  кофточкой из нового, открытого прямо на днях, безумно дорогого, что не раз подчеркнула Наташка, магазина. Впрочем, и то и другое очень шло ей, хотя об этом говорили не все, а только слушали ее эмоциональный рассказ о похождениях по магазинам, пытаясь скрыть одни раздражение, считавшие монолог модницы нетактичным, другие прятали зависть. Но многие стояли,  слушали открыв рот, кроме Зойки, конечно. Она недавно приобрела не только новые покупки, но и нового поклонника, благодаря которому, впрочем,  и принарядилась.  Людмила Ивановна, расстроенная, приютилась в уголке, думая, наверное, о своих мальчишках-десятиклассниках, из них состоял практически весь класс, небось опять что-нибудь натворили.  В такие минуты к ней лучше не подходить, диалог, а скорее,  исповедь «обиженного классного руководителя», будет длиться как минимум час, а то и больше, как-то не хотелось в праздник портить себе настроение. Людмила Кузьминична, добрейший души человек, за короткое время умудрилась  успокоить Ритку, уже успевшую забыть о ссоре, сделать замечание Зойке по поводу ее вздорного характера, которая сама понимала, что перегнула палку, выразить свое искреннее восхищение Наташей и поговорить по душам с Людмилой Ивановной,  приободрив ее  тем, что дело не в ней, как классном руководителе, причем первоклассном, а в детях, что это подростковое и это пройдет - и они оценят ее, в этом можно не сомневаться, и скажут еще спасибо.

    И, как обычно, всех собрал сердитый возглас Татьяны: «И долго мы со Светкой одни все будем накрывать, хватит ерундой заниматься». И в итоге, вместо намеченных 5 часов, все  сели за стол  в 6 часов. Но как только все было готово и все, довольные и помирившиеся,  с учительским нетерпением  стали ожидать тоста Татьяны Александровны, у Лерки в сумочке зазвонил мобильный.  Было неудобно вставать из-за стола, но телефон как назло не утихал -  все трезвонил и трезвонил.  «Нет, ну кто такой упертый, - с раздражением подумала про себя Валерия, тихонько вынырнула из-за стола, схватив свою сумку,  и бесшумно выбежала из класса. Звонок не прекращался. Посмотрев на незнакомый  номер и выдохнув из себя весь негатив, девушка все- таки ответила:

-      Алло, я вас слушаю.

-   Валерия, здравствуйте, это Сергей, с праздником вас!

-      Какой Сергей,  – и тут же запнулась на полуслове,  у нее было ощущение, что она разучилась говорить, она теперь на себе поняла выражение «сердце в пятки ушло», да в этот момент она и пяток своих не чувствовала, все внутри сжалось и замерло.

-      Помните, я вас подвозил к школе, у вас тогда был первый открытый урок, вы опаздывали. Кстати, все прошло хорошо?

-      Да, спасибо, всем понравилось, - Валерия злилась на саму себя, ей хотелось сказать больше, но она никак не могла справиться со своим состоянием.

-      Я и не сомневался в этом. Вы знаете, я бы хотел вас поздравить с днем учителя, пригласив, куда пожелаете, если, конечно, вы не против.

-      Я даже не знаю, -  понимая, что выглядит как последняя дура, промямлила Валерия, а в голове лихорадочно вертелось: «Не против! Не против!»

-      Вы только скажите, когда вам удобно? – Сергей, не услышав внятного ответа, решил действовать более конкретно. -  Ну а если прямо сегодня, в ваш праздник, я смогу за вами заехать где-то через час-полтора, вы сможете?

-      Я даже не знаю, - повторяя одно и то же, произнесла девушка, - но я постараюсь.

-      Значит, договорились, я очень рад, тогда до встречи.

В кабинет Валерия вбежала уже не та, какая была буквально пятнадцать минут назад. Ее широко распахнутые глаза лихорадочно блестели. Она, сама того не замечая, судорожно мяла сумку в руках, пальцы дрожали. Никого не видя вокруг, девушка села на свое место и тут же залпом выпила рюмочку коньяка. «Для смелости», - попыталась прийти в себя Валерия.

-      Лерка, что случилось? – тут же заметив перемену в подруге, спросила Рита.

-      А?

-      Слушай, дорогая, когда говорят «на тебе лица нет» – это понятно, а у тебя, я бы сказала, «лицо появилось», причем сияющее, да и глаза как будто больше стали, ну-ка, ну-ка посмотри на меня…

-      Ритуль, ты мне лучше скажи, как мне в этом наряде? Хорошо? Только честно, он меня не полнит?..

-      Ты чего, рыжая, он тебе всегда нравился.

-      Ну ты не ответила на мой вопрос, - раздраженно перебила ее подруга.

-      А ты, подруга, не ответила на мой, - с удивлением смотрела Ритка на свою подругу, взбудораженную и нервную.

      Время подходило к 6 часам, оно то тянулось, то скакало вперед, так же, как и Леркина решительность и испуг, обгоняя друг друга, пытались вырваться на финишную прямую. Она несколько раз мысленно меняла свое решение - «поеду, нет, не поеду…».  Но все решил за нее телефонный звонок.

-      Валерия, я уже у лицея, жду вас.

    В машине звучала музыка, ласкающая и убаюкивающая. Она помогала справиться с накопившимся за это время волнением, скрыть тревогу, собраться с мыслями. Нужно было начать как- то разговор, потому что молчание могло оказаться затянувшимся, и Сергею станет неинтересно, а этого не хотелось. Лера искоса посмотрела на него. Та же уверенность, то же спокойствие, только улыбка сегодня была мягче, чем в прошлый раз.

-      Какая у вас в машине красивая музыка, - решилась начать разговор Лера.

-      Я рад, что вам нравится, я сам ее подбирал. А вам какая музыка нравится?

-      Разная, все зависит от настроения, от состояния души. Мне нравится и классика, с удовольствием вместе с мамой слушаю романсы, люблю и современную, правда, далеко не все, вот только рок и джаз мне не по вкусу, наверное, я просто в них не разбираюсь.

-      Ну а сейчас какое настроение?

-      Конечно же, праздничное, ведь сегодня как-никак мой профессиональный праздник.

-      Тогда я вас приглашаю в ресторан «Виноградная лоза». Вы когда- нибудь там бывали?

-      Нет, но название мне симпатично, звучит поэтично.

-      Да, не только название хорошее, надеюсь, вам там тоже понравится.

   Действительно, в ресторане оказалось очень уютно. Не помпезно, как это бывает в таких заведениях, а по-домашнему. Даже большое количество столиков, характерное для общепитов, совсем не портило вид. В зале царил приятный полумрак, свечи на столах делали обстановку более романтичной. В том же стиле были выдержаны картины, развешанные на стенах. Все они были подчинены единой композиции - это была, скорей всего, восточная легенда, рассказывающая о преданной и беззаветной любви. Над столиком Валерии и Сергея висели две картины, на одной из которых  гордый, независимый горец скачет к своей возлюбленной,  в его лице – страсть и непреодолимое желание встретиться со своей любимой. А вот они уже вместе: на другом полотне  он рядом с красивой, нежной девушкой, застенчиво смотрящей в сторону. Девушка с интересом изучала романтическую историю двух влюбленных - с поединками, со встречами-расставаниями. Ее порадовало, что завершило небольшую коллекцию картин полотно, где возлюбленные, взявшись за руки, сплелись взглядом, страстным, испепеляющим, и теперь, казалось, ничто и никто не сможет их разлучить. Все картины опутывала виноградная лоза, словно разбрасывая повсюду колдовские сети любви, чтоб захватить в свой плен и уже не выпустить никогда из пленительного мира иллюзий и снов  героев картин. В углу зала находился небольшой камин. Правда, он не работал,  но все равно создавал в зале атмосферу тепла и уюта. Вообще все в этом ресторане настраивало на романтический вечер, в том числе и живая музыка – в основном звучали мелодии  80-90 годов.

-      О чем вы так внимательно задумались? – поинтересовался Сергей, помогая девушке сесть за столик.

-      Просто рассматриваю зал, оцениваю его, - ответила Валерия Сергею и добавила про себя: «И тебя тоже».

-      И какова же ваша оценка, вам здесь нравится?

-      Да, спасибо, здесь уютно и хорошо.

-      Вы знаете, мне тоже, только почему-то этот ресторан не особенно популярен среди саратовцев. Хотя здесь все располагает к приятному вечеру: можно и поговорить по душам, и потанцевать, и просто послушать хорошую музыку.

  Пока Сергей делал заказ, Валерия внимательно наблюдала за ним. Ей было приятно, что он тоже испытывал волнение, это чувствовалось по его рукам. Она с интересом разглядывала его тонкие пальцы, которые говорили об утонченной, артистической натуре. Правда, они немного дрожали, что и выдавало его волнение.

  Сергей и сам удивлялся своему теперешнему состоянию, в последний раз он так себя чувствовал лет двадцать назад – он, словно восемнадцатилетний мальчишка, пригласивший на первое свидание свою девушку. Ему был интересен сегодняшний вечер, и в то же время он его боялся, боялся разочарований, хотя и не хотел в этом признаваться самому себе.

-      А о чем вы сейчас думаете? – задал вопрос Сергей, причем ему действительно хотелось узнать, о чем она думает, чем она живет…

Улыбнувшись, словно прочитав его мысли, девушка ответила:

-      Наверное, так не бывает, чтобы сейчас думал об одном, а через минуту о другом. Знаете, мне кажется, если мысль скачет с одного предмета на другой, от одного события жизни – к другому, происходит не движение мысли, а порхание, - правда, сказав это, Лерка тут же мысленно одернула себя за такое «умничанье».

-      Получается, всегда нужно думать об одном и том же, - улыбнувшись, словно прочитал ее мысли, спросил Сергей.

-      Нет, вы меня неправильно поняли, один из философов однажды сказал так:  «Попробуйте быть внимательными к собственной мысли», мы часто, увы, совершенно не способны к данному занятию, т. е. не  всегда готовы размышлять, никакого «думанья»   не существует для нас, а есть лишь опасная для человека сладкая дрема ума. В голове может пронестись море мыслей, но надо уметь, мне так кажется,  вычленить главную, понять ее, расшифровать… - а про себя: «Боже, Лера, ты не на уроке!..»  - и в очередной раз одернув себя, решила, что ей лучше не отвечать, а спрашивать:  -  Вот о чем сейчас размышляете вы?

-      О вас.

-      И что вы думаете обо мне? – Лера не хотела переводить разговор на игривый лад, но растерялась от столь откровенного ответа, и  это получилось само собой. Но хорошо, что Сергей не вступил в игру кокетства и заигрывания. Наоборот, он внимательно и изучающе разглядывал девушку, словно перед ним был не живой человек, а редкий малоизученный экспонат. Его не смущало уже пятиминутное молчание, он не замечал, что его столь пристальный «интерес к экспонату» смущает и раздражает девушку.   Он не отрываясь глядел на нее – ту, о которой помнил все эти дни. Его волновало то, что ему было с ней интересно, что она, самое удивительное, его интересует не просто как женщина, а как личность. Даже, скорей, как женщина не особо-то интересует. И это было захватывающе и ново...

-      Я думаю о том, что я буду значить в вашей жизни, какую роль сыграю в вашей жизни, вы не боитесь? – вопрос Сергея прозвучал неожиданно и резко.

-      А вы не боитесь того, какую роль в вашей жизни сыграю я? – тут же отпарировала Валерия, разозлившись на столь откровенный вопрос, на столь откровенное рассматривание и столь наглое, по ее мнению, заявление.

-      А пойдемте лучше потанцуем, - Сергей, пытаясь оправдать свою оплошность, взял девушку за руку и повел за собой.

  Во время танца Валерия ощущала теплое и неровное дыхание Сергея. Оно то теплыми волнами обволакивало уши, щеки, шею, то обжигало своими порывами, то вдруг становилось холодным и далеким -  все предвещало шторм, который, смывая все на своем пути, захлестнет их: дико колотящееся сердце, не подчиняющийся логике разум, затуманенное сознание. Сергею  вдруг очень захотелось поцеловать девушку.  И в то же время не хотелось разочаровываться, не хотелось терять приятных мечтательных ощущений. Казалось, он уже ощущал привкус ее волос, которые пахли как-то по-особенному, привкус ее губ, казалось, что они способны подарить, прямо как в песне, привкус счастья.  От всех этих «казалось» его действительно начинало уже штормить. А в Леркину  голову лезли всякие глупые мысли – что только, оказывается, не придет в такие минуты. Почему-то вспомнилась фраза, оброненная одним из полярных путешественников: «Всякий, кто посетил Север, неизлечимо заболевает  полярной лихорадкой». Только эта фраза переиначилась в танце с Сергеем. Она, ощутив его рядом с собой, поняла, что теперь точно неизлечимо больна.  А лихорадило их обоих. Их тянуло друг к другу,    но в то же время они изо всех сил пытались сдерживать дистанцию, боясь нарушить первое впечатление, радовавшее и в то же время пугавшее их.

   Расставались они поздно вечером, довольные и счастливые. Они стояли у Леркиного подъезда   и все продолжали разговаривать, они были похожи на двух близких людей, знавших друг друга очень давно, но не видевшихся много-много лет, и им хотелось поделиться всем: своими мыслями, своим мнением, своими ощущениями – они, перебивая друг друга, говорили о поэзии, о политике, затем перескакивали к музыке, искусству, опять возвращались к поэзии, но не затрагивали больше только одну тему – он и она, что каждый из них будет значить в их жизни.

-      Можно я вам позвоню еще завтра? – на прощание спросил Сергей.

-      Да, конечно, -  ответила Валерия и тут же подумала: « Я буду ждать, буду ждать… как и первый звонок».   

«Буду ждать» – с такими словами и засыпала девушка, думая о самом лучшем вечере в своей жизни.

  …Третьи сутки он брел по болоту, вода кончилась, консервы еще не трогал: «А вдруг испортились, может, открыть - чего тащу». 

Шорохи, моросящий дождь, бульканье под ногами - все слилось в один непрерывный звук. Этот звук не давал покоя, он был похож на множество скрипящих  и неприятных звуков, спорящих и дерущихся между собой. Казалось, они заполняли все  угрюмое, болотистое пространство и давили-давили своей монотонностью и неугомонностью. На его лице не было ни страха, ни волнения, была только одна цель - выжить, выбраться из этого чертова болота.

- Сколько я уже здесь? 2-3-4дня? Неужели мне не выбраться?

Эта мысль, словно жгучий палящий ветер, пронеслась и застряла внутри, не давая уставшему и измученному телу остановиться. Он уже машинально передвигал руками и ногами, не обращая внимания на мокрую потрепанную одежду, которая рваными струпьями облепила его, въедаясь в покрасневшую кожу. Временами и рассудок, подчинившись всеобщей усталости, отказывался от борьбы, той борьбы, которой должно быть подвластно все,  - борьбы за жизнь. В такие минуты он не понимал, где он, что с ним, сколько он уже здесь.

- Господи, неужели я заслужил все это? Я не хочу умирать, не хочу… Господи, за что?- он в растерянности оглянулся вокруг, как будто ища помощи вокруг. Но то, что он увидел, не предвещало ничего хорошего. Серое небо, покрытое черными с пустынной проседью облаками, смотрело нахмуренно на голые изуродованные деревья, похожие на скелеты с прогнившими костяшками, сцепившиеся и спутавшиеся тонкими своими прутьями. Болотистая жидкость, булькая и похрапывая, образовывала вокруг воронки, которые, словно черные дыры, готовы были захватить в плен, из которого никогда уже не выбраться. Только небольшая стая птиц, неизвестно откуда взявшаяся в этом безлюдном и страшном месте, вносила оживленность в эту безрадостную картину. Птицы, как будто услышав отчаянный и безмолвный крик человека, кружились над ним, недовольно переговариваясь друг с другом. Он с интересом человека, потерявшего всякую надежду, наблюдал за оживленным птичьим диалогом, пытаясь понять, почувствовать их язык, свободный и независимый. Он словно искал спасение в них, вслушиваясь внимательно и напряженно в их многоголосье, и ему казалось, что он понимает их.

- Что делает этот человек, один, в таком гиблом месте? - спросила одна.

- Разве здесь можно находиться людям? - вторила ей другая.

- Что он хочет? Он друг или враг?..   

- Он не похож на врага, в его лице нет злобы …

  А он все наблюдал за ними, думая о своем будущем, есть ли оно вообще у него. Но вскоре и птицы оставили изголодавшегося и  истерзанного путника одного.  А он смотрел им вслед, потеряв последнюю надежду на свою собственную свободу, на свое право на жизнь. Хмурое неулыбчивое солнце выглянуло из-за туч и на миг осветило неровную поверхность. Впереди что-то сверкнуло. «Нет, это мне кажется, это просто желание поверить в спасение, сколько раз я уже ошибался…» - но он, отгоняя от себя мрачные мысли, противоречащие его стойкой и сильной натуре, продолжал внимательнее и внимательнее вглядываться в смутные очертания впереди. Действительно, неподалеку показался «островок». Это были песчаные бугры, поросшие сосняком и папоротником. Из последних сил, перелезая через болотистые завалы, изодранный и окровавленный, добрался до лесистого бугра и упал на теплую землю. Cквозь ветки сосен просвечивало бледное небо. Прошел второй час, третий…  Небо над мшарами стало бесцветным, и серая стена, похожая на дым, медленно поползла с востока. Спускались сумерки…

-  Нужно хорошо осмотреть этот остров, раз один раз повезло - может, и в другой раз сработает… Вместе с уже знакомыми неприятными приступами смятенной тоски в душе рождалось и нечто другое - смутное ощущение удачи, везения. Заставив себя встать, он побрел по моховым кочкам, падая и поднимаясь вновь. Подчиняясь своим, никогда не обманывавшим его ощущениям, двигался все дальше и дальше. Спустя час он заметил, что сквозь тонкий пар, ровно разлитый в воздухе, что-то чернело и тут же исчезало в серовато-белой мгле неподвижного тумана. Внезапно перед ним,  как будто прямо из глубокого мха, вырос  полуразрушенный то ли погреб то ли блиндаж, бревенчатые стены которого создавали ощущение домашнего тепла и уюта. «Откуда это здесь?» - не веря все еще своим глазам, он нашел дверь и толкнул ее вперед. От нажима, полусгнившая и отсыревшая, она рухнула вперед, потянув за собой человека. Но что это падение по сравнению с теми, что были пережиты им в течение нескольких дней. Поднявшись, он быстро оглянулся и присвистнул от удивления: со всех сторон смотрели суровые лики святых. Перед ним висели золотые, украшенные самоцветами лампады, а большую часть стены занимало огромное полуметровое распятие, также матово отсвечивающее золотом и самоцветами.

- Значит, есть все-таки Бог  и он не отвернулся от меня?..

  С утра можно было танцевать без музыки. Валерия, потянувшись сладко и радостно, медленно вытянула вверх одну руку, вторая не спеша последовала за ней - соединив их, девушка медленно начала опускать руки, совершая замысловатые круговые обороты. Тело тоже постепенно вступало в эту игру движений, вначале осторожных, неторопливых, а затем – резких, пылких, страстных…

-      Валерия, - заглянув в комнату дочери, Светлана Васильевна тут же удивленно спросила, - и что это ты без музыки?

Уже смеясь и кружась по комнате, девушка ответила:

-      Мам, музыка не нужна, она во мне…

-      Смотри, не опоздай на работу, пошли уже завтракать, все готово, -  пытаясь скрыть свое материнское любопытство,  сказала женщина. Зная хорошо свою дочку, она чувствовала, что что-то, причем важное, произошло в Леркиной  жизни. Ей не терпелось узнать, что это за что-то, но она немного побаивалась спросить об этом дочку, не желая отпугнуть ее лишними вопросами.  Хотя уже приготовилась за завтраком выведать все, так как со вчерашнего вечера ее не отпускала тревога за дочь.

-      Лер, ну как вчера прошел праздник? – сразу задала вопрос Светлана Васильевна своей дочери, не успевшей еще сесть за стол.

-      Мамулечка, замечательно. Вначале, конечно же, все как обычно, а потом ничего – все разошлись: пели, танцевали.  Танька, как обычно, смешные игры придумала, танцевали. А ты знаешь, Ритка себе классный костюм сшила, юбка вельветовая длинная, а кофточка такая интересная, вместо пуговиц – бантики, так необычно… - жуя любимые творожники, оживленно рассказывала девушка.

-      Поздно, однако, вы вчера разошлись, - перебив, от этого злясь на себя, сказала мама.

-      Мам, ты чего это сегодня, у меня все хорошо, ладно, не обижайся, я побежала, - Лерка, на ходу поцеловав обеспокоенную маму, быстро оделась и выбежала на улицу.

   День выдался хорошим. Осеннее солнышко освещало вершины деревьев, пожелтевших под свежим дыханием осени, хотя некоторые из них уже сбросили свою листву, и теперь им только приходилось с завистью глядеть на своих нарядных соседей. «Такая осень похожа на молодость», – нараспев протянула Валерия, радостно улыбаясь осеннему солнцу, небу, деревьям, прохожим.  «По-моему,  верно сказано. Наверное, потому, что осенний воздух свеж и легок, а осенняя акварель способна удивить своей непосредственностью и ненасытной гаммой красок, прямо как в молодости – ненасытное сердце и беспокойная душа», - так думала Валерия, чувствуя себя молодой и счастливой. Сегодня все удивляло ее. Но это было не то

удивление, под которым подразумевается заново что-то увиденное и поразившее тебя. Это было ее новое состояние души, открывшее ей новую гамму красок осени – ярких, насыщенных, радостных. Конечно,  в такой момент она  не могла не обратить внимание на стайку голубей, сидевших, нахохлившись, парами рядом. Казалось, они чувствуют каждый своим крылом крыло соседа. « Хорошо вам?» – обратилась к ним вдруг Валерия и тут же засмеялась, понимая, как нелепо выглядит со стороны.  «И мне хорошо», -  не смущаясь, воскликнула  Валерия.

   Шесть уроков пролетели быстро и незаметно. Обычно в такие дни чувствуешь неимоверную усталость. Часто ей друзья, не работавшие в школе и не знавшие, что это такое, говорили: да ладно, от чего тут уставать – 5 часов поспрашивал и домой. И доказывать что-либо им бесполезно, да и незачем. Если бы только поспрашивать, а то ведь все эти 5 часов ты выкладываешься, причем зачастую пробивая стену, выстроенную из апатии, лени, плохого настроения, юношеского максимализма. А сегодня не было ни стены, ни усталости. Давало с утра силы и подогревало одно  – сегодняшний обещанный звонок.  Однако  времени было уже около четырех, и постепенно, оттесняя радостный настрой, стала  заползать в душу противная тревога. Ничто не могло удержать ее, даже мудро-житейские наставления Светика не помогали. Даже ее фраза «Люби себя в этом состоянии, лелей себя», в состоянии влюбленности то бишь, не способна была защитить от усиливающейся внутри тревоги. Поэтому Валерия   очень обрадовалась своей подруге, которая появилась в кабинете внезапно и как всегда – с шумом.

-      Рыжая, куда ты вчера убежала? – с ходу задала свой вопрос Ритка.

 Лерке еще с утра хотелось поделиться с мамой своими ощущениями, мыслями, рассказать, как ей вчера было хорошо, но что-то ее останавливало, что-то сдерживало, вот только что – она не понимала сама. Вначале Лере казалось, что это боязнь все сглазить, но потом   все-таки призналась самой себе – она боится другого: это все ей показалось, она все это напридумала сама, ведь если бы хотел, уже бы позвонил. Сейчас  4 часа, а звонка все не было. Так что, увидев Ритку,  Лерка обрадовалась и растерялась.  Не зная, что ответить подруге, Валерия спросила:

-      А вы вчера долго сидели?

-      Да нет, во-первых, уже поздно сели, а во-вторых,  всем на следующий день на работу, поэтому разошлись в часов девять. Пошли лучше чай попьем, - предложила Рита, понимая, что лучше сейчас Лерке вопросов не задавать.         

   Глядя на нее, она всегда удивлялась, как читаемо и открыто лицо Валерии. Когда-то это ей казалось интересным и выигрышным  вариантом. Но со временем, общаясь с подругой, поняла, что нет, при таком варианте призовой фонд становится мизерным.  Да, «с таким лицом» легче завязать отношения с людьми, так как люди не боятся быть обманутыми со стороны этих людей, а вот их обмануть – расплюнуть, так как на их  лице сразу можно прочесть все – начиная от малейшей хитрости до каких-нибудь хитроумных глобальных задумок.  Хоть сейчас  Лера и пыталась улыбаться, но ее глаза, грустные и печальные, с потрепанным отблеском надежды, ее отпугивающее выражение растерянности выдавали ее состояние, которое никак не могла понять подруга, знавшая Лерку несколько лет.

- Нет, Ритуль, спасибо, но я лучше тетради попроверяю, ладно? – Лерке хотелось побыть одной.

-      Ну ладушки, но если что – звони, - поцеловав рыжую, Рита оставила ее одну – со своими тетрадками, мыслями…

   И хотя прошел целый час с момента их разговора, Валерия не проверила ни одной тетрадки. А тут как назло не шел из головы сегодняшний разговор с Зойкой. Та, любительница модных книг, как правило – о женщинах-стервах, о мужчинах-олигархах, поведала о новой прочитанной книге. На этот раз первая часть книги посвящена молодой аспирантке, влюбившейся в олигарха и рассказывающей о своих ощущениях, о своих планах, об их взаимоотношениях, как она их понимала.  Эту часть Зойка читала с удовольствием, все сулило добрый и счастливый конец. Однако, обратившись ко второй части, она поняла, скорее, в очередной раз убедилась, какие мы, женщины,  дуры, а они, мужики - козлы. Просто во второй части все было описано глазами этого олигарха.  Лучше бы это ей, Валерии, не слышать. «Так, все, хватит, нужно становиться стервой и любить только саму себя», - повторив Зойкин девиз, наверное, все-таки правильный, Валерия стала собираться домой, стараясь не думать о Сергее, а тем более о тетрадках.