Помочь сайту
Поздравления
"Поезд "Исполнения желаний" - 3 . Эпизод 8
18 декабря 2016 -
Алексей Баландин
Эпизод 8.
Хордон: Учитывая двусмысленность ваших отношений и то, что Б. разделяет многие ваши мысли, сейчас вы могли бы бросить в его адрес слегка видоизменённую фразу из старого советского фильма: «На моём месте должен был бы быть он» и никто бы вас не упрекнул в излишней мстительности.
Ф.: А что, вы всерьёз думаете, что ему сейчас так уж сладко приходится? Неужели счастливый, или хотя бы смирившийся со своим положением автор мог бы придумать эту чудовищную и нелепую фантасмогорию с двумя приговорёнными умниками, хладнокровно беседующими в прямом эфире на уже полумёртвой планете? Причём один из них, то есть я приговорён аж дважды (к концу метаисторическому и к электричекому стулу). Помяните моё слово, и он (Б.) долго не протянет в его (авторской) реальности. Он ведь настоящий живой человек, а не, всего лишь, литературный персонаж, как я и, в какой-то мере, вы. Это таких как я можно засунуть в монгольскую пустыню (хоть на полгода), мучить их всякими некомфортными неизбежностями, заставляя высасывать живительную влагу из-под железнодорожных шпал и жевать, жёсткие как проволока верблюжьи колючки, горечь которых до сих пор… (не оканчивая фразы делает жевательные движения и морщится в крайнем отвращении). Ладно, такие, как я, стерпят, да к тому же окажутся настолько героически податливыми сюжетным коллизиям, что по дороге, под палящим солнцем будут, словно в прохладном вечернем кафе на Монмартре, живописно-артистически болтать на метафизические темы со своим гниющим заживо попутчиком, кося глазами на его фиолетовое, гангренозное мясо, едва прикрытое лохмотьями полуобгоревших штанов. Тьфу ты, что за гадость, будь неладен этот чёртов автор! И всю эту абсурдную трагикомедию, весь этот ядовитый мусор, которым напичкали мою память, я должен переносить, оставаясь в здравом уме и сохраняя естественное достоинство, напрасно надеясь, что в самый последний момент он меня выручит, «размажет по странице» и моя жизнь окажется всего лишь изысканным, но не очень удачным лицедейством, всего лишь пустой, наводящей тупую оторопь, притчей. Но эта жизнь до самого конца остаётся всё такой же непереносимо-мучительной и реальной! Ладно, с меня не убудет. Меня ещё ждёт светлое электрифицированное будущее (электрич. стула), и у меня ещё хватит сумасбродной наглости, не сбавляя оборотов, жонглировать метафорами и гипотезами, словно кусками своей кипящей взбесившимися электронами и разваливающейся плоти. Но если я, по своей чисто литературной природе, ещё могу быть, не очень-то, по сути, перенапрягаясь, таким фривольно-противоестественным, то ведь Б., всё же не я, и когда действительная, а не литературная проблема заденет его за живое, боюсь, что это будет поистине самое жалкое зрелище на свете. У этого гада-мучителя свой электрический стул ещё впереди. Паук ведь пьёт его живую, настоящую кровь, а наша с вами всего лишь лингвистическая, его боль (и переживание за будущее) всамделешняя, а наша, по большому счёту, лишь правдоподобная, болезненно-наигранная, как бы нам, субъективно, это не казалось иначе.
Хордон: Вы считаете, что ваша казнь, а моё космическое одиночество абсолютно неизбежны, а как же с правом автора перевернуть всё с ног на голову в самый последний миг повествования. Откуда мы знаем что у него творится в голове. Может быть, ему самому эта катострофическая тягомотина уже осточертела, встала поперёк горла и уже хочется глотка свежего, ободряющего воздуха. Может быть он уже распахнул форточку и уже сидит снова за столом и чешет репу с мыслью, как бы дождаться удобного момента и вытащить себя за волосы… Ой, то бишь нас с вами из этого гнилого болота, разбавить густой замес удушливой эсхатологический тьмы здоровой, житейской шуткой, опошляющей, то есть сводящей на нет весь этот неудобочитаемый бред?
Ф.: Вы что же всерьёз верите, что всё ёщё может измениться (осталось каких-то три часа с четверью до Конца). Мужайтесь, это вас всего лишь водит за нос ваша защитная реакция против шока неотвратимости необратимого. Это скоро благополучно закончится. К вам вернётся ваша рассудительность плюс новоприобретённое качество, которое вас удивит и, по-началу, даже обрадует. Я имею в виду «спокойствие в отчаянии».
Хордон (поёжившись от неприятного предощущения): Будем считать, что этот ваш пессимизм навеян слишком ещё свежими впечатлениями от странствий в пустыне, усугублёнными, для пущего аффекта, смертью любимой женщины. Однако, выслушав эту тираду, я уже не нахожу таким уж странным факт нашего присутствия в психиатрическом отделении тюремной больницы. Причём, подчеркну, факт, именно обоюдного присутствия.
Ф.: Вот таким витиеватым фабульным манёвром мы снова оказались на твёрдой почве психиатрической тематики и специфической трактовки произошедших с моим участием странных событий. Вы же ведь наверное уже успели переговорить с этим тюремным придурком-эскулапом? Представьте себе, что , помимо прочих несуразностей, он считает, что в пустыне мы странствовали уже мёртвые, а тамошние миражи («Клуб покровских гениев», женщина-китобой, репортаж с шахматного турнира и проч.)(см. прим. 1 в конце эпизода), как и сам разговор мой с «проводником», пущенного под откос мистического поезда, а также пять последовательных смертей (для пущего, как вы выразились, трагизма) Алёны, всё это даже не сцены из недописанной, но вполне реальной, повести, а свидетельство посмертного путешевствия-иннициации по символически-топографическим точкам, соответствующим сакральной картографии Тибетской Книге Мёртвых.
Хордон: Мне кажется бывший гинеколог слишком глубоко, по профессиональной привычке, заглянул в этот мутный омут запретного. Рано или поздно, как в старой роммовской сказке (прим. 2), его схватит за бороду вытянувшаяся из глубины рука водяного и утащит за собой… Однако, у меня возникает в связи с этим вопрос, а насколько применима ваша хвалёная триалектика в клинической психиатрии?
Ф.: Психика человека становится куда понятнее, если, помимо влечения к жизни (к струкрурированию, Эрос) и влечения к смерти (к разрушению, Танатос) (прим 3), допустить и существования третьего, амбивалентного, начала - влечения(отталкивания) к (от) чужеродного в себе. Вспомните Св. Антония и его аскетические борения с собственными «иллюзорными» соблазнами и кошмарами, которые он принимал за козни внешнего, а по сути, внутреннего Дьявола. Кстати, именно это амбивалентное стремление, агония притяжения-отталкивания, лежит в основе самых высоких достижений (и блистательных падений) человеческой Культуры. Об этом позже, пока чисто психиатрический этюд. Ощущение в себе присутствия чего-то инородного (я уже указывал на его паразитическую сущность) есть главная причина разного рода психотических недугов, и в первую очередь – шизофрении, особенно в её высшей стадии, названной мной «трансцедентальным охренением». Это своего рода внутренний психодробительный адюльтер, уже не уравновешивающий два остальных антагонистических начала (Эрос и Танатос) в человеке, как в указанном выше околобрачном случае, но наоборот, дистабилизирующий систему, высвобождая взрывную энергию обоих от их взаимоограничивающего давления. А что, вы думаете Эрос (неограниченное вожделение) в свободном состоянии менее деструктивен, чем Танатос? Все три начала – Эрос, Танатос и внутренний трансцедент, в несвязанном виде представляют собой тройной разрывной заряд в личности человека, но и гармонично, окончательно связаны они никогда не бывают и в этом условие как нашей способности к креативному творчеству, так и к психическим расстройствам.
Хордон: Ваш третье начало, это что-то вроде теневого Альтер-Эго. На память приходит легендарный уже фильм («Дневной Дозор»). Помните, там вампиров призывают выйти из сумрака, чтобы они как-то обозначили, проявили себя в реальности. А что может незамеченным пребывать в сумраке – только порождение сумрака, тень как таковая.
Ф.: Только не надо путать эту тень с морализаторским демоном Сократа или давно протухшими яйцами бессознательного. Это Третье-Я пришло с другой стороны мира, не скрытая сторона моей личности (всё подавленное или невостребованное), не моё отражения, а вторжение в меня из того сверхбожественного зазеркалья (GOTTHEIN) (прим. 4) , которое предчувствовали Экхарт, Таулер и другие средневековые мистики, в ребяческом преддверии которого побывала Кэрроловская фантазёрка (прим. 5) , а там, куда её не пустили всё по-взрослому просто и жутко. Этот Третий противоположен человеку (его чисто земной, животной природе) во всём. Это смутное разрастание внутри не-по-мне-разумной сущности, био-имплантанта, порою ощущаемое в виде божественного вдохновения, но чаще всего в виде удушливых кошмаров инобытия, подобно психическому вирусу, встраивающему свои непостижимые программы в блоки человеческого разума и пытающегося заставить человека жить по своим иномирным принципам, от которых его подсознательно воротит, в которых предощущается какая-то тёмная угроза и зеркально-отражённое в ответ отвращение. Это тот самый Чёрный рыцарь из готического рассказа Генриха Клейста, победить которого невозможно ибо он настолько уже сросся со мной (изменил первичную программу), что стал моим антиподом-тенью; оборотной, невидимой стороной личности(«чужая сторона Луны»). Враждебный врожденец, агрессор-паразит, лукавый лжец и соблазнитель, обладающий, однако же общей со мной нитью жизни и оборвать её просто так уже вовеки не получится, ибо погибнут тут же оба, подобно расчленённым скальпелем неумелого хирурга сиамским близнецам. Это та часть моего Я, которой мы одновременно соблазняём и отчуждаем, убиваем сами себя, заставляя идентефицироваться с собственной антисущностью (погружаться в канцерогенную неимманентность ложной экзистенции). И ради чего? Ради какой-то непонятной, но почему-то необычайно важной жизни по ту сторону себя, в чуждо-трансцедентном, а значит нам не предназначенном, абсолютно по-ту-стороннем для нас Раю. Впрочем, у некоторых деятелей, крайне развитых эстетически и психически аномальных, получается сделать эту тайно-враждебную сущность, если не другом, то непроизвольным помощником (на время). Исскуство, да и наука в целом - эпифеномен (прим. 5). закомуфлированного под утончённую жизнь самораспада, результат малозначащих тактических побед на переферии, при неотвратимо приближающемся стратегическом разгроме и всеобщем коллапсе.
Хордон(недоверчиво улыбаясь): Не хотите ли вы сказать, что безумие есть основа и движитель нашей рациональной и прагматической цивилизации?
Ф.: Ваша ирония неуместна. Ведь если разобраться, человеческое бытиё проходит всецело под знаком безумия. Ещё Герберт Маркузе(прим. 6) как-то сказал, что в основе нашей хвалёной рациональности лежит иррациональность. Вся наша эпоха, начиная с середины 20-го века глубоко иррациональна в своих целях и ценностных самоопределениях, каждый раз противоречащих самим себе, а её рациональность и практичность – только внешние одёжки и средства для глобальной вакханалии самообмана (маскировка нашей метафизической беспомощности и растерянности). Чужой живёт в нас и рвёт на части, не даёт нам увидеть себя и определить свою сущность ясно и конкретно, постоянно сбивая на экзотически-лживые представления, заставляя воевать с собственной тенью и творить ужасные, с точки зрения обыкновенной совести вещи. Всё это бессознательно ощущается, как уже полное самоотчуждение, как неотмаливаемое проклятие свыше. Нам всюду слышатся грозные шаги Командора и всё так же волнуют и очаровывают сверкающие-звучные бездны исскуства, в которых иногда едва мелькнёт то дирижёрская палочка Ангела смерти, то его неуловимая пятка (прим. 7). Безумие, - это та самая паутина, проросшая сквозь нас. Мы стали её частью и теперь ловим других в сети исскуства, как когда-то поймали нас. Безумие – это норма, главное отличие человека от животного. Норма, а не патология. Весь вопрос в том, на каком уровне в ту или иную эпоху находится контрольная планка этой нормы. Вся суть в том, что планка эта двигается по единой шкале исторического безумия. Давайте же, наконец, признаемся себе в том, что до сих пор она находилась противоестественно высоко… Понимание этого растёт в шороких кругах. И современной психиатрии едва удаётся скрывать от эту неудобную для себя истину.
Хордон: Итак, выходит, что все мы в той или иной мере сумасшедшие? И вся современная психиатрия - это глобальная банда (или секта) заговорщиков и манипуляторов?
Ф. Дело в том, что психиатры, если они не полные кретины, как наш свами знакомый, давно всё это знают, но им надо на что-то жить, как-то зарабатывать на роскошную жизнь своим жёнам и любовницам. Это стало уже чем-то вроде естественной потребности. Вот они и живут, паразитируя на обывательской неосведомлённости, тщательно скрывая свои профессиональные секреты. Заметьте, к тому же, очень легко разыгрывать эталон нормальности, ясно осознавая, что ты сам сумасшедший (я тому пример) и тщательно (профессионально) отслеживая свои уязвимые стороны, в стремлении их запрятать поглубже, или хотя бы попутаннее их проинтерпретировать. В этом дутый успех современного бихевиоризма (прим. 8).
Хордон: Да, смешно было бы представить Фрейда, признающегося с удовлетворением в конце жизни, что он прожил достойную сумасшедшую жизнь.
Ф.: А вы не задавались вопросом, отчего люди идут в психиатрию. Неужели это такое уж приятное дело копаться в чужих вывихнутых мозгах и заморачивать себе голову (вплоть до ночных кошмаров) всякого рода психическими помоями и градациями параноидальных припадков? Ведь на самом деле, они всего лишь хотят больше знать о сумасшедших для того, чтобы своё, личное, безумие не казалось таким уж исключительным и громадным. Мол есть и иное и похлеще, и это так успокоительно… В наше время многие работают, как упёртые вовсе не потому, что работа им нравится. Для многих это стало чем-то вроде житейской необходимости. Вот представьте, приходит человек с работы и оказавшись в тишине и покое, наедине с самим собой, когда отвлечься уже не на что, начинает с испугом замечать такую очевидную, оказывается, вещь: с каждым днём он медленно, но неотвратимо всё глубже погружается в своё безумие. Этот-то неотвратимый естественный процесс их и пугает больше всего, особенно, если они беспомощны это по-научному объяснить (ауто-терапия) и хоть как-то контролировать.
Хордон: Ладно, давайте прервёмся и продолжим после рекламы.
(РЕКЛАМНАЯ ПАУЗА)
Примечания:
1.Эпизоды (невошедшие и вошедшие) в «Поезд «Исполнения желаний» - 3».
2.Фильм-сказка Михаила Ромма ( кажется, «Варвара-Краса).
3.Ключевые понятия из работ Фрейда.
4.Термин из теологии Мейстера Экхарда (12 век), обозначающий глубину, большую, чем Бог. Производящее Небытие , лежащее в основе бытия, раскрывающее свои потенции в форме бытия. В чём-то подобно (нем. Добытийственная Свобода) Якоба Бёме.
5.Эпифеномен – (от греч. – при, после и – являющийся) – философский термин. Обозначающий явление, выступающее как побочный продукт некоего дркгого основного явления, не играющее самостоятельной роли и не оказывающее никакого влияния на порождающее егог явление.
6.Цитата из «Одномерного человека» Германа Маркузе – американского философа «эпохи сексуальной революции» (середина 20-го века)
7.Существует средневековая легенда, в которой один праведник, умудрился поймать Дьявола за пятку, притворившись, что поддаётся искушению.
8.Бехиоверизм – ответвление от практической психологии. Наука об основах человеческого поведения.
Хордон: Учитывая двусмысленность ваших отношений и то, что Б. разделяет многие ваши мысли, сейчас вы могли бы бросить в его адрес слегка видоизменённую фразу из старого советского фильма: «На моём месте должен был бы быть он» и никто бы вас не упрекнул в излишней мстительности.
Ф.: А что, вы всерьёз думаете, что ему сейчас так уж сладко приходится? Неужели счастливый, или хотя бы смирившийся со своим положением автор мог бы придумать эту чудовищную и нелепую фантасмогорию с двумя приговорёнными умниками, хладнокровно беседующими в прямом эфире на уже полумёртвой планете? Причём один из них, то есть я приговорён аж дважды (к концу метаисторическому и к электричекому стулу). Помяните моё слово, и он (Б.) долго не протянет в его (авторской) реальности. Он ведь настоящий живой человек, а не, всего лишь, литературный персонаж, как я и, в какой-то мере, вы. Это таких как я можно засунуть в монгольскую пустыню (хоть на полгода), мучить их всякими некомфортными неизбежностями, заставляя высасывать живительную влагу из-под железнодорожных шпал и жевать, жёсткие как проволока верблюжьи колючки, горечь которых до сих пор… (не оканчивая фразы делает жевательные движения и морщится в крайнем отвращении). Ладно, такие, как я, стерпят, да к тому же окажутся настолько героически податливыми сюжетным коллизиям, что по дороге, под палящим солнцем будут, словно в прохладном вечернем кафе на Монмартре, живописно-артистически болтать на метафизические темы со своим гниющим заживо попутчиком, кося глазами на его фиолетовое, гангренозное мясо, едва прикрытое лохмотьями полуобгоревших штанов. Тьфу ты, что за гадость, будь неладен этот чёртов автор! И всю эту абсурдную трагикомедию, весь этот ядовитый мусор, которым напичкали мою память, я должен переносить, оставаясь в здравом уме и сохраняя естественное достоинство, напрасно надеясь, что в самый последний момент он меня выручит, «размажет по странице» и моя жизнь окажется всего лишь изысканным, но не очень удачным лицедейством, всего лишь пустой, наводящей тупую оторопь, притчей. Но эта жизнь до самого конца остаётся всё такой же непереносимо-мучительной и реальной! Ладно, с меня не убудет. Меня ещё ждёт светлое электрифицированное будущее (электрич. стула), и у меня ещё хватит сумасбродной наглости, не сбавляя оборотов, жонглировать метафорами и гипотезами, словно кусками своей кипящей взбесившимися электронами и разваливающейся плоти. Но если я, по своей чисто литературной природе, ещё могу быть, не очень-то, по сути, перенапрягаясь, таким фривольно-противоестественным, то ведь Б., всё же не я, и когда действительная, а не литературная проблема заденет его за живое, боюсь, что это будет поистине самое жалкое зрелище на свете. У этого гада-мучителя свой электрический стул ещё впереди. Паук ведь пьёт его живую, настоящую кровь, а наша с вами всего лишь лингвистическая, его боль (и переживание за будущее) всамделешняя, а наша, по большому счёту, лишь правдоподобная, болезненно-наигранная, как бы нам, субъективно, это не казалось иначе.
Хордон: Вы считаете, что ваша казнь, а моё космическое одиночество абсолютно неизбежны, а как же с правом автора перевернуть всё с ног на голову в самый последний миг повествования. Откуда мы знаем что у него творится в голове. Может быть, ему самому эта катострофическая тягомотина уже осточертела, встала поперёк горла и уже хочется глотка свежего, ободряющего воздуха. Может быть он уже распахнул форточку и уже сидит снова за столом и чешет репу с мыслью, как бы дождаться удобного момента и вытащить себя за волосы… Ой, то бишь нас с вами из этого гнилого болота, разбавить густой замес удушливой эсхатологический тьмы здоровой, житейской шуткой, опошляющей, то есть сводящей на нет весь этот неудобочитаемый бред?
Ф.: Вы что же всерьёз верите, что всё ёщё может измениться (осталось каких-то три часа с четверью до Конца). Мужайтесь, это вас всего лишь водит за нос ваша защитная реакция против шока неотвратимости необратимого. Это скоро благополучно закончится. К вам вернётся ваша рассудительность плюс новоприобретённое качество, которое вас удивит и, по-началу, даже обрадует. Я имею в виду «спокойствие в отчаянии».
Хордон (поёжившись от неприятного предощущения): Будем считать, что этот ваш пессимизм навеян слишком ещё свежими впечатлениями от странствий в пустыне, усугублёнными, для пущего аффекта, смертью любимой женщины. Однако, выслушав эту тираду, я уже не нахожу таким уж странным факт нашего присутствия в психиатрическом отделении тюремной больницы. Причём, подчеркну, факт, именно обоюдного присутствия.
Ф.: Вот таким витиеватым фабульным манёвром мы снова оказались на твёрдой почве психиатрической тематики и специфической трактовки произошедших с моим участием странных событий. Вы же ведь наверное уже успели переговорить с этим тюремным придурком-эскулапом? Представьте себе, что , помимо прочих несуразностей, он считает, что в пустыне мы странствовали уже мёртвые, а тамошние миражи («Клуб покровских гениев», женщина-китобой, репортаж с шахматного турнира и проч.)(см. прим. 1 в конце эпизода), как и сам разговор мой с «проводником», пущенного под откос мистического поезда, а также пять последовательных смертей (для пущего, как вы выразились, трагизма) Алёны, всё это даже не сцены из недописанной, но вполне реальной, повести, а свидетельство посмертного путешевствия-иннициации по символически-топографическим точкам, соответствующим сакральной картографии Тибетской Книге Мёртвых.
Хордон: Мне кажется бывший гинеколог слишком глубоко, по профессиональной привычке, заглянул в этот мутный омут запретного. Рано или поздно, как в старой роммовской сказке (прим. 2), его схватит за бороду вытянувшаяся из глубины рука водяного и утащит за собой… Однако, у меня возникает в связи с этим вопрос, а насколько применима ваша хвалёная триалектика в клинической психиатрии?
Ф.: Психика человека становится куда понятнее, если, помимо влечения к жизни (к струкрурированию, Эрос) и влечения к смерти (к разрушению, Танатос) (прим 3), допустить и существования третьего, амбивалентного, начала - влечения(отталкивания) к (от) чужеродного в себе. Вспомните Св. Антония и его аскетические борения с собственными «иллюзорными» соблазнами и кошмарами, которые он принимал за козни внешнего, а по сути, внутреннего Дьявола. Кстати, именно это амбивалентное стремление, агония притяжения-отталкивания, лежит в основе самых высоких достижений (и блистательных падений) человеческой Культуры. Об этом позже, пока чисто психиатрический этюд. Ощущение в себе присутствия чего-то инородного (я уже указывал на его паразитическую сущность) есть главная причина разного рода психотических недугов, и в первую очередь – шизофрении, особенно в её высшей стадии, названной мной «трансцедентальным охренением». Это своего рода внутренний психодробительный адюльтер, уже не уравновешивающий два остальных антагонистических начала (Эрос и Танатос) в человеке, как в указанном выше околобрачном случае, но наоборот, дистабилизирующий систему, высвобождая взрывную энергию обоих от их взаимоограничивающего давления. А что, вы думаете Эрос (неограниченное вожделение) в свободном состоянии менее деструктивен, чем Танатос? Все три начала – Эрос, Танатос и внутренний трансцедент, в несвязанном виде представляют собой тройной разрывной заряд в личности человека, но и гармонично, окончательно связаны они никогда не бывают и в этом условие как нашей способности к креативному творчеству, так и к психическим расстройствам.
Хордон: Ваш третье начало, это что-то вроде теневого Альтер-Эго. На память приходит легендарный уже фильм («Дневной Дозор»). Помните, там вампиров призывают выйти из сумрака, чтобы они как-то обозначили, проявили себя в реальности. А что может незамеченным пребывать в сумраке – только порождение сумрака, тень как таковая.
Ф.: Только не надо путать эту тень с морализаторским демоном Сократа или давно протухшими яйцами бессознательного. Это Третье-Я пришло с другой стороны мира, не скрытая сторона моей личности (всё подавленное или невостребованное), не моё отражения, а вторжение в меня из того сверхбожественного зазеркалья (GOTTHEIN) (прим. 4) , которое предчувствовали Экхарт, Таулер и другие средневековые мистики, в ребяческом преддверии которого побывала Кэрроловская фантазёрка (прим. 5) , а там, куда её не пустили всё по-взрослому просто и жутко. Этот Третий противоположен человеку (его чисто земной, животной природе) во всём. Это смутное разрастание внутри не-по-мне-разумной сущности, био-имплантанта, порою ощущаемое в виде божественного вдохновения, но чаще всего в виде удушливых кошмаров инобытия, подобно психическому вирусу, встраивающему свои непостижимые программы в блоки человеческого разума и пытающегося заставить человека жить по своим иномирным принципам, от которых его подсознательно воротит, в которых предощущается какая-то тёмная угроза и зеркально-отражённое в ответ отвращение. Это тот самый Чёрный рыцарь из готического рассказа Генриха Клейста, победить которого невозможно ибо он настолько уже сросся со мной (изменил первичную программу), что стал моим антиподом-тенью; оборотной, невидимой стороной личности(«чужая сторона Луны»). Враждебный врожденец, агрессор-паразит, лукавый лжец и соблазнитель, обладающий, однако же общей со мной нитью жизни и оборвать её просто так уже вовеки не получится, ибо погибнут тут же оба, подобно расчленённым скальпелем неумелого хирурга сиамским близнецам. Это та часть моего Я, которой мы одновременно соблазняём и отчуждаем, убиваем сами себя, заставляя идентефицироваться с собственной антисущностью (погружаться в канцерогенную неимманентность ложной экзистенции). И ради чего? Ради какой-то непонятной, но почему-то необычайно важной жизни по ту сторону себя, в чуждо-трансцедентном, а значит нам не предназначенном, абсолютно по-ту-стороннем для нас Раю. Впрочем, у некоторых деятелей, крайне развитых эстетически и психически аномальных, получается сделать эту тайно-враждебную сущность, если не другом, то непроизвольным помощником (на время). Исскуство, да и наука в целом - эпифеномен (прим. 5). закомуфлированного под утончённую жизнь самораспада, результат малозначащих тактических побед на переферии, при неотвратимо приближающемся стратегическом разгроме и всеобщем коллапсе.
Хордон(недоверчиво улыбаясь): Не хотите ли вы сказать, что безумие есть основа и движитель нашей рациональной и прагматической цивилизации?
Ф.: Ваша ирония неуместна. Ведь если разобраться, человеческое бытиё проходит всецело под знаком безумия. Ещё Герберт Маркузе(прим. 6) как-то сказал, что в основе нашей хвалёной рациональности лежит иррациональность. Вся наша эпоха, начиная с середины 20-го века глубоко иррациональна в своих целях и ценностных самоопределениях, каждый раз противоречащих самим себе, а её рациональность и практичность – только внешние одёжки и средства для глобальной вакханалии самообмана (маскировка нашей метафизической беспомощности и растерянности). Чужой живёт в нас и рвёт на части, не даёт нам увидеть себя и определить свою сущность ясно и конкретно, постоянно сбивая на экзотически-лживые представления, заставляя воевать с собственной тенью и творить ужасные, с точки зрения обыкновенной совести вещи. Всё это бессознательно ощущается, как уже полное самоотчуждение, как неотмаливаемое проклятие свыше. Нам всюду слышатся грозные шаги Командора и всё так же волнуют и очаровывают сверкающие-звучные бездны исскуства, в которых иногда едва мелькнёт то дирижёрская палочка Ангела смерти, то его неуловимая пятка (прим. 7). Безумие, - это та самая паутина, проросшая сквозь нас. Мы стали её частью и теперь ловим других в сети исскуства, как когда-то поймали нас. Безумие – это норма, главное отличие человека от животного. Норма, а не патология. Весь вопрос в том, на каком уровне в ту или иную эпоху находится контрольная планка этой нормы. Вся суть в том, что планка эта двигается по единой шкале исторического безумия. Давайте же, наконец, признаемся себе в том, что до сих пор она находилась противоестественно высоко… Понимание этого растёт в шороких кругах. И современной психиатрии едва удаётся скрывать от эту неудобную для себя истину.
Хордон: Итак, выходит, что все мы в той или иной мере сумасшедшие? И вся современная психиатрия - это глобальная банда (или секта) заговорщиков и манипуляторов?
Ф. Дело в том, что психиатры, если они не полные кретины, как наш свами знакомый, давно всё это знают, но им надо на что-то жить, как-то зарабатывать на роскошную жизнь своим жёнам и любовницам. Это стало уже чем-то вроде естественной потребности. Вот они и живут, паразитируя на обывательской неосведомлённости, тщательно скрывая свои профессиональные секреты. Заметьте, к тому же, очень легко разыгрывать эталон нормальности, ясно осознавая, что ты сам сумасшедший (я тому пример) и тщательно (профессионально) отслеживая свои уязвимые стороны, в стремлении их запрятать поглубже, или хотя бы попутаннее их проинтерпретировать. В этом дутый успех современного бихевиоризма (прим. 8).
Хордон: Да, смешно было бы представить Фрейда, признающегося с удовлетворением в конце жизни, что он прожил достойную сумасшедшую жизнь.
Ф.: А вы не задавались вопросом, отчего люди идут в психиатрию. Неужели это такое уж приятное дело копаться в чужих вывихнутых мозгах и заморачивать себе голову (вплоть до ночных кошмаров) всякого рода психическими помоями и градациями параноидальных припадков? Ведь на самом деле, они всего лишь хотят больше знать о сумасшедших для того, чтобы своё, личное, безумие не казалось таким уж исключительным и громадным. Мол есть и иное и похлеще, и это так успокоительно… В наше время многие работают, как упёртые вовсе не потому, что работа им нравится. Для многих это стало чем-то вроде житейской необходимости. Вот представьте, приходит человек с работы и оказавшись в тишине и покое, наедине с самим собой, когда отвлечься уже не на что, начинает с испугом замечать такую очевидную, оказывается, вещь: с каждым днём он медленно, но неотвратимо всё глубже погружается в своё безумие. Этот-то неотвратимый естественный процесс их и пугает больше всего, особенно, если они беспомощны это по-научному объяснить (ауто-терапия) и хоть как-то контролировать.
Хордон: Ладно, давайте прервёмся и продолжим после рекламы.
(РЕКЛАМНАЯ ПАУЗА)
Примечания:
1.Эпизоды (невошедшие и вошедшие) в «Поезд «Исполнения желаний» - 3».
2.Фильм-сказка Михаила Ромма ( кажется, «Варвара-Краса).
3.Ключевые понятия из работ Фрейда.
4.Термин из теологии Мейстера Экхарда (12 век), обозначающий глубину, большую, чем Бог. Производящее Небытие , лежащее в основе бытия, раскрывающее свои потенции в форме бытия. В чём-то подобно (нем. Добытийственная Свобода) Якоба Бёме.
5.Эпифеномен – (от греч. – при, после и – являющийся) – философский термин. Обозначающий явление, выступающее как побочный продукт некоего дркгого основного явления, не играющее самостоятельной роли и не оказывающее никакого влияния на порождающее егог явление.
6.Цитата из «Одномерного человека» Германа Маркузе – американского философа «эпохи сексуальной революции» (середина 20-го века)
7.Существует средневековая легенда, в которой один праведник, умудрился поймать Дьявола за пятку, притворившись, что поддаётся искушению.
8.Бехиоверизм – ответвление от практической психологии. Наука об основах человеческого поведения.
Рейтинг: 0
910 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Новые произведения
