-Когда мне было десять лет, мама привела в дом отчима, Сережу. Сначала он никак ко мне не относился. Мама работала на двух, а то и трех работах, а он только ел и спал, даже грядку редко когда вскопает, если только за бутылку. Но мама его, наверно, сильно любила, если терпела, а может, просто боялась его. Пить Сережа стал чаще и больше. А в мой день рождения, когда подружки ушли, стал ко мне приставать. Мама тогда убежала пола мыть в магазин, она в трех магазинах пола мыла. Уходила в шесть вечера и возвращалась в двенадцатом часу ночи, и падала без ног от усталости. Вот он напился, как всегда, и стал ко мне лезть, щупал меня везде своими потными ручищами, все приговаривал: « Девочка моя, ты большая стала, тебе уже 14 лет исполнилось, я тебя любить буду», а сам все целоваться лез, а мне как противно было. Я и опомниться не успела, как он голый оказался, хотела вырваться и убежать, но не смогла. Именно тогда отчим меня первый раз изнасиловал, так было больно и противно. Но самое мерзкое, что это стало его ежевечерним развлечением. Сережа даже пить стал реже, стал мне вещи покупать, то трусики красные, то чулки капроновые кружевные, обязательно черные, то юбочку короткую, не говоря про шоколадки и конфеты в коробках. Мама радовалась, думала, что он за ум взялся, пить почти бросил, обо мне стал заботиться. А я боялась признаться, он говорил, что если мама от меня узнает, Сережа маму и меня зарежет, что ему все равно где жить, у нас или в тюрьме. И еще смеялся, что в тюрьме бесплатно кормят. Как мама уходила на работу, начинались мои мучения. Пару раз я улизнула на улицу, так такой скандал был, типа мне уроки надо делать, а не бегать на улице. А мама соглашалась, ведь учиться я и правда стала хуже, да и когда мне уроки было делать, если он ждал с нетерпением, когда мама уйдет. Стыдно сказать, напритаскивал порно дисков, заставлял меня смотреть и повторять то, что там исполняли. Стыдно то как, - Даша закрыла лицо руками и продолжала свою страшную исповедь. У Агаши молча катились слезы по ее морщинистым щекам. Старушка много людского горя повидала за свою жизнь, но она не могла своим умом понять, что такое сделалось с людьми, раз они такое творят, хуже животных.
-А однажды я забеременела. Я так боялась, что так и не решилась сказать маме. Но живот рос. Тошноту по утрам мама не могла видеть, потому что уезжала рано утром на основную работу, мама работала почтальонкой, и когда она уходила я еще спала. Но живот она не могла не заметить, как впрочем, это заметили и учителя и одноклассники. А Сережа стал снова пить, хотя, приставать больше не стал, однако, ад только начинался. Состоялся тяжелый разговор с мамой, отчим, это надо было видеть, это просто не рассказать, он орал, что я падшая девка, нажила не понятно от кого, и он не собирается жить с проститутками в одном доме, пусть мама выбирает меня или его. И после таких слов, что я могла сказать в свою защиту, мама бы и не поверила, она только спрашивала: кто он, кто это, скажи мне сейчас, он сядет в тюрьму. А Сережа поддакивал: «Давай скажи матери, кто тебя обрюхатил, только не забывай, что я тебе говорил». Это он имел в виду, что зарежет нас с мамой. Был жуткий скандал, мама проревела всю ночь в своей комнате, а я в своей. Аборт, оказалось, делать уже поздно, ребенок начал шевелиться. Агашечка, как я ненавидела их всех, а больше всего невинного ребеночка, время шло и быстро и медленно. Я никогда не забуду все косые взгляды и смешки, шепотки и презрение, какие пришлось терпеть в школе. Завуч посоветовала маме уехать в другой город после родов, так как наша история не скоро забудется, она также посоветовала, наверно, и все последующее. Да отчим еще обвинять меня не переставал, я так думаю, потому, как мама не хотела со мной разговаривать, только из необходимости обмолвится когда. Я едва успела сдать последний экзамен в 8-ом классе, а наследующий день меня увезли в роддом в машине скорой помощи.
Девочка тяжело вздохнула, поднялась со старухиных колен, села на кровать рядом и продолжила.
-Родилась маленькая, такая хорошенькая девочка. Я думала, буду ненавидеть ее. Но за те дни, что малышка была со мной, я приросла к ней. У меня появилось молоко, мне так понравилось ее кормить, девочка моя так смешно тянулась за грудью ротиком, водя маленькими губками, так смешно сердилась, когда я малышку немножко дразнила. Не смотря ни на что, ребенок родился здоровеньким и на пятый день нас готовили к выписке. Это было самое дорогое для меня и единственное, тогда и сейчас, существо, моя кровиночка. Я кормила малышку грудью, когда вошли медсестра и врач. Медсестра забрала дочку. А врач дала мне подписать какие-то бумаги, я даже не посмотрела на них, я думала так положено, когда выписывают домой, она забрала бумаги, велела собирать вещи и спускаться в приемный покой, где меня уже ждут. Я думала, дочку тоже туда принесут, может, мама купила все необходимое, малышку оденут и вынесут. Внизу меня ждала мама. Она потащила меня на улицу, к машине, я спросила, - где ребенок?
Мама тогда ответила ледяным тоном, - она останется здесь, я не собираюсь воспитывать незаконнорожденных детей, не зная, от кого они. Я заорала, что никуда не поеду без дочери, что лучше ей было бы сразу убить меня. То, что я услышала в ответ, парализовало меня, я молча села в машину. А сказала мать, что так как, я не совершеннолетняя, мне было пятнадцать, решать судьбу ребенка будет она, а не я, и вообще, уже поздно, отказные документы уже подписаны мамой и мной, что я сама подписала все в палате. Больше они от меня не услышали не одного слова, когда мы приехали домой, я ушла в свою комнату, легла на кровать и по-тихому завыла. Отчим пришел рано с работы, трезвый, пытался успокоить меня даже, пытался извиниться, что - ли, мне не было до них дела, я даже не слушала их. Я знала, что все изменилось в моей жизни, что никогда не будет уже как раньше, пока Сережа здесь, пока нет со мной моей доченьки, у меня просто была истерика, длинною во весь день и последующую ночь. Мой «папенька» выкурил две пачки сигарет за ночь, не слезая с табурета на кухне. А утром отправил нас с матерью за малышкой. Причем, сказал, что если услышит хоть слово от мамы в свою или мою сторону, удавит «поганку» собственными руками. На следующий день меня ждало новое горе. В тот же день мою девочку забрали в новую семью. Один военный со своей бездетной сорокалетней женой усыновили мою дочку. У них уже были готовы документы, и они ждали подходящего ребенка, согласно какой-то очереди. И моя черноглазенькая девочка им понравилась. У меня снова началась истерика, пока мать силой не запихала меня в такси и не привезла домой. Так я потеряла навсегда свою малышку, а я ей даже имя придумала – Надежда. Но и надежды и Наденьки меня лишила собственная мать. Единственное, что я сказала им дома, что я никогда им этого не прощу, пусть будут оба прокляты, что я не сдохну, пока их не похороню, и не справлю свою нужду на их могилах.
Старушка гладила Дашке руки, а у самой слезы застилали глаза. Девочка продолжала.
Помочь сайту
Поздравления
